Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Некоторые дневники обязательны к прочтению...
Примечания
"Он ворвался неожиданно. В один момент распахнулась дверь, и он влетел – белый халат накинут на тонкую футболку (всегда легко одевается), джинсы эти модные, драные, на голове красная вязаная шапка, чёлка торчит.. Из-под челки горят глаза. И всё это приблизилось ко мне в одно мгновение. Сорвал с себя маску, схватил за руки, прижал их к своим губам, смотрит внимательно: "Синяки под глазами" - констатирует. Я пытаюсь дышать и слова вспомнить. Наглядеться бы успеть. Красивый какой. Тут охранники вбегают, пока тащат его от моей кровати, он до последнего за руки мои цепляется и взглядом прожигает, дверь закрывается..."
Посвящение
Одному хорошему человеку, написавшему в ленте, что лучше писать плохо, чем вообще не писать. Я решилась только благодаря этому.
И, конечно же, @MathApology, за которой я пришла в тт и благодаря фику которой освоилась в фд. Юль, вся любовь тебе и твоим чудесным парням на "А"!
Глава 21
15 октября 2021, 05:22
16.04.2021
<Ох, ребята! Как же мы щас классно отожгли в «Дублине»! Я, сука, давно так не веселился! Оксанка молодец, конечно, такое место высмотрела – и недалеко от департамента, как мы раньше его не замечали? Там от метро два квартала. В подвале, как водится. Но подвал, я вам скажу!.. Квадратов пятьсот. Для паба-то... А столов мало. И отстоят друг от друга на приличное расстояние. Крепкие такие, из массива. Мы все с комфортом за одним разместились, даже сдвигать, как обычно, не пришлось. Пиво сами варят, прикиньте. И музыка живая. Заказали всё меню, по ощущениям. Колбаски обалденные. Вообще, закуска отличная была. Но не спасла. К десяти вечера уже, никакущие, выиграли в джигу у соседнего стола. Так вот почему такие проходы между столами! Оксанка там парней моих вдохновляла, смотреть приятно – и как я раньше не догадывался взять девчонку в коллектив? Она ведь и в работе им спуску не даёт – они, смотрю, уже между собой конкурировать начали за совместные с ней проекты. Я-то за Серёгу, понятно, болею всегда. Поэтому сегодня запихнул его в такси вместе с ней, благо они из одного района, пусть проводит.>
Заглядываю вперёд - про следующий вторник опять никаких записей. Он что, решил здесь игнорировать сеансы? Что ж, мне сейчас нужна хронология – иду в ноутбук за очередным файлом Вазгеныча.
//- Сегодня двадцатое апреля 2021 года, второй сеанс. Были внесены кое-какие фармакологические изменения, в остальном всё так же. Приступаем. Антон, ты меня слышишь?
– К сожалению, да, Александр Вазгенович, несмотря на фармакологические изменения.
Меня скручивает от смеха. Но Александр, молодец, не реагирует:
- Сегодня тебе нужно выбрать песню. Любую, какую знаешь.
- «I Want to Break Free»*, - почти не задумывается.
- «Queen»?
- «Queen».
- Отлично. Ты должен постоянно держать её в голове включённой. Плюсом к этому по-прежнему необходимо чувство покалывания в пальцах и жар внизу ног. Попробуй.
Слышу частое дыхание Антона. Старается.
- Если не получится, дай мне знать. А теперь проводи нас в 2009-й год, лето. Кстати, как ты окончил десятый класс?
- Можно было лучше, - жалуется Антон, - но я правда старался, просто эти учителя, они как взбесились - типа, раз пошёл в десятый, значит, претендуешь на что-то, ну, так и давай, доказывай. Жесткач начался, гоняли по всем предметам – новые темы плюс повторение старого с пятого класса. Зашквар.
- Но ты ведь без долгов приехал сейчас в Кучугуры?
- Да.
- Ты снова без родителей?
- Да, в прошлом году всё ведь прошло хорошо, отпустили.
- Чем занимаешься?
- Пока ничем – купаюсь, загораю, гуляю по вечерам, тёте иногда по хозяйству помогаю.
- Антон, ты провёл так всё лето или было что-то ещё?
- Я не помню.
- Надо вспомнить, Антон. И я хочу, чтобы ты напел мне эту песню, ну, которая сейчас у тебя в голове играет.
- Я плохо пою.
- Неправда. Пой. Можно негромко.
- Ну, вы сами напросились...
I want to break free
I want to break free
I want to break free from your lies
You're so self satisfied I don't need you
I've got to break free
God knows, God knows I want to break free...
У Антона приятный голос, иногда проскальзывает уютная хрипотца.
- Антон, ты вспомнил что-нибудь?
- Нет, ничего не происходит.
- Дальше пой.
- I've fallen in love
I've fallen in love for the first time
And this time I know it's for real
I've fallen in love...
- Ты волнуешься, я чувствую.
- У меня жар расползается по всему телу...
- Ты должен вспомнить. Как только вспомнишь, всё пройдёт.
- Горячо...
- Вспоминай, Антон! Я пока прослежу за твоим телом, не волнуйся.
Вижу, как Александр встаёт, берёт с тумбы возле его кресла шприц, явно приготовленный заранее, и вводит ему в вену. Тут же успокаивает меня жестом, мол, всё нормально:
- Продолжай, Антон, мне очень нравится, как ты поёшь.
- It's strange but it's true
I can't get over the way you love me like you do
But I have to be sure
When I walk out that door
Oh how I want to be free, мне нехорошо, я будто проваливаюсь куда-то...
- Я слежу за тобой, не волнуйся ни секунды, ты в безопасности, наблюдай.
- Я вижу какие-то образы. Всё мутно, - голос Антона звучит глухо, неуверенно.
- Ничего. У нас много времени, не торопись, разглядывай их.
Антон молчит, сосредоточенно сдвинув брови. Глаза мечутся под закрытыми веками. Мы терпеливо ждём.
- Обочина дороги… Сильный толчок в бок... Всё рассыпалось. Поднимаюсь, пытаюсь разбросанные продукты собрать...
Громко дышит.
- Больно упал? – тихий голос Александра.
- Да, бедром ударился... Кто-то вдруг помогает: «Прости-прости-прости, я от встречной машины уходила!» - смотрю, велосипед рядом валяется. Взгляд поднимаю – девчонка, - Антон затих на секунду, будто разглядывая её, - «Ты не сильно ушибся?» - спрашивает. Я головой кручу, а сам думаю, что все яйца в грохотке разбились, наверняка, и на рынок возвращаться придётся, по жаре-то.
«Она вильнула в мою сторону, ну, я и испугалась» - тараторит. Кудрявая, глаза светлые.
Я вижу, как руки Антона непроизвольно сжимаются на подлокотниках кресла...
«Ничего, - говорю, - бывает», - смотрю, у неё самой кровь на коленках и локтях. «Ты-то как? – спрашиваю, - Давай до дома провожу» - «Я нормально, я часто падаю, не переживай. Но проводи, я тебя с братом познакомлю, он на лето приехал. Ты ведь тоже?» - «Да», - говорю, а сам думаю, что за все годы, как приезжал, ни с кем здесь не общался, кроме тёти. В общем, довёз её велик до их домовладения, собрался уходить, но она во двор меня затащила и кричит: «Брателло, подъём! Я тебе друга достала!», поворачивается и шепчет: «Он у нас замкнутый, как приезжает, сидит целыми днями в компе, на улицу не выгонишь, может, на правах транзитных, познакомитесь?»
Я хотел было отказаться и уйти, но неудобно - там уже третьи лица подключились. Выходит пацан, явно младше меня, потирает глаза. «Привет, - говорит сестре, - ты чего горланишь?», потом видит меня, останавливается: «Это кто?» - «Это моя жертва. Я его сбила, а потом заставила тащить домой мой велик. Меня Ксения зовут, - вдруг протягивает мне руку, - а это Сарька, мой двоюродный брат. Нас все Ксесарьками дразнят, ну, знаешь, как цесарки, курицы такие». Я ей руку пожал, потом пацану протягиваю: «Антон». Он жмёт в ответ и в глаза долго смотрит, будто информацию считывает. Тут Ксения щебечет: «Сарь, ты чего завис, помоги с великом» - и он уходит. Я пытаюсь ретироваться, но Ксения меня окликает и зовёт вглубь двора. Выносит полную корзину яиц - «взамен пострадавших». Говорит: «Ты приходи к нам, если захочешь, мы знаем места, где можно раков ловить и купаться голыми». Я воздухом давлюсь, хватаю корзину и рву оттуда когти.
- Испугался чего-то? – спрашивает Вазгеныч.
- Конечно, а кто бы нет после таких слов. Но меня тут же догоняют, буквально через две минуты. Подъехал, «Эй, - говорит, - продукты свои забыл», - «Чёрт, и правда, - сгребаю пакеты в руку, - Спасибо» - «Ты не хочешь завтра на рапанов сходить?» - спрашивает, - «А куда?» - «Поехали, увидишь» - «Ну давай». Условились о времени. Ну а что, у меня его куча.
- Поехал?
- Да, мы ж договорились... Вон уже темно, девять вечера. Они подплывают на лодке к пирсу в центре посёлка, так удобнее – у них гараж невдалеке – я забираюсь, плывём, освещая путь ручными фонариками. Молчим всю дорогу. Только рёв мотора слышно. Подплываем к каким-то скалам, гасим двигатель. Они засуетились, надевают маски для дайвинга : «Ты будешь страховать, а мы занырнём», - пиздец, а если что случится? – «А если что случится?» - спрашиваю, - «Не бойся, мы не в первый раз». Надевают подводные фонари на лоб, берут проволочные корзинки и скатываются в воду. Я остаюсь один на лодке. Неуютно в темноте – свет моего ручного фонаря в воде тонет, почти не отражаясь, как им там на глубине, вообще не представляю. Выныривают через пару минут, держа в руках уже наполненные корзинки. Я облегчённо вздыхаю и стараюсь ровнее держать свет, чтобы не прыгал. Запыхавшиеся, подплывают, хватаются за борт лодки, я принимаю и вываливаю раковины на дно, снова отдаю им тару. Заныривают. Снова тишина вокруг, слышно только, как волны бьются о лодку, и меня неприятно качает. Рапаны мокрые и холодные, поджимаю ноги под себя, чтобы не касаться их...
В четвёртый заход вдруг одна Ксения выплывает. «Где?» - кричу. Как будто холодной волной обдало. Она осматривается недоумённо, снова ныряет. Слежу за мутным отсветом её фонаря под толщей воды, а горло будто в тисках сжали. В голове пусто внезапно, только стук сердца в ушах слышу всё громче и громче. Выныривает, задыхаясь: «Я его не вижу!» Сама уже без сил за лодку цепляется. Блять! Тут же сдираю у неё с головы фонарь и ныряю сам. Понимаю в этот момент, что не умею ни фига, и, ну, какой из меня спасатель, нахрен, но делать-то что-то надо! Вода мгновенно в уши и нос заливается – маску-то надеть не было времени, меня к поверхности тянет, я из последних сил вниз гребу... Слава богу, до скалы доплываю, сразу опускаюсь вдоль, хватаясь за уступы. Там страшно, наросты всякие, темень, фонарь выхватывает только на расстоянии руки, дальше не видно. Воздух в лёгких уже заканчивается. Вдруг вижу, белеет что-то метрах в двух. Свечу – он. Во впадине между камнями лежит, фонарь потух, корзинка рядом. Плыву к нему, хватаю под плечи и тяну наверх. Тяжело идёт. Воздуха не хватает. Что же делать… Надо терпеть – я ещё раз не смогу, и он дольше не вынесет. В голове гудит уже, а грудь будто на части разрывает изнутри, но остатками разума понимаю – стоит только чуть поддаться желанию и разжать глотку - нам конец. Судорожно вырываюсь на поверхность, с хрипом втягиваю в себя воздух и опрокидываюсь на спину, прижимая пацана к своей груди сверху. Ксения бросается с лодки, которая оказывается метрах в пяти от меня, перехватывает его у меня, я надсадно дышу, приходя в себя и замечая, как же охуенно много звёзд сегодня на небе. На остатках сил плыву к лодке и помогаю затащить его на борт. Ксения ревёт и пытается делать искусственное дыхание. Я кое-как забираюсь в лодку сам и забираю его у неё. Он безжизненно холоден и безвольно висит в моих руках. Накатившая апатия на мгновение лишает меня способности думать и двигаться, но вдруг внезапно перерождается в агрессию – я с непонятно откуда взявшейся злостью и силой переворачиваю его спиной к себе и резко надавливаю под дых – из него льётся вода. Делаю так ещё пару раз. Потом кричу Ксении, чтобы заводила лодку, а сам пытаюсь разложить его на дне, чтобы сделать искусственное дыхание и массаж сердца. Получается плохо, ещё эти раковины долбаные мешаются, но тем неистовее я пытаюсь оживить его - давлю на грудь, как учили в школе на ОБЖ, тридцать раз, потом зажимаю ему нос и дважды вдуваю воздух в губы, снова давлю на грудь. Повторяю все движения с маниакальным постоянством несчётное количество раз. Усталости нет. Одно только запредельное желание вытащить его оттуда, где он сейчас...
Уже у самого берега, будто сквозь пелену перед глазами, чувствую, отзываться начинает – напрягся весь, дрожит и закашливается. Ксения сразу рулить бросает и к нему кидается, я его приподнимаю, укладываю в её руки и руль перехватываю. Пристаём, звоним в скорую – надо было раньше, конечно, но нам не до того было. Ну, те пока из Темрюка приедут... «Сбегай за сухой одеждой или одеялом, - говорю Ксении, когда выношу его из лодки, - Тебя здесь наверняка все знают». Она кивает и убегает. Я усаживаюсь на песок, укладываю его на своих руках и слежу, чтобы голова приподнята была. Он дышит ровно и глаза открыл, смотрит на меня снизу вверх, не мигая. И я, блять, чувствую себя самым счастливым человеком в этот момент. «Вот вы мне, Ксесарьки, прогулочку-то устроили», - ворчу.
«Внизу самые крупные», - вдруг слышу. Наклоняюсь к нему ближе: «Что?» - «Чем ниже по скале, тем рапаны крупнее, хотел тебя впечатлить», - говорит еле слышно. Я усмехаюсь: «О, тебе удалось!».
Пытается вылезти из моих рук, но я крепко держу, не отпускаю: «Куда ты рвёшься, лежи смирно!» Он оставляет попытки, откидывает голову обратно на сгиб моего локтя, снова смотрит: «Я помню, как ты... воздух в меня вдувал...»- шепчет. Я теряюсь и молчу, стараясь не смотреть на него.
«А со дна кто меня поднял? - чуть громче, не унимается, – У меня фонарь отключился, и я метаться начал, - вдруг руку тянет, прижимает ладошку к моей щеке, - Спасибо».
Тут Ксения с одеялом и мужиком каким-то подбегают: «Иван Григорьевич сейчас сам нас на машине отвезёт, так быстрее будет, отца всё равно сегодня дома нет». Укутываем Сарьку одеялом, я несу его до машины – он лёгкий совсем, хоть и длинный.
До Темрюка добираемся за полчаса – ночью дороги пустые. По пути Ксения успевает отзвониться в скорую помощь и сообщить, что вызов снят, пациента доставим сами. Её брат, разомлев от тепла одеяла и работающей в машине печки, засыпает у меня на руках – он почему-то всё ещё у меня на руках, Ксения только придерживает ноги. По приезду бежит договариваться с врачами, я жду, пока вывезут носилки, выношу, сонного, укладываем его, увозят. Мы спешим следом. Меня тормозят на стойке регистрации: «Вы кем ему приходитесь? Имя пациента назвать можете?» Я кричу уходящей Ксении: «Сарька – это Александр ведь?» - «Нет, - отвечает, - Арсений. Арсений Сергеевич Попов».//