Император

      Императорский гарем представлял собой обширную территорию, состоящую из множества небольших особняков и построек. Он примыкал к саду, где прекрасные наложницы очень любили проводить своё время. Гарем являлся неотъемлемой частью дворца и выступал одним из главных признаков власти и могущества Императора. Чем больше было жен и наложниц, тем величественнее считался повелитель. Гарем строился на строгой иерархии и своих законах. Наивысшей властью обладала Императрица — она же была хозяйкой гарема и контролировала порядок во дворце. Помимо Императрицы, которая могла быть только из влиятельного древнего рода, Император мог иметь ещё четырёх жен — наложниц высшего ранга, обладающих одним из титулов: Драгоценной — гуйфэй, Добродетельной — шуфэй, Нравственной — дэфэй, и Талантливой — сяньфэй. Обычно такой титул получали наложницы, заслужившие благосклонность Императора и родившие ему наследника. Кроме того, одна из них могла претендовать на титул Императрицы. Каждая из них имела своих служанок и евнухов, жила в отдельном дворце и вела общественную деятельность. Гуйфэй, как самая могущественная из четырёх жён, обычно занималась политическими делами. Она должна была быть умной и грамотной, чтобы помогать Императору. Шуфэй уже имела немного меньше власти и могла заниматься строительством храмов, дворцов и школ, разбивать сады и благоустраивать город. Дэфэй была привязана ко дворцу и гарему, следила за порядком и контролировала младших наложниц. Титул сяньфэй давался той наложнице, которая смогла покорить своим талантом Императора: поэзией, танцем, рисунком, философской беседой или музыкой.       Кроме них гарем наполнили ещё десятки, сотни наложниц, имеющих различные ранги. Служанки подчинялись наложницам, наложницы нижних рангов — высшим, те в свою очередь — женам, а жены — Императрице. В идеале Император должен был проводить с женщиной каждую ночь, уравновешивая свою энергию Инь. Ведь преобладание Инь над Ян для мужчины не сулило ничего хорошего: во-первых, подрывалось его здоровье, а во-вторых, влияло на погоду и урожай. С Императрицей Император мог вступать в интимную связь не чаще одного раза в месяц — считалось, что только так можно получить наиболее крепкое потомство. Что касалось других жен и наложниц, они могли чаще оказываться в покоях Императора, причем, чем ниже был ранг наложницы, тем больше она могла проводить времени с повелителем, поскольку её энергетика была самой слабой, в отличие от той же Императрицы.       Гарем обновлялся раз в год. Наложницы, которые достигли двадцатипятилетнего возраста и не имели от Императора детей — отпускались с хорошим приданым, их место занимали юные девы лет шестнадцати. И с нетерпением ждали своего часа, ведь оставаться девственницей в гареме считалось позором. На ночь Император мог выбрать любую девушку — у главного евнуха имелся сосуд с нефритовыми табличками и рисунками наложниц. К тому же, для каждой дворцовой церемонии наложницы готовили особенные танцы, в ходе которых повелитель мог оценить их красоту и гибкость. Евнухи тщательно блюли порядок в гареме и записывали день и имя той девушки, с которой Император провёл ночь. Выбранную наложницу обнажали, чтобы она не могла пронести с собой оружие, омывали водой и благовониями, укутывали в покрывало из пуха цапли и относили в покои Императора. Наложница не могла оставаться там до утра — это было позволено лишь Императрице. Остальные девушки должны были покинуть Императора после полового акта.       Высшей и главной целью любой наложницы было забеременеть от повелителя и родить ему наследника. Тогда, несмотря на ранг, девушка достигала наивысшего положения во дворце, получала отдельный особняк, слуг, евнухов и была обеспечена до конца своей жизни. Но конечно, сделать это было не так просто: в гареме процветала зависть и ревность. Наложницы использовали всё, лишь бы избавиться от соперницы и её ребенка. Плели интриги, покрывали клеветой, травили, подсыпали травы для выкидыша, использовали евнухов, подкупали, а иногда и просто убивали.       Предыдущий Император, следуя всем правилам, имел Императрицу, четырёх жен, трёх наложниц первого ранга, девять старших наложниц — второго ранга, двадцать младших наложниц, которые делились на третьи, четвертые и пятые ранги, и ещё около восьмидесяти наложниц низших рангов, от шестого до восьмого. Помимо этого ещё были танцовщицы и служанки, которые тоже могли оказаться в покоях повелителя.       Однако этот четкий порядок и привычный уклад практически сошёл на нет с приходом нового Императора. Старый гарем он почти уничтожил, а оставшихся в живых распустил и собрал новый, который был гораздо меньше прежнего. В нём не было высокоранговых наложниц, не было жен и, главное, не было Императрицы. Хуже того: молодой Император с первого же дня своего правления стал пренебрегать правилами и не выбирал себе на ночь наложницу. А даже если кого-то и вызывал себе, главный евнух так и не смог добиться от него ответа, было ли соитие, или не было. Ведь двор хватался за голову, не зная, как убедить повелителя следовать правилам: ведь не избавляясь от энергии Инь, он вредил своему здоровью и не почитал порядки, заведенные предками. Перечить кровавому Императору кто-либо не смел, памятуя о том, как он пришёл к власти. Уговоры были очень осторожными и нерешительными, может быть поэтому не убедили государя жить по правилам.       Впрочем, спустя почти год после прибытия новых наложниц, повелитель начал проявлять интерес к одной из них. Юной жительнице Конохи со светлыми волосами нежного розового оттенка и выразительными бирюзовыми глазами. Её нельзя было назвать писаной красавицей — в гареме были девушки намного красивее неё, к тому же, её род не был прославленным. И всё же она чем-то смогла привлечь Императора. Сначала тот лишь изредка интересовался её здоровьем и поведением, затем наблюдал издалека во время прогулки по саду. Сложно было сказать, делал он это намеренно, или пересечения получились случайными. Однако когда он попросил главного евнуха о встрече с ней, по дворцу тут же поползли слухи. Что Император, наконец, пал под чарами женщины.       — Сакура Харуно, Ваше Величество, — представилась девушка в изящных и лёгких шелковых одеяниях. Её волосы, собранные в пучок, украшала лишь одна заколка в форме цветка. Она пришла в сопровождении главного евнуха, которого Император отправил с этим поручением. Это уже не первый раз, когда Сакуру приводили в Зал размышлений и тишины. В последнее время повелитель часто призывал её к себе во время работы. Для простолюдинки Сакура была неплохо образована и владела простой, но аккуратной каллиграфией и поэтому помогала государю работать с документами.       Как и полагалось любому придворному, она опустилась на колени и склонила голову. Итачи, жестом руки приказал ей встать, и девушка повиновалась. Её веки были слегка опущены, однако под ресницами блуждал любопытный взгляд. Она, как и все простые смертные, старалась прямо не смотреть на Императора, однако очень хотела это сделать, поэтому глядела украдкой. То опуская глаза, то, столкнувшись с его взглядом, переводила свой в другую сторону. Её не пугали большие тёмные и немного прохладные глаза повелителя, но всё же, как и остальные придворные, она ощущала некоторый трепет перед ним. Впервые их встреча состоялась в одном из павильонов императорского сада, последующие же проходили во дворце, в Зале размышлений и тишины, преимущественно вечером, когда Император освобождался от значимых государственных дел и переходил к просмотру прошений.       — Я ждал вас, — он поманил её к себе, и наложница, мелко перебирая ногами, подошла к столику, за которым работал Учиха. Рядом с ним стоял второй, поменьше, предназначенный как раз для неё. Итачи снова махнул рукой, и девушка заняла привычное место подле него. В последние дни она часто помогала ему, записывая его указы и отвечая на прошения.       Манера говорить у Императора была особенной. Он никогда не начинал разговор сразу, медленно читал свитки, некоторые подписывал, а в это время будто обдумывал, что спросить и в какое русло завести разговор. Наложнице в это время тоже полагалось молчать и терпеливо ожидать приказа Императора. Сакура пока не брала на себя смелость начинать разговор первой, однако ей не терпелось о многом спросить повелителя. Обстановку слегка разряжал главный евнух, который заваривал им чай и подносил пирожные.       — Вы уже почти год живёте в гареме, вам нравится эта жизнь во дворце? — видя её блуждающий взгляд, мягко спросил Император. Сакура тут же опустила глаза в пол, как и полагалось приличной девушке, и сдержанно улыбнулась. Главный евнух разлил им чай и торопливо удалился. Наложница облегченно выдохнула, когда осталась наедине с Императором.       — Да, Ваше Величество, мне здесь очень нравится, — пылко ответила она. — Нравится этот роскошный дворец, великолепный сад, нравится постоянное движение во дворце, нравится быть частью всего этого. И помогать Вам, — чуть порозовев, добавила она.       — И вы не жалеете, что покинули свой родной дом и оставили свою свободу? Кажется, вы из Конохи, — уточнил Итачи, когда наложница обмакнула кисть в чернила. — А её жители весьма свободолюбивы и не терпят клеток, пусть и золотых.       — Да, всё верно, я из небольшой деревни, — подтвердила Сакура, невольно стесняясь своего происхождения. Ведь наложницы обычно выбирались из знатных родов чиновников, и попасть простолюдинке в гарем было очень сложно. Обычно они так и оставались в самых низших рангах, а женами становились дочери сановников и министров. — Мои родители простые люди и всю жизнь проработали на земле. Да, я люблю Коноху, её бескрайние поля, густые леса и полноводные реки… Но всё-таки, я не жалею о том, что покинула её и отправилась во дворец. Это было моей целью. Я всегда хотела узнать, какова она — эта другая жизнь. Ведь я никогда не покидала своей деревни. Никогда не видела столицы и дворца. Не представляла, как живут другие люди. Теперь я узнала, и не пожалела. К тому же… — она запнулась, а её щеки порозовели ещё сильнее. — Его Величество заметил меня.       — Заметил, — Итачи снова улыбнулся и взглянул на её руку. — Несмотря на то, что вы родились и выросли в деревне, вы владеете грамотой, можете читать и писать, а ваша каллиграфия, хоть и проста, но изящна. Кто научил вас? Родители?       — Ох, нет, — замотала головой Сакура, смотря на развёрнутый свиток. — Один человек… Кузнец, который пришёл к нам издалека. Он был очень загадочным, много всего знал и умел. Учил не только меня, но и моих друзей. И я ему очень благодарна, ведь иначе я бы не встретила Его Величество, — улыбнулась она.       Сакура не лгала. Ведь чтобы пройти жёсткий отбор в гарем, требовалось не только иметь миловидную внешность, отменное здоровье, хорошую кожу и красивое тело. Важно было так же владеть искусствами: танцевать, рисовать, вышивать, играть на музыкальных инструментах, хорошо разбираться в поэзии и живописи, а самое большое преимущество давали знания философии, истории и каллиграфия.       — Я вам нравлюсь, Сакура? — внезапно спросил Император, поднимая большие темные глаза на девушку. А та мгновенно вспыхнула и зарделась. — Порой вы так зачарованно смотрите на меня, что я теряюсь в догадках.       — Простите, Ваше Величество, — Харуно заёрзала на месте и виновато отвела свой взгляд в сторону. К сожалению, её щёки потухнуть так же быстро не успели. — Просто Вы… напоминаете мне одного человека, — с трудом призналась она.       — И кого же? — голос Итачи был наполнен искренним любопытством.       — Друга, с которым мы вместе росли в Конохе, — проговорила наложница. — Порой я наблюдала за ним, за его работой, и сейчас отчего-то мне показалось, что он похож на Вас. Простите, наверное, это неуважительно сравнивать Его Величество с простолюдином… — с беспокойством добавила она.       — Нет, наоборот — мне было бы интересно послушать о человеке, который вам нравится, — возразил Итачи. — Ведь он вам нравится? — уточнил старший Учиха.       — Не больше, чем Вы, — быстро нашлась с ответом Сакура, осознавая, что для наложницы единственным любимым мужчиной может быть только Император.       — Хороший ответ, — Итачи раскусил её ход, но был доволен этим ответом. — Впрочем, я не настаиваю на том, чтобы вы любили меня всю жизнь или заставляли себя любить. Более того, я уверен, что любить всю жизнь одного человека невозможно.       — Почему же невозможно? — удивилась Сакура. — По-моему, как раз наоборот. Только одного и возможно любить настоящей любовью. Вопрос только в том, как найти эту любовь и отличить её от множества других? Думаю, любовь, эта та, которая не требует ничего взамен. В такой любви всё прощается и переносится, когда нет условий, требований и неоправданных ожиданий. И я думаю, что наложниц нельзя полюбить такой любовью, — вздохнула Сакура, — ведь к ним изначально предъявляется множество требований, которыми они должны соответствовать всю свою жизнь.       — А кого же любить, как не наложниц? — спросил Учиха.       — Может быть, Императрицу? — предположила девушка. — Ведь между Императором и Императрицей особая связь, наложницам до неё далеко.       — Отнюдь, боюсь, что наложницы как раз ближе к этому чувству, нежели Императрица, — покачал головой Итачи. — Судьба Императрицы не так проста, как думают девушки, мечтающие стать ею. Император с Императрицей очень далеки друг от друга, даже в интимную связь могут вступать лишь раз в месяц, тогда как обычным наложницам позволено посещать Императора чуть ли не каждый день. Да, Императрица имеет власть над гаремом, но не над Императором. Ей приходится мириться с тем вниманием, которое Император уделяет остальным женщинам, отодвигая её на последний план. Впрочем, нередки случаи, когда Императрице удавалось вмешиваться в государственные дела и весьма успешно осуществлять их. Вы стремитесь к этому, Сакура? Вы хотите власти?       — Нет, я думаю… что недостойна стать Императрицей, — покачала головой девушка. — У меня недостаточно знатный род, вряд ли я стану выгодной партией для Императора, — печально улыбнулась она.       — Ещё один плюс наложницы, — подхватил её мысль Итачи, — что в отличие от Императрицы, которую выбирают умом, наложницу выбирают сердцем.       — Так что лучше оставаться ей? В надежде, что её выберут сердцем? — осторожно спросила Сакура, пытливо глядя на повелителя.       — К сожалению, моё сердце не способно взять верх над разумом, — спокойно ответил Император. — Поэтому все свои решения я принимаю не в угоду собственным желаниям, а лишь во благо стране и её народу. Даже если моё сердце кричит об обратном, — тихо добавил он, глядя в пустоту.       — Понимаю, — прошептала Сакура, смотря на записи, которые успела сделать в ходе их разговора. — Значит, и меня Вы выбрали разумом? Я нужна Вам для каких-то целей?       — Возможно, — уклончиво ответил Итачи. — Впрочем, они пока слишком туманны и неясны. Вы мне кажетесь умной девушкой, Сакура, поэтому ваше общество очень приятно без каких-либо обязательств. Так что, расскажите мне о том человеке, который вам нравится?       — Не так уж он мне и нравится, — покраснев, пробормотала Сакура. — Он появился в Конохе шесть лет назад, — выдержав паузу, начала она. — Никто не знал, откуда он пришёл и до сих пор не знает. Он пришёл в Коноху вместе с кузнецом и впоследствии стал его подмастерьем. Всегда молчаливый и закрытый, долгое время он был одиноким и выглядел очень угрюмым. Мне было любопытно, что с ним произошло. Саске был красив и умен, а ещё холоден и равнодушен. Любая девчонка на моём месте влюбилась бы в него, — улыбнулась Сакура. — Хотелось узнать о нём больше, помочь ему, растопить этот лёд в сердце и согреть его своим теплом. Мне казалось, что он очень страдает, и я стремилась всеми способами облегчить его боль. Однако всё же не стала тем человеком, которому он открылся и доверился.       — И кто же им стал? — негромко спросил Император.       — Наш общий друг, Узумаки Наруто, — с некоторым сожалением отозвалась Сакура. — Не знаю, как, но Саске смог довериться лишь ему, но я думаю, что всё равно не полностью. Они сдружились, всё время проводили в тренировках. У них была одна цель — стать дворцовыми стражами. И они добились этого. С тех пор, как они и я попали во дворец, мы не виделись друг с другом. Наложницам запрещено покидать гарем, а мужчинам — посещать его.       — И вы бы хотели увидеться с ними? В моей власти сделать это.       — С Наруто — возможно. Но с Саске… пожалуй, что нет, — с трудом произнесла Сакура. — Хотя с ним хочется увидеться больше всего, однако я боюсь того, что может случиться в нашу встречу. Ведь я отреклась от него, попав сюда.       — Вы сказали, что мы чем-то схожи, — припомнил Итачи. — Можете уточнить, чем именно? Дело во внешности? Или в поведении?       — Ох, вы оба очень красивы, — неуверенно начала Сакура. — И во внешности действительно есть что-то общее, но дело в другом. В последнее время Вы часто вызываете меня к себе, Ваше Величество, и я украдкой наблюдаю за Вами. Дело во взгляде. Порой у Вас бывает точно такой же взгляд, как у него. Будто вы видите что-то по ту сторону. Что-то, что недоступно другим. И как будто думаете об одном и том же. Простите, наверное, это очень глупо, — тут же засуетилась она.       — Нет, это любопытно. Не думал, что сходство между нами станет таким явным, — добавил он для себя и поднял голову, услышав шаги.       — Прошу прощения, что прерываю ваше уединение, — проскрипел голос главного советника, который, пройдя в зал, первым делом сложил руки и поклонился. — Но у меня важное дело к Его Величеству.       Сакура, поприветствовав его, украдкой взглянула на Императора. Тот коротко кивнул, вывел на свитке несколько иероглифов, а когда наложница покинула их, перевёл взгляд на Орочимару.       — Приятно видеть Вас в обществе женщины, — прокряхтел тот, с усилием давя улыбку на своём лице. — Наконец-то Вы начали исправляться.       — А выглядит так, будто ты хотел бы занять её место, — проронил Император, отчего улыбка на лице советника стала более естественной.       — Мне достаточно своего места. Ведь благодаря нашей маленькой тайне, я могу посещать любые закоулки дворца и бывать даже в вашей спальне, — хмыкнул он. — Хотя я предпочел бы там бывать с иными целями.       — Что за важное дело, о котором ты хотел поговорить? — понимая, что фантазии Орочимару могут продолжаться бесконечно, прямо спросил Итачи. — Я слушаю тебя.       — Дело и правда важное, — снова подчеркнул тот. — Помните, больше полугода назад Вы попросили усилить действие снадобья?       — Да, помню. Ведь симптомы проявлялись сильнее. После увеличения дозы стало немного легче, однако я чувствую, что опять начинаю привыкать.       — Так вот, сами понимаете, что для его усиления приходится тратить в два раза больше ингредиентов. И главный компонент практически на исходе.       — И что это за компонент?       — Особые травы, растущие только на отвесных скалах. В последний раз их добывали ещё при жизни старого Императора и с тех пор запасы изрядно истощились. Надеюсь Вы помните, что этот отвар не чудотворен, и как бы мы не увеличивали дозу, через год или два он перестанет справляться с вашим недугом. Хотя сейчас приоритет в том, чтобы добыть эти травы.       — Отправь за ними кого-нибудь. Раба, или евнуха, того, кого посчитаешь нужным, — приказал государь.       — Я уже отправлял сотню рабов, однако ни один из них не вернулся, — процедил сквозь зубы советник. — Скалы очень опасны и не только своими отвесными сводами. Раб здесь не справится. Нужен кто-то… особенный. Кто-то способный, кого обходит стороной сама смерть.       — Выбери того, кого считаешь подходящим для этой задачи. Среди стражи много талантливых людей, — проговорил Император.       — У меня есть один кандидат на примете, — протянул главный советник, лукаво поглядывая на повелителя. — Он бы лучше всего подошёл для этой опасной миссии.       — Да? И кто же это? — с некоторым интересом спросил повелитель. — От тебя редко можно услышать подобную похвалу, ведь обычно ты всех людей принимаешь за червей.       — Верно, но этот человек и правда особенный и, полагаю, что не только для меня, — себе под нос пробормотал Орочимару, но Итачи всё же услышал. — Помните того мальчишку, которого Вы, около полугода назад, отправили чистить канализации во время инцидента с императорскими конюшнями?       — Виновных так и не смогли найти, — проронил Итачи, как будто не расслышав первую часть вопроса.       — Так вот, этот мальчишка недолго провозился в грязи. Его взял под крыло старший канцлер: по моим сведениями, тот защитил сановника от покушения, организованного младшим канцлером. Последние полгода юнец служит у него в качестве стражника. И уделяет очень много времени тренировкам, — он в ожидании взглянул на Императора, однако на бесстрастном лице не отразилось никаких эмоций. Впрочем, Орочимару неплохо разбирался в людях и провёл с Императором уже шесть лет, поэтому мог с уверенность сказать, что эта новость произвела на него впечатление. Вот только он не знал, положительным оно было, или отрицательным.       — Что, если отправить его за травами? — так и не дождавшись от Итачи какого-либо ответа, продолжил главный советник. — Оттуда пока никто не вернулся, однако Вам ведь нет дела до судьбы какого-то грязного мальчишки? Не получится с ним, найдём кого-либо другого. Или, может быть, у Вас есть иные предложения? — на всякий случай уточнил он.       — Нет, у меня нет других предложений, — обдумав его слова, не сразу произнёс Итачи. — Пусть он идёт туда. Если не вернётся, найдёшь другого, более способного и сильного. Но если вернётся… — повисла пауза, во время которой брови советника взлетели вверх, а глаза широко раскрылись, вспыхнув жёлтым огнём. У него даже сердцебиение участилось от возникшего предвкушения.       — Если он вернётся живым, — повторил Итачи, в отличие от Орочимару сохраняя полнейшее хладнокровие. — Ты заберешь его из-под крыла старшего канцлера и возьмёшь под свою опеку.       — Я не ослышался? — одними губами прошелестел главный советник, а на его бледных щеках даже появилась лёгкая краска. — Вы отдаёте его мне?       — Не тебе, — пресек его надежды Император. — Если он выполнит эту миссию и докажет, что достоин большего, я хочу, чтобы ты стал его наставником. Среди моего двора нет человека, владеющего таким объёмом знаний, которым владеешь ты. Даже оба канцлера, вместе взятые, уступают твоим познаниям о мире, хотя ты добывал их недопустимыми путями, — услышав похвалу, Орочимару самодовольно заулыбался.       — Я рад, что Вы цените меня за это, Император, — прошипел он.       — Я хочу, чтобы ты обучил его всему, что знаешь сам. За неделю или месяц это невозможно, возможно, потребуются годы.       — Но годов у нас нет, — предугадал его мысль Орочимару.       — Ты лучше меня знаешь, сколько времени осталось, — сухо прокомментировал Итачи. — Он будет сам стремиться как можно быстрее овладеть знаниями и техниками, которые ты знаешь. И это должны быть не только боевые техники, — Император скользнул взглядом по его поясу. Орочимару во дворце меч с собой не носил и владел им не так искусно, как генерал армии, но всё же у него была разработана своя собственная система боя, которая в некоторых ситуациях могла стать наиболее успешной.       — Я хочу, чтобы ты обучил его лекарскому делу, основам военной стратегии и тактики, а также заставил его изучить труды великих полководцев, — продолжил Император.       — Зачем Вам это? Давать какому-то рабу столь ценные знания, — Орочимару подозрительно сузил глаза, а Итачи в ответ внезапно усмехнулся.       — Любопытно смотреть на его попытки уничтожить меня, — проронил он, глядя в пустоту. И даже не стал скрывать своей кровожадности, отразившейся в глазах.       — Вы так уверены, что он вернётся оттуда живым? — полюбопытствовал Орочимару. — Откуда ещё никто не возвращался? Никто, кроме Вас, ведь в последний раз именно Вы собирали травы по повелению своего отца, даже не представляя, для чего они нужны.       — Да, я верю, — кровожадность в глазах Императора сошла на нет, уступив место привычной безучастности. — Иначе всё было бы бессмысленно.       — Ещё кое-что, — напоследок спросил Орочимару, видя, что Император собирается уходить. — Могу я сделать с ним то, чего Ваша милость меня постоянно лишает? — елейно проговорил он и взглянул на Итачи как змея, открывшая свою пасть в ожидании вонзить клыки в пойманную жертву.       — Нет, — острые зубы вместо мягкого мяса будто сломались о стальной клинок. — Он мой.