Наравне?

— Здравствуйте, я ассистент доктора Рихтера, провожу опрос студентов насчет удовлетворенности курсом. Уделите мне минуту внимания? На секунду опешив, я достала на всякий случай единственный наушник из уха и, повернувшись к собеседнице, ответила:  — Простите, но я не студент и даже не участник курса «Двадцати лекций психологии», пусть и хотела бы попасть на него, — видя, как мгновенно расстроилась девушка и почти приготовилась уйти, я тут же добавила: — Но я помогала в разработке курса как преподаватель здесь и могу дать несколько комментариев, если желаете. Думаю, не страшно, если опросник будет включать и мнения тех, кто непрямо знаком с содержанием. Ее лицо тут же просветлело, на что я мысленно выдохнула, не желая расстраивать человека при наличии возможности помочь, и указала на кабинет за спиной:  — Тогда давайте пройдем на кафедру, в коридоре сейчас слишком шумно. Надеюсь, вы не откажетесь от чашечки чая? *** Хорошо, что сейчас как раз обеденный перерыв — большинство преподавателей предпочитает на это время покидать пределы университета. Как, впрочем, и я, но сегодня я надеялась закончить с кое-какими бумагами, чтобы не оставаться после проведенных пар, — похоже, данный план пойдет крахом. Включив чайник и начав искать, где находятся свободные кружки, я, не оглядываясь, произнесла:  — Надеюсь, вы не против мятного чая — среди всех коллег я единственная, кто вручную привык заваривать чай и может ручаться за его качество. О, точно, присаживайтесь пока за стол, который первый у окна, там еще наибольшая стопка документов стоит, — наконец найдя более-менее сносную кружку, я быстро ее сполоснула в небольшом умывальнике и поставила на стол рядом со своей. — Сколько ложек сахара вам насыпать?  — Только одну, — ее голос звучал несколько зажато, будто я ее ставила в неловкое положение. Действительно ли ставила? Я на всякий случай быстро оглянулась — девушка все еще стояла у нужного места, будто не знала, куда именно ей стоит присесть. Мне казалось, что такие люди будут чуть наглее — в конце концов, ей приходилось иметь дело с кучей разношерстых студентов во время опроса и, я уверена, что не только с ними за пределами этой деятельности.  — Если вы стесняетесь или думаете, что я вас развожу, а на самом деле являюсь первогодкой, свободно хозяйничающей на кафедре, то могу показать вам свое удостоверение, — хмыкнула я. Девушка вздрогнула, поняв, что я ее поймала, и тут же приземлилась на место для гостей. — Вот и отлично, потому что я как раз закончила, — подхватив обе чашки, я перенесла их к столу и села на стул, стоявший спиной к окну. — Меня зовут Виктория Имрэ, я работаю ассистентом преподавателя филологической кафедры, — вытащив из оставленного рядом рюкзака удостоверение, я на самом деле протянула его девушке в знак подтверждения своих слов. Не нужно мне лишних сомнений в свою сторону. — К сожалению, лекций для свободного посещения не веду, как и лекции в принципе, потому что моя специализация более… — я замялась, пытаясь подобрать слово, — практическая, но, как друг профессора Рихтера, — мне показалось, или ее глаза прямо загорелись? — и заинтересованный в изучении психологии человек меня попросили поучаствовать в оценке курса перед его утверждением, поэтому я могу ответить на ваши вопросы. Так, — я даже не заметила, как перехватила рукой ручку и щелкнула ею в такт словам, — что вы хотите знать?  — Ничего особого, здесь всего пять коротких вопросов, — качнула головой девушка. — Первый касается вашего впечатления от курса по психологии. Что вы можете о нем сказать? Многое, на самом деле — до сих помню, как поймала экзистенциальный кризис после их прочтения, а потом несколько ночей спать толком не могла — но вряд ли ей нужны именно такие детали.  — В его итоговой форме он получился достаточно сжатым и информативным, — ответила я без лишней конкретики. — Изначально для него планировался больший охват тем, но в таком случае материал бы не вмещался в выделенное ему время, а домашнего обучения, особенно в «Двадцати лекций психологии», не предполагалось, поэтому многое пришлось убрать.  — Значит, вы думаете, что нет смысла что-либо менять в программе? — задала она следующий вопрос.  — Нет предела совершенству, — философски отозвалась я, наконец сумевшая отпить чай, не обжигая сильно язык. — Но для первой попытки можно сказать, что он действительно хорош. Возможно, на будущее можно попробовать немного сменить акценты и обменять темы, которые не учлись на данном году обучения. К тому же, так интерес к курсу будет продолжать подогреваться, а некоторые и вовсе захотят прийти еще раз. Может, мне хоть в следующем году поставят расписание так, что я бы записалась на тот вольный курс — а то восприятие текста, хоть и составленного тоже Вином, совсем отличается от того же проговаривания вслух.  — Вот как, — отозвалась девушка, и на некоторое время замолчала, задумавшись. Похоже, она сомневалась насчет следующего вопроса, и я уже начала беспокоиться. Только я решилась спросить, в чем дело, как она резко подняла взгляд на меня и сказала:  — Что вы думаете о профессоре Рихтере? Это запрещенный прием. На секунду мне показалось, что перед глазами натянули черную ткань, но это чувство быстро отступило. Чтобы вот так в лоб задавать такие вопросы…  — Нет, вы не подумайте ни о чем таком! — резко замахала перед собой руками девушка, пытаясь меня переубедить. — Я просто узнала, что у него скоро день рождения, и хотела бы разузнать, что вы думаете о нем и том, какой подарок ему подойдет… Подарок?  — … но он ведь не любит праздновать свой день рождения, — не заметив, что произнесла это вслух, я вспомнила, как после прошлогоднего случая еще долго корила себя за то приглашение — мало того, что могла побередить старую рану, так еще и настолько прое… проштрафилась по всем фронтам.  — Да, поэтому я бы хотела устроить ему вечеринку-сюрприз, — отозвалась девушка, видимо, гордая за свою затею. Не могу ее винить — звучит действительно здорово, но в жизни редко все срабатывает так удачно и радужно. Хотя, если у нее получится… Неосознанно я коснулась рукой небольшого углубления под столом. Подарочная упаковка под пальцами вызвала поток мурашек по коже и вновь накатившие сомнения. Эта покупка вышла абсолютно спонтанной — мне давно хотелось зайти в магазин оптики, чтобы сменить оправу компьютерных очков, которая расшаталась за столько лет носки. Пока я выбирала подходящий вариант, ходя между витринами, в глаза бросилось нечто… настолько в духе Вина, что я невольно засмотрелась. Изящная прямоугольная оправа, вблизи казавшаяся серебристой, при попадании на нее света отливала золотым, и я, даже особо не раздумывая, тут же спросила консультанта о стоимости. … Ожидаемо, цена была высокой, но я не могла упустить такую возможность, обреченно протягивая карту на кассе и спрашивая, можно ли получателю после вернуться для выбора подходящих линз и их вставки. С тех пор узкий прямоугольный чехол лежал в том углублении, ожидая минимум Рождества для вручения. Но если…  — Простите, вы меня слышите? — перед моими глазами резко промелькнула рука, а девушка постаралась поймать мой взгляд в беспокойстве. — Вы долго не отвечали, и я…  — Просто задумалась, — отрицательно кивнув головой в знак того, что все в порядке, я снова сфокусировалась на ней и задала вопрос: — Могу я для начала спросить, как вас зовут?  — Ах, — кажется, она покраснела, понимая, что не представилась тогда в ответ. — Вы можете обращаться ко мне как Роза, — а, стоило догадаться раньше. В последние пару месяцев, когда мы виделись с Вином, он часто упоминал ее в разговоре, воодушевленный ее характером и личностью. Неудивительно, что он пригласил ее в качестве ассистента для опроса.  — Так вот, Роза, — собравшись с мыслями, я выдохнула и медленно начала: — Скажу честно — я не совсем уверена в том, насколько ваша затея будет удачной, — девушка не скрывала разочарованного взгляда, но я не дала ей ответить, продолжая. — Не поймите меня неправильно, я просто говорю, оглядываясь на факты — очень редко после череды неудач следующая попытка оказывается удачной. Но, если у вас получится, — я попыталась улыбнуться, — это будет просто замечательно. Если вы ищете подарок, то, полагаю, само событие уже станет для него достаточным сюрпризом. А вот насчет последнего утверждения не уверена в одном пункте — судя по его загадочным случайным улыбкам и смешкам про себя, когда я видела его в коридорах последнюю неделю, он уже в курсе.  — И, я уверена, вы уже знаете его вкус достаточно хорошо, чтобы достойно организовать празднование, — закончила я, неуверенная, стоит ли продолжать. Ладно, была не была.  — У меня будет к вам лишь одна просьба, — решившись, я осторожно ухватила коробку и поставила ее на стол перед Розой. — Уверена, что некоторые уже обращались к вам с такой просьбой, если вы расспрашивали их в том же духе, что и меня, упомянув за день рождение профессора Рихтера. Пожалуйста, передайте ему этот подарок, не обязательно с упоминанием отправителя. Я правда думала, что ему придется пылиться здесь не один месяц, но если появилась возможность отдать его раньше… почему бы и нет? — последние слова звучали немного потерянно, а ручка в руке едва заметно поскрипывала, будто пластик вот-вот треснет. Внутри бушевало нечто вроде… обиды?  — Хорошо, я передам ему, — голос Розы отвлек меня от начинающегося самоанализа. Всмотревшись в ее лицо, я заметила, как на нем проступила радость от моего одобрения, а ее руки с осторожностью вложили подарок в сумку. — Спасибо за ваши слова — вы правы, что моя затея может звучать наивно и чересчур оптимистично, но я верю, что доктору Рихтеру она придется по душе, помогая вернуть радость таких праздников. Боже мой, она сейчас напоминает мне чудного ребенка, перед очарованием которого готов сдаваться любой. Может, действительно, в ее силах помочь Вину. Проводив ее из кабинета и собрав уже опустевшие кружки, я направилась к раковине, намереваясь сполоснуть те, залила в одну из них еще одну порцию чая и прошла обратно к рабочему столу, возвращаясь на свое место. И тут же согнулась, вцепившись пальцами в волосы в смятении. Даже после полутора лет знакомства и дружбы я едва ли чувствовала, что могу вот так вот ворошить его личные проблемы и пытаться исправить положение, но Роза всего за полтора месяца решилась на такой шаг — и, при ее характере и характеристике от Вина, я была уверена в том, что она сможет ему помочь. Когда ты неспособен на то, что могут другие, тяжело не почувствовать зависть. Обиду. Печаль. Обреченность. Боль. Немощность. Из-за бушующих негативных эмоций я не сразу почувствовала, как хрящ начал ныть от проворачиваемой в нем серьги, хотя прокол оставался относительно свежим. Отдернув руку, пришлось лезть за антисептиком в сумку, чтоб не занести инфекцию и на скорую руку обрабатывать открывшуюся рану. Только после этого до меня дошло, что стоило бы посмотреть на время. Десять минут с начала пары. Осознав, что из-за самокопаний начисто проигнорировала внешние факторы, вроде ходящих мимо коллег или вибрации на часах, напоминающей о времени, я сорвалась, подхватывая рюкзак — благо, все материалы для пары оставались внутри — и помчалась в нужный кабинет, надеясь, что студенты еще не успели разбежаться, а следы внутренней истерики уже сошли с лица. ***  — Ох, Вин, здравствуй, — повезло же столкнуться с ним уже на следующий день после дня рождения! Вчера я не решалась отсвечивать, отказываясь от мысли позвонить или отправить хоть какое-нибудь сообщение, так общение с моей стороны казалось несколько неловким. Зато Вин после того, как увидел меня, тут же растянул губы в своей фирменной хитрой усмешке. Не понимая, в чем дело, я присмотрелась повнимательнее к его лицу, и только тогда заметила гуляющие по оправе золотые блики. Ох, так они все-таки понравились ему.  — Привет, Виктория, — с соответствующей выражению интонацией протянул он, словно пытаясь выбить из меня какую-то реакцию. Проверяет? Пытается убедиться в своих догадках? Понимая, что мне некогда вдаваться в размышления из-за того, что пара начнется уже через десять минут, а мне еще нужно было настроить оборудование, я решила не совсем скрытно отпетлять от диалога под благовидным предлогом:  — Знаешь, с удовольствием поговорила с тобой, но позже — сейчас надо кровь из носу подготовить все перед началом пары. Так что, если сможешь, напиши мне во время обеда, тогда и побеседуем, — сорвавшись с места, я на секунду притормозила в конце коридора, затем обернулась и сказала: — Кстати, очки тебе все-таки идут. И тут же помчалась дальше, подгоняемая временем и каплей стыда за такой детский поступок. Кажется, его одобрение немного сгладило мои недавние эмоции, позволяя искре мысли того, что его смена отношения ко дню рождения — частично и моя заслуга, разгореться внутри. Счастливо улыбаясь, я зашла в кабинет, начиная готовиться к занятию и размышляя над тем, что сегодняшний день просто обязан быть удачливым.