Эгоист

Прошло ровно три месяца с начала войны между ним и немцем. Россия сидел за рабочим столом склоня голову, утыкаясь макушкой в твердую деревянную поверхность. Хотелось выть волком от происходящих событий. Дела шли хуже некуда, работы навалилось много, по стране проходят волны негодования к царю, народ в отчаянии. Сам Царь-батюшка все чаще курил и выпивал, к слову это первое время даже помогало. В Антанте дела обстояли не лучше, Франция теперь официально принадлежит Германии. А захватить их удалось спустя всего восемь недель! Британия ничем помочь не может, говорит, мол, не хочет развязывать еще больший конфликт. Страны Европы так вообще в нейтралитеты записались! Тихо выругавшись, он вышел на балкон, по пути закуривая сигарету. Русский нервно выдохнул, наблюдая, как растекается по воздуху клубни темного дыма. Казалось, что уже весь кабинет был пропитан этим запахом, ну или у него уже галлюцинации из-за бессонных ночей. Сложив руки на перилах и уткнувшись в них, царь прикрыл глаза, чуть ли не засыпая. Россия тихо рыкнул, поднимая голову и разлепляя глаза, под которыми были видны мешки. Война очень плохо влияла на режим Империи. Хоть ему говорили об этом и пытались, как то помочь, в итоге Русский все равно возвращался к этому. Плюнув на все это бедствие, он выкинул папиросу и направился в столовую, дабы немного выпить и успокоиться. Сегодня ему нужно хорошо отдохнуть, ведь завтра нужно было ехать в Беларусь в город Могилев. Император принял решение брать роль главнокомандующего на себя. Все же как Император он должен это сделать, да и если народ будет уверен в своем правителе, то несомненно пойдет за ним. К вечеру, будучи в не очень трезвом состоянии, а вернее абсолютно в опьяненном состоянии, еле на ногах держался, у него что-то передернуло в голове, и он решил пойти не спать, а к юным девушкам. Полночи он провел с ними и вернулся в комнату очень поздно. Стоило тому только дойти до ложа, то сразу упал на мягкую королевскую перину и заснул крепким сном. В десять утра машина Империи уже подъезжала к месту назначения. Командование не заставило себя ждать, во всю готовились к приезду Николая. Поправив на себе военную форму, он раздумывал, что же делать и как отразить атаку немцев. Ни в коем случае нельзя допустить того, чтобы этот наглый немец взял его территории! Даже более того нельзя чтобы их войска продвинулись еще дальше! Задумавшись и настроившись, он и позабыл, где находится, а потому не заметил, как они приехали на место. Вскоре машина остановилась, и из нее вышел главнокомандующий. Выстроенные солдаты, конечно, все повернули голову к нему и отдали честь. На это старший по званию только усмехнулся в мыслях и подозвал к себе старших чинов, старших офицеров и лейтенантов. Те, проводили его в штаб, ни проронив, ни единого слова. Усевшись на стул, и немного подождав, Всероссийский все же заговорил. - Карту мне. – Его слова были произнесены холодно и без каких-либо эмоций. Офицеры старшего состава достали карту и развернув, положили ее перед монархом. Тот взял карандаш и что-то начал обводить. – Немцы идут с западного фронта, а вместе с ними и венгерцы. Этот союз страха и зла неумолимо приближается к нам. Нам же необходимо завершить мобилизацию, я надеюсь, она уже почти готова. - Никак нет, господин Император! Не успеваем. Франция слишком быстро пала, думаю, мы не успеем закончить развертывание наших войск. - Что с укреплениями на границах? - Тихим ходом, ровно также как и на других постах. Приходится, чуть ли не из последних сил эти самые баррикады ставить. Как бы немцы их против нас не использовали. - Что обычный народ говорит? - Всякую ерунду молвит, Царь батюшка! Говорят, мол, правитель справиться их не может, да слухи всякие дурные ходят. На службу бы пойти, да и того не хотят. Русский сел, перечеркивая свои линии новыми, и со строгим взглядом уткнувшись в бумаги. Через час все старшие были выгнаны из нового кабинета и отправлены выполнять личные приказы. Германия, Берлин. Дворец Шарлоттенбург. На часах шесть утра, а в покоях императора еще спокойно и тихо. Но уже через десять минут послышались первые шорохи, а спустя еще пять Вильгельм окончательно проснулся. Вставать абсолютно не хотелось, а кровать отдавала лишь холодом и одиночеством. Фриц не очень то и расстраивался, ведь знал, кем заполнить данную пустоту. Вновь прикрыв глаза, он начал представлять, как будет просыпаться по утрам и видеть, как мирно посапывает его русский. А как тот будет обнимать его по ночам, греясь и утыкаясь в грудь, вдыхая приятный аромат одеколона. Немец открыл глаза, не сразу замечая, что он расплылся в улыбке, но настроение поднялось, и он встал. Ради того, чтобы хотя бы видеть своего русского и знать что он действительно его, вот он лежит рядом, ГИ готов терпеть и подниматься ни свет ни заря. Приведя себя в порядок и надев свой парадный мундир, тот вновь сделал серьезное лицо и спустился на завтрак. Настроение лучше не куда, все идет, так как он и планировал. Кажется, эта победа достанется ему очень легко. Вскоре на завтраке появился и сам братец Австро-венгерец, тот заметил приподнятое настроение кузена и решил аккуратно об этом спросить. - Ты как я погляжу, в хорошем настроении сегодня. - Конечно, как можно быть в плохом настроении? Мы захватили французские земли, перекрыли дороги британцам, а теперь активно наступаем на русских. Еще немного и Германия будет самой великой страной во всей Европе! - Ты так сильно этим увлекся, стоит ли мне напоминать, что такая самоуверенность до добра не доведет? - Не думаю. Моим войскам ничего не стоит взять чужие земли, а вместе с твоими они будут непобедимы. - Я не отрицаю, мощь и опыт твоих воинов, Германия, но русские не так просты, как кажутся. Поверь, они гораздо коварней и хитрее, все их победы основаны на лжи и нечестной борьбе. Герман промолчал, ах, если бы только Венгрия знал, как ему плевать на слова брата. Он знает этого «коварного» русского почти чуть ли не всю свою жизнь. Знает почти все о нем и не раз отправлял шпионов в его государство, только ради того, чтобы те принесли хоть какую-то весточку насчет русского царя. Это запросто можно было назвать манией преследования, но сам немец был полностью уверен, это была любовь. Он лишь хмыкнул и чуть мотнув головой, продолжил завтракать, а после направляясь в кабинет.

***

Зима. Вообще красивое время года, даже очень. Русский любил зиму, наслаждаться природной красотой, сидя у камина в родном Петербурге. Но сейчас он был на фронте, а как правило на фронте такие мысли и вовсе не нужны. Уже как год они бьют поганых захватчиков и не жалеют. Бросаются под оружие и жертвуют себя во славу Родины и самого Императора, а толку нет никакого. Такое ощущение, что этой черной рати конца края нет. Сейчас он сидит в штабе, рядом стоит остывший чай. Скоро должны подойти старший офицер Родионов и лейтенант Рещиков. Еще одного близкого ему офицера полгода назад убили немцы. Россия вздохнул, массируя виски. Он устал, просто устал от всего этого. Ему хочется обратно в спокойную жизнь. Его люди ничего не успевают, времени в обрез, а наступление то идет. Солдаты, сидя в окопах, молятся Господу, молятся о том, чтобы выжить и поскорее вернуться домой. Так хотелось всем прийти домой и сказать родителям о том, что их сын вернулся живым. Встретить подросшую сестренку, крепко обнять мать и пройти за семейный стол, наслаждаясь совместным ужином. Но нет, все они вынуждены сидеть здесь и мерзнуть в морозы, а все потому что державы опять что-то не поделили или поспорили. И когда люди научатся миру?

***

1916 год; Окончательно озверев немцы ринулись в атаку, а русские уже ждали их. Укрепления хоть и не были столь надежными, зато какой боевой настрой и огонь в глазах. Сам Империя встал наряду со своими людьми, показывая свою любовь и преданность Отчизне. Настало время наступления и от склона были видны солдаты в шлемах, с пикой на макушке. Сам старший офицер завидев это недовольно скривился и сморщил нос, как он сам выражался «Пусть только подойдут, я им этот пикельхельм так далеко засуну…». Паника охватила тело Империи, он не мог поверить, все же дошли. Прикрыв глаза, он прочитал молитву и вздохнув стал дожидаться удобного момента. - Я надеюсь, у них хотя бы газ закончился… -юный солдат, которому было от силы 22 года, в страхе смотрел на немцев и крепко сжимал свое оружие. Россия не был ни в чем уверен, лишь также надеялся. К сожалению, их опасения не подтвердились. Все что помнит Россия, это крики… Немецкие крики вперемешку с русскими, а затем сладковатый металлический запах и темнота… Очнулся он уже будучи в повозке, она была неплохой, даже более того очень опрятной, даже родную чем-то напоминала. Только было много вопросов, первый, куда его везут, второй, почему он связан, и третий что вообще происходит? Во рту чувствовался металлический вкус, а по лбу стекала кровь. Прикрыв глаза РИ начал вспоминать, ах да, они же отбивали атаку немцев, и их убило от газа. Это что получается, русские немцам проиграли? Да уж… Обхохочешься… И все же куда его везут? Так много вопросов. Хотя возможно его сейчас привезут, заставят подписать документ о проигрыше и убьют. Боль в голове усилилась, не понятно только из-за чего, из-за недосыпа или из-за хлора. В любом случае РИша решил отдохнуть. В следующий раз проснулся он от того, что его куда-то тащат. Взору ярко-голубых глаз предстал великолепный замок. Оглядевшись вокруг, русский понял, что находятся они на горе, причем очень высоко. Глазки у росича забегали, а его в тот же час схватили и подняв, завязали глаза черной плотной тканью, чтобы тот ничего не видел. Далее две пары мужских рук куда-то поволокли его, а человек, что разговаривал на немецком, передал письмо гонцу и велел немедленно отправляться в Берлин и доставить его Империи. Империю приволокли куда-то в прохладное место, а затем небрежно бросили и закрыли железную дверь. Ну, замечательно, теперь он еще и закрыт, даже развязать не могли, черти! Россия томно вздохнул, пытаясь высвободится, от сильно натянутых веревок, причиняя тем самым себе еще больше боли. Повязка так же плотно сидела, даже не сползала. Русский не знал, сколько он так еще будет мучатся. Но в конце концов ему удалось сесть возле стены. Из-за того что он неудачно приземлился, на лице появилась царапина, из которой медленно текла алая жидкость и падала на камень. Вздохнув, он прикрыл глаза и стал ждать, а вот чего, он и сам не знает. Русский просидел в этом подвале два дня, за это время никто так и не пришел, даже чтобы покормить его. На фронте он конечно привык к этому, да и впринципе зачем им кормить какого-то русского. Эффект удушающего газа спал, но России до сих пор хотелось блевать, к сожалению или к счастью было нечем. За эти два дня гонец наконец-то добрался до Шарлоттенбурга. Там его встретил сам Империя, да такой развеселый, что юноша сам немного улыбнулся. Парень сразу же отдал письмо и сказал, что это очень важно, а сам пошел отдыхать по указанию Империи. Развернув конверт и начав читать, лицо Империйца сменилось эмоциями. Сначала это было негодование, кто посмел тревожить господина по таким пустякам, а потом и вовсе шоковое состояние. Когда он увидел строчку о своем русском, то сразу же обрадовался, но и не понимал, почему его отвезли не прямиком к нему. Дочитав письмо, немец велел собирать экипажи, они едут в поместье Гогенцоллерн. Он направился к брату, чтобы рассказать данную радостную новость. - Ах, братец! Мы выиграли эту войну! Российская Империя у нас. - Я это знал, но что-то ты больно озабочен этим русским. Все точно хорошо? - Лучше некуда –Немец посмотрел на брата и решил сделать необычное заявление. Он оперся на подоконник, складывая руки на груди – Я всю жизнь мечтал об этом русском, а теперь, когда он мой, это желание, наконец, сбудется. - Так и знал, что не просто ради территорий. Россия непокорный, он не будет с тобой по своей воле. - Я знаю, поэтому придется принуждать, другого выхода у меня нет. - Он не полюбит тебя таким методом. - Когда он увидит, что я могу ему дать и мое отношение к нему, тогда он возможно передумает. Я просто хочу сделать его счастливым. - Его? А мне кажется, ты делаешь все наоборот, ты разрушил половину его территорий, ты развязал войну только чтобы взять его, ты преследуешь только свои цели, Германия. Немец нахмурился и посмотрел на Австрию. А затем направился к выходу, произнося последние слова, прежде чем закрыв дверь. - В любом случае, назад дороги уже нет, я люблю его и он полюбит меня, не важно каким методом. - На это А-В только вздохнул, покачав головой. Германия неисправим.