Найти себя

      ….Тэхён, не оглядываясь, бежит по траве, к поблескивающему вдали серой сталью озеру, а он, Юнги, зовет, надрывая голос, силится догнать из последних сил.       Вот Тэхён оглянулся и, смеясь низким мелодичным смехом, протягивает руку, но он не успевает коснуться тонких пальцев и снова зовет, зовет до хрипоты, отчаянно глядя вслед удаляющемуся в туманной дымке силуэту….              Юнги подскакивает в кровати, прерывисто дыша. Это всего лишь сон, но какой страшный. Рядом надрывается телефон. Кажется, вчера он снова забыл поставить его на беззвучку. Чертыхнувшись, протягивает руку, переворачивая экран — Хосок, черт бы его побрал являться в такую рань. Хотя насчет времени Юнги немного переборщил. На часах было около 18 вечера, это он что-то сегодня затянул со сном, переспал больше положенного, вот и снится всякая чертовщина.              — Хосок, чего тебе, я еще сплю. — Юнги сонный бормочет бессвязно в трубку, пытаясь понять, отчего такая тишина в квартире, сегодня ведь выходной и Тэхён должен быть дома.       — Мы хотели репетировать сегодня, а ты не пришел, — на том конце энергичный голос Хосока никак не унимается. — Я вообще-то внизу стою, откроешь дверь?       Выругавшись, Мин бредет к двери, закутавшись в одеяло, попутно оглядывая пространство вокруг. Тэхёна в квартире не было. Щелкнув замком и открыв домофон, Мин бросает одеяло на пол тут же в маленькой прихожей и идет в душ, желая как можно быстрее смыть с себя липкий страх от кошмарного сна. Горячая вода приятно успокаивает, напрочь смывая собой остатки сонливости и раздражение от прихода Хосока.       — Не добудишься его, — Хосок заходит в открытую дверь, продолжая все еще ворчать на друга. Мин был любитель поспать, но чтобы так долго, такого еще не случалось. Тэхён обычно будил его к обеду.       Хосок оглянулся. За закрытой дверью ванной слышится шум льющейся воды, на полу валяется одеяло, по всей квартире стоит тишина. Малого нет что ли дома?       Хосок проходится по комнатам, понимая, что действительно Тэхёна нет, и, аккуратно подняв одеяло, и складывает его на разобранную постель, которая еще хранит тепло недавно лежавшего на ней Юнги. Почуствовав дикое желание прикоснуться к интимному и не в силах сопротивляться ему, парень прижимается лицом к подушке, вдыхая слабый запах, исходящий от него.       Пахнет сонным Мином, его парфюмом, напоминавшим запах брызг холодного океана, контрастирующего с мягким теплом подушки. В этом запахе и есть весь Мин — кажется таким близким, а перейдешь границу доступа, которую Мин установил давно для всех, исключая Тэхёна, мгновенно остужает холодностью и неприступностью.        Пользуясь удачным моментом, Хосок пытается надышаться вволю, вобрать в себя тающее с каждой секундой тепло постели. Услышав, как дверь ванной открывается, парень резко отпрянул к окну.              — Чего пришел то? — Юнги копошится за его спиной, видимо обтирается полотенцем, а может быть ищет вещи, чтобы одеться. Хосок старается не поворачиваться, сосредоточив все свое внимание за происходящим во дворе дома. Окна квартиры очень удачно захватывали обзор двора и части улицы, позволяя видеть всех жителей и приходящих к ним.              — Я принес твою долю, вчера был очень удачный улов. — Хосок вытаскивает из внутреннего кармана куртки пухлый конверт, бросая его на стол Тэхёна, поворачиваясь при этом всем корпусом к Мину.       Уж лучше бы он этого не делал. Юнги успел только обмотать талию полотенцем, и сейчас стоял, ероша свои светлые волосы, с которых еще продолжали срываться капли воды на плечи и грудь, медленно стекая по телу.       У Мина было очень красивое тело, жилистое и подтянутое. То, что он наполовину был обнаженным, уже лишило Хосока возможности трезво мыслить и оценивать ситуацию, но все же он еще был в состоянии с жадностью поглощать взглядом стоящего рядом парня. По его крепкому, чуть впалому животу стекая, блестела влажная дорожка от воды, скрывающаяся за кромкой полотенца, плотно обтягивающего бедра парня. Хосок был уверен, что видит, как под этим самым полотенцем начинается возбуждение Мина.              — У тебя давно был секс, Юнги? — Хрипло спрашивает Хосок, сглатывая внезапно подступивший к самому горлу ком. Держаться больше не было сил, и он готов был на все, лишь бы только почувствовать на своем теле сильные руки Мина, отдаться ему, забыв про свое унижение в прошлый раз, и все ради того, чтобы почувствовать его в себе. Пусть Мин представляет кого угодно в этот момент, лишь бы только был с ним. Внизу живота горело огнем и напрягшийся член болезненно хотел разрядки. Не отрывая пылающего взгляда от лица ошарашенного Мина, Хосок срывал с себя одежду дрожащими руками, бросая все под ноги.              — Готов поклясться, что у вас даже нет презервативов, да? Ведь ты не трогаешь своего сладкого мальчика, Мин? Я же вижу, как ты его хочешь, как изнываешь от желания, но боишься прикоснуться… Сколько ты уже терпишь?              Хосок уже остался совсем без одежды, и даже без белья, которое стянул вместе с джинсами, его напрягшийся член мелко подрагивал, пока не был сжат рукой своего хозяина.              — Со мной можно как ты захочешь, Юнни, — Хосок облизнул губы, намеренно назвав Мина ласкательно, как любил называть его Тэхён. — Я даже сам растяну себя. Ну же, не сдерживайся, трахни меня!              Хосок сам становится на четвереньки и подползая к постели, утыкается головой в подушку Юнги, раздвигая руками себе ягодицы и заходясь в крике боли и удовольствия, когда парень, сорвав с себя полотенце, без лишних слов полностью входит в него, начиная вбиваться в быстром ритме.              — Ты сам напросился, Хосок, — рычит сквозь сцепленные зубы Мин, притягивая к себе до упора податливое тело, крепко вцепившись в бедра парня, — Мне тебя жалеть незачем.       Юнги нестерпимо хочет разрядки, внутри Хосока сильно узко и влажно, тот не пожалел смазки, бесстыдно расстягивая себя перед Мином. Приходится несколько раз менять угол проникновения, пока член не начинает проходиться по простате, заставляя Хосока извиваться и насаживаться глубже. Последними толчками Юнги вбивается до упора, и вдавив руками голову Хосока в подушку, наконец-то изливается в него горячим потоком, обильно, содрогаясь всем телом.       — Тэхён….                     ***       — Как думаешь, нам надо перед отъездом попрощаться с Намджуном-хеном? — Тэхён приподнимает голову, глядя на Чона.              Как бы не хотелось ему остановить время и лежать головой на коленях Чонгука хоть целую вечность, наблюдая за медленно плывущими облаками, надо было собираться в обратный путь.       Чон вздрагивает, как будто вопрос парня вернул его с небес на землю и удивленно озирается вокруг. Сколько времени они так пролежали на траве?              — Попрощаться с Намджун-хеном? Нет, я думаю не стоит. Раз что-то случилось в клинике, он теперь будет занят, пока все не уладится. Он поймет, что мы уехали. Сколько раз так уже было, мы с братом приезжали на его уговоры погостить, а по итогу хен все равно убегал к своим пациентам, там без него никак. — Чонгук улыбается, не убирая руку от волос Тэхёна, продолжая пропускать мягкие прядки через свои пальцы. Хороший знак, что парень его не отталкивает, а продолжает доверчиво смотреть в глаза. — Поднимаемся?       Чонгук помогает подняться Тэхёну и вскакивает на ноги сам, пружиняще и ловко, даже не помогая себе руками.       Осталось только покормить перед своим отъездом Багги на случай долгого отсутствия хозяина и навести порядок на кухне. Чонгук с этим справляется на отлично. Тэхён наблюдает, как умело Чон моет посуду, сортирует оставшуюся еду в контейнеры, категорично отказавшись от какой — либо помощи. Перед парнем была поставлена кружка лавандового чая и был дан приказ не мешаться и Тэхён с удовольствием ему следовал, отпивая маленькими глотками ароматный напиток. Покидать этот уютный и гостеприимный дом очень не хотелось.       Увидев, что Чонгук деловито оглядывает все вокруг на предмет забытых вещей, Тэхён спохватывается о книге, подаренной ему Намджуном, и тут же засовывает ее в свой рюкзак. Кажется, теперь действительно они ничего не забыли и пора ехать домой.       — Мы сюда обязательно вернемся, — обещает Чонгук, замечая как Тэхён провожает взглядом оставшиеся позади улицы города. — Я тебе еще столько всего покажу здесь.              Тэхён задумчиво кивает. Он очень хочет снова приехать в этот город. Действительно, Намджун прав, одного дня для Тэгу очень мало. Когда только произойдет следующая поездка и поймет ли его желание Юнги? Тэхён в который раз поглядывает на экран своего телефона. Странно, что старший до сих пор не позвонил ему и не спросил, что он делает в Тэгу. Неужели Юнги ещё спит?              — Что-то случилось? — Чонгук внимательно следит за дорогой, но частые подсматривания парня в телефон от него не ускользнули.              Ким вздыхает. После такого яркого и насыщенного дня, который подарил ему Чонгук, не хочется оставлять между ними недосказанность и тайны.              — Все нормально, Гуки, — Тэхён слегка запинается, называя парня этим именем, но видит, как щека и шея Чонгука покрываются розовым румянцем, а губы трогает легкая смущенная улыбка, — Гуки, — еще раз произносит парень, тоже начиная смущаться. — Я переживаю, что Юнги до сих пор мне не позвонил. Он был против моей поездки в Тэгу, и я теперь не знаю, как он отреагирует, когда я вернусь.              — Это тот парень, который вчера был в баре и который привозит тебя каждое утро в школу? — на всякий случай уточняет Чон, хотя уже давно за всем проследил — и за тем, где Юнги учится и где бывает вечерами. Только остался вопрос, почему они живут вместе, но помня, как бурно Тэхён отреагировал на него, Чон предпочитает не задавать его.              — Да, это он, — слабая улыбка трогает губы парня. — Он самый лучший на свете, ты его тоже обязательно полюбишь, когда узнаешь поближе, Гуки.              Последние слова Тэхён бормочет едва слышно, засыпая прямо на ходу, свернувшись калачиком. Он уже не видит, как Чон, нервно играя желваками на скулах, достает с заднего сидения плед и заботливо накрывает его.              Поставив на проигрывание свой самый спокойный плей-лист, убавив звук до минимального, чтобы не потревожить чуткий сон уснувшего парня, Чон полностью сосредоточился на дороге и своих мыслях.              Он давно повзрослел душой, еще в детском возрасте, оставшись на попечении старшего брата. Пришлось рано стать самостоятельным. Он помнит, как после смерти отца брат уехал на долгие два года, оставив Чонгука с болеющей матерью. Мальчик уже тогда научился сам просыпаться по будильнику и давать маме лекарство по часам, сверяя их стрелки с нарисованным братом рисунком. Конечно, соседи приглядывали за семьей Чонов, помогая с покупкой продуктов и всем необходимым на деньги, что присылал Тэмин.       Мама не могла вставать с постели, ее хватало лишь на несколько шагов по квартире, после чего она долго пыталась отдышаться, держась за сердце и маленький Чонгук каждый раз боялся, что у нее закончатся силы и она не сможет сделать следующий вдох. Каждое утро он просыпался и, глядя из окно на небо, просил сделать чудо, чтобы мама наконец поправилась, и бежал к ней в комнату прислушиваться к ее дыханию. Но чуда не происходило.       В один из ненастных осенних дней мама не откликнулась, сколько он ее ни звал и как только не тормошил, трогая за безжизненно повисшие руки. Таким, плачущим и зовущим мать, его и застала заглянувшая поздороваться соседка.       А потом через несколько дней вернулся брат, возмужавший и немногословный. Тэмин за несколько дней продал их квартиру в Тэгу и увез Чонгука в Сеул. Детство быстро закончилось. Было очень трудно, но он никогда не жаловался брату, и ничего не просил — ни игрушек, которые замечал у других детей, ни сладостей, а пытался сам дать ему заботу и помощь, насколько хватало его детских сил.       Чонгук с нескрываемой нежностью смотрит на тихо посапывающего парня, осторожно поправляет свободной рукой сползающий с острого плеча плед. Сейчас всю свою заботу и любовь он готов отдать ему. В том, что Тэхён нуждается в этом, Чон нисколько не сомневался, несмотря на наличие рядом с ним этого надменного красавца Юнги.              Тэхён просыпается перед самым въездом в Сеул, недоуменно разглядывая огни города.              — Мы уже приехали? Я все проспал! Надо было разбудить меня, — парень смущается, замечая, что он укрыт пледом, — Наверно, тебе было скучно одному молчать столько времени?              Чонгук качает головой, с улыбкой глядя на сонного парня. Не рассказывать же ему в самом деле, что Чон счастлив, оттого что наконец-то нагляделся на него за это время, запомнил каждую родинку на лице, и даже разглядел едва заметный шрам над левой бровью.              — Мне было совсем не скучно, я слушал музыку, вспоминал детство. Мы так и не сходили на ту улицу, где я жил раньше. В следующий раз не отвертишься, — Чон улыбается одновременно с Тэхёном. Кажется, Тэгу их обоих не отпускает. — Кстати, откуда у тебя шрам на лице?              Тэхён поднимает руку к лицу и тонкими пальцами очерчивает границы шрама, ниточкой протянувшегося от брови к виску. Он никогда не задумывался о нем, и даже не помнил, когда мог так сильно пораниться.              — Не знаю, Гуки. Может быть, Юнги помнит? Я спрошу.              От упоминания этого имени Чон хмурится. Хорошо, что они практически приехали, и Тэхён не замечает резкой смены настроения парня, стараясь рассмотреть, горит ли свет в окнах квартиры. На улице уже совсем стемнело.       — Я провожу.              Чонгук выходит из машины и не смотря на возражения парня, уверенно идет к подъезду.              — Тэ, я провожу тебя до дверей квартиры и не надо спорить, — голос Чона непреклонный, он дожидается, пока Тэхён наберет код и открывает двери подъезда. На лестнице полумрак. — И ты не боишься сломать себе что-нибудь в такой темноте?              — Я свечу фонариком, — парень достает телефон, чтобы включить подсветку, еще раз с грустью отмечая про себя, что за весь день никто ему так и не позвонил. На сердце становится тревожно.              Дверь в квартиру оказалась почему-то не заперта, и тихонько качнулась, открываясь, едва Тэхён до нее дотронулся. Испытывая внезапно навалившийся страх и позабыв о том, что рядом Чонгук, он на ватных ногах заходит в прихожую.              — Тэхён…              Запах разгоряченных мужских тел, мускуса, разбросанные вещи, и Юнги, обнаженный, разгоряченный, красивый до невозможности, слился в одно целое с Хосоком.              Его Юнги. Только его Юнги.              Его Юнги занимался любовью с Хосоком.              Тэхён пятится назад, не замечая, что идет практически на ощупь, держась за стену, пока не очутился в подъезде, дальше он уже побежал, стараясь как можно быстрее вырваться на воздух.       Что-то кричал вслед Юнги, пытаясь одновременно одеться, тянул за руки Чонгук. В себя Тэхён смог прийти только в машине Чона. Почему-то было невыносимо стыдно, как будто он сделал что-то ужасное.       Чон молчал, бездумно кружа по улицам, с беспокойством вглядываясь в застывшее лицо парня. Только когда вдалеке показалась набережная, Тэхён попросил остановиться. Чон паркуется и они медленно идут вдоль берега, слушая шум прибоя. Людей вокруг практически нет, несмотря на выходной и теплую погоду.              — Прости меня, Чонгук. — Тэхён молча смотрит на воду, пытаясь скрыть слезы, — я испортил тебе такой хороший день.              — Ты в своем уме? — Чон рывком притягивает его к себе, не задумываясь, правильно это или нет, но его рука крепко обнимает парня, спрятавшего лицо у него на плече. — Поедем ко мне? Тэмин не будет против, если ты поживешь у нас.              — Нет, Гуки. — Тэхён отстраняется и Чон поражается его спокойному и беспристрастному лицу. Только блестевшие глаза выдают состояние парня, пытающегося держаться с достоинством.              — Извини, я должен позвонить.