Cheeky cookie

Вся нежность Чона заключалась в мелочах, но от этих мелочей сердце Чимина разрывалось на части и хотелось думать, что это значит что-то большее. Чонгук все продолжал целовать его, говоря в губы похвалу и ласковые обращения. Он смотрел этим взглядом, от которого все внутренности Пака переворачивались, поправлял ему маску, что сползала выше, продолжая касаться и ласкать все чувствительные места, которые уже изучил и запомнил. Он был нежен и внимателен. По сути, Гук просто был собой, но от этого Чимину легче не становилось, потому что он уже, кажется, начинал болеть Чоном. Примерно такого характера был его следующий мокрый сон. Это было что-то, что он уже испытывал с Чоном и что-то, что подбрасывала его фантазия. Это был второй эротический сон в жизни Пака и он опять был связан именно с Чонгуком. Чимин начал чувствовать это ещё раньше. Он ощутил укол ревности, когда на канале Куки вышло следующее видео. Оно тоже было эмоциональным, страстным и тогда Пак начал думать, что он не был особенным. Вторым уколом была обида. Чонгук позвонил ему тогда и попросил о встрече, объясняя это тем, что задолжал Паку вкусный и сытный обед за всю ту работу, что они с ним проделали. Он продолжал хвалить и смущать Чимина, сам радовался тому наплыву новых подписчиков и огромному количеству купленных копий. Он явно был на седьмом небе от счастья, опьяненный успехом. В порыве этого счастья Чонгук сказал: — Мы хорошо сработались и я не шутил, когда сказал, что был бы не против повторить это снова. Фраза простая, но она не несла в себе того, что хотел услышать Пак. Чимин хотел услышать что-то вроде: — Мне было хорошо с тобой, давай повторим это? Чимин также понимал, что Чон просто не может ему сказать именно его вариант фразы, потому что тогда, она несла бы что-то личное, что-то чувственное и эмоциональное. Она бы говорила, что Чонгук привязался к Паку, но очевидно, это не так. Чимин сам глубоко не заглядывал в себя, пытался этого не делать и не думать слишком много. Этому служило много причин. Пак боялся, что начни он копаться в себе, то и правда откопал бы там чувства к Чону, а этого не хотелось. Чимина устраивал хороший секс и потрясающий партнёр, даже при наличии невидимых зрителей, которые потом все это видели. Чимина устраивало то, что он мог списываться с Чоном, что он даже мог обедать с ним, а чувства бы все испортили. Они здесь просто не нужны. Чимин собирается игнорировать их так долго, как только сможет. И у него получалось. Получалось ровно до сегодняшнего дня, когда он опять волнуясь перед съёмками не смог нормально поспать, а фантазия любезно подкидывала то, что ему предстоит пережить. Очень мило с её стороны, но не стоило. Чимина, при всем при этом, смущал и волновал один факт касательно Чона. Правда ли Чонгук идёт на вторую съёмку, потому что ему было хорошо? Не делает ли он это, потому что "Персиковый мальчик" принёс ему определённый успех и полюбился зрителям? Не делает ли он это из чистой корысти, а не потому что сам того хочет? И, кажется, сегодняшний сон был просто напоминанием тому, как Чонгук тогда наслаждался им. Его сознание просто подкинуло отрывки воспоминаний с их прошлого раза, когда Чон, можно сказать, и правда любил его. Странным образом, это придавало сил. У них опять заказан номер в отеле, в который Чонгук приходит первым и устанавливает аппаратуру. Все в точности, как и в прошлый раз. Чимин тоже не изменился, поэтому, опять приходит раньше, но на этот раз Чон встречает его доброжелательной улыбкой, подходит вплотную и обнимает очень крепко. Он негромко интересуется состоянием Пака, потому что тот опять бледный и слегка дерганный, все прямо как в прошлый раз. Чонгук учится на ошибках, шепчет на ухо Чимина слова успокоения, а затем, коротко целует в губы, оглаживая мягкую щеку. Несчастное сердце Чимина в этот момент делает кульбит, ибо это опять происходит вне камер. Это не даёт представления, что эту нежность дарит Куки, здесь, перед ним стоит именно Чонгук и это он его целует, смотрит с нежностью, и с такой же нежностью дарит ласку, по которой Чимин скучает. Это все ломает в голове Пака те стены, которые он старательно строил, но виду не подаёт. Он, в этот раз, пусть и выглядит напуганным, но старается быть бодрее, ведь уже знает на что идёт. Чимин шутит, смеётся, не выглядит таким зажатым, перебрасывается парой фраз с Чоном об учёбе и уходит в душ, где его напускная весёлость идёт трещинами, но он отрицает и это. Он собирается игнорировать то тянущее чувство в груди. "Это никому не нужно" — повторяет он. Выходит из душа в этот раз быстрее, так же накидывая на себя только белый мягкий халат. Оставаться одному и копаться в себе не хочется. Чонгук все еще занят, и это даёт немного времени на то, чтобы осмотреть комнату, которую не смог оценить при входе. Она примерно такая же, как и прошлая: большую часть места занимает двуспальная кровать, тумбы по сторонам от неё, но в глаза бросается тёмное пятно, которое не вписывается во всю эту чистоту интерьера. Напротив кровати стоит кожаный диван рядом с которым крутится сейчас Чонгук, устанавливая опять две камеры напротив него. — Довольно экстравагантно, — прыскает Чимин, подходя к Чону со спины. Чонгук реагирует на это мгновенно, разворачивается к Паку, окидывает его оценивающим взглядом, от которого мурашки бегут по коже, и тянет руки, желая опять притянуть Чимина к себе. — Взял этот номер только из-за него, — признается Чон, приобнимая Пака одной рукой за талию, и вместе с ним осматривает их будущее место съёмки. — Тебе не кажется, что есть что-то сексуальное в кожаных диванах? — Определённо. Они очень сексуально скрипят, когда на них занимаются сексом, как будто тоже хотят принять участие и стонут, — старается пошутить Пак. Вообще, такие диванчики ставят в каких-нибудь рабочих кабинетах. У Пака слишком большой опыт прочтения манхв, чтобы представить, как какой-нибудь супер крутой босс имеет на подобном предмете интерьера своего секретаря. Это и была причина, почему Пак прыснул. Чимин правда считает себя в данный момент испорченным, потому что, глядя на этот самый диван, тоже думает о том, что на нем вышло бы неплохое и довольно сексуальное видео, учитывая, опять же, и то, что искусственная кожа и правда будет издавать ещё больше неприличных звуков. Да и сам по себе он выглядит довольно возбуждающе. Для Пака уж точно, и ему приятно, что они с Чоном солидарны. — Будет не так комфортно, как в прошлый раз, но мы всегда можем переместиться, — спешит предупредить и успокоить Чонгук. — Это не проблема, — показывает всю свою решительность Чимин. — Я думаю, будет довольно неплохо. — С тобой уж точно, — наклоняется и произносит эти слова Чонгук Чимину на ухо, обжигая и щекоча горячим дыханием. Чимин в этот раз оправдывает все тем, что Чонгук просто пытается настроить их обоих на более сексуальную атмосферу. Именно поэтому, он не сопротивляется и следует за Чоном, когда тот утягивает его на этот самый диван. Пак садится рядом с ним, позволяя перекинуть свои колени через бедро Чонгука, а парень, как и в прошлый раз, начинает оглаживать горячую кожу невесомыми прикосновениями. — Ты нервничаешь сегодня уже меньше? — говорит Чонгук, на несколько секунд зарываясь в волосы Пака и пропуская их сквозь пальцы. — Думаю, я переборол страх, — отвечает без сомнений Чимин. Он и сам чувствует, что этот раз ему даётся легче. Да, ему все ещё неловко находиться под камерами и он все ещё беспокойно спал, но в остальном, он в норме. Даже руки не трясутся, и сердце бешено не колотится, как тогда. — Ты хорошо справляешься, — с тёплой улыбкой признается Чонгук. Он наклоняется ниже, приближается к лицу Чимина очень медленно, следя за реакцией, бросает короткий взгляд на губы Пака, облизывает свои и снова смотрит в глаза, пытаясь прочитать реакцию, а Чимина ведёт. Он задерживает дыхание, когда Чон приблизился к нему. Начинается мандраж, стоит понять, что Чонгук с интересом смотрит на его губы и приближается ещё ближе, в попытке поцеловать его. Все спокойствие пропадает, стоит Чону коснуться его губ своими. Это не так коротко, как было при встрече. Это длится уже дольше, чуть развязней, но не грязно и без языка. Они занимаются размеренной прелюдией, не дикой и страстной, а чувственной и нежной. Поцелуи глубокие, долгие и нежные. У Чимина кружится голова, он зарывается руками в волосы Чонгука, сжимая их, отзывается на прикосновения, на те ласки, что дарят сильные руки, поднимаясь от колен вверх, оглаживая мягкую кожу на внутренней стороне бедра, сжимая её. Чонгук становится более нетерпеливым, чуть стягивает с Чимина халат, покрывая шею, ключицы и плечи поцелуями. Он сам теряется в этой прелюдии, которая затягивается слишком надолго и становится уже необузданной. Им жарко, они тяжело дышат и смотрят затуманенными глазами, когда отрываются друг от друга. — Я включу камеры, — последний раз несильно сжимает Чонгук бедро Чимина, ещё раз целует его плечо и выше, пока не находит губы. — И я заберу это, — тянется он к поясу халата, развязывая и снимая мягкую ткань. Чимин остаётся обнаженным, тело неприятно холодит искусственная кожа. Чонгук за кадром быстро раздевается, включает камеры и, все ещё оставаясь за кадром, оценивающе окидывает взглядом Чимина. Пак на это хмыкает, расплывается в самодовольной улыбке и пытается как можно более соблазнительно приманить пальчиком обнаженного Чона, который крутит в руках маски и уже привычный рукав. Чонгук на это почти хохочет. Это определённо выглядит соблазнительно, но в той же степени умилительно, в этом весь Чимин. Он скромный, но становится развязным и страстным в постели. Он тихий, но может стать инициативным, властным и раскрепощенным, стоит подарить ему ту любовь и внимание, которую он заслуживает. Он прекрасный цветок, считающий себя кактусом. Он считает свои сухие листья иголками, тогда как при должном уходе, он сможет расцвести и взрастить нежные лепестки. Он прекрасен, только сам не видит этого очарования. Кажется, его видят все, даже те, кто просто посмотрел видео с ним, но не он сам, и это удивляет. Чонгуку нравится считать себя исключительным, ибо он способен показать и раскрыть эту не менее очаровательную сторону Пака. Чонгук входит в кадр, по ходу натягивает на себя рукав. Опять помогает надеть Паку маску и это же делает для него Чимин. Они начинают. — Ты знаешь правила, — снова говорит в этой своей серьёзной манере Чон. — Если есть что-то, что тебе не нравится, если ты захочешь закончить, тебе будет некомфортно, больно или что-то ещё, ты говоришь мне это. Да? Чимин понимает важность. Понимает почему Чонгук всегда повторяет это. Ему важен комфорт партнёров и их честность с ним, ибо он просто не сможет узнать, если делает что-то не так, а для него это принципиально. Поэтому, Чимин снова повторяет, что скажет, если его будет что-то беспокоить. Чонгук после этой фразы моментально меняется и снова превращается в того игривого, ребячливого и сексуального парня, каким был минуту назад. Он садится на диван, кожа которого начинает поскрипывать и уже издавать неприличные звуки, заставляя обоих парней рассмеяться. Чон раскрывает свои руки, приглашая Чимина ближе к себе, на что тот не колеблясь соглашается. Чимин расставляет свои колени по обе стороны от бедер Чона и усаживается на них, оказываясь лицом к лицу с Чонгуком, что сразу начинает поглаживать кожу на его бедрах, выводя эти, только ему понятные узоры. Чонгук не делает ничего. Он просто гладит Чимина, изучает его тело руками, делает то же самое глазами, как будто любуется, от чего Пак просто не может не покрыться румянцем и не смутиться, что тоже нравится Чону. — Как при всей сексуальности ты все ещё остаёшься таким невинным? — вопрос риторический. Чимин просто не успевает на него ответить, потому что Чонгук приближается к нему ближе, опаляет дыханием его губы и касается их, начиная неспешно целовать. Он сжимает мягкую кожу на бедрах Пака, поднимается выше, касаясь ягодиц, проделывая то же самое с ними и стонет вместе с Чимином, когда тот отзывается на эту ласку. Чимин сегодня чувствителен, а Чонгуку, как он сам сразу признавался, просто нравится, когда кто-то получает удовольствие от его действий. Ему нравится сам факт того, что Пака ведёт от его прикосновений и ласк, даже таких минимальных, но Чонгук сегодня не намерен останавливаться на минимуме. Чон спускается поцелуями ниже, громко причмокивает, выцеловывает шею, прикусывает местечко за ухом и особенно уделяет внимание тем местам, где Чимин чувствителен. Он спускается до ключиц, по плечам, пока не добирается до сосков Пака, что уже набухли и стали чувствительными. Он прикусывает тёмные бусинки, зализывает, всасывает и с громким чмоком выпускает только тогда, когда слышит несдержанный стон от Чимина. Пак отзывается на все ласки, впивается руками в волосы Чона, сжимает их, короткими ноготками проходится по плечам и ниже, несильно царапая, оставляя на коже красные полосы. Он был достаточно расслаблен и в прошлый раз, но сегодня всё ощущается куда интенсивней. Чонгук сегодня решил не оставлять без внимания ни один участок кожи Пака. Он заставляет Чимина чуть отклониться назад, практически лечь на колени Чона спиной и покрывает его выпирающие ребра и подтянутый живот горячими поцелуями, щекоча языком те места, от прикосновения к которым Пак начинает дёргаться. Он мог бы делать это бесконечно долго, ибо эта отзывчивость Чимина подкупает и на него просто хотелось смотреть, но делать это сейчас нет возможности, к сожалению. Именно поэтому, Чон возвращает их в то положение, из которого они начали, нащупывает лежащую на диване баночку со смазкой, щелкает крышкой. — Мы начнём. Готов? — отстраняется от кожи Чимина Чон, найдя и заглядывая в его глаза, в которых только поволока. Губы Чимина красные и с чуть расплывшимся контуром. Он тяжело дышит, у него вздымается грудь и он все ещё не разжал пальцы, что зарываются в волосы Чонгука, но это даже приятно. Чимин, на слова Чона, бездумно кивает, ощущая свое тело одним напряжённым нервом. Оно звенит и отзывается на прикосновения Чонгука. Всё, что делает этот парень, одновременно много и мало. Удовольствие почти болезненное, и это нехорошо, но чтобы это чувство прошло, ему нужно больше, ему нужно прийти к разрядке. Пак хнычет, когда в него толкается один палец, но это далеко не от боли. Это именно потому, что в его теле опять стимулируют чувствительную точку, от которой по венам разливается нега. Чимин правда не знает почему, но растяжка с Чонгуком ему не приносит боли. Они делают это уже в третий раз, но Пак всегда исключительно наслаждается этим чувством, чего не было раньше. Это определённо зависит от умений и от того, как доверяет Чимин Чону, эта мысль заставляет на секунду отрезветь. Вот чего добивается Чонгук разговаривая со своими партнёрами, прося и их говорить с ним. Доверие. Именно это чувство сейчас позволяет Паку не напрягать в своём теле ни единого мускула и расслабиться, что им обоим идёт на руку. И это чувство было с ними с первой секунды. Даже в том баре Чимин просто выложил всё, что было у него на душе, уехал к незнакомцу домой и переспал с ним. Из потока этих мыслей его вырывает в тот момент, когда Чонгук толкается в его дырочку уже двумя пальцами и находит простату, надавливая на неё, заставляя Чимина дёрнуться и простонать, уткнувшись носом в шею Чона. Тело начинает неконтролируемо дрожать и содрогаться, а Чонгук все не останавливается, продолжая стимулировать конкретно эту точку, доводя Чимина до состояния безумия. — Кук, — почти моляще произносит Чимин, заводя руку за спину и останавливая ей руку Чонгука, что до этого толкалась в него. — Медленнее, иначе я кончу. И Чонгук слушается. Он мог позволить кончить Чимину дважды в прошлый раз, но сегодня в этом нет необходимости. Он просто хочет садистки водить Чимина по краю этой пропасти, не позволяя ни соскочить, ни отойти дальше. Чонгук вставляет третий палец, начиная несильно толкаться внутрь, давая привыкнуть, а Чимин упирается ему в плечо своим лбом тяжело дыша, опаляет ухо Чона горячим дыханием, целуя его, облизывая, спускается на шею и делает все то же самое уже там. Пак спускает руки вниз по этому потрясающе подкаченному телу, стараясь изучить пальчиками каждый мускул, и наконец, укладывает одну ладошку на член Чонгука, заставляя того от неожиданности подавиться воздухом. Чимин не тот, кто просто остаётся в стороне. Он считает, что должен платить за свое удовольствие той же монетой. Он совершенным образом не эгоистичен и именно поэтому, когда ему так хорошо, он не может лишить такого же удовольствия и Чонгука. Он сжимает его вставший и влажный член в ладошке, делает несколько медленных фрикций вверх и вниз, с блаженством наслаждаясь негромкими стонами со стороны Чона. И Чимин, кажется, тоже может причислить себя к тем, кто просто наслаждается удовольствием своего партнера. Пак не преследует цель довести Чонгука до оргазма, но он тоже хочет подвести его к нему максимально близко. Именно поэтому он особенно много внимания уделяет головке, массирует её, стирает выступающую смазку и сжимает кулак плотнее. Они оба слишком глубоко погружаются в свое удовольствие, совсем забывая о камерах. Как ни странно, Чонгук выныривает из этого состояния в тот момент, когда Чимин спускает плотно сжатый кулак вниз по его члену до самого основания и Чон чуть не кончает от этого действия, осознавая, как был близок. — Прелесть, — перехватывает Чон руку Чимина на своём члене с намерением остановить. Он заглядывает в поплывший от возбуждения взгляд, осматривает ещё более покрасневшие губы, которые Пак постоянно кусал, и пытается привлечь к себе внимание. — Я хочу вставить, ты останешься сверху? Чимин на это быстро кивает, а затем, стонет, когда Чон вытаскивает из него пальцы, чтобы дотянуться до лежащего на чёрной коже дивана презерватива. Пак завороженно следит за всеми действиями: как Чонгук открывает и раскатывает презерватив, как добавляет немного смазки. За всем этим он не замечает, как Чон тоже смотрит на него, а когда замечает подаётся вперёд, соприкасаясь губами. Они не тратят на поцелуй много времени. Чонгук просит Чимина приподнять немного бедра и аккуратно опускаться в меру своих сил. Чимин даже успел забыть, какое это удовольствие чувствовать, как тебя наполняют. С их прошлого раза прошло не так много времени, но это чувство всё равно завораживает и затопляет всё его тело. Он опускается медленно, как и просил Чонгук, с блаженством закатывает глаза, ощущая заполненность и совершенно не чувствуя боли. Пак действует не торопясь, Чонгук не торопит, только оглаживает его бедра и чуть придерживает, предотвращая тот случай, если Чимин вдруг потеряет равновесие. Когда Чимин опускается на всю длину, он протяжно стонет, ощущая это прекрасное чувство заполненности и не понимает, как он сможет продержаться долго. Ему слишком хорошо. Чимин начинает двигаться сам. Сначала совершая круговые движения бедрами, а затем уже опускается и поднимается чуть интенсивнее. Чонгук все это время помогает ему, поднимает и опускает, давая больше амплитуды, а затем, уже сам вскидывает бедра, входя особенно глубоко и задерживаясь там. Они двигаются в одном темпе, упиваются друг другом, мокро целуются, цепляются руками. Чимин своими сильно хватается за плечи Чона, удерживая равновесие, а Чонгук держит свои на бедрах Чимина, вместе со своими движениями помогает опускаться и подниматься. — Сменим позу? — тяжело дыша говорит Чонгук, чтобы взять хотя бы небольшую передышку. Он останавливает толчки и придерживает Чимина за талию, чтобы и тот прекратил свои действия. Чимин согласно кивает. Он вообще согласен на все, по нескольким причинам. Во-первых, он в какой-то степени, как уже понял, доверяет Чонгуку во всем. А во-вторых, это видео именно Чона и он, как хороший мальчик, не хочет мешать "творческому процессу". Ему в любом случае будет хорошо. Чонгук просит встать Чимина коленями на диван и ухватиться руками за высокую спинку, а сам устраивается сзади, на несколько секунд замирая и наблюдая за этой прекрасной картиной. Чимин чуть вспотел, его кожа блестит и переливается в свете ярких ламп. Он прогнулся в спине и оттопырил назад свою замечательную попку, от которой Чонгук просто не может оторвать глаз и как загипнотизированный тянет к ней руки, чтобы крепко сжать и даже на пробу несильно шлепнуть. Чимин вздрагивает скорее от звука, а уже потом чувствует жжение на одной из ягодиц. Он с широко раскрытыми глазами оборачивается на Чонгука, ловит его вопросительный взгляд, который непонятно, спрашивает разрешения или мнения, а затем, крутит своей попкой, расплываясь в довольной улыбке. Ему определённо понравилось то, что сделал Чонгук. Чон на это тоже не может сдержать гордой и слегка самодовольной улыбки. Он плотнее пристраивается к ягодицам Чимина, не входя в него, потирается членом о ложбинку, дразня, при этом нежно поглаживая мягкую кожу, которая с одной стороны покраснела. Он примеряется несколько секунд, прежде чем опять несильно шлепнуть, наблюдая за тем, как кожа идёт волнами, а Чимин стонет и прогибается от удовольствия сильнее, роняя голову на согнутые, уложенные на спинку дивана, руки. Чимин потерялся в ощущениях уже давно. Ноги подрагивают, и стоять вот так довольно сложно. Чувствовать, как тебя дразнят, как член упирается в самую дырочку, но не входит, слишком мучительно. Пустота внутри, и желание её заполнить не даёт о себе забыть, так что Пак просто не выдерживает и начинает крутить бедрами на этот раз уже более требовательно, привлекая к себе внимания и говоря тем самым, чтобы Чон уже прекращал свои игры. Чонгуку нравится видеть такого умоляющего Чимина, но держаться самому уже непросто. Он добавляет немного смазки и почти с замиранием следит за тем, как член погружается и пропадает в дырочке Пака. Соблазнительно. На это можно было бы смотреть бесконечно. Чонгук начинает двигаться медленно, давая привыкнуть Паку к новым ощущениям и к тому, под каким углом входит сейчас его член. Он входит на всю длину, замирает там, совершая небольшие фрикции и на пробу, снова шлепает, с удовольствием замечая, как Чимин хочет соскочить с его члена, но руки Чона на его талии не позволяют это сделать. С чувством заполненности эти шлепки только усиливают ощущения. Чонгук начинает двигаться быстрее, следя за тем, как Чимин мечется, как с его члена стекает смазка, но Чон не рискует к нему прикоснуться, боясь, что это может привести к точке невозврата. Чимин толкается навстречу толчкам, подаётся назад, прогибается в пояснице и мнет пальчиками искусственную кожу дивана, которая под ними и без того скрипит, издавая нелицеприятные звуки. Чонгука и самого уже очень сильно накрывает. Стонущий, совершенно несоображающий Чимин сводит с ума. То, насколько горячо и жарко внутри, как там все пульсирует, кружит ему голову. Ноги от возбуждения еле стоят, но он все ещё стойко держится, только ради этого вида перед ним и ради этих стонов, что срываются с этих губ, которые он так сильно хочет сейчас поцеловать. Давая им обоим передохнуть перед тем, как это все закончится, Чонгук наклоняется к Чимину ближе, прижимается к его спине своей грудью, слегка придавливая и входя на всю длину, упираясь головкой прямо в простату. Он короткими поцелуями покрывает плечи и загривок Пака, прежде чем выдохнуть: — Повернись ко мне, — дотрагивается Чонгук до щеки Чимина, разворачивая его голову к себе. Губы того влажные, глаза слезятся, а щеки покрыты густым румянцем. Он выглядит именно затраханным. И это соблазнительно. Они встречаются губами, целуются, возможно, слишком мокро, но их переполняют чувства. Они оба почти задыхаются в этом поцелуе, а Чимин ещё и стонет, потому что член Чона все еще упирается ему ровно в ту самую точку. — Иди сюда, — говорит Чонгук, удобнее перехватывая Пака за плечи и утягивая на себя, заставляя выпрямиться, оторвать руки от спинки дивана и встать прямо, упираясь спиной в грудь Чона. Это могло бы быть тем, что доведёт Чимина до самого пика. Член Чонгука был как никогда глубоко, поза позволяла прочувствовать его во всей красе и, кажется, прикоснись он сейчас к своему животу, смог бы ощутить как тот упирается в него. Но это всего лишь чувство. Положение ещё и очень неустойчивое. Пака держит Чонгук, нашептывая похвалу, ласковые обращения и слова успокоения, но Чимин все равно впивается пальчиками в бедра Чона для большего баланса. Толчки отдаются искрами перед глазами, стоны не могут вырваться, дыхание перехватывает и Чимин может только открыть в немом стоне рот. Чонгук не двигается с большой амплитудой, но даже этого достаточно, чтобы ощутить, как тот глубоко. Понимая, что больше уже не может сдерживаться, Чон возвращает Пака в прежнее положение. Он начинает двигаться быстро и размашисто, ровно до того момента, пока его не накрывает волна удовольствия, от чего он стонет, но это ещё не оргазм, это только свидетельство того, как он близок к нему, а у Чимина, открывается, непонятно откуда взявшееся, второе дыхание. Он понимает, что сейчас у него единственный шанс отыграться за все те американские горки, по которым его сегодня пустил Чон. Он, не дожидаясь, пока Чонгук отдышится, начинает с бешеной скоростью толкаться назад, сам загибаясь от подступающего оргазма. Он почти как злобный гений смеётся в своей голове, когда заставляет Чона за его спиной на это выругаться, ощущая, как его бедра сильно сжимают от переполняющих чувств. Хватает Чимина ненадолго, силы быстро заканчиваются, а Чонгука уже раззадорили. Он увидел того жадного Чимина, который бывает только перед оргазмом и решает утолить его голод. Чон с ещё большей скоростью, чем Чимин, начинает вдалбливаться в него, заставляя того чуть ли не свернуться пополам от натиска ощущений. Пака накрывает оргазм. Он кончает, даже не прикоснувшись к себе, с оглушительно громким стоном, какого никогда не издавал. Чонгук спускает только минутой позже на ягодицы Пака, сняв перед этим презерватив и впервые уступив традиции. Он впервые не спросил у партнера, куда тот хочет, чтобы он кончил. Чонгук поддался эгоистичному порыву своих чувств, каких именно, даже он сам не знает.

🍑🍪

Они лежат на только что расправленной кровати уже с выключенными камерами. Поза уже привычна: Чимин покоится на груди Чонгука, а Чон крепко, но нежно обнимает его и комфортит. Чимину не нравятся те чувства, что он испытывает сейчас. Он чувствует нежность и благоговение, и это нехорошо. По той простой причине, что эти чувства не связаны с благодарностью Чону за такой потрясающий секс, эти чувства связаны именно с самим Чимином. Чимин, кажется, влюбляется. Он пытается обдумать это, понять причину этих чувств или придать рациональность своей влюблённости, найти её истоки, но, по понятным причинам, это невозможно. Невозможно понять, почему тебе начинает нравиться кто-то или почему ты влюбляешься. Вообще, для того, чтобы испытывать к Чону чувства не нужно прикладывать огромных усилий. Этот человек заставит почувствовать кого угодно рядом с собой комфортно. Он нежен, толерантен, аккуратен, ещё и понимающий. Он никогда не давит, не настаивает и очень мягок. При всем при этом, он харизматичен, красив, сексуален, остроумен и умен. Вообще, Чимин думает, что когда вселенная создавала Чона, она вложила в него всё самое лучшее, что есть в этом мире. Так что да, для того, чтобы влюбиться в Чона, не нужно слишком сильно стараться. Даже не углубляясь в эту тему, Пак уже для себя нашёл всё, что нужно. Он уходит в эти раздумья слишком глубоко и, как обычно с ним и бывает, он, в таком состоянии, не способен уснуть, даже если очень сильно этого захочет. Чимин на пробу негромко зовёт Чонгука и, на его счастье, тот быстро отвечает, беспокойно интересуясь, почему Пак всё ещё не провалился в сон, после такого, пусть и не нового для них, марафона. — Я просто подумал, что никогда не интересовался тем, чем ты занимаешься, — начинает издалека Пак, слушая сердце Чона под своим ухом. — Что ты хочешь знать? — воодушевленно отвечает ему Чон, поудобнее перехватывая хрупкие плечи Пака, начиная выводить на его спине едва уловимые и только ему понятные узоры. — Какой у тебя был самый необычный опыт для видео? Вообще, вся эта тема с сексом всегда сугубо индивидуальна. Для Тэхена, например, это не считается чем-то личным, когда как другие начинают щетиниться, а такие, как Пак — смущаться. Чонгук же смог показать Чимину, что он всегда открыт для любых разговоров и даже для таких, которые самому Паку кажутся личными. Может в этом и дело? Чон настолько стал профи в области секса из-за съёмок, что считает все это профессиональной темой. То есть, для него секс уже не что-то личное, хотя он всегда ко всем относится очень трепетно, для него это такая же работа, как для кого-то отработать смену в сером офисе. Эта мысль тоже почему-то расстраивает. Значит ли это, что Чон, несмотря на всю теплоту, что чувствует от него Пак, на самом деле никак его не выделяет? И он просто... обычный. Значит ли это, что Чимин опять оказался в той ситуации, когда напридумывал себе чувства других людей, спутав доброжелательность с симпатией? Чонгук, кажется, надолго задумался над вопросом, но наконец хмыкает, прежде чем ответить. — Вообще, много всего было, — начинает он расплывчато. Его голос тихий и слегка хрипит, Чимин даже ощущает вибрацию, лёжа на его груди. — Были заядлые БДСМщики, от которых даже мне было страшно. Были те, кто пытались нагнуть меня, и с такими разговор был коротким. Не потому что я бы ни под кого не прогнулся, а просто потому, что именно в этом была их цель. Они думали, что этим унизят меня или они станут крутыми. Якобы, я трахаю мальчиков, они трахнут меня и, тем самым, трахнут всех тех, кого успел удовлетворить я, — Чонгук на этом смеётся. Он уже не злится на этих людей, просто не тратит энергию. — Но что касается необычного... Был один парень, который когда-то болел булимией. Как он сам рассказывал, на протяжении нескольких лет он вызывал у себя рвотный рефлекс и делал это, видимо, так часто, что на тот момент, когда мы встретились, он у него вообще пропал. Мальчишка мог заглатывать разные предметы очень глубоко, без особого сопротивления, ну ты понимаешь... Я это рассказываю не потому что я такой ужасный и нашел какие-то плюсы в булимии. Просто, если говорить про необычный опыт, то это именно он. Я восхищался его навыками, но в то же время, меня грызла совесть, потому что я понимал причину в наличии этого навыка. Не каждый день я чувствую вину за то, что мне сделали почти лучший отсос. Сам парнишка, кстати, тоже в норме. Он пережил тот этап своей жизни и, на самом деле, с гордостью продемонстрировал свои умения. Чимин не находит слов, чтобы ответить. Это именно то, что он подразумевал под понятием "странный". — В тебя когда-нибудь влюблялись партнёры? — нерешительно снова задаёт вопрос Пак. Он боится, что очевиден, и Чонгук сможет понять, что Чимин один из этих возможных несчастных. — Были те, кто приходил на съёмку именно из-за своей симпатии ко мне, но я не знаю, насколько она была сильной. Были те, с кем я снимал несколько эпизодов, а потом понимал, что они хотят большего. Как ты видишь, большего они не получили. Это больно. Слышать об участи тех, на чьём месте сейчас находится Пак. Он и сам прекрасно понимает, какой исход его ждёт. Он все ещё не признается сам себе в своих чувствах, но это все нагоняет тоску. Поэтому, Пак решается на последний вопрос, подбираясь ближе к Чонгуку, зарываясь носом в изгиб его шеи, блаженно вдыхая аромат самого Чона и наслаждаясь теми прикосновениями, что дарит ему парень, поглаживая по спине и пуская по телу приятные мурашки. Если бы Пак не был уже удовлетворён, такие прикосновения точно бы возбудили. — А ты сам влюблялся? — Пак уже знает ответ, но все равно задаёт его. — Я не могу себе это позволить, Чимин, — уже сонным голосом говорит Чонгук. — Видео — это мой доход, основная его часть. Если я влюблюсь, то либо лишусь его совсем, либо знатно потеряю. Я как тот карьерист, который решает строить личную жизнь после тридцати, а сейчас я работаю на себя. Да, это именно то, что и предполагал Пак. Это было предсказуемо. Чонгук и правда не может сейчас позволить себе чувства. В этом и состоит ответ Вселенной на вопрос Чимина. Вселенная вложила в Чонгука все самое лучшее, но забыла вложить в него любовь к Чимину. Это её единственное упущение.