Когда зовёт лес

      Солнце безжалостно обжигало лицо и руки, но чтобы хоть немного согреться, Эрвин был готов потерпеть. Он сидел на поляне, прислонившись к поваленному дереву, прислушиваясь — вдруг удастся услышать голоса тех, кто его ищет. Но его окружал лишь непроглядный мрак густого леса и звенящая тишина: полдень, самый разгар летнего дня, а вокруг было тише, чем в зимнюю ночь — ни пения птиц, ни шелеста листвы, ни шороха трав. Тишина пугала. Эрвину казалось, что он лишился слуха, но произнести хоть слово он не смел, словно нечто мешало.              Нечто. Оно было повсюду. Невидимое. Могущественное. Жаждущее его крови.              Неладное Эрвин заподозрил, когда во время прогулки в лесу он внезапно обнаружил, что слуги, сопровождавшие его, все, как один, исчезли. Он звал их, кричал до хрипоты в горле, но никто не откликнулся. Эрвин пытался найти путь обратно, но лес, знакомый ему с раннего детства, вдруг стал чужим, враждебным. Чем больше Эрвин метался в поисках тропы, тем сильнее лес старался его запутать.              Поначалу Эрвин отмахивался — что за глупости в самом деле, он просто сошёл с привычной дороги, но вскоре он понял, что обманывает себя: вот вековой дуб, под густой листвой которого они порой сидели с отцом, а вот рядом с ним три пня, по которым Эрвин так любил прыгать. Но почему теперь рядом с пнями не дуб, а старая берёза, она ведь растёт у родника? И куда подевался родник, вокруг которого росли цветы? Откуда на его месте появилась лужа с гнилой водой, в окружении пожухлой травы? Куда бы Эрвин ни подался, везде он видел привычное ему — будь то дуб или пни, — но находившееся не в том месте. Словно кто-то вырезал картинки из одной книги, чтобы вложить в другую.              Эрвин блуждал по лесу до самой ночи, пока наконец его конь не вывел его на поляну и не встал как вкопанный, отказываясь идти вглубь густой чащи, а верный пёс начал ложиться прямо под копыта, не пуская его дальше.              Осмотревшись, Эрвин спрыгнул с коня и прошёл к середине поляны, где росло единственное деревце да пара кустов. Он привязал коня, подозвал пса к себе и лёг прямо на траву.              Уснул Эрвин не сразу. Какое-то время он лежал, глядя на звёзды, но вскоре небо заволокло тучами. Он повернулся на бок, обнимая пса, чтобы согреться. Конь топтался рядом, но вскоре и он лёг, прижимаясь к Эрвину. Тогда-то он и провалился в глубокий сон.              Засыпал Эрвин, дрожа от холода, а проснулся, задыхаясь от жары. Он открыл глаза и резко сел, пытаясь понять, где он и сколько же он спал. Залитая солнцем поляна обманчиво казалась безопасной, но Эрвин, которого охватил необъяснимый ужас, предпочёл убраться с неё прочь. Тогда-то он и услышал жуткую тишину впервые.              Поднявшись на ноги, Эрвин вдруг понял, что ни пса, ни коня рядом нет. Он осмотрелся — нет, никого. Искать их он не стал, наоборот, мысленно понадеялся, что не увидит то, во что они превратились. По спине покатился ледяной пот — не его это мысли. Эрвин накинул капюшон плаща на голову и медленно пошёл обратно в лес.              Эрвин не привык сдаваться, он всегда боролся до конца, но сейчас, шагая по лесу, окружённый тысячами звуков, и ощущая чьё-то присутствие, он почувствовал, как силы его покидают, а ведь это лишь первый день.              Сколько таких дней ещё прошло — Эрвин не знал. Он просто шёл, как ему казалось, вперёд, всё надеясь, что сможет выбраться.              Сидеть на поляне стало невыносимо: солнце словно старалось испепелить всё живое. С трудом поднявшись на ноги, Эрвин вновь отправился в чащу, где светило не имело власти — густая крона деревьев не пропускала сквозь листву ни лучика.              Эрвин с трудом переставлял ноги. Он не помнил, когда ел и пил в последний раз — лес был к нему не слишком щедр. Эрвин постоянно напоминал себе об этом, когда в очередной раз ему встречались кусты, густо усыпанные ягодами, или деревья, чьи ветки гнулись под тяжестью плодов — не трогай. Но сейчас, увидев ключ с чистой водой, бьющий из-под земли, окружённый зелёной травой и цветами, Эрвин забылся, бросился к нему и, едва добежав, упал на колени, припадая иссохшимися губами. Он пил, жадно глотая ледяную воду, низко наклоняясь и подставляя опалённое солнцем лицо под обжигающую струю. Но стоило Эрвину попытаться подняться, как он с ужасом обнаружил, что его ноги увязли в трясине, медленно затягивающей его вглубь. Он тут же ухватился за камень, торчавший из-под земли, и вскрикнул от боли: острые сколы впились в ладонь, изрезав её до крови. Эхо разнеслось по лесу, который принялся повторять крик на разные лады, искажая голос Эрвина до неузнаваемости, пока он, не обращая внимания на боль, боролся с болотом. Хватаясь за траву, которая только что мягко щекотала его лицо, а теперь — безжалостно резала руку, Эрвин медленно вытаскивал себя на небольшой твёрдый островок. Сжав зубы, он впивался пальцами в землю, оставляя на траве кровавые разводы. Эрвин сделал рывок вперёд, затем ещё и ещё один, пока наконец трясина не выпустила его, затянув его сапоги — невысокая плата за жизнь.              Лёжа на земле и стараясь отдышаться, Эрвин хотел помыть руки и попить, но на месте родника обнаружилась лужа с грязной водой. С трудом поднявшись на ноги, Эрвин пошёл дальше, думая, что ещё ожидает его, прежде чем лес решится наконец убить его.              Без обуви идти было больно, и ему пришлось разорвать рубашку, чтобы обмотать израненные ноги. Теперь Эрвин вынужден был идти ещё медленней.              Лес был величествен и красив: наполненный тысячами звуков, он завлекал путников, обещая им прохладу и покой. Вечный.              Эрвин слышал древние сказания, но всегда отмахивался, считая их не более, чем страшными сказками для детишек, чтобы те сами не забегали в лес. Сейчас, стоя в глуши бескрайней чащи и глядя, как со всех сторон к нему ползёт густой туман, он с ужасом понимал, что детские сказки обернулись для него жуткой явью.              Эрвин бросился бежать вперёд, то и дело спотыкаясь и раздирая ноги в кровь. Он бежал, сам не зная куда, гонимый единственным желанием — не позволить туману подобраться к нему. В густых клубах он видел жуткие фигуры неведомых существ, которые тянули к нему свои руки, он слышал незаглушаемый шёпот, пронизывающий тело насквозь. Нечто звало его. Угрожало. Умоляло. Обещало. Но Эрвин не верил, продолжая бежать. Он не заметил толстую ветку и перецепился через неё, скатившись в овраг. Последнее, что Эрвин увидел, прежде чем силы покинули его — звёздное небо над головой.       

      ༺༻༺༻༺༻

             С трудом открыв глаза, Эрвину показалось, что случившееся — дурной сон, а он сейчас лежит в своей комнате. Но глаза постепенно привыкли к полумраку, и он понял, что находится в незнакомом доме.              — Очнулся.              Услышав низкий голос, раздавшийся невесть откуда, Эрвин вжался в постель, беспокойно осматриваясь.              — Я не причиню тебе зла.              Зажглась свеча, осветив небольшую комнату, и Эрвин увидел невысокого юношу, стоявшего у деревянного стола. Он мягко улыбался, глядя на Эрвина, который лежал, не в силах пошевелиться.              Незнакомец подошёл ближе и сел на кровать. Эрвин рассматривал его, не зная, с чего начать разговор.              — Я нашёл тебя в овраге, недалеко от своего дома, — юноша говорил негромко, спокойно, словно убаюкивая. — Долго же ты выбирался из леса, совсем обессилел.              Эрвин кивнул.              — Я заблудился, — прохрипел он. — Думал, меня найдут.              Незнакомец грустно покачал головой.              — Когда тебе станет лучше, я провожу тебя домой, — он коснулся лба Эрвина, осторожно убирая волосы. — А сейчас тебе стоит поспать.              Прикосновение прохладной ладони было приятным. Эрвин слабо улыбнулся и закрыл глаза, проваливаясь в сон.              Юноша встал с кровати и задул свечу. Выходя из комнаты, он взглянул на Эрвина, который спокойно спал, не видя, как в полумраке сверкнули глаза незнакомца.       

      ༺༻༺༻༺༻

      Эрвин то приходил в себя, то проваливался в глубокий сон. Таинственный незнакомец всякий раз был рядом: давал попить, поправлял тяжёлое одеяло, прикладывал прохладную руку к пылающему лбу, от чего Эрвину становилось легче.              — Как долго я тут? — спросил Эрвин, в очередной раз очнувшись ото сна.              Юноша преподнёс к его губам чашку с целебным настоем.              — Три дня и две ночи.              Дождавшись, когда Эрвин выпьет настой, он встал с кровати и поставил чашку на стол.              — Тебе пора возвращаться домой, — тихо сказал незнакомец, повернувшись к Эрвину спиной. — Завтра утром я выведу тебя отсюда.              Эрвин, с трудом скинув одеяло, сел на кровати.              — А если мы заблудимся? — его голос дрогнул.              Незнакомец повернулся. На его лице была мягкая, уже ставшая привычной Эрвину улыбка, но на этот раз она вызвала у него необъяснимый ужас, будто он снова оказался в лесу, где за ним наблюдало невидимое нечто. Сейчас ему казалось, что нечто стоит перед ним. Незнакомец смахнул со лба чёлку. Наваждение прошло.              — Я живу здесь давно, — юноша подошёл ближе и вновь сел на кровать. — Дорогу к деревне знаю.              Эрвин смотрел на него, пытаясь понять… Он и сам толком не мог сказать, что именно его тревожит и почему, но сидя в тёплой комнате рядом со своим спасителем, внутри всё сжималось от необъяснимого ужаса.              Незнакомец коснулся руки Эрвина, которой тот сжимал одеяло.              — Тебя никто не тронет, — твёрдо сказал юноша.              Эрвин опустил взгляд. Рука незнакомца, по сравнению с его собственной, казалось ему слишком бледной и хрупкой: коснись — и рассыплется. Но Эрвин коснулся: осторожно накрыл своей ладонью, слегка сжимая.              — Спасибо, — прошептал он. — Никогда не забуду того, что ты сделал для меня.              Эрвин поднял голову, успев поймать взгляд юноши, которым он смотрел на их руки — взгляд, полный боли и ужаса.              Заметив, что Эрвин увидел то, что по неосторожности вырвалось наружу, незнакомец отвернулся. Но руку не убрал. Так они и сидели, пока не догорела свеча, погрузив комнату в темноту.              Эрвин лёг обратно: так долго сидеть ему было тяжело. Руку незнакомца он так и не отпустил: спать не хотелось, а оставаться в темноте одному было выше его сил.              — Тебя никто не тронет, — повторил юноша.              Эрвин сжал его руку. Юноша сел ближе и, склонившись над Эрвином, коснулся губами его лба.              — Спи, — прошептал он. — Рано утром мы должны выдвинуться в путь.              Длинные пряди волос, выбившиеся из собранного хвоста, упали на щёку Эрвина, отчего-то вызывая тёплую улыбку.              — Не уходи, — тихо попросил он.              Ответа не последовало, но незнакомец не ушёл — так и сидел, пока наконец не услышал ровное дыхание спящего Эрвина. Лишь тогда он осторожно освободил руку и поднялся с кровати, обводя комнату ледяным взглядом и сверкая глазами во тьме. Комната наполнилась шорохом, который почти сразу стих.              — Никто его не тронет, — произнёс он одними губами, прежде чем выйти за дверь.       

      ༺༻༺༻༺༻

             Они вышли из дома, едва взошло солнце. Шли медленно — Эрвин был слишком слаб.              Сегодня лес был другим: весь пронизанный солнечными лучами, пробивавшимися сквозь густую листву, наполненный пением птиц и шорохом густых трав. Но Эрвин всё же опасливо озирался по сторонам, хоть и не чувствовал того ужаса, память о котором заставляла сердце пропускать удары.              Когда они вышли из леса, солнце лишь немного поднялось над горизонтом. Вдалеке виднелась деревня и крыша поместья. Эрвин не верил своим глазам. Он повернулся, чтобы поблагодарить незнакомца, но взгляд наткнулся на пустоту — незнакомец исчез. Эрвин посмотрел в лес, надеясь разглядеть невысокую, отдалявшуюся фигуру, но увидел лишь туман, взявшийся невесть откуда и окутавший толстые стволы деревьев. Повернувшись, Эрвин начал быстро отходить от леса. До его слуха донёсся шёпот. Эрвин бросился бежать. Над лесом разнёсся смех.       

      ༺༻༺༻༺༻

             Первым, кого увидел Эрвин, добежав до поместья, был Пиксис, который, хромая, быстро шёл ему навстречу. Едва не сбив старика с ног, Эрвин кинулся к нему в объятия, ища защиты. Пиксис крепко обнял молодого господина, прижимая к себе.              — Эрвин!              Он почувствовал, как его обнимают сильные руки отца.              — Мальчик мой, — доносилось до Эрвина, — я знал, что ты жив.              Эрвин дрожащими руками цеплялся за рубашку отца. В ушах всё ещё стоял жуткий смех: не то насмешка, не то угроза.              Вокруг, перешёптываясь, суетились слуги. До Эрвина доносились обрывки разговоров — никто уже не ожидал увидеть его в живых.              Всё это время Эрвин молчал и только сейчас, оставшись с отцом наедине, он положил голову ему на колени, как в далёком детстве, и громко разрыдался. Захлёбываясь слезами, Эрвин рассказывал отцу о произошедшем: про жуткий лес, холод, тьму, шёпот, туман, пугающие поляны, жару, тишину, про таинственного незнакомца и ужасающий смех. Он говорил не замолкая, пока наконец не уснул, продолжая всхлипывать во сне.              Господин Смит ещё долго сидел, смотря перед собой невидящим взглядом и перебирая грязные спутанные волосы Эрвина.              — Мой мальчик лишился рассудка, — прошептал он.              По его щекам скатились скупые слёзы.