Aut vincere, aut mori.

Меня зовут Альмерия, но вы можете звать меня как угодно, главное, что бы в это множество не входило что-то вроде « неудачница», «лентяйка», и тому подобное. Я опять говорю какую-то ерунду — и снова не могу спокойно начать повесть. Дамокловым мечом надо мной висит одновременно и участие в школьном конкурсе переводов с латыни, и участие там Ратии. Что она забыла там — мне доподлинно неизвестно, но то, что у неё есть шанс обойти меня, это очевидно. Это не даёт мне покоя. Если я войду в историю, то точно, как самый дерганый ученик девятого класса за все существование каких бы ни было учебных заведений. Я не буду говорить, что я этим горжусь, разумеется. Ну и как самый повёрнутый на учебе, соответственно. А ещё я презираю зубрежку в любом ее виде, потому что это совсем другое. Бездумное повторение материала, который вылетает из головы практически сразу же — это то, чем занималась добрая половина школьников когда-либо. Разумеется, я — нет. Творить такое — не уважать самого себя. С первых же строк вам кажется, что я -просто отвратительный собеседник, и друг, и прочее, и прочее, и прочее. Что ж, в этом есть доля правды. Может быть, дело в том, что я слишком прямолинейна. Не могу сказать, что это самое худшее человеческое качество, но мало кто переносит, когда ему говорят что-то без завесы эвфемизмов и прямо в лицо. Ратиа предпочитает так не делать. Потому что здравого смысла у неё больше. Я писала здесь только о себе и о Ратии, но ещё ничего толком не обьяснила — кто она вообще такая и почему меня настолько волнует все, что с ней связано. На самом деле, мне самой не очень это ясно. Ратиа пришла в наш класс всего-то год тому назад, и произвела впечатление на всех учителей, которым довелось с ней работать. Причём даже большее, чем которое когда-то производила я. Мое тщеславие было превращено в руины, мое честолюбие треснуло, как стакан, который бы изо всех сил швырнули на пол. Я не люблю оказываться не в центре внимания — Ратиа просто гарантировала мне то, что я буду в ее тени. Так я стала просто не переносить Ратию и любое упоминание о ней вызывало у меня дрожь. Дрожь от досады. Разумеется, не от восхищения. Самое худшее во всей этой ситуации было тем, что если бы я предприняла судорожные попытки учиться ровно так же блестяще, и может быть даже лучше, чем удавалось Ратии, то это точно было бы похоже на подражание ей. Позор для меня — уподобляться кому-то. Поэтому первую неделю я просто держала на неё неоправданную злобу — злобу на то, что она обходила меня в тех предметах, в которых я и никогда не была сильна, и даже в тех, по которым у меня твёрдо был высший балл. Шли недели, я выкинула подальше свою гордость, или что это вообще было, взяла себя в руки и попыталась осилить математическую логику, спряжение неправильных латинских глаголов — часы уходили у меня на все это вместе взятое. Раньше я уделяла урокам не более часа — теперь я, закончив домашнее задание, принималась проходить программу вперед. А Ратиа, в итоге, стала неплохим стимулом для меня не торопиться и с чувством, толком и расстановкой подбираться к знаниям. На какую ерунду, согласно мнению наших одноклассников, мы тратили время! Они же, по нашему мнению, непозволительно много бездельничали. Затем мы с Ратией и сблизились на почве этого одинакового к нам отношения — когда нужно было на перемене наскоро списать домашнюю работу или, когда преподавательница отвернётся, сдуть на проверочной склонение «bos », «vis» или «Iovis» — всегда обращались к кому-то из нас. Понятно же, что в восьмом классе практически никому уже не интересна древняя грамматика, решение уравнений и классическая литература. Понятно же, что интересно в восьмом классе. Так вот, наши одноклассники ходили куда-то вместе после школы, но нас не звали, и мы не знали, куда. Так вот, наши одноклассники обсуждали какие-то современные явления, последние писки моды, а нас раздражал этот шум. Они делали ночью все что угодно, но не уроки. Мы не спали потому, что совесть не давлю так просто отрубиться, не дописав очередное сочинение- само себя, оно как известно, не может. Над нами успевали подшутить даже некоторые учителя — Но выйти за рамки дозволенного было вне наших сил. В день тридцатого ноября Ратиа села со мной за одну парту, аргументируя это тем, что «Заучкам стоило бы держаться вместе». Скажу вам так, тогда я бы предпочла соперничество. Потому что я с ее точкой зрения была не согласна. Держаться вместе? За что нам держаться? И к тому же, заучкой я бы себя ни за что бы не назвала. Я уже объясняла почему. Это все меня очень оскорбило. Я взяла и села в другое место.