Разные, мы такие разные

***

      Видеть Ибо вновь — всё равно что вспороть рёбра Сынёна самым нежным ножом.       Ужин неловкий, и Сынёну хочется пнуть себя за мысль, что всё будет иначе. Он должен был лучше к этому подготовиться, но не подготовился, и сейчас он пойман врасплох. Может, ему нужно постараться чуть лучше, чтобы растопить лёд, но актёрская игра никогда ему не давалась. Она всегда давалась Ибо.       Ибо и его парень сидят за столом напротив, с головы до пят представляя собой идеальную пару. У Сяо Чжаня отличная осанка, и он очаровательно улыбается поверх приготовленных им домашних блюд каждый раз, когда Сынён на него смотрит.       Так Сяо Чжань ещё и готовит. Это… чудесно. Плевать.       — Тебе нравится мясо? — спрашивает Сяо Чжань. Он говорит медленно, чтобы Сынён со своим подзабытым китайским его понимал, и Сынёну не нравится то ощущение благодарности, которое он при этом испытывает. — Ибо сказал, что ты будешь есть что угодно, и это вообще никак не помогло, но я подумал, что с мясом не прогадаю…       Сынён берёт кусочек тушёной свинины, нарезанной кубиками, и кладёт его в рот. Он жуёт, глотает и признаёт своё поражение.       — Очень вкусно, — нехотя говорит он. — Ты отлично готовишь.       От комплимента у Сяо Чжаня сияет лицо. Сидящий рядом Ибо тоже выглядит гордым.       — Помнишь, как мы пытались готовить в общежитии? — спрашивает он. Не отрывая взгляда от Сынёна, он тянется к середине стола, подцепляет кусочек тофу и кладёт его в миску Сяо Чжаня. — Ты так плохо готовил рамён.       — Эй! — вскидывается на это Сынён. — А ты хорошо помнишь? У нас есть видео-доказательство, где ты даже не знаешь, как готовить. Как ты можешь обвинять меня?       — Тогда я был ребёнком! — парирует Ибо. — В конце концов я научился!       Сынён жестикулирует в воздухе палочками и пристыженно опускает их вниз, запоздало вспоминая о манерах.       — Мы все плохо готовили, — говорит он. — Да и не то чтобы у нас было время, чтобы учиться.       — Ты прав, — мычит Ибо, запихивая в рот немного риса.       Вот так заканчивается короткий разговор, и снова наступает тишина.       Сяо Чжань неуверенно переводит взгляд с одного на другого. Глаза задерживаются на Ибо, он ожидает подсказки, но Ибо, кажется, всем доволен и продолжает есть, пока Сынён пытается придумать тему для разговора. Однако на этот раз Сынён не знает, как продолжить. Как будто вся его общительность от природы исчезла, остроумие, которое дало ему дополнительное эфирное время на Produce X 101, сменилось этой неловкой и неуверенной версией самого себя, которую Сынён надеялся оставить в темноте студии звукозаписи.       Кажется, надеялся он зря.       — Ибо говорил, ты только закончил с шоу на выбывание, — говорит Сяо Чжань. Слова эти нарушают воцарившуюся тишину. — Знаешь, я тоже в таком участвовал, когда дебютировал! Оно называлась X-Fire.       — Понятно, — говорит Сынён. Выходит неестественно, и он пытается прийти в себя, прежде чем Ибо поймёт, что что-то не так. Прошло много лет с тех пор, как они разговаривали лично, но они, конечно, не настолько друг от друга отдалились, чтобы Ибо не заметил странного поведения Сынёна. — И как оно?       Неловко, неловко, неловко. Как же ему не нравится, что его китайский такой кривой, словно говорит младенец, как ему приходится делать паузы и думать о каждом слове, прежде чем что-то сказать. Как ему не нравится то, что приходится есть еду, приготовленную для него парнем Ибо, и смотреть, как они вдвоём уютно устроились напротив него.       — Ой, ты и сам знаешь, как это, — смеясь, говорит Сяо Чжань. — Было трудно, но в конце концов мы справились. Мы больше не так часто видимся, но воспоминания приятные.       Как же ему не нравится, как приходится слушать, что у самой известной знаменистости в Китае есть всё, чего Сынён когда-либо хотел, и вести себя так, будто они одинаковые.       — Верно, — говорит Сынён и думает о чёрных чернильных иероглифах на своей непростительно чистой биографии в Корее. Расторжение контракта.       — Сынён занял пятое место, — перебивает Ибо. — На Produce.       Он смотрит на Сынёна с таким блеском в глазах, будто знает, что что-то не так. Сынён изо всех сил старается не вздрогнуть. Вместо этого он уверенно смотрит Ибо в глаза и выдавливает из себя улыбку. Несмотря на всю неловкость и вторую половинку Ибо, перед Сынёном всё ещё тот парень, с которым они выросли, его лучший друг, его близнец во всём, хоть и не кровный. Нечего бояться.       — Он был единственным, чьё место в рейтинге никогда не падало и не оставалось таким же, — продолжает Ибо, пристально глядя на Сынёна. — Это сложнее, чем оказаться на первом месте.       Сынён смеётся. По-прежнему неловко.       — Йохан замечательный, он заслуживает первое место, — быстро говорит он и замечает, как Сяо Чжань поднимает бровь и произносит про себя «Йохан»: по всей видимости, он не знаком с бывшим центром X1. — Кроме того, ты был наставником на этом шоу. Это куда более впечатляюще.       — И что с того? А ты написал финальную песню для Idol Producer,  — возражает Ибо. Он хватает стебель китайской брокколи и хрустит ею между зубами. — Все хорошо поработали.       — Ну да, но…       Сынён замолкает и чувствует себя чуть потерянным и беспомощным. Он даже не уверен, как они пришли к этому разговору, лишь от упоминания Produce X 101 его начинало слегка подташнивать. Не из-за людей на этом шоу, вовсе нет. Просто это ещё одно напоминание о потерянном будущем, ещё одну мечту вырвали у него из рук ещё до того, как та превратилась в реальность.       В этот раз он был так близок. Так близок.       — Это очень круто, что ты можешь работать над своей собственной музыкой, — говорит Сяо Чжань. — Помню, как слушал «It’s Okay», когда её исполняли в первый раз, чудесная песня.       — Спасибо, — говорит Сынён и от нечего делать запихивает в рот ещё один кусочек свинины. — Расскажи о себе, Сяо Чжань, — просит он уже чуть бодрее, потому что Ибо его внимательно рассматривает. — Особенно об актёрской игре. Каково это — быть на съёмочной площадке?       От этого вопроса Сяо Чжань оживает и садится так, что кажется ещё выше, чем он есть на самом деле.       — О, это великолепно, — восторженно отвечает он. — Определённо отличается от пения на сцене, хотя и то, и другое замечательно. Это как…       Сынён слушает болтовню Сяо Чжаня, поддакивая, когда надо, и постепенно поглощает стоящую перед ним миску риса. В то же время он пользуется возможностью рассмотреть парня Ибо.       Сяо Чжань именно такой, каким показывает его интернет. Классическая актёрская стрижка, пробор чуть сбоку, и волосы спадают почти до бровей, потому что не зафиксированы гелем для укладки. У него красивое лицо: высокие скулы, большие глаза и два больших передних зуба, что придают его улыбке искренности, а не уродства. Кожа его в целом гладкая даже без макияжа. Сынён замечает только несколько шрамов от акне под острым подбородком.       Ещё он хороший собеседник, отпускает шутки и говорит о себе с той самоиронией, что заставляет слушателей смеяться вместе с ним. Он в центре внимания и великолепно сгладил всю неловкость. Он харизматичен и обаятелен даже в этой квартире, разговаривая с бывшим своего парня.       А они с Ибо были парой? Сынёну кажется, что он совсем запутался. Годы расстояния размыли те определения, которые они себе давали, и Сынён не может понять, что чувствует, когда видит, как легко и просто Ибо берёт за руку Сяо Чжаня.       Он не ревнует, не совсем, но он и не расстроен. Как он может, когда его лучший друг — настолько близкий Сынёну человек, что он считает его своим близнецом, — выглядит таким счастливым? Когда они были стажёрами, Ибо, конечно же, был милым и много трудился, но в нём всегда ключом била энергия, пытаясь найти себе выход.       Сейчас он дерётся с Сяо Чжанем за последний кусок мяса, и Сынён ещё никогда не видел его таким уверенным.       Он с тревогой осознаёт, что Ибо уже нашёл то, что сам Сынён всё ещё ищет.       Сынён внезапно чувствует, что ему нужно выйти.       Он откладывает палочки для еды и произносит:       — Думаю, я выйду на секунду.       Сяо Чжань от удивления открывает рот и округляет глаза. Сынён с горечью думает, что, даже застигнутый врасплох, тот всё равно выглядит хорошо.       С другой стороны Ибо поднимает голову и косится на Сынёна.       — Зачем? — не теряя времени даром, спрашивает он. — Еда невкусная или что?       Сынён качает головой.       — Нет, мне просто нужно подышать немного свежим воздухом, — говорит он. — Думаю, это поездка сказывается на мне.       Это не совсем ложь, но и не совсем правда. Но, к счастью, этого достаточно.       Сынён указывает большим пальцем на балкон и говорит:       — Я выйду туда, если вы не против.       — Конечно! — Сяо Чжань подскакивает и спешит открыть перед ним дверь, чуть не спотыкаясь о коробку с лего, оставленную на полу гостиной. — Не забудь надеть пальто, на улице ещё холодно.       — Гэ, ты ему не мама, — говорит Ибо, тоже вставая. Но он только подходит к другой стороне стола и чуть подпихивает Сынёна плечом. — Хён сам может о себе позаботиться.       Раньше Ибо называл его хёном, только если чего-то хотел. «Хён, купи мне мяса». «Хён, пошли играть в Лигу». «Хён, хён, хён».       Сейчас же это просто «хён сам может о себе позаботиться».       — Верно, — соглашается Сынён, кадык его двигается вверх-вниз. — Не обращайте внимания, мне просто нужно… отлучиться на пару минут, — он слабо улыбается. — Извините за неудобство.       Он уходит, спиной ощущая на себе тяжесть их взглядов.       Пальто с собой он не берёт.

***