50 задач Антона Андреевича.

      Ещё один плановый осмотр у врача. Ещё одна очередь в больнице. Ещё одна словесная драка перед кабинетом невролога. Жалко, что не возле сто пятого — там психиатр сидит. Весьма и весьма иронично. Ну невролог тоже выписывает успокоительные, угнетающие нервную систему. Могу предположить, что эти дамочки впервые пришли на приём, чересчур активны.       По соседству временно расположился кабинет гинеколога, куда очередь тянулась чуть ли не с начала коридора. Я пообещала Дёминой мужественно вынести все скандалы и перепалки перед тем, как она наконец-то попадёт на приём.       Талончик, где было прописано время приёма — утратил свою силу ещё тогда, когда его "выплюнул" аппарат на первом этаже.       У врачей здесь своё время.       Внутреннее.       Я обмахивалась какой-то брошюркой, которую мне всучили на улице возле аптеки. Особо в текст не вчитывалась, да и смысла не было. Поэтому я использовала её как имитированный веер. — Я сейчас умру от жары. — Танька уже открывала вторую бутылочку воды, практически залпом выпивая половину. — Сейчас ещё в туалет захочу! — Сколько ещё человек? — поинтересовалась я.       И как же я боялась услышать двузначное число. — Два.       Пронесло.       Слава всем богам, эти два человека прошли очень быстро и настала очередь Таньки, она уже хотела открыть дверь в кабинет, как её остановила какая-то невысокого роста женщина. — Мне только спросить. — белобрысая мадама уже хотела залететь в кабинет, но Дёмина её остановила: — Я, прости Господи, рожу вам прям в руки сейчас! Подождёте со своим спросить! Знаю я вас — подружек врачей — ходите, языками чешите, а мы тут в очереди должны по два часа сидеть! — Я... — Женщина посидите десять минут. — вмешалась я. — Мы итак тут лишних полтора часа сидим. — Да вы совсем, молодёжь, оборзели!       Сейчас и я пойду записываться к неврологу и психиатру. Ну как тут быть стрессоустойчивым?       Танька очень быстро вышла из кабинета, мы зашли ещё в аптеку, купили какие-то витамины и направились домой.

***

— Антон, ты только не ругайся. — жалобно, чуть ли не пропищала, я в трубку. — Что ты опять натворила? — коротко вздохнув, вопросил Шастун. — Я в травмпункте. — как-то виновато отозвалась я. — Что ты там забыла? — Я, как бы это сказать, растянула запястье, — разглядывая опухшую кисть руки, затараторила я, — сильный отёк и двигать не могу... — Что ты делала, что ты потянула запястье?       Сказано было с такой интонацией, будто ещё секунда и из телефона вылезут две руки, которые начнут меня убивать.       Позитивненько. — Ну мы с Дёминой кое-что перетаскивали. — я зажмурилась; то ли от боли, то ли от ожидания пиздеца. — С Дёминой?! — С ней всё хорошо. — заверила я. — Где вы находитесь? — Травмпункт на Невской. — Сейчас я приеду. — Тань, он щас приедет. — я положила телефон на стульчик рядом с собой. — Ну вставит пиздюлей, что же теперь поделаешь, — Дёмина поглаживала живот, — мне правда тоже прилетит. — Что же теперь поделаешь. — вторила я.

***

      Антон примчался на всех парах. К сожалению до того, как я попала в кабинет к врачу. — А теперь говоришь, чё ты делала этой рукой. — Шастун уселся рядом со мной.       Злился. Но ещё ему было меня жалко. Это я всё во взгляде прочитала. То, что переживает это уже хорошо. Хотя бы будет с непреодолимой жалостью убивать меня. — Ну кое-что передвигала. — пробубнила себе под нос. — Кое-что — что? — Ну кое-что. — Бондаренко, я тебя никогда не бил, но чувствую начну. — шутливо сказал Антон.       А может и не шутливо. В каждой шутке есть доля правды. — В нашей семье запрещено насилие. — возмутилась я. — Если только это не игра такая типа... — Всё! Не продолжай! Оставь свои извращённые фантазии в этой светлой головушке. — он тяжело вздохнул, переводя взгляд на Дёмину: — Серёжкинс пребывает в полном ах... В шоковом состоянии. — Да я только рядом постояла, я-то не двигала ничего. — попыталась оправдаться Танька. — Бондаренко? — из кабинета выглянули, я встала: — Пройдёмте.       А дальше осмотр, какое-то мини-анкетирование (или как это назвать? опрос?): что делали, во сколько потянули и так далее и тому подобное. Оказалось, что растяжение у меня средней тяжести. Не совсем плохо, но и хорошего мало. Прописали противовоспалительные и обезболивающие, назначили курс лечения: всякие ванночки и тому подобное.       Хвала богам, хоть связки не пришлось сшивать между собой.       Я бы умерла.       Мне наложили лангету, запретили её снимать раньше, чем через три недели. А я уже представила, как мне будет весело всё это время. — После того, как три недели пройдут, нужно будет носить фиксирующий ортез. — сказал врач, заполняя что-то в компьютере. — А это в простонародье, как именуют? — Эластичный бандаж, если так понятнее. — Абсолютно. — Лечитесь и больше не двигайте тяжести, пусть муж или парень этим занимается. — Хорошо, спасибо.       Я вышла из кабинета, как побитый жизнью (и штукой такой, как она там называется?) ковёр. (вытрясалка для пыли!) — Бондаренко, — Антон вздохнул, смотря на мою зафиксированную руку, — откуда же ты такая травматичная? — Да какая травматичная?! — возмутилась я, а потом негромко заскулила от неожиданной боли в руке, словно туда иголками тыкали. — Я только палец совала не туда, куда надо. — Вот именно! Ты вечно суешь свои руки не туда, куда надо. — А куда надо? — Туда. — Куда? — Бондаренко. — вздох. — Идём в аптеку, давай листочек, посмотрю, что тебе выписали.       Мы отвезли Таньку Дёмину домой, а сами поехали в аптеку. Я смотрела в окошечко и жалела себя. Может быть, я и правда травматичная? Проблемная? Ну нет. Какая же я проблемная? Глупости.

***

      Я в который раз убедилась, что мне достался очень заботливый молодой мужчина. Обо мне в жизни никто так не пёкся, как он. И тут поможет, и там подаст, и сюда принесёт и туда отнесёт. Антон, конечно, не упускал возможности сказать о том, что я сумасшедшая, раз возомнила себя силачом и надеялась дотащить что-то куда-то. Я ему не раскрывала, что именно мне вздумалось поднять. И как я неправильно это сделала, следствием чего стало растяжение.

***

      Первые две недели пролетели. Оставалась всего одна и я смогу снять эту штуковину, из-за которой не могу даже немножко пошевелить рукой. Возможно, если бы я пошевелила, то тогда бы со средней тяжести мы перенеслись на уровень повыше и тогда бы мне точно зашивали связки, сухожилия. (а что там вообще зашивают?)

***

— Ну-ка быстро положи на место. — Антон подскочил ко мне, выхватывая кастрюлю, которую я пыталась переместить с плиты к раковине, чтобы слить лишнюю воду. — Ты с ума сошла?! — Да я же вообще не задействую эту руку. — я отошла в сторону. — Мне потом ещё полгода разминать конечность, она застыла и забыла, что такое шевеления. — Ну ты давай, конечно, пошевели ей сейчас, по травмпункту же соскучилась сильно! — Не ори на меня. — Да я даже на децибел голос не повысил. — возмутился Антон.

***

      А потом я носила этот ортез-бандаж, называйте как хотите.       Тут уже Лиза начала упоминать девичник, мы стали планировать, как проведём два выходных и что будем делать. Пить могли не все. Дёмина по этому поводу очень сильно страдала. Кроме, как понюхать пробку от вина, она ничего не могла сделать. Держалась изо всех сил.       Но мы и без алкоголя может найти, чем заняться.       Пока мы с Лизой гоняли по торговому центру в поисках чего-нибудь прикольного для девичника, Антон написывал мне сообщения каждую минуту. Боялся, что я опять руку куда-нибудь суну. Вторую. У меня же их две. И рисков больше. Антон Андреич: Ты ничего тяжёлого не поднимала? Почему ты молчишь? Я вижу, что ты прочитала мои сообщения.

Вы:

Антон Андреич, я же не на соревнования по подниманию штанги пошла!

Антон Андреич: Тебе повод не нужен

Вы:

Я уже могу тебя избить.

Антон Андреич: Не угрожай. Я тоже много могу)

Вы:

Грех не показать.

Покажи

— А куда парни пойдут интересно? — вдруг вопросила Лиза и я убрала телефон обратно в сумочку. — А кто их знает? — я пожала плечами. — Они себе уйму развлечений уже придумали, это сто процентов. — Вот бы как-нибудь узнать. — Как? — Может попытаешь Антона сегодня вечером? — Чтоб меня потом того самого? — Чего того самого? — Слишком громко сказано будет: изнасиловали. — Ну я же тебе не так его пытать предлагаю. — Лиза усмехнулась. — Не, ну если ты так хочешь... — Лиза! — Ну ты первая начала.       Мы отыскали во всём торговом центре розовые ободки с ушками и бантиком. Миленько однако. Потом Лиза потащила меня купить красивые домашние халатики. А я не представляла, что у неё в голове и что мы будем делать со всем этим.

***

— Анто-о-он! — заорала я из ванной. — А? — он прибежал моментально. — Что случилось? — А вы с мальчиками куда собираетесь? — ненавязчиво спросила я.       Или всё-таки навязчиво? — Да так, посидим, выпьем. — Антон прислонился к дверному косяку, смотря на то, как я мазюкаю всякие крема на лицо. — А где посидите? — Да в стриптиз клубе одном.       ГДЕ?! Нет, может мне послышалось. Хорошо бы, если бы я сейчас резко оглохла или у меня начались слуховые галлюцинации. Я была бы искренне рада такому исходу событий. Он сказал: стриптиз клуб?! Мать его бабушку... — Где? — однако ж спокойно выдавила из себя я.       Уничтожу. — Стриптиз клуб на Советской. — Для геев? — Бондаренко. — Не для геев всё-таки? То есть, там не мужчины танцевать будут? Женщины. Я поняла. Ну ясненько. — я натянула сахарную улыбку (фальшивую, как денежки из банка приколов) и прошла мимо него. — Я просто спросила. — Серьёзно? Даже не возмутишься? — Нет, зачем?       А что будет если стукнуть человека сковородкой по жопе? Синяк? Административка? Ну он уж не подаст на меня заявление в полицию.       Антон был обеспокоен тем, как я спокойно отнеслась к его словам. Ну спокойно чисто внешне. А вот внутри! Я стояла на кухне и думала, что бы такого сделать. И придумала. Актриса погорелого театра.       Я взяла кастрюлю с полки и, зажмурившись, уронила её на пол. Схватилась за свою больную руку, типа того она пострадала, и села на стул, пытаясь выдавить из себя слёзы.       Хренов манипулятор. — Даша? Бондаренко! Чтоб тебя. — Антон как вихрь носился вокруг меня пытаясь что-то сделать.       А я выдавила слёзы. Неплохо так вышло. — Что мне сделать? Нахера ты эту кастрюлю взяла? Чёрт бы её побрал. — Шастун возмущался, а сам то присядет рядом, то приобнимет, то опять вскочит. — Болит? Может в травмпункт? Вдруг потянула опять? Вдруг не зажило? — Никуда не хочу. — артистичненько-драматичненько.       Я встала и пошла в комнату, плюхнулась на кровать, укрываясь одеялом. Антон притопал следом, лёг сзади и приобнял: — Болит сильно, я знаю.       Так. Теперь я себя чувствую виноватой за эту мини-истерику. Он-то вон как искренне заботится... — Пройдёт. — он погладил мою больную — или не совсем — руку и поцеловал в щёку, чуть приподнимаясь. — И стриптиз клуба никакого нет, я же пошутил, ты ведь знаешь? Да?       Что я там говорила? Чувствую себя виноватой? НЕ ЧУВСТВУЮ. — Что? — я развернулась к нему лицом, смотря в эти зелёные бесстыжие глаза. — Что? — Нет стриптиз клуба? — А...       Я ущипнула его за руку, потом ещё и ещё. — Так ты притворялась! — Шутник херов. — я надула губы, укладываясь на спину после своего приступа неконтролируемого желания ущипнуть его стопятьсот тысяч раз. — Да какой нам стриптиз клуб, Бондаренко? — Антон наклонился к моему лицу, а я закрыла глаза. — Попов женится, ему это зачем? Позов вообще не первый год женат. У Сергея Борисыча Танька скоро родит. А я... а я тебя придурошную люблю.       "А я тебя придурошную люблю". — Сильно? — открыв глаза, спросила я. — О-очень! Иногда задушить хочу. — Антон закатил глаза. — Ну если только... — Извращенка. — Да я даже не договорила. — возмутилась я. — Я вообще хотела другое сказать. Поэтому извращенец только ты!       Спор закончился тем (или это был вовсе не спор?), что Антон просто поцеловал меня.

***

      На два выходных Лиза сняла дорогущий номер в отеле, где было всё включено. А ещё из номера открывался шикарный вид на город. Панорамные окна — лучшее, что могло придумать человечество. Мы устроили фотосессию в номере, дурачились, танцевали под музыку, потом много ели и смотрели фильмы. Спать не хотелось. Даже Танька Дёмина, которая вырубалась постоянно раньше всех, сегодня очень хорошо держалась.       Мы пили детское шампанское и обещали Дёминой, что как только ей можно будет снова пить, мы обязательно набухаемся в хлам. Таня эти слова запомнила.       На следующее утро мы спустилась вниз на завтрак, сделали кучу фотографий за столом, а потом вернулись обратно в номер с кучей еды и улеглись втроём в одну огромную кровать, включив очередной фильм.       Да, может быть, для кого-то это покажется скучным. Но мы за два дня кайфанули, отдохнули и ещё больше сблизились.