Путь сердца / The way of heart

Когда последняя горсть земли упала на деревянную крышку гроба, с неба упали первые капли дождя, которые затем обернулись ливнем, продолжавшимся несколько дней. Но в тот момент это были всего лишь одинокие холодные капли, затекавшие Гермионе за ворот её синего плаща, заставляя то и дело вздрагивать и кутаться глубже в холодную тонкую ткань. На похоронах Оливии было мало людей. То ли погода сыграла свою роль, то ли жители настолько привыкли хоронить своих, что могли позволить себе пропустить этот мрачный ритуал. Впрочем, для Гермионы он тоже был не в новинку — за годы войны она привыкла прощаться с близкими людьми, и хорошо, если удавалось устроить им полноценные похороны. Чаще случалось так, что опускаемые в землю гробы оставались пустыми — тела были безнадёжно утеряны на поле боя или в пыточных подземельях Пожирателей. Так что ей не впервой было испытывать горесть похорон. Но именно сейчас, стоя рядом с неаккуратно вырытой ямой, содрогаясь от пронизывающего ветра, она чувствовала, что прощается не со случайной девушкой, погибшей так глупо и нелепо. А будто бы с самой собой. Словно эти чёрные губы, впалые глазницы, иссохшая, словно пергамент, кожа и красный шарф, скрывающий рану на шее — это всё принадлежит ей. И самое страшное, что где-то в глубине души она действительно хотела оказаться на месте мёртвой волшебницы. Потому что для той эта страшная война, наконец, закончилась. А для Грейнджер всё самое тяжёлое только начиналось. Никто не плакал, не кричал, никто не произносил речь — Оливию провожали тишина и дождь. Марианна молча стояла у свежей ямы, сжимая в руках кипу пергаментов, исписанных неровным почерком — письма с прошением о помиловании в Министерство, как выяснилось потом. Их женщина кинула прямо на крышку гроба после того, как его опустили в яму. Затем, не сказав ни слова, она ушла, не став дожидаться окончания похорон. Кроме Гермионы и Марианны были мистер Коллинз, Гудмэн, Джонатан, ещё какой-то молодой парень и пожилая волшебница в фиолетовой мантии. Словно случайно забредшие на унылое мероприятие зеваки, они с отсутствующим видом озирались по сторонам, и когда последняя горсть земли упала на могилу, а с неба обрушились первые капли дождя, они ушли, оставив Гермиону одну. Та какое-то время молча буравила взглядом землю, а затем шумно выдохнула. — Видимо, говорить всё же придётся мне… — она перевела взгляд на свинцовое небо. — Если честно, понятия не имею, хорошим ты была человеком или плохим. Наверное, плохим, раз решила отдать меня Охотникам… Она задумчиво пожевала нижнюю губу. — Хотя знаешь, едва ли это имеет хоть какое-то значение. Один мой… — Гермиона замолчала, споткнувшись о воспоминание о Томе, — …один мой знакомый как-то сказал, что не бывает плохих и хороших людей. Всё зависит от того, с какой стороны ты на них смотришь. Но на войне стирается граница между этими понятиями, и остаётся лишь желание выжить любой ценой. Так что я могу тебя понять, правда. И я не в обиде. Гермиона окинула взглядом кладбище — небольшой пустырь, усеянный кривыми надгробиями из сколотых со стены камней. Жуткое зрелище. — Знаешь, меня ведь тоже нельзя назвать хорошим человеком… Я поведу твоих друзей на смерть… — пробормотала она едва слышно. Затем перевела взгляд обратно на могилу Оливии. — В любом случае, надеюсь, там тебе лучше. В конце концов, скоро мы к тебе присоединимся. Покачнувшись от очередного порыва, она отстранённо кивнула своим словам и нетвёрдой походкой покинула кладбище Серого Сектора. А дальше были серые дни, слившиеся в смазанный круговорот бесконечной подготовки к битве. После смерти Оливии Гермиона жила одна в пятом доме, и для неё это стало своеобразным подарком — возможностью отдохнуть в одиночестве после насыщенных событиями дней. Её все так же мучили сны, однако она могла не переживать, что разбудит кого-нибудь случайным вскриком или, того хуже, стоном. Последнее бывало даже чаще и пугало куда сильнее. Гермиона пыталась бороться в реальности, изматывая себя тренировками, но там, во власти ночных наваждений, она совершенно не противилась происходящему, растворяясь в волнующих образах запретной близости. Ей снились разрушенные стены Сектора: она стоит посреди каменных развалин, за её спиной — жители Сектора и волшебники Сопротивления, перед ней — Пожиратели в чёрных мантиях и жутких масках. Она крепко сжимает в руках палочку, готовясь броситься в атаку, но её что-то останавливает. Наверное, это человек, который отделяется от основной массы Пожирателей и подходит к ней. Он откидывает тёмный капюшон и снимает маску, и Гермиона видит до боли знакомое лицо — Том стоит прямо перед ней, тепло улыбаясь и протягивая руку. Ей хочется занести палочку и вывести смертельный рисунок, но вместо этого она опускает её и делает шаг навстречу. Она пытается убежать, но тело не слушается, и Гермиона наблюдает за тем, как её рука тянется в ответ до тех пор, пока не оказывается в крепком захвате пальцев Томаса. Он притягивает её к себе, цепляя за подбородок и вынуждая поднять глаза. Ей хочется закричать от ужаса, когда вместо красивого лица она видит ненавистную змеиную морду Волдеморта с хищным оскалом бледных губ. Но вместо этого она тянется вверх и впивается в них горьким поцелуем. Он утягивает её вниз, укладывая спиной на странно мягкую землю. На секунду ей удаётся вырваться из захвата губ и осознать, что она лежит обнажённая на горе из трупов своих соратников. Крик всё-таки находит выход из её гортани, и, оглушённая истошным воплем, она просыпается. Такие сны выматывали едва ли не сильнее, чем изнурительные тренировки, которые организовал Уильямсон для жителей Сектора. Направлены они были пока что в большей степени на физическую подготовку, так как зелье и палочки доставляли в Сектор небольшими партиями, но даже с ними волшебникам всё ещё нельзя было колдовать — велика была вероятность потревожить сдерживающие чары и обнаружить себя раньше времени. Поэтому под руководством Уильямсона и Гермионы жители возвращали себе приемлемую физическую форму и отрабатывали защитные позиции и манёвренность на поле боя. Были среди волшебников и те, кто не хотел или не мог сражаться. Для них Сопротивление приготовило специальные порталы до временного убежища, которые должны были активироваться, как только стены будут разрушены и спадут сдерживающие чары. Что касается самой стены, её было решено подорвать сетью магической взрывчатки, которую в течение нескольких месяцев разрабатывал Эрни. Заложить её хотели в канун сражения — тогда же, когда в Сектор прибудет часть людей Сопротивления вместе с самими Эрни и Невиллом. И чем ближе был этот день, тем сильнее сжимались внутренности Гермионы от оглушающего чувства тревоги. Предстоящая битва страшила её сильнее сражения за Хогвартс, потому что тогда у них была хотя бы надежда на победу. Сейчас же у Гермионы не было ничего, кроме навязчивого ощущения, будто она безвольная марионетка, дрыгающаяся под указку жестокого кукловода. И, если честно, она до сих пор не понимала, кто же всё-таки дёргает за нитки — Невилл или Том? С одним она была связана Непреложным обетом, со вторым… просто связана. И тот, и другой использовали её в игре, правила которой знали только они сами. Грейнджер всё больше понимала Гарри, чьей судьбой распоряжались хитрые волшебники с самого его рождения. Но, в отличие от своего погибшего друга, она совершенно не хотела становиться разменной пешкой на доске чужих сражений. Тем более что сейчас ей предстояло участвовать в заведомо проигрышной партии. Она долго думала о том, что произошло той ночью, когда нагрянули Охотники. В частности о странном поведении Малфоя. Гермиона не была наивной — это не было жестом доброй воли с его стороны. Более того, Охотники, очевидно, ждали её появления в Секторе, что, конечно, было неудивительно. В конце концов, благодаря её собственной глупости Волдеморт был в курсе планов Сопротивления. Однако она ожидала, что её схватят при первой же возможности, чтобы остановить диверсию на корню. И тот факт, что она всё ещё на свободе (или в подобии свободы, учитывая, где она находится), превращает все её рассуждения в пыль. Поэтому она решила всё-таки поговорить с Невиллом, как только он окажется внутри Сектора. Если есть шанс спасти жителей от ловушки, что расставил Волдеморт, они должны им воспользоваться. *** День накануне битвы начался совсем рано — густой туман ещё не успел покинуть улицы Сектора, а солнце едва коснулось пустынных дорог. Гермиона и Марианна сидели в столовой в молчаливом ожидании прибытия гостей, в то время как Уильямсон и Гудмэн должны были встретить их на границе у тайного прохода. В разреженном от нескончаемых дождей воздухе отчётливо ощущалась тревога, однако ни Грейнджер, ни Марианна не пытались её разогнать ненужными разговорами. Если честно, они в принципе не разговаривали с той самой ночи, не считая дежурных фраз и коротких отчётов о подготовке. Гермиона в очередной раз решила замкнуться в себе, и даже добродушный мистер Коллинз был не в силах разговорить её и стереть сосредоточенную печаль с её лица. Марианна же будто последовала её примеру и все дни молчаливо буравила взглядом окно в своём доме, вслушиваясь то ли в дождь, то ли в слова Уильямсона, рассуждающего о лучшей стратегии вывода жителей из Сектора. Когда раздался тихий скрип дверей, женщины вздрогнули. В проёме появилось несколько человек во главе с Гудмэном и Уильямсоном. Гермиона поднялась с места, заприметив среди них возвышающуюся над всеми чёрную макушку. Невилл, казалось, ещё больше осунулся с их последний встречи, однако, несмотря на тёмные синяки под глазами, его взгляд горел опасным предвкушением. Он едва заметно улыбался, кивая словам Эрни, который рассказывал Уильямсону про успешную операцию по закладыванию взрывчатки. — Я, если честно, думал, что у меня не хватит зарядов — эта стена просто огромная! Сложнее всего было делать закладку рядом с воротами, там постоянно тусуются Охотники. Но ничего, я и им оставил «подарочек» на завтра… Вместе с ними прибыли Ханна, Тэтчер и Анджелина. Остальные участники Сопротивления должны были появиться в назначенное время завтра сразу после того, как падут стены Сектора. Пока все располагались за столами, оживлённо переговариваясь между собой, Гермиона нервно сжимала в руках палочку и вымученно улыбалась приветствиям. Невилл подошёл к ней последним, как-то скованно приобняв за плечи. — Уильямсон рассказал мне о том, что тут происходило… — неслышно для остальных проговорил он. — Про смерть той девушки и про то, как ты смогла убедить жителей сражаться вместе с нами. Ты молодец, Гермиона, я очень рад, что ты на нашей стороне. Несмотря на искреннюю похвалу, последние слова дробью прошлись по сердцу. Оговорка ли, но эти упоминания «сторон» лишь сильнее показывали Гермионе, что Невилл всё ещё сомневается в её преданности. — Мне нужно с тобой поговорить о том дне… — начала было она, но Долгопупс её перебил: — После собрания. Мы обязательно с тобой поговорим, но нужно вначале обсудить предстоящую битву. Кивнув, Гермиона отошла от него и села на прежнее место рядом с Марианной. Женщина с нечитаемым выражением лица наблюдала за Невиллом, а затем тихо заговорила: — А я ведь была знакома с его родителями. Удивительные были люди. Ты знала, что их до сих пор держат в Мунго? Гермиона удивлённо округлила глаза. — Да, именно так, — тихонько засмеялась женщина. — Они, вроде как, пытались пойти с ним на сделку. Пожиратели, я имею в виду. Предлагали ему сложить оружие и сдаться в обмен на родителей. Но этот мальчик выбрал войну. — Считаете, он был неправ? Марианна поморщилась. — Правильно, неправильно… Какая разница? Когда пытаешься выжить, исчезают все эти критерии. Тебе ли не знать? Гермиона не нашлась, что ответить. Проницательные слова этой женщины поселяли внутри тревогу и смутное сомнение в происходящем. Она отвела взгляд, сложив руки на коленях в замок. Марианна тем временем продолжила: — Кто-то сражается ради жизни. А кто-то — во имя смерти. Чужой или своей — неважно. Но в итоге остаётся только смерть. Собрание длилось долго. В связи с прибытием Сопротивления завтрак для жителей организовали в одном из домов, чтобы оставить столовую под штаб. Время перевалило за полдень, когда, наконец, завершилось обсуждение всех важных вопросов. Гермиона слушала внимательно, фиксируя в голове все важные детали предстоящей операции. Эрни активирует взрывчатку завтра на рассвете, в пять утра. В это время обычно у Охотников происходит смена патрулей, поэтому на границе будет чисто. Эрни подложил две бомбы под воротами у проходного пункта, что позволит ударить ещё по самим Охотникам. Как только спадут сдерживающие чары, жители должны использовать зелье и с помощью палочек создать щит над Сектором, чтобы не дать прибывающим отрядам Охотников и Пожирателей атаковать их с воздуха и с тылов. Антиаппарационный барьер было решено поставить уже после того, как основная часть сил противника окажется в Секторе. Одновременно с этим недееспособные жители Сектора под руководством Ханны с помощью порталов должны перебраться в убежище. Основная поддержка Сопротивления — отряды союзных волшебников из Польши и Франции — должна будет прибыть после разрушения стен, до выставления антиаппарационного барьера. Когда все основные участники сражения будут в сборе, начнётся битва за Сектор. Возможные исходы этой битвы никто не обсуждал, как не обсуждались и дальнейшие планы Сопротивления в отношении освобождения магической Британии. Гермиона знала, что после этого сражения Невилл хочет дать произошедшему огласку, связавшись с Ежедневным пророком. Одновременно с этим произойдёт ряд диверсий, самые главные из которых — захват Гринготтса и штурм Министерства. Этого должно хватить, чтобы переманить ключевые силы на свою сторону, после чего падение режима Тёмного Лорда станет вопросом времени, как, собственно, и его прилюдная казнь. Если вкратце. Но это был следующий этап, наступление которого было под вопросом. Всё зависело от завтрашнего дня. Натянув пониже капюшоны серых мантий, Гермиона и Невилл решили пройтись по Сектору. Шли неторопливо, лениво озираясь по сторонам, словно это была ненавязчивая прогулка, а не вымощенная неизбежностью дорога в один конец. — Когда всё закончится, мы с Ханной хотим завести ребёнка, — неожиданно выдал Невилл. Грейнджер ошарашенно взглянула на него, удивляясь то ли их решению, то ли моменту, в который он его озвучил. Не зная, как реагировать, она неловко дотронулась до его плеча. — Это же здорово, Невилл!.. — она попыталась сказать что-то ещё, но слова застряли в горле, превращаясь в сухой сбивчивый лепет. — Да, здорово… — отстранённо подтвердил он, отпинывая с дороги мелкий камень. И снова молчаливые шаги вперёд. Гермиона закусила губу, чувствуя, как неуместно прозвучат сейчас следующие слова. — Невилл… — она остановилась посреди дороги, поворачиваясь к парню. — В ту ночь, когда в Секторе появился Малфой, та девушка пыталась выдать меня ему. Долгопупс не ответил и даже не поднял взгляд, продолжая пинать ботинком пыльные камни под ногами. — Малфой, он… — Гермиона запнулась, сжимая кулаки. — Они ждали меня, они знали, что я буду там. И они просто ушли! Творится что-то странное, это всё похоже на ловушку! Возможно, нам стоит завтра вывести всех жителей из Сектора и отложить сражение, чтобы придумать новый план… Очередной вылетевший из-под ног парня камень взорвался в воздухе с громким хлопком. Гермиона вздрогнула и посмотрела на Невилла. На его лице застыло выражение отчаянной злости и решимости. — Конечно, они знали, Гермиона, — процедил он сквозь зубы, поднимая, наконец, на неё взгляд. — Конечно, они успели подготовиться и потому прислали Малфоя с подкреплением в Сектор. Они ожидают нашей диверсии — и сделают всё, чтобы подавить восстание. А мы сделаем всё, чтобы их уничтожить. — Но жители! Они же все могут погибнуть! Долгопупс схватил её за локоть и завёл в тень ближайшего дома. Достав палочку, он наложил заглушающие чары и провернулся к Гермионе, фактически прижимая её к стене. Грейнджер растерянно вглядывалась в чёрные глаза парня напротив, пытаясь увидеть в них проблески того Невилла, которого она когда-то знала и любила. — Завтра погибнет много людей, Гермиона, — весомо произнёс он. — Есть ли для меня разница, чьими жизнями придётся пожертвовать ради победы? Нет. Даже если это будет моя жизнь или жизнь Ханны. Или твоя. Ради победы я отдам их все, не задумываясь. Гермиона стиснула зубы. — Тебе ведь плевать на жителей, правда? Ты не их освободить хочешь, это просто стратегический объект, который нужно захватить! Невилл скривился и отвёл взгляд. — Вот только не надо взывать к морали! Только не ты! — он отпустил её и отошёл на пару шагов. — Думаешь, мне не жалко этих людей? — он сощурился и махнул рукой в сторону улицы. — Я знаю, чем рискую, и осознаю цену, которую придётся заплатить. Я жертвую не только их жизнью, но и своей! Потому что другого пути нет! Гермиона покачала головой, чувствуя, как в голос пробираются отчаянные нотки. — Гарри бы так не поступил, он бы нашёл выход… — И потому он мёртв, а Тёмный Лорд до сих пор нет! — повысил голос Невилл, а затем выдохнул и добавил уже спокойнее: — Я не Гарри… И я не совершу его ошибок. — Только свои собственные… — прошептала Гермиона. Невилл кивнул. Они какое-то время молча смотрели друг на друга, погрузившись в свои мысли. Продолжать спор было бессмысленно, и в глубине души Гермиона понимала, что он прав. Ей просто очень не хотелось верить, что их единственный шанс свергнуть режим Тёмного Лорда — уничтожить не только Сектор, но и его жителей. Не хотелось становиться человеком, который без сомнения поведёт доверившихся ей людей на смерть. Но у неё не было выбора. У них у всех его не было. Как бы ей ни хотелось обвинить Невилла в бессердечности, в жестокости и прочих грехах, она не могла этого сделать. Как не могла и отказаться участвовать в этой бойне. Нити Обета отчётливой пульсацией расходились по венам её руки, напоминая, что она больше не принадлежит себе. — Мне жаль, Гермиона… — произнёс он, словно услышав её мысли, — …жаль, что всё сложилось именно так. Не я начал эту войну, но я могу хотя бы попытаться её закончить. «Кто-то сражается ради жизни. А кто-то — во имя смерти. Чужой или своей — неважно. Но в итоге остаётся только смерть». Ради чего они сражаются? *** Гермиона чувствовала потребность побыть в одиночестве. После разговора с Невиллом они разошлись в разные стороны: Долгопупс отправился в один из выделенных для Сопротивления домов отдохнуть, а Гермиона решила ещё пройтись. На улицах в этот раз было довольно людно — жители сбивались в небольшие группы, возбуждённо переговариваясь и делясь эмоциями перед завтрашним днём. Некоторые люди подходили к Гермионе, пытаясь завести непринуждённый разговор или просто чувствуя потребность коснуться той для уверенности, что всё происходящее реально. Грейнджер старалась держать себя в руках, однако сквозь нацепленную наспех улыбку то и дело пробивалась плохо скрываемая грусть. Окружающие списывали это на волнение перед битвой, но Гермиона знала, что битвы не будет. Будет бойня. Спустя пару часов она спряталась среди деревянных ящиков, хаотично составленных в тени одного из домов. Соорудив себе подобие скамьи, она устало вытянула ноги и откинулась спиной на дом. Из своего укрытия она видела центральную площадь, заполненную людьми. Наблюдая за ними, Гермиона пыталась справиться с навалившейся сонливостью, однако глаза то и дело норовили закрыться, погружая её в беспокойную дрёму… Из забытия её вывел странный шум. Выпрямившись, она потёрла глаза, пытаясь убрать с них остатки сна, и выглянула из своего укрытия. На первый взгляд ничего не изменилось — площадь все так же была заполнена людьми. Однако вместо оживлённых разговоров на улице повисла напряжённая тишина, прерываемая лишь шёпотом и отдалёнными звуками тяжёлых шагов. Подсобравшись, Гермиона приблизилась к одному из ящиков, закрывающему её от чужих глаз, и попыталась рассмотреть происходящее. Жители стояли неровной шеренгой в несколько рядов, многие из них низко опустили головы, другие испуганно смотрели в сторону главных ворот. Среди них не было ни одного сопротивленца — вероятно, они спрятались сразу, как только услышали нарастающую суету. Гермиона вытянула шею, выглядывая из-за ящика, и увидела двигающуюся по дороге группу людей в чёрных мантиях. Не Охотники — Пожиратели из Отдела защиты магического наследия. Чувствуя, как по позвоночнику пробежалась волна паники, Грейнджер затаила дыхание. Незаметно скрыться с улицы она уже не успеет, ей остаётся только тихо сидеть среди ящиков в надежде, что её не заметят. Группа волшебников тем временем приблизилась к площади. Они встали перед жителями, оказавшись спиной к Гермионе. Пожирателей было человек десять — в мантиях и капюшонах было невозможно рассмотреть их лиц, но распространяющаяся от них тёмная аура говорила сама за себя. От группы отделился один человек. Сделав пару шагов вперёд, он снял капюшон, и Гермиона узнала в нём Антонина Долохова. — Где ваш лидер? — хриплым голосом спросил он. Ответом ему послужило лишь взволнованное копошение со стороны толпы. Долохов окинул жителей мрачным взглядом и потянулся ко внутреннему карману мантии, вытаскивая оттуда палочку. Кто-то вскрикнул, создавая беспорядок в рядах, а затем раздался громкий стук — дверь одного из домов распахнулась, ударяясь о стену. Гермиона повернулась в сторону звука одновременно с мужчиной и увидела, как по дороге быстрым шагом идёт взволнованная, но решительная Марианна. Поравнявшись с Долоховым, она встала прямо напротив него, словно закрывая спиной остальных жителей. В её глазах читался страх, однако подбородок был гордо вздёрнут вверх. — Добрый день, господа. Прошу прощения за задержку, не ожидали вас сегодня. Её голос звучал слегка надтреснуто, что выдавало крайнюю степень встревоженности, однако Грейнджер в очередной раз восхитилась мужеством этой хрупкой женщины, которая старалась вести себя с Пожирателями на равных. Долохов немигающим взглядом буравил лицо женщины. Гермионе не было видно его выражения лица, она могла лишь считывать эмоции Марианны, которая упрямо смотрела на него в ответ. — До нас дошли слухи о том, что на территорию Сектора могли проникнуть личности, причастные к деятельности террористической группировки, именующей себя Сопротивлением. Лицо Марианны не дрогнуло после этих слов, а вот сердце Гермионы зашлось бешеным галопом. Непроизвольно она подалась вперёд, случайно задевая один из ящиков, отчего тот слегка скрипнул. Замерев, она окинула взглядом людей, однако никто не повернулся на этот внезапный слабый шум. Облегчённо выдохнув, она продолжила вслушиваться в речь Пожирателя. — Вы замечали что-нибудь подозрительное, миссис Хилл? — вкрадчиво спросил Долохов. Та склонила голову набок, словно вспоминая что-то, а затем мотнула головой и поджала губы. — Нет, ничего такого, мистер Долохов. Я бы точно знала, если бы в Секторе объявились террористы, и точно бы сразу сообщила об этом дежурным Охотникам. Пожиратель сделал шаг вперёд и наклонился к Марианне. — Мы очень на это рассчитываем, миссис Хилл… В конце концов, только от вас зависит, как скоро жителям Сектора одобрят заявки на пересмотр статуса крови… Гермиона фыркнула и перевела взгляд на остальных Пожирателей. Бездушные, тупые ублюдки, которые только и могут что пресмыкаться перед Волдемортом… Стоп, что? Переведя взгляд чуть вправо, Гермиона заметила шевеление. Крайний Пожиратель, лицо которого так же скрывал капюшон, стоял вполоборота к остальным, задумчиво теребя рукав своей мантии. Грейнджер сощурилась, пытаясь понять, чем он занят. Мужчина наклонил голову, будто слегка повернув её в сторону ящиков, за которыми пряталась Гермиона. Лениво водя рукой по воздуху, словно дирижёр, он не обращал внимание на развернувшийся перед ним диалог. Как заворожённая, Гермиона следила за его руками, ощущая что-то смутно знакомое в этих плавных движениях. Ладонь с длинными тонкими пальцами взметнулась чуть выше, и край рукава сполз по запястью, открывая странный чёрный рисунок на бледной коже. В груди зашевелилось что-то ужасное, когда рука двинулась дальше вверх и небрежным движением скинула с головы капюшон. Несколько секунд страх не давал Гермионе перевести взгляд на лицо мужчины. В висках гулко стучали удары собственного сердца, а к горлу подкатила тошнота. Пытаясь справиться с панической атакой, она усилием воли заставила себя поднять глаза и в следующий миг столкнулась с алым насмешливым взглядом, который выстрелом прошёл сквозь грудную клетку и врезался прямо в сердце. Томас Элдрич, нет, Лорд Волдеморт стоял в толпе своих последователей и, склонив голову набок, с интересом рассматривал прячущуюся за ящиками девушку. Так, наверное, чувствует себя животное, застрявшее в свете фар несущегося на него автомобиля. Страх сковывает конечности, исчезают все звуки, и остаётся лишь чувство неизбежности надвигающейся катастрофы. Сквозь ледяной ступор в сознание набатом пробивалась единственная мысль. «Когда мы снова встретимся, не медли — сразу беги». Словно в подтверждение этому воспоминанию, губы Тома изогнулись в усмешке, и Гермиона чётко считала с них одно-единственное неслышимое слово: — Беги. Адреналин взорвался в кровотоке, и, не давая себе отчёта в своих действиях, Гермиона рванула из своего укрытия в противоположную от площади сторону. Стараясь не издавать много шума, она забежала за угол, скрываясь в переулках, и, не чувствуя ног, понеслась в сторону своего дома. Холодный воздух раздирал лёгкие, одурманенные слишком большим количеством вдыхаемого кислорода. Не смея оглянуться, чтобы проверить, есть ли за ней погоня, она добежала до знакомой двери в начале улицы и, забежав внутрь, с силой её захлопнула. Мысли путались в голове, паника мешала думать рационально. Словно загнанное животное, она металась по комнате, крепко сжимая волшебную палочку в руке и пытаясь придумать выход из этой ситуации. Том здесь, он пришёл за ней? Что ей делать? Почему её всё ещё не схватили? Куда ей бежать? К Невиллу нельзя, возможно, их ещё не раскрыли — и у них есть шанс затаиться. Ей нужно спрятаться, но в Секторе нет такого места, где её бы не нашли. Где он бы её не нашёл. Резко остановившись по центру комнаты, Гермиона сделала несколько глубоких вдохов. Если некуда бежать, то к чему эта паника? Гермиона прикрыла глаза, сосредоточиваясь на мысленном счёте, чтобы успокоиться. Один… Два… Три… Со стороны улицы послышались медленные шаги. Четыре… Пять… Шесть… Шаги затихли перед домом. Семь… Восемь… Девять… Раздался нарочито медленный стук в дверь. Десять… Гермиона распахнула глаза одновременно с распахнувшейся настежь дверью. Тело среагировало молниеносно, выпуская в сторону силуэта в дверном проёме серию атакующих заклинаний. В следующий миг палочку выбило из её рук, а её саму отбросило к дальней стене. Больно врезавшись в неё спиной, она осела на пол, дезориентированная. — Ну разве так встречают гостей? — покачал головой Томас, закрывая за собой дверь и проходя в комнату. Взмахом руки он наслал на дом заглушающие и запирающие чары, чтобы никто случайно их не потревожил. Гермиона зло взглянула на него и не ответила, медленно поднимаясь на ноги. В очередной раз — она без защиты и без понимания, что происходит. Том прошёлся по комнате, рассматривая убранство, затем поджал губы и произнёс: — В том доме было как-то уютнее. Гермиона удивлённо вскинула брови и, не удержавшись, съязвила: — Ты поэтому создал там временную петлю? Том заинтересованно взглянул на неё и улыбнулся. — Нашла, значит. Гермиона нехотя кивнула. — Поболтала там с твоей проекцией — паршивая копия вышла, должна сказать. — Оригинал получше будет? — иронично поднял он бровь. Грейнджер покраснела, осознав, как это звучит. Захотелось хорошенько себе врезать — опять происходила какая-то чертовщина. Вместо того чтобы сражаться, они обмениваются взаимными подколами, словно старые приятели. Незаметно себя ущипнув, она попыталась сосредоточиться на важном. — Что тебе нужно? Том сделал вид, что удивлён. Пройдя мимо неё к окну, он облокотился о стол и расслабленно поставил руки по бокам от себя. — Я думал, мы обсудим то, что нужно тебе. Грейнджер непонимающе нахмурилась. В груди поднималось нарастающее раздражение — снова эти непонятные игры, от которых начинала болеть голова. Словно она находится в дурацком магловском фильме, которые так любила смотреть в детстве с отцом, где вместо нормальных диалогов — сплошные загадки и недосказанность. — Я понятия не имею, о чём ты говоришь, — сквозь зубы процедила Гермиона. — Если тебе есть что сказать — выкладывай. Мне осточертели эти игры. Томас хмыкнул, оценивающе пробегаясь по ней взглядом. — Какая нетерпеливая… — протянул он. — Хорошо, тогда давай сразу к делу. Мановением руки он отлевитировал стул к ней и кивком предложил сесть. Гермиона проигнорирововала предложение, продолжая буравить его злым взглядом. Том закатил глаза. — Мерлин, Гермиона! Это всего лишь стул, на котором тебе будет удобнее меня слушать. Разговор будет долгим, давай вести его как цивилизованные люди. В голове что-то щёлкнуло, напарываясь на слова про цивилизованность. Кажется, она уже слышала это — тогда, в петле, — и, кажется, ничем цивилизованным тот разговор точно не закончился. От воспоминаний по щекам пополз жар. Решив отвлечься, Гермиона нехотя всё же опустилась на стул, выжидающе глядя на Тома. Тот удовлетворённо кивнул, едва заметно улыбаясь. — Хорошо. Я начну, а ты, пожалуйста, поправь меня, если я буду где-то не прав, — дождавшись от неё кивка, он продолжил: — Завтра на рассвете вы взорвёте стены Сектора, чтобы дать начало переломной битве в этой войне. Жители выпьют зелье (кстати, хорошая работа, я бы поставил тебе за неё «Превосходно»), а на территорию прибудут ваши и союзные силы из Франции и Польши. Вы дадите бой Охотникам и одержите в нём победу, пользуясь преимуществом внезапности, — он хмыкнул на последнем слове, — а затем направите свои силы на освобождение магической Британии от моей тирании. Всё верно? Слушая его слова, Гермиона покрывалась холодным липким потом. В глазах то и дело стремительно темнело, словно в попытке выпасть из этой пугающей реальности. Всё было даже хуже, чем Гермиона могла предположить — Пожиратели знали о каждом их шаге. Не дожидаясь ответа, Томас продолжил: — По крайней мере, так себе это представляет Долгопупс. Ты ведь уже поняла, что твой друг планирует уничтожить не только Сектор, но и всех его жителей? Вообще, конечно, мальчишка молодец — настоящий стратег, уважаю его решительный настрой, — Томас сдержанно пару раз похлопал. — И, знаешь, у вас ведь действительно могло бы получиться. Хорошая стратегия, численное преимущество, эффект неожиданности… Да вот незадача — у вас не будет не только последнего. Понимаешь, о чём я? Не в силах справиться с дрожью, Гермиона мотнула головой в отрицании. Том понимающе склонил голову. — Интересные они ребята, эти колдуны из оппозиционных партий Франции и Польши… — он задумчиво перевёл взгляд в сторону окна. — Сражаются за идеалы свободы, равенства, независимости… Ну, по крайней мере, так они себя позиционируют. Но ты же девочка умная, правда? Знаешь, на чём на самом деле держится любая идеология? На стремлении к власти. А для того, чтобы её добиться, нужны деньги, — заметив, как Гермиона в отчаянии спрятала лицо в ладонях, он оттолкнулся от стола и подошёл к ней, присаживаясь перед стулом на корточки. — Ну-ну, Гермиона, не осуждай их. Для удержания контроля над страной нужны средства и связи. Которые им и предложил Люциус взамен на невмешательство в наши дела. Будь ваш лидер чуть поумнее, возможно, мы бы смогли и с ним договориться, мы ведь уже не один раз пытались… Замолчав, он воспользовался моментом душевных терзаний Гермионы, чтобы получше рассмотреть ту. Определённо, со времени их последней встречи, она стала выглядеть хуже — измученное бледное лицо, потрескавшиеся губы, спутанные грязные волосы, взгляд, пропитавшийся безысходностью и отчаянием. Именно такую Гермиону он и ожидал увидеть, именно к этому состоянию её и подводил своим незримым присутствием в её жизни. И всё же открывшееся зрелище не было приятным — в своих мыслях он представлял её совершенно другой. В его воспоминаниях она улыбалась, слушая рассказы о его путешествиях, смешно возмущалась в очередном споре о магических рунах, краснела в ответ на каждое прикосновение, стонала, задыхалась, кричала, рыдала… Мерлин, он действительно скучал! Нелепое наваждение, появившееся так стремительно и внезапно в его жизни; она занимала все его мысли, вынуждая перекраивать планы с учётом своего существования. Вначале он очень злился, осознавая зарождающуюся в нём зависимость, а затем увидел в этом новые грани возможностей — девчонке предстояло разделить с ним путь, она удостоится чести постичь великое знание, которое он ей откроет. Но прежде чем это случится, ему необходимо сломать её, разрушить все эти лживые идеалы, которым она так слепо следует. Ему нужно освободить её. Если бы Гермиона подняла голову, она ужаснулась бы промелькнувшей в глазах мужчины больной нежности. Она бы оттолкнула его, схватила свою палочку и разрезала бы себе горло, как сделал это Малфой с Оливией, чтобы найти своё спасение в смерти. Но она слишком устала, чтобы спасаться. Поэтому она сидела перед ним, склонив голову к рукам, и всем сердцем желала, чтобы этот кошмар, в который превратилась её жизнь, закончился. Том поднял руку, убирая с её лица прядь волос. Гермиона слабо мотнула головой, уклоняясь от прикосновения. Мужчина поджал губы — ничего, всему своё время. — Наверное, тяжело осознавать, что всё, за что ты сражаешься, вот-вот обернётся пеплом… — Что тебе нужно? — Грейнджер резко вскинула голову, врезаясь в Тома усталым взглядом. Тот поднялся обратно на ноги и прошёлся по комнате. Напускное сочувствие сменилось деловитой расслабленностью, когда он вновь заговорил. — Если завтра начнётся сражение, то погибнут все — и твои друзья из Сопротивления, и жители Сектора, и ты. Я не пощажу никого, кто выберет путь огня. Но можно избежать всех этих ненужных смертей, если жители сложат палочки и признают мою власть. Гермиона отрицательно покачала головой. — Невилл никогда на это не пойдёт, он готов пожертвовать всеми, в том числе и собой, чтобы воспользоваться этим шансом на победу… Даже если он узнает, что помощи от союзников не будет, он не отступит… — Поэтому сейчас я говорю не с ним, а с тобой, — Том многозначительно посмотрел на неё. — Только ты в силах остановить грядущее кровопролитие, Гермиона. Видя непонимание на её лице, он пояснил: — Я дам тебе шанс спасти жителей Сектора и отсрочить гибель Сопротивления. Ты сможешь спасти их всех, — Том вновь приблизился к ней, удерживая зрительный контакт. — Завтра, когда падут стены Сектора, ты предашь тех, кто доверился тебе. Ты опустишь свою палочку и уйдёшь со мной. Если ты сделаешь это, Пожиратели не станут убивать тех, кто сложит оружие вслед за тобой. Они предстанут перед комиссией и получат возможность изменить свой статус. Сектор будет разрушен, как вы того и хотели, но никто из жителей не умрёт. Гермиона почувствовала, как по щеке прочертила дорожку первая слезинка. Внутри пульсировало страшное осознание неизбежности. — А что будет с Сопротивлением? — надтреснуто прошептала она. Том безразлично пожал плечами. — У них будет возможность уйти. Но тех, кто вступит в бой, убьют. Гермиона молча отошла к окну. Наблюдая за ней, Том ещё раз поразился тому, как удачно на самом деле складывались обстоятельства. Идею ликвидировать Сектор в Министерстве разрабатывали давно, поэтому и появилась реформа о пересмотре статуса крови. Целью было не просто расформировать Серую зону, но и предупредить появление революционных деструктивных ячеек. Здесь-то и мешало существование Сопротивления — пока оставались те, кто верит ему, были неизбежны попытки переворотов. Тёмному Лорду нужно было уничтожить не столько само Сопротивление, сколько полностью подорвать доверие к нему. И здесь очень удачно в игру вступила Гермиона Грейнджер. Героиня войны, Избранная, последняя надежда всех слабых и ущемлённых! Она действительно станет их последней надеждой, ведь после её предательства никто и никогда больше не последует за мальчишкой Долгопупсом. Кроме того, помимо очевидной выгоды с точки зрения политики, Том получал кое-что большее — саму девчонку, пусть и примкнувшую к нему не по собственной воле. Пока не по собственной. Он подошёл к ней, встал за спиной и, едва удержавшись от того, чтобы дотронуться, прошептал: — На что ты готова пойти, чтобы спасти их? «Обещаешь ли ты помочь Сопротивлению победить в этой войне?» Нити Обета болезненно жгли кожу на предплечье. Словно натягиваясь под кожей, они резали плоть, напоминая о данной клятве. Но в чем она заключалась? Если завтра они будут сражаться, то проиграют. «Обещаешь ли ты хранить верность Сопротивлению?» Что значит верность? Следование приказам, несмотря на возможную опасность? Или поиск пути спасения и отсрочка финального сражения? Мерлин, как же сейчас она понимала Снейпа, обрёкшего себя на ненависть и клеймо предателя во имя спасения тех, кто ему дорог! Неужели ей предстоит поступить так же? «Обещаешь ли ты сделать всё, чтобы остановить Тёмного Лорда?» Она пообещала. Даже если это значит предать друзей и уйти с врагом. Она сделает это ради тех, кто достоин жизни. В конце концов, ей нечего терять. Если она ошиблась — магия Обета убьёт её, не дав ступить и шагу. Гермиона резко повернулась, оказываясь в непозволительной близости от Томаса. Он нависал над ней, внимательно всматриваясь в лицо. В глазах — ни тени сожаления или понимания. Глыба льда. Психопат, разрушивший всю её жизнь. Человек, которого она ненавидела столь же сильно, сколь и желала. Тьма между ними сгущалась так же быстро, как и сумерки на улице. В этой тишине рождались новые обещания, которые скрепляли сердца сильнее любой магии и которые так и не были озвучены. Один из них пообещал забрать себе весь свет, который теплится в девушке, чтобы поселить внутри неё непроглядную тьму. Вторая поклялась следовать за ним, куда бы он ни направился, чтобы в конечном счёте убить. *** Взрыв прогремел ровно в пять утра. Грохот разрушенных стен ещё долго стоял в ушах, а каменная пыль, казалось, проникла в самые лёгкие. Было холодно. Гермиона и остальные стояли там, где ещё недавно находились ворота. Теперь же от них остались только обломки. Сектор был уничтожен. — Они приближаются! Полная готовность! — взревел где-то над ухом Уильямсон. Воздух вибрировал от огромного выброса магической силы. Члены Сопротивления и жители стояли плотными рядами, готовясь дать отпор приближающемуся врагу. Стоя с краю переднего ряда, Гермиона окинула взглядом своих соратников — на лицах был страх и отчаянная решимость. — Где же Дюваль? — пробормотал Тэтчер, вглядываясь в небо. Невилл нетерпеливо взглянул на магические часы на своём запястье и ничего не ответил. Анджелина и Эрни встревоженно переглянулись. В толпе жителей послышались взволнованные голоса. Когда раздались громкие хлопки множественных аппараций, кто-то закричал. — Держать строй! — проревел Уильямсон и поднял палочку, готовясь к бою. Охотников было слишком много. Они всё прибывали и прибывали, пока, наконец, не встали перед жителями огромной плотной стеной. В этот раз их лица не были скрыты масками, и потому Гермиона сразу увидела его — Томас стоял чуть позади Долохова и Мальсибера, неузнанный и неизменно спокойный. — Мамочки… — пропищал кто-то позади. В повисшей тишине вперёд вышел Долохов. — Жители Сектора! Я предлагаю вам добровольно сложить палочки и сдаться! Мы не хотим проливать кровь на этой земле, но если вы не отступите — погибнете. Гермиона буквально почувствовала, как толпа за её спиной пришла во взволнованное движение. — Закрой пасть, лордовское отребье! — злобно выплюнула Анджелина. Долохов усмехнулся, с интересом рассматривая её. Затем вновь обратился к жителям. — Террористическая организация, именующая себя Сопротивлением, вынудила вас ступить на тропу войны с новой властью, пообещав ложную свободу. Но в чём она будет заключаться? В том, чтобы крысами прятаться в подполье, рискуя жизнью во имя чужих идей? — Крысы — это те, кто обманом получил власть, игнорируя честные выборы! — крикнул кто-то в толпе, в ком Гермиона узнала голос мистера Коллинза. Пожиратель проигнорировал сказанное и продолжил: — Мы же предлагаем вам открытый диалог! — он обвёл толпу горящим взглядом. — Пройдите комиссию, докажите свою преданность новой власти, и мы ликвидируем ваш статус предателей крови и вернём вас в нормальную жизнь! В этот раз ответом ему послужила тишина. Волшебники переглядывались между собой, не опуская палочек, но и не кидаясь в атаку. — Не верьте этим ублюдкам! — раздался голос Невилла. Лидер Сопротивления вышел вперёд, вцепившись в фигуру Долохова злым взглядом. — У них нет чести, нет совести, они убьют вас сразу, как только вы опустите свои палочки! — О, неужели, Долгопупс? Но это же не мы отказались идти на сделку для того, чтобы избежать жертв? Услышав судорожный вздох, Гермиона повернула голову вправо и увидела Марианну, по щекам которой текли слёзы. — Мы никогда не откажемся от своих убеждений и не преклоним колени перед паршивыми псами Волдеморта! Томас, стоящий позади Пожирателя, едва слышно хмыкнул и посмотрел прямо на Грейнджер. — Неужели? — протянул Долохов с сомнением. Сжав кулаки так, что отросшие ногти впились в ладони до крови, Гермиона на секунду прикрыла глаза, чувствуя, как под веками собирается влага. Время пришло. В абсолютной тишине она сделала неуверенный шаг вперёд. Невилл шокированно посмотрел на неё, не понимая, что она задумала. Господи, только бы он понял! Только бы понял, что это их единственный выход… Открыв глаза, она встретилась со взглядом Тома. Не отрываясь от него, она сделала ещё несколько шагов и остановилась от Пожирателей в нескольких метрах. Не смея оглянуться назад, она вытянула палочку перед собой и сделав короткий вздох расслабила пальцы. С глухим стуком волшебное древко упало на землю, навсегда отрезая ей путь назад. Позади неё раздались крики. Она едва слышала их, оглушённая собственными ударами сердца. Краем глаза она увидела смертельный зелёный луч, выпущенный ей в спину кем-то из бывших друзей. Но он не достиг цели — в секунду она оказалась спрятана в объятиях человека, чьей смерти желала больше всего на свете. Томас выставил вперёд руку, отбивая смертельное проклятье. Взглянув на Гермиону, он удовлетворённо улыбнулся. И прежде чем их захватил вихрь перемещения, она успела увидеть шокированное лицо Невилла и смиренно осевших на землю жителей Сектора.