Good Omens / Writober-2021

      Море, раздражённое сильным ветром, вставало на дыбы и обрушивалось на пляж, оставляя на песке заметные вмятины. До горизонта - только синяя вода, брыкающаяся волнами, и белая пена, шипящая, как открытая газировка.       Кроули казалось, что он где-то не здесь. Что этот пейзаж - просто кадр из фильма - красивый, но не существующий в действительности; что блёклое солнце - прорывающийся свет из реальности, а он на самом деле спит и вот сейчас проснётся и увидит этот источник света. И в первый раз в жизни демону хотелось, чтобы и Азирафаэль, сидящий рядом в мягком бежевом пиджаке, был выдумкой - игрой воображения, проекцией алкогольного опьянения, кем угодно, но не настоящим Азирафаэлем, говорящим злые и несправедливые слова.       - Нам нужно это прекращать. Ты и сам понимаешь.       Кроули захлестнула волна - внутренняя волна обиды и печали, и ему было жаль, что настоящее море не дотягивается до него своими холодными мокрыми лапами и не забирает на глубокое дно. Он думал, что ещё немного и не выдержит - сорвётся с места и нырнёт в толщу воды, с разбега, с прыжка-полёта, и морская соль забьёт тело изнутри, вытеснив накопившуюся боль.       Медленно-медленно нужные слова собирались на языке. Становились в стройный ряд, образовывали большие предложения - о любви и доверии - чувствах, которые ещё две недели назад текли вместо времени, заменяя весь окружающий мир. А теперь, словно их забыли положить в холодильник, - пропали, испортились, стали горчить до жжения в глазах.       - Это... неправильно.       Постройка из слов и связок мгновенно рухнула, и Кроули продолжил молчать. Он никак не мог понять, почему Азирафаэль так упорно называет произошедшее между ними безликим и нелепым "этим". Будто они говорят о чём-то постыдном или противном, что не хочется упоминать лишний раз, чтобы не вызвать этот образ, чтобы не проступил отпечаток прошлого на задворках памяти.       Волны снова поднялись в воздух и упали на избитый песок. Они продолжали накатывать на пляж, как совсем недавно накатывали поцелуи - чужие губы без конца опускались на бело-лунную кожу, без передышки касаясь рук, предплечий, ладоней, груди, талии, живота; язык неторопливо проходился по чуть выступающим рёбрам, пробовал нежность шеи, чувствовал упругость напряжённых от удовольствия мышц.       Закрыть глаза, и нет никакого моря. Долетающие прохладные брызги - они с Азирафаэлем попали под мелкий весенний дождик, и, спрятавшись от него в чайном магазине, проболтали с продавщицей о вкусе немецкого шоколада целых тридцать пять минут. Шуршащая пена - всего лишь перелистывание страниц, сквозь которое слышится мягкий и тёплый голос: Азирафаэль читает вслух, стараясь попутно объяснить гений Байрона и его поэзии. Порывистый и бушующий ветер - вентилятор, купленный на барахолке у милой бабушки в красном платочке, толком не работающий и, тем не менее, спасающий от летней жары - на улице как в пустыне, и Азирафаэль постоянно прижимается теснее, будто боится замёрзнуть в этот цветущий август.       И, что самое главное, между ними не было "этого"; была страсть, приправленная нежностью, и любовь, укутанная уважением; были утра, начинающиеся в полдень, и ночи, не заканчивающиеся до рассвета; были разговоры с ноткой серьёзности и важные слова, разбавленные шуткой; были планы, расписанные по минутам, и встречи, неожиданные, как хорошие детективы. И всё это казалось само собой разумеющимся и правильным, словно тёплое одеяло в постели или яркие улицы в разгар осени. "Как же иначе?" - хотелось спросить Кроули, ведь некоторые вещи обязаны происходить и случаться каждый день, подобно закатам и звёздам. И Азирафаэль с его атласными рубашками, привычкой спать, раскинув руки, и золотым кольцом на правом мизинце превратился в обязательное условие нового утра. Вот только теперь он сам же себя и вычёркивал - демон воспринимал это как глупость, будто небо отказалось накрывать собой землю и оставило огромную чёрную пустоту.       - Мне очень жаль, что так вышло, Энтони.       Из горла вырвался тяжелый полузадушенный выдох - Кроули почти зашипел, как пена на гребнях волн. Азирафаэль поднялся с места, легонько дотронулся до запястья (будто замёрзшему человеку показали уютный дом с камином, а потом сказали, что никогда у него такого не будет) и растворился - может, вода укрыла его под собой.