We all live in a yellow submarine

Oh, I get by with a little help from my friends, I get high with a little help from my friends, Gonna try with a little help from my friends! The Beatles

      На этот раз, как и во многие предыдущие, не было назойливого звона столь ненавистного будильника, который уже успел порезать и проткнуть мозг Польнареффа похлеще блестящей чистым серебром шпаги Silver Chariot ещё во Франции до всего, что сейчас держало его на этой чертовой подводной лодке. Наверное, это было чем-то хорошим. Конечно, этот резкий звон заставил бы его вспомнить все хорошее — мягкий солнечный свет, кажущийся родным и близким сердцу именно в той части света, где он родился и вырос, где лежал на траве, смеялся, плакал и любил бо́льшую часть своей жизни; нежное переливчатое пение птиц его родного края, сплетавшееся в самые прекрасные мелодии, знакомые сердцу с рождения; родную комнату, погруженную в беспорядок, только кажущийся таковым, с плакатами его любимых групп, оставшихся висеть там с того времени, как он был подростком, и трудов известных политиков, лежащих в углу и покрывающихся пылью, что остались с того же времени. Но в то же время этот пренеприятнейший звон всколыхнул бы и то, от чего стало бы больно. Больше вспоминать об этом не хотелось. Не хотелось опять проплакать весь день, сжавшись в укромном уголке возле обитой плотным металлом стены. В конце концов, нет времени для слёз — по крайней мере, сейчас, когда опасность может вылезти из любой щели. Вдруг вражеский стенд уже среди них? В памяти слишком хорошо отложился Yellow Temperance, притворявшийся Какёином — из-за этих воспоминаний Польнарефф все равно не мог до конца верить Нориаки, хоть и понимал полностью, что ни влияние паразита Дио, ни тем более, что Раббер Соул копировал именно его — не его вина. А как же атака стенда Дево в номере? Сейчас над мерзкой куклой, угрожавшей отгрызть ему яйца, можно было только посмеяться, но ведь до поры до времени Жан считал её безобидной игрушкой. Вполне возможно, что ожидающий их впереди стенд тоже станет маскироваться под что-то или кого-то. И рыба за плотным стеклом иллюминатора, и рычаг на панели управления, и боевой товарищ могут оказаться подделками, марионетками очередной пешки Дио. Расслабляться нельзя было ни на секунду. Польнарефф уже вовсю корил себя за то, что так сильно успокоился и чуть было не растекся по всему полу лодки сразу от того, что разбудило его не абы что, а нежное прикосновение шершавой ладони Абдула, за которой сразу же последовал весьма ощутимый толчок. «Просыпайся, Порнарефф, просыпайся, сизый ты голубь», — из раза в раз повторял тогда Абдул, вставляя после этого настолько непереводимые изречения из собственного языка, что Польнарефф после этого не мог бы не подняться — просто для того, чтобы узнать, что же это значит хоть приблизительно, а его слова отбивались от непроницаемых стен сотни раз ударами камней, так похожих на изумрудный всплеск Hierophant Green, уплывая в уши Жана и разбрызгиваясь по комнате. Тогда Польнарефф сперва умолял его полежать ещё хоть пару секунд и прикрывал глаза — Абдул вздыхал с едва заметным разочарованием, но в то же время не мог не думать о том, каким же уязвимым и милым выглядит Жан именно сейчас — но в конце концов собирал силу в кулак. Как тут не собрать, если после этого Абдул выпрямился, встав в полный рост — а ведь Польнарефф был выше его только из-за волос, которые он заливал таким невероятным количеством лака, что они могли держаться без проблем несколько дней, а при случае, как любил шутить он сам, и пулю бы остановили — и сказал со всей присущей ему гордостью, обретенной с годами: — Ты ещё успеешь поспать в Париже, — и, развернувшись, направился к двери широкими, как его плечи, шагами. На Жана это не произвело ни малейшего впечатления. Он лишь натянул на себя тонкое и вообще не защищающее от холода одеяло до самого подбородка, полуприкрывая глаза. Заснул бы, ей-богу, если бы в самый ответственный момент, когда Жан-Пьер опять готов был уплыть в пространство между сном и явью и одной ногой стоял на этом шатком пороге меж состояниями, вторая часть предложения Абдула не добралась до его ушей: — Со мной. И, оставив вмиг проснувшегося в почти полной мере Польнареффа недоумевать и стесняться собственных мыслей в одиночестве, Мохаммед с тем самым достоинством, которое нельзя было стереть с его лица никакими ударами судьбы, удалился. Черт знает, о чем он думал, но одно было предельно понятно по крайней мере для него самого — он изо всех сил старался не думать о том, как же сильно горят его щеки и как же прекрасно, что природа наградила его таким тёмным цветом кожи, не позволяющим разглядеть даже сильный налёт румянца. А как же мило выглядит смущённый от чего бы то ни было Польнарефф… Но пока что такие мысли надо было гнать прочь. У него сейчас важная миссия, черт возьми, а не медовый месяц. Польнарефф же за толстыми дверями таращился на собственную серёжку, лежащую в руке и тускло блестящую в свете лампы, уже полминуты, стараясь перестать думать лишь о том, что будет в Париже. Вставать хотелось, но не с кровати и не ему. Ну и черт с ним. Нужно было пытаться переключить мысли в другое русло. Щёлкнула защёлка серёжки, неаккуратно продетой в ухо слегка подрагивающими пальцами. Щёлкнуло едва заметно что-то в стеклянном плафоне лампы — новый стенд? Только не сейчас. Щёлкнула невидимая деталь в мозгу Жана, вставая на свое место и рождая абсолютно правильную, как ему казалось, идею. Можно ведь убить двух зайцев одним выстрелом. И подготовиться к возможной атаке стенда, и забыть о мыслях, которые упорно лезут в голову, несмотря ни на что. Что ни говори, такое долгое воздержание не могло пойти на пользу. Что ни день, то атака нового стенда. Времени на непотребства (Жан закусил губу, надеясь, что румянец не слишком сильно проступил на щеках) не оставалось. А насчёт снов… Мало ли, что кому снится. Лучше перестать об этом думать и наконец пойти к остальным. Так он и пригодится, и успокоится наконец, а то ходить весь день, как бешенный — идея не из лучших.       И сейчас, меряя шагами коридор, Польнарефф изо всех сил старался гнать из головы воспоминания. Лучше бы его настроение резко изменилось, став таким, каким было вчера. Вчера хотя бы мог волноваться он сам, и этому бы не придали особого значения — ну расплакался он, и что? Все плачут, всем надо проявлять негативные эмоции. А сегодня мог, так сказать, взволноваться его член, и это бы точно не проскользнуло мимо чьих-то глаз. И так каждый день. Либо он хочет разбить голову об стену, либо в слишком уж приподнятом настроении, да и если уж говорить о приподнятости, поднимается не только настроение… Да как так можно-то, а? Внезапно в дальнем углу показалась фигура Абдула. Идея вспыхнула в мозгу Жана ещё ярче, чем до этого. Ноги, как оказалось, работали и соображали намного быстрее занятого совсем другим мозга — в конце концов, в костях тоже есть костный мозг — и Польнареффа понесло к Мохаммеду быстрее, чем он мог подумать. Пытаясь перебить все сразу, он едва заметно вытянул вперёд руку, коснувшись чужого плеча, и окликнул любимого привычным вскриком: — Эй, Абдул! Остановившийся на полдороге Абдул рвано развернулся к Жану, предчувствуя начало бури. Ведь, в конце концов, его волосы точно такого же цвета, как грозовые облака, готовые в любой момент пролиться дождем на землю, как и подверженные меняющемуся быстрее, чем количество оставшихся до Египта километров, глаза. Молнии — задорные искорки в этих самых небесно-голубых глазах, а гром — его голос, который порой оглушает, но именно им Абдул и предпочитал быть оглушенным. Он все так же не говорил ни слова, но Жан-Пьер уже успел понять по изменившемуся выражению лица, что он готов слушать, и потому сразу же заговорил: — Слушай… Ты знаешь, как у меня всегда складывается с туалетами. Не дав ему договорить, Абдул не смог подавить тихое хихиканье, прикрыв искривлённые в улыбке губы тыльной стороной ладони. В следующую же секунду он внезапно резко осознал, что натворил, и изо всех сил постарался вернуть своему лицу обычное спокойное выражение, проговорив настолько ровным, насколько это было возможно, тоном: — П-прости, Порнарефф. Я не хотел тебя обидеть. — Да что уж там! — беззаботно махнул рукой Жан-Пьер. Он Абдулу мог с лёгкостью простить что-то настолько несущественное. Он был полностью уверен: окажись он на месте Мохаммеда, не сдержался бы и засмеялся так, что услышал бы не только остаток команды, а и все владельцы стендов в округе. — Так вот… Я не знаю, что может случиться тут. Вот не знаю. Можешь мне показать, как работает туалет здесь? Пожалуйста! — на этом слове он искривил губы так, что Абдул не мог не улыбнуться снова, но все же попытался более-менее серьезно сказать: — Мне кажется, Мистер Джостар знает об этом больше, чем я… — Думаешь, я с тобой шутки шучу? Я бы сам спросил… Но ты посмотри, этот старый пердун ни на шаг не отходит от внучка! Такое ощущение, — Польнарефф отвёл глаза, и вмиг стало непонятно, серьёзен он или в очередной раз хочет подшутить, — что он его трахнуть хочет! — Порнарефф! — Абдул вмиг посерьёзнел, чуть было не поперхнувшись от такой фразочки. И дело тут было даже не столько в том, что он позволил себе сказать про настолько важного члена их экспедиции — то, от чего становилось настолько стыдно, вновь постучалось в сознание, и это надо было убрать. — А что мне остаётся думать? — закатил глаза Жан, облокотившись на плечо Мохаммеда. — Ну да ладно… Прости. — Ладно, объясню, — окончательно сдался Абдул, касаясь руки Жана. — Ты знаешь, где он? — Дед? — Туалет! — Да! Вроде… — Я проведу тебя. И с этими словами Абдул весьма неуверенно, но в то же время быстро от волнения зашагал в сторону туалета, невзначай увлекая за собой обхватившего его Польнареффа. Ну да ладно — даже с путающимися от невозможности войти в ритм шагов Мохаммеда ногами Жан-Пьер был абсолютно не против такого расклада.       С некой долей сомнения в том, что он делает, Абдул все же взялся за ручку грязно-белой двери, пытаясь открыть ее. Польнарефф змеёй вился сзади, пытаясь как-то подсобить. Вскоре его руки все же справились. Из последних сил Абдул попытался собрать остатки воспоминаний о том, что ему объяснял Джозеф когда-то давно — задолго до того, как говорили о возможности покупки подводной лодки для дальнейшего путешествия, да черт, даже задолго до того, как они узнали о существовании Польнареффа… Погрузившись на пару секунд в собственные размышления, он все же заметил, что хватка любимого на его плече заметно усилилась — бледные пальцы впились в скрытую просторным халатом тонкую кожу, заставляя руку непроизвольно дернуться. — Что случилось, Порнарефф? — взволнованно спросил Абдул. Меньше всего он хотел, чтобы с ним что-то произошло. Конечно, он уже привык к внезапным перепадам настроения, но принять их до сих пор не мог. — Да так… — отстраненно пробормотал Жан-Пьер. — Не хочу опять вспоминать про Энию, свинью и Повешенного, — Мохаммед, впрочем, никак не мог поручиться за то, что он не сказал «свинью Повешенного», — да и черт с ним. Показывай. Абдул вздохнул. Никогда в жизни он не думал, что окажется в подобной ситуации. Сейчас он стоит перед чёртовым унитазом на чертовой субмарине, которая направляется на его родину, где именно сейчас обитает корень всего зла, который уже принес им столько несчастья и разрухи, и объясняет, как им пользоваться, чертовому французу, без которого он не представляет себе жизни — а ведь каких-то два месяца назад они и не подозревали о существовании друг друга. Конечно, он много раз гадал на картах Таро, но они давали лишь туманную картину происходящего, и если бы его попросили вычислить точное будущее, он бы точно не смог этого сделать. Но надо было делать хоть что-то, иначе он с ума сойдёт. — Смотри, — тяжело вздохнул Абдул. — Видишь эту педаль? — он уверенно показал на небольшую металлическую педаль. Польнарефф кивнул. Тускловатый свет легонько отражался от прямоугольных граней. — Если ты будешь использовать его только один раз, нужно будет просто нажать на педаль. В целом он работает точно так же, как обычный, но если баллон с… — Абдул запнулся, подбирая правильное слово. Польнарефф сперва даже не понял, почему — ведь именно он совсем недавно предложил ему произвести ритуал единения, чтобы окончательно добить владельца того чертового стенда, исполнявшего желания. Скорее всего, он просто инстинктивно пытался подавить все мысли, связанные с абсолютно всеми непристойными вещами любого рода, хотя кто его знает, этого Мохаммеда… Наконец он смог продолжить: — Со всеми отходами заполнен, нужно будет его очистить. Но не думаю, что нам это понадобится. Ведь через несколько часов мы уже будем в Египте! Жану хотелось слишком многого. Хотелось расспрашивать Абдула о его жизни в Египте до тех пор, пока одному из них не наскучит — а зная, сколько Абдул готов говорить с ним и зная, что его собственное любопытство вряд ли иссякнет, это могло бы продолжаться часами, пока они бы наконец не вывели субмарину на поверхность воды. Хотелось мягко и ненаводяще перевести все в нечто другое. Хотелось глупо пошутить и рассказать все анекдоты про негров, которые он выучил с начальной школы. Но сейчас это всё было слишком уж неуместно. Оставалось лишь задавать наводящие вопросы. — А если мы застрянем тут под водой на несколько дней? Если мы не сможем добраться до Египта скоро? Может, лучше показать? — М-м-м… — пробормотал Абдул, поправляя сползающую на глаза повязку, которую он ещё утром недостаточно плотно затянул. По правде говоря, он сам мало помнил, что делать. Основы, конечно, оставались в памяти, но слишком уж неточно, чтобы прямо сейчас рассказать Польнареффу все, что нужно. Но ничего не поделаешь. Он ведь сам согласился. — Ну ладно, — вздохнул Мохаммед. — Сперва… — он окинул взглядом крохотное помещение. Тут и там было видно рычаги различных форм, размеров и цветов, выглядевших довольно новыми, как, впрочем, и все остальное в подводной лодке. Память мучительно заработала, пригоняя нужные воспоминания, словно овец в кошару. — Для начала… Попробуй дёрнуть за этот рычаг. — Да ты издеваешься?! — внезапно не выдержал Польнарефф. Оставалось только молиться, чтоб его никто не услышал невовремя. — Да я… — Ну… — ассоциация в голове Абдула вспыхнула так же ярко, как и у Жана, заставляя его отвести взгляд и сделать вид, что он невероятно увлечен устройством потолка. Напряжение, впрочем, уже невозможно было игнорировать. Конечно, провести столько дней в постоянных путешествиях с максимально короткими остановками, во время которых и напряжение снять как следует не получится — это вам не шутки. Но, в конце концов, если подумать… — Я понял, что ты имеешь в виду, Порнарефф… Но нам нельзя забывать о задании. — Да какое к черту задание? Стендов нигде нет, по пути сюда я даже стены просмотрел — ничего! И нас даже не заметят, дверь закрыта! Или тебе… Просто не хочется? Тогда прости… — Поверь, мне это нужно так же, как и тебе, — Абдул вновь выдохнул. — Но для меня концентрация всегда важна. — Ну ладно, — Польнарефф уставился на дверь и уже думал было выйти, стараясь изо всех сил игнорировать нарастающую тяжесть внизу живота. Внезапно сильные и теплые руки легли на плечи, обхватывая сзади и не давая шанса подвинуться. — Кх… — воздух одним махом вышел из лёгких Жан-Пьера напряжённым шумом. Теплые ладони Абдула уверенными движениями оглаживали мышцы на груди и животе Польнареффа, не зацикливаясь на чем-то одном, аккуратно приподнимая тонкую черную ткань и касаясь белоснежной кожи. Жан пытался не оставаться в долгу, обхватывая чужие пальцы своими и поглаживая, дыша все так же тяжело. — Эх, Порнарефф… — губы Абдула уже были на шее, целуя абсолютно седую шевелюру без единой темной волосинки и утыкаясь в мягкую кожу под ними. Тому, к кому эти слова были обращены, оставалось лишь тяжело дышать. Нерешительность наконец более-менее отступила, и Жан попытался развернуться, стараясь дотронуться до скрытой бордовым халатом спины. — Погоди, я тоже! — с наигранным возмущением пробормотал Жан-Пьер и нетерпеливо спустился вниз по спине, пытаясь просунуть руку под халат, между ремнем в штанах и кожей Абдула. Мохаммед лишь вздохнул — сам понимал, что нужно быть быстрее, но в итоге именно он направлял большинство медленных, аккуратных действий, отвлекая от основной задачи. Ну и что, в конце концов? Все равно стенд Джотаро сильнее и сможет одолеть любой стенд, представляющий опасность. Вот если бы схлестнулись два Стар Платинума, черт знает, что вышло бы — но двух одинаковых стендов существовать не может, так что оставалось лишь смириться и расслабиться. Расслабиться, пока Польнарефф пытается аккуратно поцеловать в темную, вспотевшую, запрокинутую шею, параллельно ощупывая спину. Расслабиться, пока его медленно, но верно увеличивающийся бугорок в штанах медленно трётся о чужое бедро. Расслабиться, пока слишком уж сильно хочется вскрикнуть так, чтобы услышал даже Дио в Каире и успел десять раз удивиться тому, чем занимаются те самые крестоносцы, которых он ненавидел и боялся вплоть до того, что каждое утро просыпался бы в луже, если бы, естественно, спал. Не совсем смысля, что делает, Мохаммед медленно начал сдвигать единственную лямку обтягивающей верхней одежды с широких плеч Польнареффа. — П-подожди, Абдул, — постарался мягко возразить Жан, — нам же ещё нужно будет опять одеться… — Ты сам был уверен, что у нас хватит времени, — Мохаммед аккуратно лизнул открытую часть кожи Жан-Пьера. Тот чуть было не вскрикнул, но тяжёлая ладонь тут же зажала ему рот. Оставалось повиноваться и стаскивать оказавшийся внезапно тяжёлым халат Абдула, нежно трогая и поглаживая кожу сквозь белую футболку. Контраст белого и черного… Везде, абсолютно везде. И в губах, прижатых к губам, шепчущих нечто абсолютно неразборчивое, и в мигающем свете на субмарине, и в одежде обоих, и во всех малейших деталях окружения. Наконец Жан-Пьер справился с чужой футболкой, стянув ее через голову. Мохаммед стягивал одежду Польнареффа вниз, в итоге заставляя его стоять в тонком круге черной ткани. Повязка давно упала на пол — он так и не успел ее как следует завязать. Столь тщательно уложенная прическа Польнареффа растрепывалась не по минутам, а по секундам. — Опять меня атакуют в туалете… — только и успел пискнуть он, прижатый к холодной стене разгоряченным телом Абдула. Жан медленно гладил чужую спину, чувствуя, как металл вжимается в его собственную, пытался дотянуться, удержать, поцеловать. Мохаммед целовал податливую шею, чувствуя себя чуть ли не Дио, постепенно спускаясь ниже. Несмотря на холод стальных стен, в темноте попало становилось теплее и удушливее. Наконец губы Абдула коснулись столь светлого в сравнении с его собственным соска. — Да что ты делаешь? — едва выдавил из себя Польнарефф. Абдул мигом спустился ниже, и Жан рефлекторно положил руку ему на голову. — Подожди, — внезапно пробормотал он и убрал руку с головы Мохаммеда, заставляя его подняться. — Что? — удивлённо переспросил Абдул, приобнимая Жан-Пьера за плечо. — Не хочешь, чтоб я доставлял тебе удовольствие? — Нет. Сделаем это вместе. Настала очередь Польнареффа неуклюже вжимать Абдула в стену, яростно облизывая его шею и ключицы. За возней никто из них даже заметить не успел, как в прежде нетронутом унитазе что-то медленно зашуршало. Имя стенда: ??? Имя владельца: ???       Как только Абдул расстегнул штаны Польнареффа наряду со своими и наконец унял в себе ощущение неправильности происходящего, лампочка над их головами внезапно начала меняться. Сперва она оглушающе — слишком уж пронзительно и мерзко для обычной лампочки — затрещала. — Что это, черт возьми, такое? — раздраженно воскликнул Жан-Пьер, потрясая в воздухе кулаком. — Очередной дурацкий стенд? — Будь готов, Порнарефф, — прошептал Абдул, поворачиваясь лицом к единственному источнику света. — Держи напотове Чериота, а я успею призвать Magician Red, если она погаснет. Лампочка в последний раз издала странный звук. Двое от напряжения чуть было не задержали дыхание. Внезапно без какого-либо предупреждения свет полностью исчез. Жан взволнованно сжал напряжённый локоть Абдула. — Вот это у тебя, конечно, предсказания, — хмыкнул он, пытаясь сказать это своим самым обычным снисходительным тоном, однако и ежу было бы понятно, как он волнуется. — Не время для этого, — хмуро ответил Абдул, вскрывая руку вверх. Внезапно шуршания в унитазе, прежде неслышные, вновь повторились. Они не были похожи ни на что — казалось, будто унитаз превратился в огромную кастрюлю, где беспрестанно варилось абсолютно неприятно пузырящееся зелье — как внешне, так и по запаху. Да, Абдул ещё не успел призвать стенд, но помимо звуков оба могли уловить ещё кое-что — запах. О, этот запах они могли бы узнать из тысячи, и он, к сожалению, не был связан с приятными воспоминаниями из детства или путешествия. Это был запах настоящего дерьма! — Да что происходит? Что с унитазом? — опять закричал Польнарефф. Абдул резко перебил его, вскрикнув и вновь взмахнув рукой: — Magician Red! Рядом с широкоплечим египтянином вмиг материализовался стенд. В руке Мохаммеда вспыхнул огонь, освещающий все крохотное, сжатое пространство туалета. Тут же его вторая рука потянулась, чтоб зажать нос, а Польнарефф скрутился в болезненный клубок, стараясь не вытолкнуть содержимое желудка на пол. Пол, к слову, был покрыт крайне дурно пахнущей полупрозрачной жидкостью. Она, скорее всего, была водой, на поверхности которой плавали крупные куски чего-то коричневого. Что ж, крестоносцы, конечно, могли бы посчитать это простой поломкой унитаза — с чем не бывает, в конце концов! Но взгляды их переместились в первую очередь не на пол, а на унитаз, залитый дрожащим светом. То, что там сидело, было бы невероятно трудно описать. Если это было стендом, то таким, с которым никто из команды ни разу за жизнь не сталкивался. По консистенции он напоминал желтоватую прозрачную массу, из которой состоял Yellow Temperance, но, в отличие от стенда Раббер Соула, этот стенд был более жидким со странно выглядящими комочками. Его цвет был полностью коричневым, как кора некоторых пород южных деревьев. Эта масса источала настолько сильное зловоние, что с ним не сравнилось бы, наверное, никакое другое дерьмо мира, даже если бы им заполнили целый склад. Но у него было ещё одно существенное отличие от стендов, с которым двое уже встречались — на мягкой поверхности стенда находились два горящих адским светом глаза и огромная пасть, от края до края заполненная острыми, как бритва, желтоватыми зубами. Сейчас это подобие рта было растянуто в одновременно ужасающей и омерзительной ухмылке. — Что ты такое? — проговорил Абдул. — Имя стенд — Scatman*! Говорить только через стенд, рот нет. Я маленький. Ты я не уметь убивать. Ты уметь убивать только стенд. Господин Дио обещать я жизнь хорошо! Мусор много! Друзья много! Самка много! Поэтому я убить ты и ты! — Что он вообще сказал? Ты хоть что-то понял? — брезгливо нахмурился Польнарефф. Но огромная куча и не думала замолкать: — Я маленький, потому я раньше прятать в большой железный коробка с какашка. Ты и ты меня не найти! И не убить! Человек глупый. Человек любить какашка нет. Но какашка хорошо! — Да что за черт?! — не выдержал Польнарефф. — Silver Chariot! — серебристый рыцарь появился прямо возле него. Одним выпадом он бросился на огромную кучу, десятками точных и очень быстрых движений разгоняя ее. Но дерьму все было нипочём. Оно лишь растеклось по металлу, продолжая мерзко улыбаться. Жан поднял шпагу и критически осмотрел ее, но сразу же отпрянул: — Фу, гадость! И правда — некогда ослепительно блестящий клинок теперь был до половины покрыт воняющей массой. Scatman лишь засмеялся отвратительным писклявым голоском, словно тараканы в мультфильмах. — Абдул, сделай что-нибудь! Мой Чериот тут бесполезен! — Magician Red тоже, — грустно склонил голову Абдул. — Во-первых, ему нужны открытые пространства для успешной атаки, а здесь он может лишь зря расплавить металл. Мистер Джостар и остальные будут в большой опасности. Кроме того, станд может быть сделан из легко воспламеняющейся материи. Я не могу сжечь всех на лодке. В прошлый раз Джотаро победил похожий станд, потому что убил владельца. Но владелец этого станда настолько маленький, что мы ни за что его не заметим! Остальные тоже не смогут помочь. — Я же говорить — человек глупый, потому что любить какашка нет! И какашка есть человек! — ещё более омерзительно засмеялся стенд, обнажая длинный и скользкий язык. — Ты имеешь в виду, что мы говно? — Чериот замахнулся шпагой. — Нет, — вновь вздохнул Абдул. — Он имеет в виду, что съест нас. Имя стенда: Scatman Имя владельца: Жъжъъ       Это была действительно безвыходная ситуация. Оба понятия не имели, как добраться до владельца стенда. Их собственные стенды в данном случае были бессильны. В конце концов, они были просто двумя накачанными мужчинами без одежды и с членами, которые ещё не упали полностью, даже несмотря на вонь вокруг. А огромная куча дерьма медленно, но верно надвигалась на них, щёлкая огромными зубами. Казалось, что она медленно, но верно увеличивается. — Смотри! — внезапно шепнул Польнарефф, толкнув Абдула локтем в бок и показывая на то место, где только что стоял унитаз. Мохаммед внимательно всмотрелся в дальний угол — и тут же ужаснулся. Все, чего касалось дерьмо, превращалось в точно такие же части стенда! Это точно был конец. Стенд медленно поплыл к арабу и французу по воде, покрывавшей весь пол. Польнарефф не мог оторвать взгляда от этого ужасающего зрелища. Оно разевало пасть все шире. Язык, больше похожий на щупальце осьминога, чем на обычную мышцу, беспрестанно облизывал острые углы зубов. Маленькие кусочки той же массы, что и сам дерьмонстр, медленно и плавно притягивались к нему, словно маленькие кусочки железа, плывущие по воде и притягивающиеся к одному большому магниту. Он рос и крепчал на глазах. Это был конец. Польнарефф больше никогда не поцелует Абдула, никогда не отомстит за сестру, никогда не увидит рожу Дио, который принес ему столько страданий, никогда не пройдется по родному городу любимого… Он уже хотел плакать — и от чертовой безысходности, и от того, что вонь немилосердно разъедала и жгла глаза, как лук. Внезапно Абдул, до этого стоявший с потупленным взором и вглядывающийся в мутную воду с плавающими в ней отходами, уверенно поднял взгляд. Он медленно просунул руку в трусы, удерживая массивный черный член с набухшими венами в ладони. В любой другой момент Польнарефф бы восхитился, но ведь сейчас они были близки к смерти! — Делай как я, — без тени улыбки на лице проговорил Мохаммед. — Но зачем? — недоуменно сморщил нос Жан. — Хочешь кончить перед смертью? Но зачем? И вообще, от всего этого говнища меня тянет блевать! — Я не об этом, — все так же непоколебимо произнес Абдул. — Сделаем то же, что и вчера. Просто поверь, что это будет правильно. Ты ведь веришь мне, Польнарефф? Что ж, делать хоть что-то было лучше, чем просто умирать стоя, не шевеля ни единым мускулом. Они должны были умереть, совершая ритуал единства в предназначенном для этого месте. — Верю, — нервно сглотнул Жан. Засовывая руку в расстегнутые штаны (трусы уже болтались где-то на уровне коленей), он взял и свой член в руку. Он мало чем напоминал член Мохаммеда, но в нем отчётливо читалась утонченность и симметрия клинка Silver Chariot. Слегка напряжённые органы было сложнее удерживать, но Scatman был настолько огромным, что по нему и в таком состоянии было бы сложнее попасть. — Я верю тебе, Мохаммед Абдул. — Yes, I am! — вскричал тот. Тонкие жёлтые струи, блестящие в свете огня Magician's Red, ударили по врагу почти одновременно. Теперь Польнарефф понял, для чего они это делали. Момент единства, пусть даже перед неминуемой гибелью, вдохновлял и давал уверенность. Они умрут не скрючившись в углу, а атакуя, пусть даже в такой абсурдный способ. Однако эта атака даже давала небольшой эффект — плотная масса слегка размывалась. — Целься в рот, Порнарефф! — прокричал рядом Абдул. Польнарефф повиновался, попытавшись направить мочу в сторону зверского оскала. Сперва он думал, что Абдул попросил его сделать это ради чувства превосходства — не правда ли, прекрасно, что враг перед их смертью будет так унижен? Но то, что произошло дальше, превзошло все ожидания Жан-Пьера. Дерьмодемон начал… Задыхаться. Да, черт возьми, он задыхался и кричал, закатывая глаза. Все дерьмо, которое он успел прилепить к сторонам, отлипало огромными кусками. Оскал все ещё держался, но теперь он и вполовину не был таким зловещим, как в самом начале. — Что происходит? — удивлённо спросил Жан. — Когда он двигался к нам, я кое-что понял. Если станд коснется твердого объекта, объект превратится в материал, похожий на часть самого станда. Это затруднит его передвижение. Но жидкость, наоборот, разъедает его. Именно поэтому он плыл к нам по воде. Чтоб окончательно не распасться, он притягивал к себе другие куски, которые вызывал из бачка. Но центр его находится во рту — заметил, что его зубы не двигались, когда он растекался? Если мы попадем в рот, сила притяжения ослабнет и нам будет куда легче его убить. — И почему я до этого не додумался? — грустно протянул Польнарефф. — Но почему это работает, если стенд модно победить только стендом? — Не стоит винить себя. Ты был напуган и поборен отвращением, Порнарефф, но проявил гордость. Как и в первый раз, когда мы встретились, — Мохаммед отряхнул член и вернул его на законное место. Несмотря на абсурдность и омерзительность ситуации, Жан слегка покраснел. — Но на самом деле… Отходы — это не станд. Стандом является только лицо Scatman. Оно притягивает к себе всю грязь. Мы уже очистили ее. Пришла пора его убить полностью! Но я все ещё не могу использовать Magician Red как следует, так что… — он повернул лицо в сторону Жана, подмигивая ему. — Всегда готов! — заканчивая стряхивать последние капли, Жан-Пьер взметнул руку вверх, ко лбу, отдавая честь. Тут же перед ним встал Silver Chariot. Scatman лишь беспомощно барахтался в остатках собственного достоинства и пытался кричать. — Поможешь? — победно улыбнулся он. — Конэшно! Magician Red! — воскликнул Мохаммед. Феникс с человеческим телом вмиг окутал тонкий клинок Чериота теплым и столь родным сердцу живородящим пламенем. — Silver Chariot! — крик Польнареффа был подобен грому. Помня слова любимого о том, что все вокруг может легко воспламениться, он так аккуратно, как только мог, пронзил горящие глаза вражеского стенда. За ними последовали зубы — несмотря на их кажущуюся прочность, они с лёгкостью взорвались после контакта с комбинацией огня и клинка. Абдул и Польнарефф радостного засмеялись. Этот звук был дня них намного лучше любого фейерверка — звук победы. Даже мерзкий язык был проткнут. Как только Жан-Пьер попытался стряхнуть мерзкий кусок мяса со шпаги, вся грязь, оставленная дерьмодемоном, внезапно начала исчезать, рассыпаясь в прах. — Думаешь, это что-то подстроенное? — задумчиво спросил Польнарефф, глядя на воду, которая потихоньку испарялась. — Типа иллюзии? — Нет, — покачал головой Абдул. — Владелец станда не мог даже правильно говорить. Он бы не додумался до чего-то такого. — Тогда это можно считать победой? — Жан отозвал Чериота, ожидая, пока пламя Magician's Red вернётся к его владельцу. Мохаммед удовлетворенно кивнул. Спустя каких-то пару минут туалет был девственно чист, даже вода на полу медленно уплыла в неизвестное до сих пор место — единственного, что в нем не хватало, так это унитаза. Именно его — ведь превращенная в дерьмо Scatman материя не восстановилась, а лишь исчезла вместе с поверженным стендом. Увидев это, Польнарефф уже не смог сдержаться в который уже раз. Прижимая руки к все ещё обнаженной груди, он закрыл глаза и рассмеялся. Все смешалось в этом смехе: и гордость, и внезапный страх свиньи, увиденной им в Индии, и ненависть к убийце его сестры, появившемся из зеркала в туалете, и отвращение от того, что его заставила сделать Эния, и, конечно, все эти эмоции, смешанные в нем в момент появления последнего стенда. Глядя на это, Абдул сперва тихо удивлялся, а после тоже не сдержался и захохотал — ведь если смеялся Польнарефф, сам он не смеяться не мог. Да и в сторону Жана это работало с такой же силой. Не могло быть по-другому, просто не могло. Ведь если души вместе, ничто внешне их уже не разлучит. Даже самое настоящее дерьмо. Имя стенда: Magician's Red Имя владельца: Мохаммед Абдул

***

      Джотаро с таким же хмурым, как и всегда, видом направлялся в сторону единственного туалета на подводной лодке. Он опять слышал какой-то странный шум, как будто от некоего стенда — и опять Абдул и Польнарефф куда-то пропали. Ну вот почему что-то всегда происходит либо с Польнареффом, либо с Джозефом? Почему они не могут просто успокоиться и вести себя нормально? Если бы не было в них этого сумасшедшего начала, все могло бы быть лучше. Но был ли бы у их небольшой команды такой же дух? Джотаро пока не знал и не хотел узнавать. Наконец его тяжёлые шаги остановились у небольшой дверцы. Как и ожидалось, она была заперта. Но таких громких звуков, как раньше, из-за нее уже не раздавалось. Что случилось? Эти двое добивали стенд? Даже если так, нужно было хоть как-то постараться им помочь. В конце концов, это у него тут самый сильный стенд. Лишь пара oraoraora — и слабый враг повержен. Не питая особых надежд на плодотворный бой, он легонько толкнул дверцу, в любой момент готовясь призвать Star Platinum. Сперва он даже ничего не увидел — лампа совсем перегорела, и Джотаро совсем не сомневался в том, по чьей вине. Но с помощью того неяркого освещения, что ещё проникало внутрь сквозь узенькую щелку, он смог разглядеть одежду, хаотично разбросанную по полу. Она почему-то была полностью мокрой, словно бы кто-то основательно на нее помочился. Красный халат Абдула, черная майка Польнареффа… Но где они сами? Если какой-то стенд превратил их в ту самую воду, которой были покрыты вещи, дело плохо. Что оставалось делать? — Абдул? Польнарефф? Где стенд? — крикнул Джотаро, попутно призывая Стар Платинум. Лишь одного взгляда стенда было достаточно, чтоб полностью успокоиться — и в то же время удивиться, но не так уж и сильно. Египтянин и француз, вжатые друг другом в тесный, холодный угол, почти не обращали внимание на Джотаро — по крайней мере, до этого момента. Голые до пояса, разгоряченные, с бешено бьющимися сердцами и полностью растрёпанными причёсками застыли, таращась на Джотаро, словно на восьмое чудо света, в одном положении — с руками на членах друг друга. — Ну и ну, — что ж, все равно он подозревал, что подобное случится, пусть и в шутку. На самом деле ему в любом случае по большей части было все равно — только меньше поводов для ревности. Только бы дед не узнал. Он им житья не даст, а сразу двух бойцов, пусть и не самых сильных, за раз терять грешно. Лишь спустя пару секунд, когда Star Platinum был уже отозван, а Джотаро так же медленно удалялся в другую сторону по коридору, у Польнареффа получилось выдавить несколько слов из пересохшего горла: — Мы, между прочим, победили стенд, можем делать, что хотим! — Может, ты найдешь владельца, — с каменным лицом ответил Абдул, чувствуя, как быстро и бешено бьётся сердце. Однако единственное, что увидел Джотаро, посмотрев под ноги — маленький трупик мухи с испачканными в чем-то лапками.