у меня красивое лицо, и парень тоже красивый

Кроули наконец-то мог расслабиться после длинного дня. В середине работы его компьютер решил, образно говоря, выйти из строя и притвориться мёртвым без всякой причины, и, конечно, техподдержке было наплевать, поэтому он решил, что лучше будет разобраться во всём самому. С помощью Фредди, который садился своей толстой задницей на кабели примерно каждый третий раз, когда Кроули просил его об этом, (всё обошлось, и он лишь слегка покусал и пожевал небольшие части электроники), но в конце концов Кроули сумел решить проблему. Их работа по ремонту компьютера была бы неполной, если бы Фредди не шлёпнул своего хозяина хвостом по лицу, пока Кроули стоял на коленях под столом, а также без внезапного желания кота потереться головой о голову Кроули в самый неподходящий момент, но в конце концов Кроули заставил трижды проклятую машину снова работать, и это было всё, что имело значение. Он заслужил бокал вина и, возможно, минуту или две побыть наедине. Кроули открыл ящик со своими секс-игрушками и порылся в его содержимом. Он как раз пытался решить, какой из его вибрирующих дилдо легче всего очистить после использования, когда что-то задело его икры. — О, привет, Фредди… УБЛЮДОК! Кот, неожиданно даже для своего хозяина, решил, что ему хочется вонзить зубы в обнаженные лодыжки Кроули. — ТЫ И ТВОИ БЛЯДСКИЕ КИНКИ, ТЫ ЧТО ТЕПЕРЬ КУСАЕШЬСЯ? — заорал Кроули, устремив взгляд на Фредди как раз вовремя, чтобы заметить, что кот схватил что-то из ящика и помчался в другой конец комнаты. — Какого чёрта… Фредди, ну же! Фредди прыгнул на шкаф, зная, что там он будет в безопасности от гнева Кроули. Он удобно устроился и преподнёс свой трофей уставшему хозяину, как бы говоря: «И что ты сделаешь, старый неудачник?». Между его лапами оказалась вибрирующая силиконовая пробка с расширяющимся наконечником, который кот с радостью откусил. —Ты… — Кроули сдержал ругань и решил действовать: схватил стул, придвинул его поближе к шкафу и забрался на него, чтобы отобрать игрушку у Фредди, чтобы глупый ублюдок не откусил кусок силикона и не подавился им. — Тупой мудак… — мужчина замахал рукой на своего кота, чтобы выхватить игрушку, но Фредди отмахнулся лапой и энергично затряс головой, крепко зажав пробку между челюстями, очевидно, одержимый желанием доставить Кроули столько неудобства, сколько возможно. Фредди прекрасно знал, кто был хозяином доме и нагло этим пользовался. Казалось, целую вечность Кроули вертелся на стуле, изо всех сил стараясь не упасть и разбиться насмерть, и одновременно схватить своего ублюдка-кота. Фредди умело изворачивался от него и размахивал игрушкой вне досягаемости Кроули, заставляя стул грохотать о шкаф, в то время как Кроули сопел, пыхтел и бросался на своего проворного питомца снова и снова. — Ублюдок, — прошипел Кроули, когда Фредди сменил тактику и перепрыгнул на ближайший шкаф. — Блять, ты, должно быть, шутишь. Следующие пятнадцать минут Кроули провёл бегая по квартире и задыхаясь от напряжения, пытаясь поймать кота и отобрать у него изжёванную игрушку. Когда ему удалось отвоевать её и присмотреться к ней подольше, он обнаружил, что самые тонкие части силикона были прокусаны насквозь, а небольшие кусочки отсутствовали. Если предположить хорошее развитие событий, то они могли быть между зубами Фредди, а если нет, то они пробирались по его пищеварительному тракту. — Клянусь Богом, если ты подавишься этой штукой… Или, может быть, ты хочешь, чтобы я позже вытаскивал её из твоей задницы, а, — сердито пробормотал мужчина, глядя на своего кота и изо всех сил пытаясь восстановить дыхание. — Да у нас тут просто семейное веселье. Я начинаю думать, что ты хоть раз заслужил, чтобы тебя отшлёпали по твоей маленькой заднице за весь этот чёртов стресс, который ты заставляешь меня испытывать. Фредди зевнул, как будто горе Кроули его даже не забавляло. Нет, для него это был просто фоновый шум, он вообще не обращал на него внимания. Кроули повернулся к Фредди спиной, намереваясь избавиться от испорченной игрушки, но именно тогда хвостатый придурок снова укусил его, на этот раз за икру, его маленькие зубки легко прокусили материал брюк Кроули. — Блять! Пробка выскользнула из рук Кроули и закатилась под кровать, собирая пыль, которую Кроули игнорировал дольше, чем необходимо. Фредди проследовал за ней, проносясь мимо своего хозяина, что напомнило вспышку белого меха. — Ты, должно быть, шутишь, — простонал Кроули, снова опустившись на колени, опёршись локтями на пол и пытаясь увидеть, куда именно под кроватью забрался Фредди. — О, ты просто любишь валяться и пачкаться, не так ли, — он наблюдал, как его пушистый кусочек зла подбирает хвостом еще больше пыли с пола, хотя бы для того, чтобы подразнить своего раздражённого хозяина. Кроули протянул руку в смутном направлении светоотражающих глаз Фредди, обнаружив, что тот, как всегда, находился вне досягаемости. — Тебе нравится видеть меня лицом вниз с поднятой задницей, не так ли? Если бы ты мог, ты бы унижал меня на каждом шагу! Да, давай, нанеси последний удар, или мне действительно придется тебя умолять? Я готов, если это поможет, но иди нахер обратно сюда… Фредди ещё мгновение с лёгким интересом потыкал пробку, прежде чем резко отшвырнуть её. Игрушка покатилась по полу и оказалась где-то в противоположном конце комнаты, довольно далеко от Кроули. Мужчина поднялся так быстро, что у него закружилась голова, и с тяжелым стуком опёрся о ближайшую стену, прежде чем снова взять себя в руки. По крайней мере, он на это надеялся. — Тебе это нравится, да? — прошипел он своему беспощадному коту. — Ты, садистский ублюдок, тебе это нравится. Когда его голова перестала кружиться, он прыгнул на пол, чтобы убрать пробку из досягаемости кота достаточно быстрым движением. Он также, конечно, ударился головой об каркас кровати, но, по крайней мере, он схватил игрушку до того, как Фредди успел решить, что он снова заинтересовался ей. Пока Кроули был занят оцениванием морального и физического вреда, Фредди, со своей стороны, удобно уселся на подушку Кроули. В настоящее время он беззаботно облизывал свою задницу. В конце концов, это было всемирно известное место для лизания задницы. (Если только это был не Кроули, кто занимался лизанием. Ему некого было облизывать.) *** — Боже мой, — сказал Азирафаэль в сторону места обитания Аттикуса, — они занимаются этим уже где-то полчаса, да? Шум активной деятельности соседей нарушал его спокойное время для чтения, и он уже собирался постучать в стену, чтобы подать знак, чтобы они не шумели, но оказалось, что они уже и сами стучали всеми доступными способами: толкались и ударялись, и скорее всего, эта была спинка кровати, стучащая об общую стену. — Я не могу себе представить, какой выносливостью обладают эти двое, — сказал Азирафаэль Аттикусу. — Я не думаю, что смогу идти в ногу с Кроули, если мне когда-нибудь представится такая возможность! Может быть, действительно будет лучше, если этого не произойдет, я не смогу пережить это унижение. Как раз по сигналу, по другую сторону стены раздался громкий шлепок, за которым последовал сердечный стон, или, возможно, это уже было больше похоже на визг. В любом случае, в голове Азирафаэля возникло множество интересных образов. Азирафаэль на мгновение задумался о том, что странно слышать стоны только одного человека, но вскоре после того, как эта мысль пришла ему в голову, он вспомнил, как Кроули упоминал «чёртовы кинки» говоря о своём партнёре, который, очевидно, в последнее время любил кусаться. Что ж, если бы Азирафаэль получил возможность кусать и целовать шею Кроули, он, вероятно, тоже не был бы слишком громким. Его пришлось бы отрывать от этого дела, как медицинскую пиявку. Он задавался вопросом, сможет ли водолазка, которую он видел на Кроули несколько дней назад, снова появиться в ближайшем будущем, скрывая засосы, оставленные его возлюбленным, как будто тот заявлял о своих правах. — О, мне действительно не следует об этом думать, не так ли? — нахмурился Азирафаэль. — Не моё это дело думать о нём в таком ключе, ведь да? Кроули занят, и я ничего не могу с этим поделать. Единственное, что он мог с этим поделать, — это выпить чашку приятного, успокаивающего чая, но он решил хотя бы попытаться сначала закончить текущую страницу. Было достаточно плохо, что он просмотрел первое предложение примерно семьдесят три раза, останавливаясь и возобновляя чтение, не замечая этого, отвлекаясь на шумы, доносившиеся с другой стороны стены его спальни. С того места, где он сидел, ему была видна часть балконной двери, незатенённая занавеской. Сразу после того, как он услышал тяжёлые шаги из спальни Кроули, последовал скрип балконной двери, а затем Азирафаэль столкнулся с образом своего соседа, выходящего из его квартиры. И Кроули выглядел совершенно опустошённым. Его лицо покраснело до достаточно глубокого красного оттенка, что больше соответствовало его волосам, он казался слегка запыхавшимся и был настолько растрёпан, насколько это возможно для человека, на котором был минимум одежды. Он прислонился к перилам балкона, как будто нёс на своих плечах тяжесть всего мира, и трясущимися пальцами вытащил сигарету из пачки, как будто это было последнее, что ему нужно было сделать на смертном ложе. Азирафаэль предположил, что французы не зря назвали это «маленькой смертью». Держа сигарету в одной руке, другой Кроули поправил лямку майки, потянув её из прежнего положения вокруг своего стройного бицепса. Он взял сигарету в зубы и повернулся спиной к барьеру, глубоко затянувшись. Он опёрся локтями о перила и прислонился к ним спиной, запрокинув голову назад и обнажая соблазнительный изгиб шеи, прежде чем медленно выдохнуть искусный клубок дыма. Никогда раньше Азирафаэля так не привлекало курение. Но, честно говоря, скорее всего, за него это делал сам курильщик. В таком виде Кроули, вероятно, мог бы валяться в толстом слое пыли, скопившейся под кроватью, а Азирафаэль все равно нашёл бы его привлекательным. Внезапно, почти как будто он почувствовал, как тлеющий взгляд Азирафаэля скользнул вверх и вниз по его телу, рыжеволосый мужчина собрал тонкую ткань своего верха и вытер ею лоб, обнажая при этом бедра и живот. Азирафаэль никогда бы не признался, что из его горла вырывались тихие стоны, пока он шпионил за своим соседом. Он представлял себе, что это из-за него Кроули выглядел таким потрёпанным, и эта мысль возбуждала его. — Ну всё, хватит, — вырвался из своих мыслей Азирафаэль, чувствуя, что ему становится совсем жарко под воротником. Он решил, что ему следует пойти и заварить этот чертов чай, прежде чем он сделает какую-нибудь глупость, например, заговорит с неотразимым мужчиной по соседству. Он встал и пошёл на кухню, оставив позади все неприятные мысли. Возможно, чашка ромашкового чая поможет ему успокоиться и перестать думать о том, чтобы наброситься на соседа, как дикое животное. Когда спустя некоторое время он вернулся к своей книге, соблазнительных соседей уже не было видно. Наверное, это было к лучшему. — Я смешон, Аттикус, — пожаловался мужчина, прежде чем снова погрузиться в гей-эротический роман, который он читал. — Я знаю, что это так, но ничего не могу с этим поделать. Кроули, должно быть, счастлив со своим партнёром, и то, что я могу слышать их действия через стену, не означает, что я должен позволять себе иметь какие-либо явные мысли об этом человеке. Должно быть, это во мне говорит ревность, тебе так не кажется, дорогой? Змея по большей части свернулась клубком, а развернутая часть её хвоста погрузилась в чашу с водой, как будто он забыл, что он был прикреплён к его телу. Когда Аттикус не двигался и не высовывал язык, чтобы понюхать воздух, Азирафаэль не мог определить, проснулся его питомец или нет. Не то чтобы это имело какое-то значение, так Аттикус все равно не смог бы предложить ничего полезного. Вечернее спокойствие было прервано шумом с другой стороны стены. — СУКА! Я ЗНАЛ, ЧТО ТЫ ЭТО СДЕЛАЕШЬ! — О, похоже, у Фредди проблемы, — сообщил Азирафаэль Аттикусу, делая вид, что его не интересуют драматургии соседей. Только вот он не был самым лучшим притворщиком. Слава богу, осуждать было не во вкусе Аттикуса. У него даже внешних ушей не было, бедняжка. — ЕЩЁ И В ЧЁРТОВОЙ КРОВАТИ! — Интересно, что он такого сделал, — сказал Азирафаэль своей змее. — Похоже, я вот-вот выясню, хочу я этого или нет. — УПОРОЛСЯ, Я ТАК И ЗНАЛ! — Кроули, хоть и кричал, но явно устал. —НЕТ! Не смей мне отвечать! Хватит мне того, что теперь мне придётся счищать твою чёртову блевотину с наволочки, так что заткни свою пасть, ублюдок! — После того, как из другой квартиры послышалось ещё немного бормотания и ворчания, Кроули выплюнул последнюю строчку, громко и ясно. — Чёрт возьми, в следующий раз направляйся в грёбаный туалет, пожалуйста! Когда Азирафаэль подумал, что шоу на вечер подходит к концу, он услышал продолжение. — НЕТ! Даже не прикасайся ко мне! Не смей, блядь, приближаться ко мне со своим рвотным дыханием, ты ОТВРАТИТЕЛЕН, Фредди, ПРОСТО ОТВРАТИТЕЛЕН. — Ну, кажется, это довольно интенсивные отношения, тебе не кажется, мой дорогой Аттикус? — Я НЕ ХОЧУ ВИДЕТЬ ТВОЮ ГРЁБАНУЮ ЗАДНИЦУ ПРЯМО СЕЙЧАС, убери её к черту или я за себя не отвечаю. — Ой. Ну, это не то, что ты говорил раньше, Кроули, — Азирафаэль закатил глаза, услышав крики своего соседа. — Очень колоритные персонажи, мечутся между сексом и криками… Прямо как в тех бурных романтических романах… Которые ещё непонятно зачем такие длинные. У Аттикуса не было своего мнения о литературе. Учитывая то, что он жил с Азирафаэлем, наверное, это было к лучшему. После целых десяти минут молчания, не прерываемого отчётливыми ругательствами, Азирафаэль пришел к выводу, что, возможно, на этом вечер закончился. Возможно, шоу закончилось. Возможно, Кроули и Фредди помирились, по крайней мере, они снова могли спать рядом друг с другом, и у Кроули больше не было причины на него кричать. Возможно, они снова стали счастливой парой, которой Азирафаэль считал их обычно. Пока он не услышал тихий жалкий вой, доносившийся из спальни Кроули. Этот звук был далёк от прежних стонов, в нём не было ничего похожего на нужду, он был ближе к раненой собаке, брошенной в конуре и оставленной на произвол судьбы. «Любовь всей моей жизни, ты ранила меняяяя… Ты разбила мое сердцеее, и теперь ты покинешь меня…» У Кроули было много прекрасных качеств, но его певческий голос… Ну, по крайней мере, этот человек был привлекателен. «Любовь всей моей жизни… Нееет, Фредди, вернись, — ещё один жалкий вой пронзил ночной воздух. Азирафаэлю придется найти беруши, если ночь будет продолжаться именно так.