Игра в одиноком октябре-2021

Эстель сбросила звонок, отшвырнула телефон прочь, на кровать, и разрыдалась. Господи, конечно, она знала, с самого начала знала, что не надо связываться с Симоном. От того просто несло неблагонадёжностью и проблемами! Но он казался таким крутым и загадочным, заставлял сердце Эстель биться сильнее, а когда он внимательно смотрел на неё, чуть прищурив свои медово-жёлтые глаза, у неё во рту пересыхало, Эстель прямо перетряхивало от этого взгляда!.. И всё было так замечательно и волнительно, Эстель даже начала понемногу думать о будущем, но подлец сбежал неизвестно куда, а у неё остались разбитое сердце, безумные долги и угрозы от каких-то бандитов. Прекрасный прощальный подарок! Спасибо, Симон! Эстель быстро вытерла слёзы тыльной стороной ладони, но они сразу же побежали снова. Господи, какая же она дура! Связалась с плохим парнем, захотела острых ощущений, а теперь её найдут мёртвой в какой-нибудь канаве. Ей никак не раздобыть тех денег, что с неё требуют! Даже если она совсем перестанет есть, продаст весь свой скарб до последних трусов и переберётся жить на улицу! Прошло не меньше четверти часа, пока Эстель более или менее не успокоилась. Лицо сильно опухло, глаза болели, даже зубы заныли после такой истерики. Зато ушла паника, а на её место пришла какая-то равнодушная тупая решимость. Терять Эстель уже всё равно нечего, а значит, надо рисковать. Она села за стол и открыла ноутбук. Проигнорировала фотографию на рабочем столе — они с Симоном в обнимку, безоблачно счастливы и широко улыбаются в объектив — уселась поудобнее и закрыла глаза. Она не знала, что делать, но много раз видела, как это делал Симон. Не запоминала специально, но цеплялась краем глаза, и теперь, если хорошенько сконцентрируется, сможет повторить. Он запускал эту программу, жал на кнопку слева… Нет, посередине, а потом слева. Появлялась картинка, потом открывалось окно с вопросом… Эстель практически ничего не понимала в компьютерах, и объяснения Симона обычно почти полностью пропускала мимо ушей, так что сейчас изо всех сил напрягала память, пытаясь из обрывков информации собрать какую-то единую картину. Слова вроде “даркнет”, “тор” или “ВПН” казались ей заклинаниями какой-то чёрной магии, но всё-таки она не была совсем уж безмозглой. И она справилась. Ей показалось, что она и правда попала в сказку, но не из тех, что нынче печатают в красочных книжках, вырезав из текста любую жестокость и сомнительные моральные принципы персонажей, не дай бог что-то навредит хрупкой детской психике. Нет, это была изначальная сказка, полная крови и подлости, которую рассказывали при тусклом свете масляной лампы, чтобы ребёнок описался от страха и ни за что не подумал сбегать в страшный тёмный лес на окраине деревни… По страшному тёмному лесу Симона пробиралась через даркнет. Её приводили в ужас банеры, сладкоголосо обещающие запретные наслаждения. По коже бежал холодок от жутких заголовков. Господи, она бы точно разрыдалась, если бы осталась хоть слезинка. Ей не хотелось иметь никакого отношения к этому миру! Если бы не спасение своей жизни, она немедленно закрыла бы все эти жуткие сайты, выключила компьютер и спрятала его глубоко в комод под ворох кухонных полотенец. Но, закусив губу, Эстель переходила по ссылкам, про себя молясь, что правильно запомнила все разглагольствования Симона. И наконец, она, кажется, нашла нужное. Если она не ошиблась, то самые профессиональные фальшивомонетчики обитали именно здесь. Экран был полностью чёрным. Ни баннеров, ни описаний, ни ссылок, только строка ввода текста и скромная надпись сверху: NAIN. И что тут было делать? Чувствуя себя ещё большей дурой, чем полчаса назад, Эстель написала: “Привет?” Ответ последовал незамедлительно: “Назови себя”. Возможно, нужен был какой-то пароль, заветное слово, которое доказало бы, что Эстель не опасна, пришла от проверенных людей и не сдаст никого полиции, но ей этот пароль всё равно не был известен, так что она просто напечатала имя, которое всегда использовала в качестве никнейма: “Тетель”. Неизвестный на том конце повторил: “Назови себя”, — очевидно, домашнее детское прозвище показалось ему недостаточно серьёзным. Дрожащими пальцами она напечатала по одной букве: “Меня зовут Эстель”. В третий раз у неё настойчиво потребовали: “Назови себя”. Сложно было придумать более безмозглый поступок, чем называть своё полное настоящее имя неизвестному собеседнику в даркнете, но Эстель уже наворотила достаточно глупостей, так что одной больше, одной меньше — разница невелика! И с лёгким сердцем она напечатала: “Эстель Роз Галлезиг Буавер” В этот раз собеседник думал дольше. У Эстель сложилось ощущение, что она стоит перед закрытой дверью, и кто-то с той стороны внимательно рассматривает её через глазок. Она неуверенно покосилась на объектив веб-камеры, но подавила порыв прикрыть его. Даже если кто-то и в самом деле смотрит на неё, плевать! Она задрала подбородок выше и упрямо сжала губы, демонстрируя свою решимость. И тут же пришёл ответ: “Добро пожаловать, крошка Лезиг. В понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу”. Эстель терпеть не могла своё третье имя. Мама вычитала его в какой-то книге, пришла в восторг от возможности подчеркнуть их бретонское происхождение традиционным именем и упорно именовала дочь именно так. Но когда вокруг сплошь Мари, Жанны, Мадлен, Сюзанны и Полетты, никому не захочется быть Галлезиг! Сама Эстель не вспоминала это имя, пока не приходилось оформлять документы, и вот оно свалилось на неё таким неожиданным и не самым приятным образом. Впрочем, сейчас это было её наименьшей проблемой. “Что значит, в понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу?” — написала она и обнаружила, что теперь сайт выглядит иначе. Теперь перед её словами появился никнейм, выбранный к тому же без её участия. крошка Лезиг: “Что значит, в понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу?” Её вопрос проигнорировали, зато задали встречный. Карадек: “Откуда ты, крошка Лезиг?” крошка Лезиг: “Это имеет значение?” Морана: “Мы хотим знать, с кем имеем дело! Ты из племени клуриконов?! Может быть, ты спригган?! Ты из Дине Ши?! Тильвит Тег?!” Эстель с тоской смотрела на слова, которые больше напоминали набор букв. Ни одно из них не говорило ей ровным счётом ни о чём. Но всё же какой-то ответ требовался, так что она продолжила глупейшим образом раскрывать информацию о себе. крошка Лезиг: “Я из комунны Плёртюи, Бретань” Хеодез: “она корриган!” Дерхен: “С водяной мельницы Нёф” Морана: “Ты её знаешь?!” Дерхен: “Я спрашиваю” Морана: “Тогда ставь знаки вопроса!” Карадек: “Давненько мы не имели дел с корриган” Хеодез: “гуляла я как-то с одним из этого племени, ох и славный был паренёк” Морана: “Бедолага, поди, умер от страха, когда рассмотрел тебя поближе, старуха?!” Хеодез: “не страшнее тебя буду, косматая уродина” Карадек: “В понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу!” Строчки появлялись так быстро, что Эстель совершенно не понимала, когда вклиниться в разговор. Перебивать казалось ей невежливым, но на неё совершенно не обращали внимания, странная беседа и перебранка продолжалась, словно её собеседникам не было другого времени и места, чтобы пообщаться. Зажмурившись, Эстель быстро набрала и отправила новое сообщение. Морана: “Я была первой красавицей в своей семье!” Дерхен: “Неужто остальные ещё хуже” крошка Лезиг: “Простите пожалуйста, мне нужна помощь!” И снова повисла тишина, если так можно сказать о беседе в чате. Несколько мучительно долгих секунд спустя пришёл ответ: Хеодез: “мы не помогаем” В одно мгновение Эстель похолодела, словно покрылась ледяной коркой. Но тут же помотала головой и написала снова: крошка Лезиг: “Мне нужна услуга” Карадек: “А вот теперь ты по адресу! Мы с удовольствием оказываем услуги, если они обещают хорошенькое веселье! В понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу” Откинувшись на стуле, Эстель прикрыла глаза. Впервые за последние дни в душе у неё шевельнулась надежда — слабая и жалкая, словно пламя свечи, трепещущее на ветру, но тем не менее. Отбросив последние сомнения, Эстель принялась печатать, честно излагая свои беды: крошка Лезиг: “Я должна большую сумму денег, у меня их нет и взять негде. Я слышала, что здесь можно купить фальшивые деньги. Это ведь будет дешевле, чем собрать сумму настоящими, правда?” Хеодез: “всего лишь деньги? какая скука” Карадек: “Считай, у тебя нет проблем, крошка Лезиг” Морана: “Я надеялась на что-то поинтереснее! Хотя бы прорицать будущее!“ Хеодез: “все вечно забывают, что нэны умеют не только делать фальшивые деньги” Дерхен: “Надо позвать братца Кенельма” Хеодез: “кенельм!” Карадек: “Кенельм!” Морана: “КЕНЕЛЬМ!!!” Эстель облизнула губы и шепнула: — Кенельм! По экрану вновь бежали строчки: Карадек: “С деньгами тоже можно отлично повеселиться!” Хеодез: “смотря кому их отдать” Морана: “Надеюсь, эта корриган задолжала кому-то забавному!” Дерхен: “Кто достаточно умён чтобы обмануть корриган” Морана: “Ты опять не ставишь знаки вопроса!” Карадек: “В понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу!” И наконец, среди мелькания имён появилось долгожданное: Кенельм: “Я могу сделать для тебя денег” По лицу снова побежали слёзы, Эстель шмыгнула носом. Кенельм: “Сколько тебе надо?” Эстель просто напечатала сумму, в которой было слишком много нулей. Кажется, её странные собеседники посчитали точно так же. Морана: “Это немало!” Хеодез: “и стоить будет недёшево” Дерхен: “А расплатиться ты сможешь” Карадек: “За такую сумму тебе придётся хорошенько повеселить нас, крошка Лезиг! В понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу!” Слово “повеселить” не понравилось Эстель. Сразу веяло чем-то неприятным, вроде просьбы скинуть свои голые фотки или ещё чего похуже. Она поторопилась перевести тему: крошка Лезиг: “У меня есть небольшие сбережения, и я могу продать свои вещи, правда, на это потребуется время” крошка Лезиг: “Но деньги нужны мне срочно, до конца недели. Может, вы согласитесь сначала дать мне денег, а потом я выплачу всё, что должна?” И тут же посыпались ответы: Хеодез: “зачем нам менять деньги на деньги?” Морана: “Денег мы и сами можем наделать, сколько угодно!” Дерхен: “Что ещё ты можешь нам предложить” Карадек: “Мы любим веселиться! Петь и плясать! В понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу!” Кенельм: “Я сделаю для тебя деньги, если ты нас повеселишь” Эстель тупо смотрела на мигающий курсор в поле ввода. Её собеседники угомонились, ожидая ответа, а она не знала, что им сказать. Ситуация казалась ей абсурдной. Она оглянулась на стоящее у стены электропианино. Нет, они же это не всерьёз? Происходящее всё больше напоминало сказку, теперь уже не мрачную, а сказочную фантасмагорию. Что ж, если так, остаётся только принять правила и играть по ним. крошка Лезиг: “Я умею играть на пианино. Я могу сыграть для вас” Морана: “Ты будешь играть нам весёлые мелодии, под которые мы сможем вдоволь плясать?!” крошка Лезиг: “Да” Хеодез: “ты будешь играть всю ночь?” крошка Лезиг: “Да!” Карадек: “В понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу?” крошка Лезиг: “ДА!” Кенельм: “И пусть начнётся праздник!”

***

Эстель ничком рухнула на кровать и разрыдалась. Неделя пронеслась, словно в тумане. С тех пор, как в понедельник вечером она заключила странную сделку в даркнете, каждую ночь она играла на пианино в своей квартире. Единственным слушателем оставался чахлый фикус, но чат на экране компьютера не переставал подбадривать её, требуя не останавливаться и играть ещё и ещё. Эстель проигрывала весь известный ей репертуар мало-мальски весёлых мелодий, а затем начинала заново. От заката до восхода она играла, затем в изнеможении падала на кровать и засыпала на целый день, чтобы проснуться к вечеру и снова сесть играть. Теперь это казалось со стороны каким-то наваждением. Руки ломило просто невыносимо, каждый сустав ныл от усталости. На вторую же ночь Эстель подумала, что больше просто не вынесет, не сможет играть — а потом продолжала играть дальше и дальше. У неё мутнело в глазах, так что она не видела клавиш и грала по памяти. В какой-то момент ей начало казаться, что она уже умерла — от усталости или бандиты всё-таки нашли её — и всё происходящее всего лишь безумная агония гаснущего мозга. И несмотря на всё это, Эстель продолжала играть. Она протянула до утра субботы и только теперь позволила себе разрыдаться. Потому что поняла, что ничего не изменилось. Сколько бы она ни играла на пианино, сколько бы ни радовала неизвестных собеседников по ту сторону экрана, денег у неё по-прежнему нет. Господи, какая же она феерическая дура, они просто решили подшутить над ней! А она повелась… Эстель перекатилась на спину, увидела, что экран замерцал, и прищурилась сквозь слёзы, разбирая буквы. Карадек: “Ты исполнила своё обещание и играла для нас в понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу” Морана: “Мы исполним своё!” Хеодез: “мы окажем услугу” Кенельм: “Загляни в ящик под раковиной в кухне. Твои деньги ждут тебя там” Эстель бросилась в кухню, споткнувшись о край ковра и чудом не перевернув пианино. Ей сейчас было плевать на такие мелочи. Путь хоть вся квартира сгорит к дьяволу, если вдруг, каким-то чудом, вопреки здравому смыслу… Под раковиной лежал объёмный свёрток, плотно замотанный в несколько слоёв чёрного полиэтилена и липкой ленты. Не рискнув брать нож в дрожащие руки, Эстель когтями разорвала полиэтилен — и обнаружила в нём аккуратные пачки купюр. Внешне абсолютно неотличимых от настоящих. Она не знала, откуда деньги могли взяться в её квартире. Может, пока она спала мертвецким сном, кто-то залез в дом и оставил их. Что ещё он мог натворить, одному богу известно! В любом случае, Эстель было всё равно. Она снова плакала, и смеялась, и прижимала к груди свёрток с деньгами, боясь поверить в реальность происходящего. Зазвонил телефон, и она без страха ответила. — Да! Да, деньги у меня! Я принесу! Куда? Я сейчас приеду! Эстель спешно натянула джинсы и пуловер, не сводя взгляд с денег, словно они могли исчезнуть так же внезапно, как появились. Уже в дверях она вспомнила, что так и не поблагодарила своих благодетелей из даркнета, но не стала задерживаться. Потом, она им всё скажет потом, когда её жизнь будет в безопасности… Дверь захлопнулась, квартирой завладели пустота и тишина. На экране бежали строки. Хеодез: “это были отличные пляски” Кенельм: “Да, заплатить за такое не жалко” Хеодез: “хотя никакая она не корриган” Морана: “Не всё ли равно?! Она смогла нас найти и хорошенько повеселить! И пусть она обычная смертная!” Дерхен: “Скажем ей что наутро деньги превратятся в сухие листья” Морана: “Ты опять не ставишь знаки вопроса?!” Кенельм: “Не будем говорить. Если она достаточно умна, то сбежит раньше, чем кто-то это обнаружит” Хеодез: “даже если сбежит, это мало что изменит” Дерхен: “Она же слышала истории о нас” Морана: “Всем известно, что не доживёшь до конца года, если попляшешь с волшебным народцем!” Карадек: “В понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу!” Экран мигнул и погас. Электричество убегало прочь из проводов и плат, унося с собой тайну последней беседы нэнов.