Мелочи

На поклон сначала вышли исполнители главных ролей. Зал, конечно же, рукоплескал. Через пространство между рядами пронеслось несколько человек — актёрам в руки за малые толики секунд успели отдать несколько букетов, две коробки конфет и небольшой портрет масляными красками. Удивляться такому вниманию не стоило — оба актёра недавно снялись в популярном нынче фильме. Не мудрено, что им уделяли столько внимания. Антон тонул в грохоте аплодисментов. Резко вспыхнувшие люстры дробили сознание. Он крепче сжал целлофан букета — сквозь грохот оваций пробился лёгкий хруст стеблей. Антон надеялся, что до выхода Олежи успеет прийти в себя. После медитативной тишины зрительного зала очнуться было сложно. После убаюкивающей темноты, после софитов, вырезающих из мрака только самое главное, возвращаться в светлый, красочный реальный мир, без акцентов и подсказок, было тяжело. Антон привыкал к возвращению в реальность долго — как и с цветными очками. Их приходилось надевать за полчаса до выхода, чтобы сориентироваться в окружающем мире и не путаться в цветах. Антон надевал за час — чтобы успеть зайти в цветочный. Олежа выходил на поклон одним из последних. После него была только парочка человек с эпизодическими ролями, и массовка без реплик. Олежа всегда на сцену выбегал, подпрыгивая, и кланялся чуть ли не в ноги. Всегда легко мог удержать фальшивую сигарету в зубах. Перед вторым поклоном скидывал кожанку — становилось жарко. Придерживал за петлю, закинув на плечо. Антон любовался. Букет всегда отдавал на втором поклоне — как раз успевал пробиться к сцене. Антон был на этом спектакле уже четыре раза. Был на премьерном показе, был на второй премьере — где поменяли детали. Был на постановках с другими главными актёрами — смотрел, как Олежа работал с ними. У Олежи к каждому актеру подход был свой, и взаимодействовали они совершенно по-разному. Но всегда органично. Всегда живо. Олежа понимал — то, что смотрится с одним человеком, не будет работать с другим. И потому менял реплики, менял жесты, даже двигался иначе — настолько вживался в роль. Казалось, что сам персонаж адаптируется под параметры собеседника. И все казалось настоящим — конечно, хулиган, которого изображал Олежа, относился к крупному бугаю бы иначе, нежели к такому же юноше, как он сам. В общем, Олежа в этой роли был великолепен. И всегда крал всеобщее внимание. Всегда срывал долгие аплодисменты — его персонаж людям нравился. Нравилась его харизма. Нравился быстрый язык. Люди им наслаждались, люди смеялись с его реплик, люди влюблялись в него и люди верили ему. На поклонах Олежа всегда расцветал. От грубой ухмылки его героя не оставалось и следа — лицо становилось привычно-мягким и сияюще-счастливым. Олежа громко благодарил зал. Олежа кланялся так, что касался лбом собственных коленей. Олежа был счастлив — и это было видно. Антон аккуратно двигался через толпу. Люди подходили к сцене и почти сразу же отходили обратно, только и успев вручить букеты. Антон ходил на все Олежины премьеры. Забирал его после спектаклей часто. Если было ещё не очень поздно — мог отвезти в ресторан. Олежа никогда не выходил к нему с букетами. Как-то так получалось — ему никогда не доставалось букетов. Никто не приносил ему лично подарков — кроме Антона. Никто не отмечал его работу цветами. В газетных заметках мелькало его имя, и в рецензиях часто упоминались его небольшие — но несомненно яркие — роли. Олежа этим был горд, но Антон знал — на чужие букеты Олежа смотрел с завистью. До этого дня. Потому что Антон не успел подойти к сцене — мимо него пронёсся юноша с букетом. Чуть толкнул локтем, извинился скомканно. Спешно подбежал к сцене, встал на лесенку-проход и вытянул вперёд руки, переполненные цветами. Олежа застыл в шоке. Спросил тихо: «Это мне?». Антон прочитал вопрос по губам. Юноша кивнул. Ответил: «Вы потрясающий» — и кинулся прочь от сцены. Олежа весь сиял. Смотрел юноше вслед, когда принимал букет от Антона. Антону захотелось Олежу поцеловать в щеку, но он сдержался — не при зрителях. Олежа сиял, когда садился в машину. Букет от Антона он положил на заднее сидение — по привычке. Второй букет — неожиданный подарок от зрителя — держал в руках, аккуратно разглядывая. — Представляешь… мой первый подарок! — Я как будто тебе букетов не дарю, — усмехнулся Антон, пристегиваясь. Усмешка получилась горькой — Антон надеялся, что это не считалось. — Да, но ты даришь, потому что мы встречаемся. А это… представляешь, человеку, незнакомому человеку так понравилась моя работа, что он отдал мне букет! Он купил букет с расчетом, что подарит лучшему актёру — и выбрал меня! Или… или он увидел меня в другой постановке и пришел специально — увидеть в этой! Представляешь? — Ты заслужил эти цветы, — мягко ответил Антон. Олежа улыбался, светился от счастья и нежно перекладывал букет в руках. Олежа радовался — искренне и от всего сердца. Антон вспомнил Олежины бессонные ночи. Волнения из-за поступления. Первые попытки отрепетировать стихи для экзамена — Олежа прерывался на каждой строчке и сокрушался, что не может ничего сказать правильно. Антон держал его за руки и успокаивал — страх затмевал для Олежи здравый смысл. Антон вспомнил, как тщательно Олежа учил всю теорию. Как много времени отдавал практике. Как мог не спать ночами, гоняя по кругу короткий этюд — потому что зеркало казалось ему неубедительным. Антон вспомнил, как Олежа праздновал первую театральную сессию — потому что закрыл её на отлично. Театральный труд не выжирал ему душу и сердце — Олежа всегда с радостью набрасывался на творческие задания, с удовольствием выполнял все упражнения, готовился сверх меры — потому что любил то, чем занимался. Олежа был, безусловно, талантливым актёром. И цветов заслужил гораздо больше, чем получал. — Ревнуешь? — вдруг игриво спросил Олежа. Повернулся на Антона, заглянул ему в лицо. Отблески светофоров плавно ложились ему на щеки; улыбка блестела зелёным. — Может быть, совсем чуть-чуть, — Антон остановил машину на красном. Повернулся к Олеже и поцеловал в щеку. — Но ты заслужил букеты и похвалы. И я счастлив, что счастлив ты. — Какой ты сладкогласый, — рассмеялся Олежа. Прижал к себе букет. — Спасибо, на самом деле. И за твой букет тоже. Я твой поставлю в спальню, а этот — на кухню. Буду смотреть и помнить о том, как меня любят.