Император

      На утреннюю аудиенцию Император прибыл вовремя. Саске невольно затаил дыхание, когда старший брат чинно прошёл в зал в своих длинных одеждах (сегодня темно-синего цвета), взмахнул широкими рукавами, расправил их и сел на трон. Чиновники мгновенно преклонили колени и опустились на пол, желая ему здоровья, наследный принц же обошёлся просто глубоким поклоном. Саске невольно пересёкся с ним взглядом и заметил, как старший брат едва заметно кивнул ему. Юноша успел разглядеть, что выглядит Итачи неплохо, хотя до сих пор остаётся бледным и осунувшимся, а его поседевшие волосы были тщательно скрыты головным убором.       На собрании Император поднял вопрос о новой военной кампании. Они с генералом уже говорили об этом, и Минато начал разрабатывать стратегию наступления продвижения к морю и захвата порта Сенсоо. Саске отчасти понимал, о чем идёт речь, а отчасти снова витал в облаках, с трудом сосредотачиваясь. Ему казалось, что нет необходимости развязывать новую войну, ведь они не так давно завершили предыдущую. Однако выход к морю на севере имел стратегическое значение и позволил бы Империи Огня открыть новые торговые пути.       Затем речь пошла о налогах и прочих поступлениях в казну, и Саске стал слушать ещё меньше. Не то, чтобы он не разбирался в этом… Как раз наоборот — Орочимару хорошо объяснил ему все устои управления государством. Просто младший Учиха не любил подолгу рассуждать. Он привык действовать и получать всё сразу. Планирование, как оказалось, было не для него. Поэтому он вздохнул с облегчением, когда собрание закончилось. Министры начали расходиться, а Император удалился в Зал размышлений и тишины для рассмотрения прошений. Главный советник тоже ушёл, напоследок послав младшему Учихе хищную улыбку. Саске принял её с кислым выражением лица и, немного побродив по опустевшему залу, все же отправился вслед за братом.       Зал размышлений и тишины представлял из себя просторный павильон в сине-золотых тонах, где Император занимался государственными делами: рассматривал отчеты, подписывал указы, принимал решения по прошениям. В это время его старался никто не беспокоить, чтобы не нарушать столь важный процесс. Итачи уже успел обложить себя горой свитков. Он читал каждый из них и принимал решение по проблеме, делая пометки киноварными чернилами и ставя свою печать.       — Саске, — Император слегка удивился, видя, как младший брат прошёл в зал. — Ты что-то хотел?       — Подумал, что может смогу помочь тебе чем-нибудь, — проговорил младший Учиха, приближаясь к его столу. — У меня ведь теперь тоже должны быть какие-то обязанности?       — Хм, — несколько озадаченно вздохнул повелитель. — Честно говоря, я не хотел тебя чем-либо загружать. Думал, что ты найдёшь себе занятие по душе.       — Мне нечем заняться, — пожал плечами юный Учиха. — И раз уж ты надеялся, что я стану правителем, неплохо бы проверить, справился бы я с этим, — он кивнул на свитки, которые рассматривал брат.       — Это весьма скучное и однообразное занятие, — предупредил его Император, протягивая несколько свитков. Справа от повелителя стоял ещё один невысокий столик, и Саске опустился за него. — Оно требует вдумчивости и сосредоточенности.       — Наверное, я до сих пор кажусь тебе глупым и несобранным, — пробурчал Саске, растирая тушь для кисти. — Но я докажу обратное.       — Те свитки, что я тебе передал, — снисходительно улыбнулся Император на его бормотание, — прошения наших подданных. Рассмотри их и попробуй принять какое-либо решение. Позже мы с тобой их обсудим.       — Да, я понял, — кивнул Саске, приступая к первому прошению.       Всё оказалось не так просто, как он ожидал. Саму суть прошений он понимал, но принять самое рациональное решение было сложно, учитывая все факторы и помня о запасах зерна и наполнении казны — ведь в основном проблемы касались финансов или земли. К тому же, если начнётся новая война, все деньги уйдут на неё, а продовольствие понадобится для снабжения армии. Придётся увеличивать площадь полей и засеивать больше зерна, либо больше изымать у крестьян, оставляя им крохи, а работать заставляя от зари до зари. Таким темпом недалеко до разрухи и бунта.       — Итак, — внезапно раздался голос Императора, прервавший размышления Саске. Юноша вздрогнул и поднял на него глаза. Оказалось, что Итачи уже рассмотрел свои прошения, а солнце прошло зенит и стало двигаться к закату.       — Ты смог принять решение? — с некоторой строгостью спросил старший брат, как учитель своего ученика.       — Не везде, — признался Саске, понимая, что в этом деле ложь только усугубит ситуацию. Тем более, тут проявить слабость было не стыдно. Ведь эта работа была гораздо сложнее, чем махание мечом.       — Что ж, тогда посмотрим вместе? — уже более доброжелательно предложил Итачи и указал на место слева от себя. Его трон представлял собой небольшой диванчик с мягкой обивкой и закруглёнными подлокотниками. И там как раз уместилось бы двое человек. Саске, захватив с собой свитки, сел подле него. Братья невольно переглянулись, оказавшись рядом друг с другом. Младший мгновенно опустил глаза в свитки, а старший, чуть улыбнувшись, развернул один из них.       — Начнём с этого, — проронил Император, а Саске торопливо кивнул. Сначала Итачи попросил младшего брата объяснить, чем он руководствовался в принятии такого решения. Затем поделился своей точкой зрения. С некоторыми решениями он согласился, другие опроверг, смог привести убедительные доводы в свою пользу. Саске слушал очень внимательно, стараясь не упустить его мысли и понять их ход. Его внимание порой отвлекали руки Императора, а именно, его пальцы, украшенные кольцами и перстнями с драгоценными камнями. Кисти казались худыми, однако ногти были очень ухоженными и даже блестели. Чем дольше он на них смотрел, тем больше ему хотелось прикоснуться к этим рукам. Поэтому юноша каждый раз обрывал себя на этой мысли, через силу переводил взгляд на свитки и старался сосредоточиться на государственных делах. Однако руки были половиной беды. Другая её часть состояла в запахе брата. От Итачи очень вкусно пахло. Едва уловимый цветочный аромат был приятен, и Саске догадался, что он похож на запах лепестков, что находились в купальнях. Постоянно вдыхая его, младший Учиха снова забывался и опять приходилось себя одёргивать, чтобы вернуться к насущным делам.       — Здесь… немного непонятно, — пробормотал наследник, записывая за братом решение алыми чернилами. — Почему именно так? Почему не направить груз сразу в столицу?       — Тот вариант, что предложил ты, тоже хороший, — объяснил старший брат, указывая на пометки младшего. — Однако он не учитывает расстояние. Ведь чем оно больше, тем больше и расходов. Выгоднее добраться до ближайшего крупного пункта, чем до столицы.       — Может быть, но тогда… — хотел возразить Саске, однако их беседу неожиданно прервали. В зал забежал один из стражников, что нёс пост на дворцовых воротах. Поклонившись сначала Императору, затем наследному принцу, он сделал шаг вперед и заговорил.       — Прошу прощения, Ваше Величество. Но во дворец хочет пройти один человек. Он не называет своего имени и не говорит, откуда он, но утверждает, что получил приглашение от наследного принца, — он скользнул осторожным взглядом по Саске.       — Может быть… — протянул юный Учиха, — у этого человека пепельные волосы и повязка на глазу?       — Да, именно! — стражник оживился. — Так вы его знаете?       — Это же Какаши… — проронил Саске и едва заметно улыбнулся. Он хотел вскочить с места и броситься к воротам, но остановил себя, робко взглянув на брата. Ведь он обещал Императору помочь, возможно, тот не захочет отвлекаться от государственных дел и отпускать его. Однако Итачи, видя воодушевления в черных глазах братишки, тоже улыбнулся и кивнул.       — Здесь мы почти всё разобрали, осталась лишь мелочь. С ней я справлюсь сам, ты можешь идти, — позволил он. — Только… — когда Саске уже сбежал по ступеням вниз, добавил Император. — Пусть он потом зайдёт ко мне. Я тоже хочу поговорить с ним.       — Да, хорошо, — коротко проговорил Саске и вместе со стражником отправился к дворцовым воротам. Какаши он увидел издалека: тот стоял рядом с невысокой рыжей лошадью с белой проточиной на морде. К седлу были прицеплены кожаные мешки с небольшими пожитками. Остановившись прямо в воротах, Саске приказал стражникам пропустить его и несколько секунд довольствовался удивленным лицом своего наставника. Какаши прошёл внутрь, и ворота закрылись. Оказавшись на территории дворца, кузнец невольно остановился, осматривая Саске с ног до головы.       — Похоже, я что-то пропустил, — в итоге выдал Хатаке, отмечая довольное лицо младшего Учихи и его дорогие одежды.       — Да, — ухмыльнулся тот, подзывая одного из евнухов и веля отвести лошадь в конюшни.       — В записке ты толком ничего не написал, — теперь они шли по дорожке, ведущей к Залу размышлений и тишины. — Но я вижу, что с тобой всё в порядке. Даже более чем, — замечая его горделивое выражение на лице, пробормотал Какаши. — И о смерти Императора я тоже не слышал, — добавил он.       — Да, — снова отозвался юноша. — К сожалению или к счастью, но до конца мне так и не удалось одолеть его, — продолжил он. — Мы заключили с ним что-то вроде соглашения. Он продолжает оставаться Императором, а мне возвращает титул и снова признает меня Учихой. И тебя возвращает из ссылки.       — Вот так просто? — Какаши скептически изогнул брови. — Столько лет ты мечтал об отмщении, и вдруг заключил мирный договор?       — Не просто, — мрачно ответил Саске. — Он мне кое-что рассказал о ночи переворота. Это касается только нас, Учих, но…       — Ты поверил? — осторожно поинтересовался кузнец, понимая, что его ученик не может рассказать всей правды.       — Да, поверил, — тяжело признал тот. — Не думай, что я так просто простил его, — на всякий случай предупредил его Саске. — Такое простить сложно, даже если отчасти он и не виноват. Но я принял его версию, и теперь кое-что делаю для него, а он мне обязан. Теперь у нас такие отношения, да. Он мне задолжал как минимум десять лет, и смерть для него оказалась слишком лёгким наказанием.       — Не хочу влезать не в своё дело, — пробормотал Какаши. — Но выглядит и звучит это весьма странно.       — Может быть, — ухмыльнулся Саске, радуясь, что наставник всё понимает и не требует от него всей правды. — Он тоже хотел с тобой поговорить, — когда они добрались до Зала размышлений и тишины, произнёс Саске. — Я подожду здесь. Наверное, этот разговор должен проходить наедине.       Какаши, коротко кивнув, немного пригладил свои волосы и прошёл в зал. Его одежда на фоне роскоши дворца казалась очень старой и бедной, да и сам он ощущал себя каким-то оборванцем. Особенно, когда увидел Императора в его изысканных парчовых нарядах. Итачи продолжал работать над прошениями, когда Какаши прошёл в зал. Закончив писать, государь отложил кисть и с привычной сдержанностью взглянул на человека, который пристально смотрел на него и не склонял своей головы.       — А вы совсем не изменились, Какаши-сан, — первым произнёс Итачи, продолжая смотреть на него свысока. Тот слегка вздрогнул, спустя столько лет услышав голос, который разрушил всю его жизнь.       — Зато ты изменился, — пробормотал кузнец себе под нос, а Император беззвучно усмехнулся его непочтительному тону, но упрекать за это не стал, сделав вид, что пропустил его слова мимо ушей.       — Я хочу знать, с чего вдруг меня решили помиловать и даже допустили во дворец, — хмуро произнёс Какаши, недоверчиво поглядывая на повелителя. — Спустя почти десять лет.       — Потому что ваша миссия исполнена, Какаши-сан, — спокойно ответил Учиха. — Вы сделали то, что я хотел, сами не ведая этого.       — И что же это? — удивился Хатаке. — Не мешаться под ногами?       — Обучить Саске, — возразил ему Император. — Сделать из него стойкого мужчину и достойного воина. Вам это удалось. Поэтому больше нет причин держать вас вдали от дворца. Хотя, признаю, инициатива вашего возвращения принадлежала Саске. Это он просил о вашем помиловании и возвращении сюда. Я не видел смысла препятствовать ему, поэтому одобрил это.       — Не жди от меня благодарностей, — процедил Какаши, так и не теряя своей подозрительности. — Я не планировал возвращаться во дворец и не желал этого.       — Вас здесь никто не держит, Какаши-сан, — продолжил Император. — Вы вольны идти, куда пожелаете. Я дарую вам полную свободу, золото и небольшое селение в северо-западных землях за хорошую работу. Можете отправиться туда, можете вернуться в Коноху, а можете остаться во дворце. Полагаю, Саске был бы рад, если бы вы выбрали последнее.       — Итачи, — неожиданно громко произнёс Какаши, и это старший Учиха уже не смог проигнорировать.       — А вы смельчак, Какаши-сан, — голос Императора стал вкрадчивым, но холодным. — Обращаться со мной так бесцеремонно и называть меня по имени. Это себе может позволить только мой брат.       — Не знаю, что ты наговорил Саске, что он буквально светится изнутри. Может ты и смог обхитрить младшего брата, но меня не получится. Я до сих пор не доверяю тебе. И не прощу тебя, Итачи, — его голос задрожал от гнева, хотя Какаши старался держать себя в руках. — Не прощу за то, что ты заставил Саске страдать столько лет. Я был рядом с ним тогда, в Конохе, и я видел. Я видел, во что ты его превратил. Он не говорил почти два года. Ни с кем, даже я с трудом вытягивал из него слова. Он не лил слёзы, не кричал и не проклинал судьбу. Не испытывал ни горестей, ни радостей, начисто лишивших всяких эмоций. Те пять лет, он не жил. Он существовал ради одной цели! Отбросил все свои желания, все устремления, забыл о самом себе. Мечтал лишь о том, чтобы отомстить за жестокую смерть родителей и всего клана. Это желание не покидало его ни на минуту. И не только, когда он был в Конохе, но и здесь, во дворце. Недавно он приезжал ко мне, и я спросил его — не изменилось ли его намерения за эти годы? Нет, он до сих пор был твёрд и непреклонен в своём решении. Почти десять лет он шёл к этому, невзирая на любые сложности и преграды. Я знаю, Саске не из тех, кто мог бы отступиться в последнюю минуту.       — Он и не отступил, — одними губами проронил Итачи, смотря сквозь пространство в своё прошлое и невольно касаясь груди. — Однако, — его взгляд снова стал уверенным, — вы не вправе осуждать меня, Какаши-сан. Вам, в отличие от Саске, я не причинил боли и страданий. Мой младший брат может мстить и презирать меня, но никто более.       — Что ж, возможно, это и так, — нехотя согласился кузнец. — Я не знаю всей правды, поэтому не могу судить за то, что ты устроил переворот. Но за то, что сотворил с Саске — могу. Я останусь во дворце, — хмуро проговорил Какаши, — но лишь для того, чтобы больше не позволить тебе так поступать с Саске. Я буду следить за тобой, — с угрозой добавил он, на что Император лишь усмехнулся.       — Я подпишу указ о вашем назначении и озвучу его завтра на утренней аудиенции. Полагаю, наследный принц позволит вам переночевать в южном дворце.       — Наследный принц? — Какаши сначала не понял, кого имел в виду Император, но быстро сообразил и удивился. — Саске теперь наследный принц?       — Он наследник престола и всегда был им, даже находясь в изгнании. Теперь же я вернул его титул и все права на трон, — спокойно объяснил Итачи.       — Что ж, я удивлён слышать это, — пробормотал кузнец. — Но не думаю, что Саске стремился к этому. Он лишь хотел стереть бесчестие своего клана твоей смертью.       — Я знаю, — сухо отозвался Итачи. — Как никто другой. В любом случае, я дал ему пищу для размышлений, и сейчас у него иное мнение.       — Посмотрим, к чему это приведет, — проговорил Какаши и уже хотел удалиться, как Император окликнул его и заставил выслушать до конца.       — И ещё, Какаши-сан, — его голос звучал строго и властно. — Сегодня я вас прощу, учитывая, что вас здесь долго не было, и вы отвыкли от дворцовых порядков. Но если вы не будете с почтением относиться ко мне и преклонять колени, хотя бы прилюдно, то я буду вынужден наказать вас. А мне бы очень не хотелось расстраивать моего младшего брата, — он едва сдержал улыбку, видя, как побледнело и напряглось лицо кузнеца. — Не расстраивайте его и вы.       Какаши застыл на несколько мгновений, будто хотел что-то ответить. Затем мрачно взглянул на Императора и медленно согнул спину. Он поклонился будто через силу, а после поспешил покинуть зал, ощущая на своём затылке довольный надменный взгляд. Император снова победил.       Саске сидел на ступеньках подле входа в Зал размышлений и тишины. Он бесстрастно наблюдал за скользящими по небу облаками и особо ни о чем не думал, хотя всё же ощущал некоторое волнение. Только услышав шаги, он поднялся на ноги и настороженно уставился на закрытые двери, из которых вскоре появился знакомый кузнец. Саске отметил на его лице мрачное и задумчивое выражение, однако как только Какаши увидел своего подопечного, то немного просветлел.       — И как всё прошло? — они поравнялись и вместе спустились по ступеням, а затем побрели по тропинке между павильонами с черепичной крышей.       — Что же ты не сказал, что стал наследным принцем? — хитро спросил его Хатаке. — Может, мне теперь нельзя ходить и разговаривать с тобой? — в шутку произнёс он, а Саске поморщился так, как морщился всегда, когда кто-либо упоминал о его титуле.       — Нет. Ты прекрасно знаешь, что я не изменился. И это положение так же неудобно мне, как седло без подпруги.       — И всё же… ты изменился, — сделал вывод Какаши, поглядывая на юношу. — Может и хорошо, что всё так закончилось. Освободившись от желания убить брата, ты вспомнил о своей жизни и наконец-то вступил в неё. Неизвестно, что бы с тобой было, достигни ты своей изначальной цели.       — А что он сказал? Он разрешил тебе остаться во дворце? — повторил младший Учиха.       — Да, вроде того, — кивнул Хатаке. — Хотя остаться решил я сам, — уточнил он. — Не хочу, чтобы тебя снова предали, как тогда.       — Этого больше не повторится, — пробурчал Саске, нахмурившись и отводя взгляд. — Да, я ещё не простил его, но доверять стал немного больше. Хотя ты прав — его ход мыслей очень сложный, и порой понять Императора тяжело, но я стараюсь. Докопаться до его целей, — хмыкнул он.       — Я тоже его не простил за тебя и вряд ли когда-либо прощу, но всё же… — Какаши едва заметно улыбнулся. — Я рад видеть тебя таким. Не обремененным местью и невзгодами. От этого и мне становится легче, и даже появляется надежда на будущее. Кажется, теперь ты владеешь целым дворцом? — он скептически изогнул бровь. — Надеюсь, одна свободная комната для меня найдётся? Хотя мне не привыкать спать в сарае на соломе.       — Мне тоже, — поддакнул Саске. — Но мягкая кровать и чистое бельё с ними не сравнится. Смотри, чтобы голова не закружилась от такой роскоши, — ухмыльнулся юноша, сворачивая по направлению к южному дворцу.       Помимо самого принца, слуг и евнухов, в южном дворце не было никого. До этого тут недолго прожили Суйгецу и Джуго, а после их ухода дворец опустел. Сюда в последнее время частенько наведывался Наруто с кувшином вина. А теперь поселился Какаши. Младший Учиха был не против такого соседства — дворец до сих пор казался ему огромным и пустым даже по меркам его стремления к одиночеству. Пересечься с кем-то случайно или намеренно было сложно из-за витиеватых ходов и длинных коридоров, но вот слуги всегда оказывались под боком. Этим вечером они с Какаши долго сидели вдвоём за кувшином вина и изысканными яствами. Саске вкратце всё же поведал о том, что Итачи во время переворота выполнял приказ отца и вся эта идея принадлежала Фугаку, что Учих одолела неизвестная страшная болезнь и только уничтожив их, можно было спасти страну. Какаши в это слабо поверил, но спорить не стал. Лишь сказал, что завтра с утра всё равно обо всём забудет, такое тут вкусное вино.       Следующим днём на утренней аудиенции Император огласил свой указ. Где говорилось об отмене изгнания бывшего дворцового стража Хатаке Какаши и возвращении ему титула дворянина. А также давалась новая должность в службе наследного принца с соответствующим жалованием, формой и жильём. Сам Какаши, присутствующий при этом, воспринял указ равнодушно, хотя и поклонился после его оглашения и, как полагалось, пожелал долгих лет жизни Императору. Саске невольно усмехнулся, вспоминая себя на его месте. Орочимару как обычно загадочно улыбался: ему нравились любые изменения, происходящие во дворце и было любопытно узнать, к чему всё это приведет. Другие же чиновники оказались крайне удивлены. Некоторые из них знали Какаши, другие слышали о нём впервые. Возвращение из ссылки принца и бывшего стражника поселили в них сомнения, и во дворце постепенно начали ходить слухи о призраках Учих, которые преследуют Императора и постепенно сводят его с ума. И именно для того, чтобы задобрить их, он вернул двух людей, которые принимали непосредственное участие при перевороте. Теперь ежемесячные недомогания объясняли именно этим, вкупе с избытком энергии инь.       Самого Итачи эти слухи, как и все прочие, мало волновали. Он был занят государственными делами и планированием нового наступления для выхода к морю. Саске помогал ему разбираться с прошениями и переписывал некоторые указы. По душам за последующую неделю они практически не говорили, поглощенные работой и своими мыслями. Саске пару раз пытался завести разговор о чем-то помимо работы, но его стремление быстро сходило на нет, поскольку Итачи снова показался ему закрытым и отстраненным. Его мысли опять будто стали неприступными, и юноша опасался, что не сможет найти к нему подход и только лишь усугубит ситуацию. Было бы гораздо проще, если бы старший брат дал ему небольшой намёк или повод, как в тот вечер, и сам пошёл на контакт, а не заставлял младшего биться лбом о закрытые ворота.       Одним из вечеров Итачи, похоже, догадался о мыслях младшего брата или прочел о его сомнениях на лице. Закончив рассматривать отчеты чиновников, он отложил свиток в сторону и вгляделся в сосредоточенное лицо Саске. Тот, ощутив взгляд Императора, тоже оторвал глаза от бумаг и перевёл взгляд на него.       — Ты хотел мне что-то сказать, — Итачи произнёс это так, будто только что вспомнил, хотя уже прошло несколько дней.       — Ничего особенного, — пробормотал Саске, потупив взгляд. — Хотел ещё раз поблагодарить за то, что позволил Какаши вернуться и остаться здесь.       — Разве я мог отказать? — удивился тот. — Учитывая, как ты просил за него. Вы ведь стали… весьма близки, — отметил он, а Саске ощутил в его голосе некоторое пренебрежение и снова посмотрел на брата.       — Да, потому что вместо тебя рядом был он, — негромко проронил младший Учиха и вздохнул, зная, что Итачи и так это прекрасно понимает.       — Но теперь всё изменилось, — спокойно произнёс Император. — Тебе следует помнить, что теперь твоё положение выше его, и он должен подчиняться тебе.       — Ты же знаешь, это Какаши, — Саске внезапно улыбнулся. — Ты и сам до сих пор относишься к нему, как к своему наставнику. Ведь до переворота именно он обучал тебя владению мечом. А после и меня. Вряд ли я смогу относиться к нему иначе, — юноша пожал плечами. — Наверное, для меня он значит то же, что и для тебя Минато. Ты же не относишься к генералу, как к слуге, — брякнул он.       — Я стараюсь ко всем подданным относиться с должным уважением, — заметил Император. — Особенно к тем, кто представляет наибольшую ценность для страны и меня.       — Любопытно, и кто же самый ценный в Вашей иерархии, Император? — с усмешкой спросил Саске, за это время успев сделать пометку в рассматриваемом прошении.       — Ты же знаешь, что это ты, — мягко отозвался Итачи.       — Хм, тогда ко мне должно быть бескрайнее уважение, — снова колко продолжил младший Учиха. — Только что-то я не припомню даже малейшего.       — Потому что ты — другое дело, — без особых церемоний ответил Император, а Саске надул губы. — Ты — мой младший брат. И вряд ли я когда-либо смогу относиться к тебе с должным почтением или уважением. Для меня ты навсегда останешься тем, кого я должен опекать, оберегать и направлять. Тем, кто слушается меня, учится у меня и подражает мне. Возможно, это неправильно, но искоренить это в себе я не могу. С самыми близкими людьми мы всегда ведем себя слишком открыто и не сдерживаем чувств, отчего причиняем боль. Прежде я старался отдалить тебя от себя по понятным тебе причинам. Теперь же нет смысла носить какие-либо маски или делать вид, что между нами всё хорошо.       — А разве всё плохо? — угрюмо пробормотал младший Учиха. Он-то думал, что их отношения постепенно налаживаются.       — Неплохо, но всё же не так, как хотелось бы, — отметил Итачи. — Наверное ты думаешь, что я снова тебя унижаю и ни во что не ставлю, говоря об уважении. Но это не так. Я восхищен тобой. Восхищен силой, которой ты смог овладеть, восхищен тем, что невзирая ни на что, ты не отступился от своей цели и дошёл до конца. Что ты приложил столько сил и стараний, чтобы превзойти и одолеть меня. И одолел.       — Одолел? — усмехнулся Саске. — Если бы. Ты ведь сам бросился на мой меч, — проронил он, вспоминая их последнюю битву. Тогда он не мог понять, каким образом ему удалось так легко и внезапно поразить Итачи, а теперь до него дошло, что вероятно, брат сам налетел на его клинок.       — И, тем не менее, — старший Учиха не стал это опровергать или подтверждать, — Наверное, только в те минуты, пронзая меня мечом, ты испытал истинное удовольствие от свершившейся мести. И, возможно, хочешь испытать это чувство вновь.       — Нет, — Саске помотал головой и снова нахмурился, вспоминая тот день. — Не удовольствие. В первые секунды я действительно испытал облегчение от того, что наконец-то достиг своей многолетней цели. Но почти сразу же его поглотила безграничная пустота, которую я не знал, чем наполнить, как твоими последними секундами жизни. Вот и всё. И повторять я такое не хочу, — признался он. — И хватит о прошлом, — Саске тряхнул головой. — Как только мы с тобой встречаемся, то всегда говорим о прошлом.       — Потому что только оно связывает нас.       — Хочешь сказать, что у нас нет настоящего или будущего? — вскинул брови младший Учиха.       — Я вижу, как ты задумчив и скован. Тебе некомфортно в моём обществе, — проронил старший брат.       — Если бы я не хотел находиться в твоём обществе, я бы не стал приходить сюда каждый день и заниматься этой нудной работой, — Саске окинул взглядом свитки. — А задумчив и скован я потому, что не знаю, как начать разговор, боюсь, что помешаю твоим размышлениям и собью с мысли. Я думал, ты меня понимаешь, — вздохнул он.       — Возможно, понимаю, просто боюсь поверить в это, — тон Итачи снова смягчился. — Ведь после того, что натворил, я не заслуживаю твоей благосклонности.       — В отличие от тебя я отношусь к тебе с почтением и уважением, — добавил Саске.       — Моё почтение тоже иного рода, — улыбка на бледных губах стала чуть ярче. — Тогда ты должен обращаться «Ваше Величество» или «Император».       — Да, Ваше Величество, — ухмыльнулся Саске и снова посерьёзнел. — Мне всё время кажется, что мы с тобой нашли общий язык, но стоит нам разлучиться хоть на день, как всё приходится начинать заново.       — Это поправимо, — терпеливо заметил старший брат. — На государственные вопросы я трачу много сил и времени, поэтому, возможно, упускаю кое-что важное. Но тебе не стоит беспокоиться о том, что ты помешаешь мне или что-то разрушишь. Если ты хочешь что-то сказать или спросить, то спрашивай. Я отвечу в любое время на любой твой вопрос.       — И ты тоже, — заворчал Саске, несколько смущенный такой открытостью. — Ты тоже должен говорить о том, что хочешь и что тебя беспокоит. Например, сегодня, — от долгого сидения у него немного затекли ноги, поэтому наследный принц поднялся и приблизился к Императору, тут же ощущая покалывание в голенях и ступнях. — Я слышал от дворцовых слуг, что ты сегодня отказался от еды, — он снова сел, на этот раз рядом с братом, внимательно всматриваясь в его лицо. — Кухарки переживают, что ты разлюбил их стряпню и скоро выгонишь из дворца.       — Дело не в этом, — устало вздохнул Император. — Просто сегодня у меня совершенно нет аппетита.       — И вид у тебя опять болезненный, — мрачно добавил Саске, рассмотрев его вблизи. — Это из-за полнолуния? Оно уже завтра.       — Да, за сутки до и после него я ощущаю симптомы превращения, — признался тот.       — Но теперь должно быть легче? — осторожно спросил Саске. — Что мы будем делать? Запремся на три ночи в комнате?       — Всю ночь пить твою кровь я не могу, — покачал головой Итачи. — Я просто убью тебя в первые же минуты. Нет, я не знаю, как буду вести себя, поэтому нам лучше обезопасить себя и других.       — И как же? — удивился Саске. Итачи, поставив печать ещё на нескольких документах, поднялся на ноги и поманил младшего за собой. Они покинули Зал размышлений и тишины и отправились во внутренние императорские покои. Для начала Император заставил младшего брата отужинать. В его покоях был накрыт стол со множеством яств. Всё было очень аппетитно, но у Саске как назло кусок в горло не лез, поэтому он с трудом прожевал и проглотил мясо, съел что-то из овощей и запил всё томатным соком. Сам Император не ел ничего, лишь выпил целый кувшин воды, начав испытывать сильную жажду.       Затем они переоделись. В его покоях уже было подготовлено два комплекта одежды из тёмных тканей. Слуг Итачи разогнал, поэтому помогать ему переодеваться пришлось Саске. Императорские одежды оказались тяжелыми и многослойными, он не понимал, как брат носит их каждый день, да ещё меняет по нескольку раз в течение суток. Ещё помимо этого пояса, головные уборы и многочисленные украшения. Сняв это всё, он оставил Императора в нательном белье из белого хлопка, и на него Итачи уже сам надел черное ханьфу, штаны и сам подпоясался. Саске он приказал сделать то же самое, подавая ему второй комплект. Младший спорить не стал и переоделся гораздо быстрее, поскольку носил одежду попроще. Ко всему прочему Итачи дал ему острый серебряный кинжал, рукоять которого была украшена сапфирами.       — Тебе нужно пересмотреть свой гардероб, — они вышли из личных покоев и пошли в ту комнату с золотым шестом для Гаруды. — Твой титул предусматривает более дорогие платья и ансамбли.       — Но они неудобные, — заворчал Саске. — В том синем ханьфу с мехом во время церемонии я ощущал себя белой вороной, — они остановились у стеллажа со свитками, за которым располагалась потайная дверь.       — Ты привыкнешь. Я тоже не сразу привык, — потайная дверь открывала длинный коридор, ведущий под землю. Как только они вошли туда, зажгли факелы и начали спускаться, Саске догадался, куда они идут.       — Хочешь сказать, мы опять в том подземелье? — скептически спросил он, спускаясь всё ниже вслед за братом.       — Да, — Итачи привёл его к той самой темнице с железной дверью и открыл её.       — Но зачем? — мрачный вид каменных стен и железные цепи Саске совсем не обрадовали. — Зачем снова делать это? Разве моя кровь не остановит твоё безумие?       — Я же сказал, что не могу пить твою кровь постоянно, — Итачи вложил факел в подставку и взял кандалы в руки. — И не известно, как долго будет действовать один глоток. Ты должен максимально редко давать мне свою кровь, Саске, — предупредил он, сам заковывая свои запястья и щиколотки. — И не позволять делать больше одного глотка. Если я не совладаю с собой, ты должен остановить меня любым способом, даже используя тот кинжал, ты понял меня? — строго спросил он. Младший Учиха, выдержав паузу, недовольно кивнул, внутренне не согласный с его требованиями. Итачи опустился на пол и сел в дальний от двери угол. Саске — в противоположный.       Факелы освещали пустую камеру, но дышать со временем здесь стало тяжело. Минуты медленно перетекали одна в другую. Саске пытался говорить с братом. Зная о его склонности к рассуждениям, он надеялся, что беседы отвлекут их от этой напасти, но всё чаще Итачи отвечал односложно, а когда совсем перестал, юноша напрягся и заподозрил неладное. Он осторожно подобрался к брату и, тронув его за плечо, заглянул в лицо. Кожа стала крайне бледной, а сквозь неё были хорошо видны синие вены, которые вздулись. Температура его тела немного поднялась, он жмурил глаза и прикусывал губы, пытаясь сдержать что-то рвущееся из себя. Седины в волосах прибавилось. Вскоре тело охватила мелкая дрожь, и даже Саске почувствовал её.       «Уже пора? Или ещё нет?» — засомневался юноша и на всякий случай освободил своё горло и закатал рукава, не зная, куда его укусит Итачи. Он пытался склониться над ним, но брат внезапно ещё больше забился в угол и даже попытался оттолкнуть его.       — Пока нет, — прошептал он таким осипшим голосом, что Саске едва узнал его.       — Хочешь выйти из себя и снова наброситься на меня? — хмуро спросил младший брат. — Не лучше ли сделать глоток сейчас, пока ты ещё в сознании и хоть как-то контролируешь себя? Или ты хочешь узнать, насколько тебя хватит? Любишь же ты помучить себя, — пробурчал Саске, садясь рядом с ним. Он догадывался, что близость его тела будет провоцировать упрямого брата ещё больше и надеялся, что это сократит его страдания.       Через некоторое время дыхание Итачи участилось, а с губ всё чаще слетали хриплые звуки, напоминающее рычание. Теперь вены вздулись не только на лице, но на на кистях рук. Из уголков рта начала стекать слюна, зубы увеличились, а ногтевые пластины стали жестче и грубее. Когда он медленно развернулся к младшему брату, тот заметил, что вместо глаз остались одни белки.       — Я так знал, что этим всё закончится, — процедил Саске, когда Итачи набросился на него и жадно вонзился зубами прямо в горло. Конечно же, позволить ему сделать только один глоток не удалось — брат вцепился намертво. Саске удалось его оторвать от себя только после трёх глотков. Он с силой навалился на него и прижал к стене, не позволяя больше коснуться себя и добраться до горла. Итачи шипел и вырывался и не известно, чем бы это всё закончилось, если бы он не пришёл в себя.       Это произошло не сразу. Сначала Саске пришлось около получаса сдерживать его, применяя всю свою силу. Затем старший брат стал постепенно обмякать и сопротивлялся всё меньше. После на некоторое время вовсе лишился чувств. Вены на лице и руках немного уменьшились, но их синий цвет был также хорошо различим. Ногти и зубы тоже пришли в норму. Саске решил больше не отходить от него и напряженно вглядывался в его лицо и то и дело прикасался к шее, проверяя пульс. Температура у брата оставалась повышенной, на лбу выступил пот. Когда он снова открыл глаза, юноша взволнованно припал к нему, пытаясь уловить крупицы сознания в расширенных зрачках.       — Ну что? — хрипловато спросил Саске, когда тишина затянулась. Итачи, плотно сжав губы, лишь мотнул головой. По его виду младший Учиха догадался, что такой порции крови было слишком мало, чтобы он окончательно пришёл в себя, но достаточно, чтобы на время подавить инстинкты монстра.       — Я понял, понял тебя, — прошептал Саске, когда брат содрогнулся и опустил голову ему на колени, в бессилии закрывая глаза. — Я буду рядом, не волнуйся, — добавил он, осторожно кладя одну руку на его плечо, а вторую запуская в волосы.       На несколько часов, вплоть до рассвета, воцарилась тишина. Казалось, что Итачи уснул: он больше не проявлял признаков агрессии, не рычал и не пытался наброситься на брата, но Саске знал, что тот не спит, а борется со своим внутренним демоном. Сдерживает его, стиснув зубы и сжав губы. Сам он тоже едва мог уснуть этой ночью, прислушиваясь к дыханию брата, ощущая дрожь его тела и готовясь каждую минуту стать его жертвой.