Найти себя

      …. — Тэхённи, стой! Тэхённи, подожди! Тэхённи…              Тэхён бежит по зеленой траве к озеру не оборачиваясь и не реагируя на просьбы остановиться. Светлые волосы развеваются на ветру, рубашка со свободным воротом спустилась на одно плечо. Юнги пытается догнать, тянется к руке, но едва успевает коснуться пальцев….Тэхён снова исчезает и он кричит, надрываясь, во весь голос, задыхается, хрипит…       — Эй, как там тебя… Проснись!        Кто-то настойчиво трясет его за плечо и распахнув глаза, Юнги резко садится на кровати. Все-таки он уснул и проспал немало времени, потому что в комнате заметно стемнело. Странный доктор Пак встревоженно вглядывается в его лицо, придерживая за плечи. Этого еще не хватало. Юнги резким движением плеч сбрасывает с себя чужие руки, процедив сквозь зубы:               — Это лишнее.              — Ты так кричал. Звал кого-то. Нехороший сон? — Чимин убирает руки, усаживаясь обратно на кресло.              — Не важно. Ты давно здесь? Почему не разбудил меня сразу?              При взгляде на Пака, который без обуви сидел на кресле, по-домашнему поджав ноги и укрывшись пледом, было ясно что он находится здесь довольно долго.              — Я хотел разбудить, но ты так крепко спал, что я решил тоже подремать немного. Ты же не против был?              — Меня вообще-то никто не спросил, — Юнги не находит, что ответить довольно странному доктору. После сна нога болела меньше, и он пытался немного пошевелить ею. — Ты поговорил со своим главным насчет гипноза?              — А, да, я же за этим и пришел к тебе, чтобы рассказать, но тоже уснул. — Пак потирает заспанные глаза, а Юнги хочется приложить его обо что-нибудь твердое, чтобы доктор соображал немного быстрее. — Намджун не против. Он должен согласовать все сегодня с каким-то родственником этой Ким и возможно завтра мы погрузим ее в сон и узнаем все про фотографии и слежку.              — Ну хоть что-то полезное от тебя все-таки есть, — Юнги улыбается, пересаживаясь в свою коляску. — Кто-то обещал свозить меня на ужин.              Пак смущенно смотрит на него, начиная краснеть до самых кончиков волос.              — А мы….это… проспали.              Видимо лицо Юнги было очень красноречивым, потому что Чимин тут же засуетился, бросившись натягивать на ноги кроссовки, аккуратно стоявшие у порога.        — Нас покормят, там все равно много остатков остается. Можно приходить и даже забирать с собой. Только правда, я не знаю, какие там остатки. — Парень-недоразумение снова краснеет. — Времени после окончания ужина прошло уже много.              Юнги беззвучно выругался и поехал мимо Пака к выходу из домика в сторону круглосуточного кафе, которое он приметил на территории еще днем. Там уж наверно точно можно что-нибудь поесть и не надеяться на какие-то остатки. Доктор догнал его через минуту и робко пошел рядом.              — Скажи мне, психиатры все такие странные? — Юнги немного смягчился. Вокруг была тишина, которой так не хватало в многолюдном городе. Мягкий шелест листвы вызывал умиротворение в душе и злиться больше почему-то не хотелось.              — Нет, просто это я такой, — смущенно улыбается доктор. — Напомнишь мне твое имя?              Юнги тяжело вздыхает. Действительно, почему бы не познакомиться еще раз? А может быть потом еще и утром придется знакомиться?              — Мин Юнги, — он протягивает руку парню, и сжимает насколько хватает сил, надеясь, что это поможет запомнить его имя.              — Пак Чимин, — вскрикивает парень, выдергивая руку и потряхивая ею. — Я запомнил, запомнил!       После сытного ужина, который Юнги заказал в двойном экземпляре, чтобы накормить и доктора Пака, прогулка была уже более приятной и он ничуть не жалел, что оказался в клинике, несмотря на поврежденную ногу.       Это место каким-то образом повредило его физически, но лечило духовно. Душа еще металась раненой птицей в клетке, но уже не так болело и жгло в сердце, словно что-то ускользающее от него наконец-то готово было прийти к нему и остаться с ним навсегда. Юнги дышал полной грудью, прикрыв глаза, пытаясь понять, что же все-таки происходило в его душе, почему птица больше не бьется в кровь о железные прутья, а зализывает раны, расправив покалеченные крылья. Доктор Пак молчал и не докучал ненужными разговорами. Казалось, он сам притих и думал тоже о чем-то важном, неслышно шагая рядом и изредка направляя коляску в нужную сторону.       Они пришли к просторному помещению, полностью с прозрачными стенами и в глубине его Юнги увидел рояль.              — Это рояль? Откуда? — дыхание Юнги перехватило. Он столько времени жил без музыки.              — Да тут какая-то знаменитость лечилась. Вот в благодарность оставил этот инструмент. Иногда приезжает подлечиться. Тогда что-то играет. Хочешь зайти? — Пак сосредоточенно хмурит лоб, потом подойдя к стеклянным дверям, набирает код на электронном замке, и двери разъезжаются в сторону, открыв доступ.              Словно в тумане, Юнги поднялся с коляски и прихрамывая, пошел к роялю, не в силах сопротивляться желанию, которое магнитом тянуло его руки к инструменту.       Сделав первые аккорды, он удовлетворенно качнул головой — все было настроено идеально. Где-то поблизости суетился Пак, пытаясь включить освещение, а Юнги ничего не замечал. Он смотрел на клавиши, подняв руки и боясь к ним прикоснуться. Закрыв глаза и замерев на секунду, он начинает играть практически с закрытыми глазами. Первые звуки наполняют пространство мелодичным и нежным звучанием. В вечерней тишине несмело и робко звучит отчаянная нежность, невольно заставляющая замереть всех, кто вышел прогуляться перед сном и подышать лесным воздухом.       Звуки взмывают вверх с такой пронзительной и трогательной чистотой, что предзакатное небо не выдерживает и отзывается редкими и крупными каплями теплого дождя. Так похожие на дождь капли слез блестят на щеке Юнги и он не стесняется их. Его Любовь нашла выход из сердца, она льется слезами, падает каплями дождя на землю, даря свою живительную силу, очищая собою все вокруг.       Звуки набирают мощь и с неба тоже уже льет не на шутку, но люди не расходятся. Кто успел добежать до площадки с навесом, на которой расположен павильон с роялем, кто-то просто стоял на крылечках домиков и кто- то прямо под дождем, не обращая внимания на промокшую одежду.       Юнги плачет, а сердце его кричит через музыку о своей любви, заставляя содрогаться всех слушающих от невероятного чувства абсолютной любви, глубокой и всепрощающей, которое дарил им красивый светловолосый незнакомец за роялем. Музыка зовет и умоляет, достигает своего апогея, взметнувшись в высь звенящей нотой, а потом вдруг вернулась назад, наполненная теплотой и надеждой, словно переродившись во что-то новое, заставляя невольных зрителей выдохнуть и улыбнуться. Дождь закончился на последних аккордах, наполнив воздух свежестью и вечерней прохладой.       Парень закончил играть и сидел бессильно опустив руки вдоль тела, пытаясь прийти в себя, даже не замечая, что собрал вокруг себя столько слушателей.       Успевший приехать к этому времени в клинику и стоявший среди людей Сокджин сразу узнал в парне своенравного и гордого друга Тэхёна. Не раздумывая ни минуты, он направился к нему, предварительно прикрыв стеклянную дверь.              — Юнги, прими мое восхищение. Я сразу к делу. Что ты думаешь насчет сольного концерта? То, что ты сейчас играл, это бесценно и достойно того, чтобы звучать в главном концертном зале Сеула.              Сокджин возбужден, его глаза горят. Талант у парня был потрясающий. Придать ему достойную огранку и он станет знаменит на весь мир. Он в неоплатном долгу перед Юнги за Тэхёна, за всю любовь и заботу, что дарил его мальчику этот еще сам по сути ребенок, и сделает все, чтобы помочь парню пробиться.       Юнги устало и недоуменно смотрит на Сокджина, пока не осознавая серьезности озвученного предложения.              — Почему вы хотите помочь мне?              Сокджин подходит ближе, вглядываясь в измученное лицо парня. Как же он понимает его и то, что он чувствует. Но Юнги еще молод и у него все впереди, а он, Сокджин, сделает все, чтобы парень был счастлив. Тот, кто был с его Тэхёном с самого детства и кто так оберегал и любил его, теперь и для Кима родной человек и член семьи.              — Потому что ты родной и близкий для Тэхёна, а значит и для меня. И я никогда не забуду того, что ты был опорой моему мальчику. — Сокджин обнимает сидящего Юнги за плечи. Сзади уже слышатся шаги доктора Пака с коляской, который деликатно не подходит к ним, дав время на разговор.              — Все будет хорошо, Юнги, я обещаю. — Сокджин помогает парню пересесть, но не уходит, а идет рядом с доктором Паком.              Открыв дверь павильона, он пропускает Юнги вперед и на парня тут же обрушиваются аплодисменты. Люди не расходились и теперь вразнобой благодарили его, и парень невольно заулыбался. Он вдруг понял, что счастлив. Счастлив потому, что в его жизни была и есть яркая и сильная Любовь, благодаря которой он мог творить свою музыку и дарить ее миру.              — Надеюсь, ты не держишь на меня зла? Прости, что первая наша встреча была не очень удачной. — Сокджин дружески улыбается и Юнги кивает ему. Никакого зла на опекуна Тэхёна он больше не держал.              — Пообещай, что завтра ты дождешься меня. Я скажу Тэхёну, что ты здесь и хватит вам уже избегать друг друга, мы одна семья. — Сокджин сжимает плечо Юнги, тепло и с благодарностью. — А теперь подскажите мне, парни, как найти Намджуна?              Доктор Пак подробно объясняет как дойти до главного корпуса, в котором расположен кабинет Намджуна. Он бы и проводить не прочь, но Сокджин качает головой, отказываясь от провожатых.       Как только мужчина скрывается из виду, Пак осторожно покатил коляску, медленно, под размер своего шага, не дав Юнги воспользоваться электроприводом. Каждый думал о своем и молчание нисколько им не мешало. И все-таки первым не выдержал Пак, прокашлявшись предварительно, он спросил несмело:              — Что это за мелодия, которую ты играл? Это было очень впечатляюще.              Юнги покосился на него, повернув голову.              —Это только рояль. А представь, если бы добавить электрогитару, ударные? Представляешь?              — Нет, — честно признается парень.— Я не очень разбираюсь в музыке. То есть, вообще никак. А как называется то, что ты играл? Это же твое?              Мин нахмурился. Это была ода его Любви—первой, неповторимой, подаренной свыше, идущей от самого сердца.              — Да. Это музыка — история моей Любви.              — Хотел бы я, чтобы меня тоже кто-нибудь так полюбил, — тихо произносит доктор Пак, сняв очки и протирая их подолом рубашки.              Мин неожиданно улыбается, вымучено и горько, и Пак вздыхает, снова взявшись катить коляску.              — Не расскажешь мне, кто она? Вы не вместе?              — Вообще-то это он, это парень, — хмыкает Мин, снова повернув голову к молодому доктору, ожидая его реакцию. Но тот лишь покраснел, и, предпочитая не встречаться взглядом, опустил голову.              — Нет. Но мы в сердцах друг у друга. Навсегда. Просто жизнь сложная штука и вместе нам не быть, слишком сильные чувства. Так бывает. — Мин хмурится, начинает заметно холодать, солнце почти скрылось за горизонтом, а он в одном свитере. — Давай, кати меня обратно, я очень устал.              Пак молча стянул с себя куртку и, прикрыв удивленного Юнги, молча пошагал по направлению к домику парня.              ***       Сокджин нашел друга в уютном кабинете, из освещения в котором была только настольная лампа, создававшая островок света вокруг Намджуна, сидевшего за своим столом и перебиравшего какие-то бумаги. При виде Сокджина он даже привстал с места от удивления.              — Боже, Джин-и, неужели это ты? Я не ожидал, что ты сам доберешься в клинику.              — Это я, Нам. Собственной персоной. — Сокджин проходит к креслу друга и встав за его спиной, опускает лицо в его волосы, целуя в макушку. — Устал? А я уже прогулялся по твоим владениям, встретил знакомого, друга Тэхёна. Талантливый парень.              Сокджин осторожно массирует плечи мужчины, а тот прикрыв глаза, отдался в сильные и одновременно мягкие и чуткие руки, удивительно чувствующие каждую из его напряженных мышц и одним только легким прикосновением снимая с них усталость.              — У меня к тебе серьезный разговор, Джин-и…— у Намджуна закрываются глаза и он бормочет едва слышно, наслаждаясь массажем.              — Разговоры подождут, отдохни. — Сокджин гладит шею друга, который уже начал тихонько посапывать, полностью расслабившись. Несколько упавших волосков мужчина осторожно опускает в пластиковый пакет, надежно защемив края и засунув его карман, продолжая между делом поглаживать шею спящего друга.       Материалы Тэ и Намджуна на анализ ДНК наконец-то собраны. Осталось дело за малым — направить все в лабораторию. Для этого дела помощник Чхве уже наготове, ждет только указания своего хозяина.       Сокджин с любовью вглядывается в лицо спящего друга. Несколько минут сна важнее всяких серьезных разговоров, пусть любимый отдохнет. Мелодия, которую играл Юнги, до сих пор звучит в сердце мужчины и он невольно примеряет ее на себя. Любил ли он Намджуна с такой же глубокой преданностью и возвышенностью, как этот своенравный и талантливый парень любил их мальчика? Наверное, нет, с грустью признает Сокджин. Его чувство к Намджуну совсем другое — более приземленное и надежное, как опора, которую он всегда готов был дать другу. Может быть, все же нужно признаться Намджуну в своих чувствах?       Неожиданно Намджун просыпается, словно от толчка, уставившись в склоненное над нам лицо мужчины.              — Джин, ну чего ты стоишь и не разбудил меня? Опять я уснул от твоего массажа. Спасибо, кстати. Я как заново на свет народился, — Намджун легко поводит плечами и наклоняет голову поочередно к каждому плечу. —Присядь, пожалуйста.              — Ты меня пугаешь, так официально предлагаешь присесть, — Сокджин улыбается, но все же выдвигает стул и присаживается напротив Намджуна.       Интересно, чем друг собирается его удивить? Уж его новость точно не сравнится с той, которую готовит для него он, Сокджин.              Намджун опустил голову, а потом вздохнул, глядя прямо в глаза друга, словно собираясь с силами:              — Твоя тетушка, Ким Лиен, лечится в моей клинике. Уже много лет подряд, когда у нее случаются приступы, дворецкий привозит ее ко мне и она живет в самом отдаленном домике у леса.       Сокджин молчал и по его каменному лицу трудно было разобрать, что он чувствует.              Намджун продолжил, наблюдая за реакцией друга:              — Мой врач, психотерапевт, работающий в специализированной психиатрической клинике Сеула, специально приезжает сюда уже не первый раз во время отпуска, чтобы наблюдать за болезнью пациентки Ким.              — Она смешала тебя с грязью, разрушила твою жизнь и ты ее еще и лечишь? А мне даже не сказал? — Сокджин держался, но лицо его стало мертвенно бледным, а руки невольно сжались в кулаки.              — Джин-и, это второстепенно. Главное в другом. У нее фотографии Тэхёна, целое досье, как будто кто-то ходил за ним по пятам и снимал на камеру все его передвижения. Откуда они у нее? — Намджун не на шутку встревожен. — Так вот, мой врач, Пак Чимин, вчера видел эти фотографии и предложил помощь — ввести ее в гипноз и в этом состоянии попробовать что-либо выяснить. Только для этого нужно разрешение близкого родственника — а это только ты.              — Будет мое разрешение. Но я еще приглашу полицию. Кое-какой материал на тетушку мне уже передали. — Сокджин поднимается. — Я немного прогуляюсь, Нам, и подожду тебя на улице. Не торопись, заканчивай свои дела, а мне надо подумать.              Похлопав друга по плечу, Сокджин выходит на улицу и достает телефон. Отдав ожидавшему его Чхве конверт с материалами Тэ и Намджуна и адрес клиники, куда стоит отвезти их, он наказывает ему не жалеть средств ради срочного выполнения заказа. После того, как помощник торопливо уходит, Сокджин наконец решается сделать важный звонок. Возможно, собранные Чжаном доказательства и завтрашний сеанс гипноза с тетушкой помогут им приблизиться к разгадке того, что случилось в ту роковую ночь 1995 года.       Погрузившись в свои мысли, мужчина не сразу замечает, что свет в главном корпусе уже давно погас, а Намджун стоит рядом, осторожно прикасаясь к плечу.              — Пройдемся, Джин-и?              Сокджин кивает и они медленно двигаются в сторону выхода с территории клиники. Рука Намджуна так и осталась лежать на плече друга. Они идут, тесно прижавшись друг к другу, почти соприкасаясь головами.              — Столько лет я избегал этого города и всего, что связано с ним, — сожаление сквозит в каждом слове Сокджина и он пытается улыбнуться через силу, — Теперь я очень жалею об этом. Эта часть твоей жизни, которую ты отдал клинике, прошла без меня.              — Нет, Джин-и, ты ошибаешься. — Наступающая темнота скрывает счастливый блеск глаз Намджуна. — Ты всегда со мной, в моей душе, даже если и не рядом.              Кажется, они уже сказали друг другу больше, чем было бы дозволено друзьям.       Впервые за все время Намджун пожалел, что его дом расположен так близко от клиники. Хотелось как можно дольше идти вместе с Джином в приятной прохладе осеннего вечера, чувствовать его близость, обнимать плечи. В окнах дома уже горел мягкий свет, угадывались силуэты Тэхёна и Чонгука, видимо накрывавших на стол.       Мужчины остановились у ворот, наблюдая с улыбкой за парнями. Было что-то неуловимо теплое и уютное в их движениях, когда они, о чем-то переговариваясь, раскладывали приборы к ужину, не догадываясь, что на них смотрят. Намджуну невольно хотелось продлить это мгновение счастья — видеть, что дом встречает его светящимися окнами, подсматривать за хозяйственными мальчишками и чувствовать рядом плечо родного и близкого человека и он невольно придерживал Джина, не торопясь входить в дом.              — Эй, парни, вы чего там застыли? Я не понял, — от крыльца отделился темный силуэт и направился в их сторону.              — Тэмин? — одновременно вырвалось у обоих Кимов, с удивлением узнавших друга, как только он подошел ближе.              — Да. Наконец-то, дождался вас. Пришлось срочно приехать. На парней покушались. Идемте уже в дом быстрее, поужинаем и будем решать, что делать дальше. А то бродите сладкой парочкой, а мне пришлось прервать свое свидание и мчаться сюда после звонка Чонгука.              Намджун силой рванул входную дверь на себя и стремительно вошел в дом, сразу же встретившись глазами с Тэхёном.              — Что произошло? Что с ногами? — Намджун и не заметил, как случилось, что он уже сжимает острые плечи парня, чуть ли не приподнимая его.              — Нам, успокойся. Давайте все поужинаем и Чонгук еще раз все расскажет. — Голос Тэмина спокойный и уверенный и все невольно подчиняются ему.              — Мне тоже есть что вам рассказать, парни. — Сокджин устало опустился на диван. Рядом на столике лежал пакет с остро заточенным ножом, необычной формы. Невольно взгляд мужчины зацепился за этот предмет и он с ужасом посмотрел на Тэмина.              — Да, Сокджин. Этим метились, похоже, в Тэхёна. — Тэмин смотрит на Намджуна, стоящего неподвижно и словно гипнотизирующего нож. — Ты же узнал это оружие, Нам? Скольких людей не удалось спасти после того, как оно вонзалось в тело?              К сожалению, Намджун помнит их прошлое с Тэмином очень хорошо. Разница только в том, что теперь в опасности находятся близкие ему люди, а этого он допустить не мог.              — Ладно, парни, после ужина все обсудим в моем кабинете. А сейчас пока послушаем Чонгука. — Намджун взял себя в руки. Паника сейчас ни к чему.              — Узнаю прежнего Нама, — улыбается Тэмин. — Ничего, парни, прорвемся.