Будь моими глазами

Открыв глаза Хосок попал в привычную темноту. Голова немного гудела. Он больше никогда не прикоснётся к текиле. Сердце начинает стучать быстрее, когда он вспоминает, что произошло ночь. «Да, да, пожалуйста» Краска приливает к щекам, он хочет накрыть подушкой лицо и закричать. «Тэхён», – следующее, что проносится в его мыслях. Он аккуратно, почти не дыша, проводит рукой по кровати, но на тело парня не натыкается. Он прислушивается к звукам, вдруг тот на кухне готовит завтрак или что-то ещё. Но в доме стоит тишина. Тогда он предпринимает последнюю попытку и тихо спрашивает: – Тэхён? В ответ была тишина. Хосок зарывается лицом в подушку, игнорируя чувство разочарования, которое он испытал. Он ушёл. Это было ожидаемо.

***

Слух резали долгие гудки вызова скайпа. Тэхён без конца кусал пальцы. Он уже было хотел сбросить, когда Чимин ответил на вызов. – Какого хера так рано? Мы же договаривались созвониться завтра? – сонным голосом произнёс друг, потирая переносицу. – Чимин, код красный. Я конкретно облажался, – страдальчески произнёс Тэ, утыкая лицо в ладони. – Я не удивлён, лажать – это кредо твоей жизни, – друг тяжело вздохнул. – Ну давай, рассказывай, что произошло. – Помнишь, в прошлый раз мы обсуждали, что я так и не открылся Хосоку? Так вот, я это сделал. – Так… – в голове Чимина стали вырисовываться совсем нехорошие сценарии. – Нет, всё нормально. Он спокойно к этому отнёсся. – Тогда я не понимаю к чему ты клонишь. Тэхён поджал чуть опухшие после сегодняшней ночи губы. Выдохнув, он на одном дыхании выпалил: – Сегодня я ночевал у Хосока. И мы выпили. Мы оба были пьяные. И я не знаю, как это произошло, но мы поцеловались. – Ну не всё так плохо. – И я ему отсосал. – А это уже серьезно. Он хоть кончил? А то, насколько я знаю, у тебя не слишком богатые познания в этой области. – Ты можешь хотя бы сейчас не шутить? Я тут правда переживаю. – Окей. Так в чём проблема? – В смысле? – Что тебя подвигла в воскресенье в девять утра позвонить мне и вывалить это? – Что мы с Хосоком друзья. – И? – кажется, Чимин правда не понимал в чём проблема. –Что мы были оба пьяные и не до конца понимали, что делаем. – Тебе не понравилось? – Нет, дело не в этом… – То есть понравилось? – глаза Чимина ехидно сузились. – Какая разница, понравилось мне или нет, если через полторы недели я всё равно уезжаю в Сеул и в следующий раз мы увидимся Бог знает когда. Улыбка спала с лица Чимина. Так вот к чему он вёл. – Получается корень проблемы в этом? – Корень проблемы, блять, во всём. Я нарушил личные границы Хосока. Хосока, который, наверное, никогда до этого не задумывался о своей ориентации. – Ты типа боишься, что сделал его геем? Ты в курсе, что это не так работает? – Чимин скептически выгнул бровь. – Он, наверное, чувствует себя некомфортно или запутано после всего этого. К тому же у Хосока… ну не было никакого опыта. Вполне может быть, что он сделал это из-за обычного интереса. Будь на моём месте кто угодно, Хо бы, пожалуй, поступил также. – Чтобы понять, что он чувствует, не легче напрямую с ним поговорить? – А ещё я чувствую страх, будто бы я разрушил нашу дружбу, – не слушая Чимина, он продолжал говорить. – Я не знаю, как это повлияет на наши отношения. Вдруг это приведёт к отдалению или даже разрыву нашей дружбы? – Ты явно преувеличиваешь масштабы проблемы. Вам просто надо поговорить. Вы уже разошлись? – Я… ушёл первым, он ещё спал. – Ты что сделал? Боже, ты понимаешь, как по-мудацки поступил? У этого парня сейчас, наверное, первый в жизни кризис ориентации, а ты его бросил. – Я запаниковал, – Тэхён опустил голову на стол, преодолевая желание хорошенько приложиться об древесину. – А что ты чувствуешь? – Что? – он вскинул голову. – Ну мы сейчас хрен знает сколько времени говорили о том, что «возможно» чувствует Хосок, но что чувствуешь ты? Это было просто по пьяни или же..? – Я не знаю, – парень устало откинулся на кресло. – Чёрт, я правда не знаю. Я никогда не рассматривал Хосока в таком плане. Но вчера я был пьян и… я не знаю, что произошло, но мне захотелось его поцеловать. А проснувшись утром, я словил панику. И сбежал, как последний трус. – Ты не понимаешь, нравится он тебе или нет? – Хосок… он очень добрый. Сперва он мне показался недружелюбным и ко всему безразличным, но он совсем не такой. Он замкнут в себе и ему нужно долго времени, чтобы открыться другим. Он кажется обычным, но если подождать и проявить терпение, то он открывается с совсем другой стороны. С невероятной стороны. Он правда чудесный. – Значит всё-таки нравится, – вынес вердикт Пак. – Даже если и так, это не имеет значение. Через полторы недели меня уже не будет в Тэгу. – И что собираешься делать? Тэхён тяжело вздохнул. Он без конца теребил рукава своей кофты. Он не знает. Правда не знает, что делать. С самого начала он не думал, что найдёт в Хосоке хорошего друга, не думал, что в какой-то момент это перерастёт во что-то большее. Он до сих пор не понимает, что он чувствует по отношению к Чону. Да, у него были мимолетные интрижки, невзаимные влюбленности, но серьезных отношений никогда. Он, по сути, никогда не влюблялся. Он не знает, что чувствуют люди в таких случаях. В его представление любовь – это буйство чувств и эмоций, когда сердце твоё катается на американских горках, а от уровня эйфории в теле хочется кричать. Но с Хосоком было не так. С Хосоком было спокойно. С ним было просто комфортно находиться рядом, зная, что ты всегда можешь высказаться и тебя всегда выслушают. С ним приятно делиться наушниками, рассказывать про свой день, гулять часами. Каждая новая деталь, которую он узнавал о нём, порождала всё больший интерес к нему. А каждый раз, когда Хосок в его присутствии не надевал свои черные очки, Тэхён расценивал как маленькую победу. И каждый день, проведенный без Хосока, приравнивался к скучному дню. И каждый его звонок, каждое его сообщение вызывало улыбку на лице. Он не понял, в какой момент он больше не мог представить свою жизнь без еженедельных прогулок с Хосоком и Томми, без желания делиться новостями с ним. Боже, у него уже появилась привычка при разговоре описывать всё вокруг. Они могли идти, а Тэхён бы просто описывал, что происходит вокруг них. «У женщины, что продаёт фрукты в сахаре, очень милый свитер. Красный с желтыми цветами. Она торгует фруктами каждый день с 18 до 21. Иногда её заменяет молодая девушка, я подозреваю, это её дочь. У неё длинные густые волосы, заплетенные в две косички. И кожа у неё белая-белая, будто сахарная пудра на моти». И в такие моменты Хосок и вправду видел. Видел и женщину, продающую фрукты, и её красный свитер, и её возможную дочь, чья кожа напоминала сахарную пудру на моти. В такие моменты Тэхён и вправду становился его глазами. А последний был этому только рад. Что-то волшебное было в том, что он является проводником Хосока в мир образов. В мир, в который Чону запрещён вход, но ключи от которого есть только у Тэхёна. И ему было неприятно думать, что кто-то другой может стать проводником Хосока. Что кто-то другой тоже может стать его глазами. Почему-то эта мысль выводила его из себя. Так, может быть, любовь – это не фейерверк чувств и всевозможных эмоций. Не панический страх заговорить с объектом твоего обожания? Не осознание с первого взгляда вашей связи? Может быть, любовь это что-то тихое? Что-то, что у них с Хосоком? У Тэхёна похолодело в груди от этой мысли. Неужели он правда влюбился? Умудрился это сделать в последнее лето в Тэгу? На финишной прямой перед началом его так называемой «новой жизни», от которой пойдёт новое летоисчисление его Я. Он собирался забыть Тэгу, стереть его из своей памяти, оставить позади, как ненужный хлам. Но как он может так поступить, когда теперь Тэгу – это ещё и Хосок. Как он с радостью может считать дни до отъезда в Тэгу, когда это теперь и дни до прощания с Чоном. И он понятия не имел, что делать со всеми этими новыми чувствами. А Хосок? Что сейчас чувствует он? Вдруг он испугается. Вдруг на следующей встречи скажет, что это всё было пьяной ошибкой. и даже если посмотреть на ситуацию под другим углом: если тот не сожалеет. Может быть, он просто экспериментировал. У Хосока, кроме Тэхёна, нет друзей, у него никогда не было ни с кем близости, Тэ был первым, с кем за очень долгое время тот сблизился. Вдруг он перепутал дружеские чувства с чем-то другим? И даже если отбросить переезд в Сеул, допустим, они начнут встречаться. Хосок может со временем понять, что это было ошибкой, что он был не по парням. Боже, Тэхён уверен, он даже о своей ориентации никогда не задумывался. Он не понимает, какого это быть геем в их гомофобном консервативном обществе. Какого это, не подходить под норму. И Тэхён не хочет, чтобы Хосок это переживал. Не хочет, чтобы тот на своей шкуре ощутил то, что когда-то испытал и продолжает испытывать Ким. И после всего этого ответ был один: – Через полторы недели я уезжаю из Тэгу. Ничего с этим не сделаешь.

***

Он слушал какой-то подкаст по телевизору и умирал со скуки. Томми лежал на коленях и, кажется, спал. Он гладил его золотистую шерсть. Рука замерла, когда в дверь постучались. Подойдя, он спросил, кто это. Он весь замер, когда услышал голос Тэхёна. Сердце будто в пятки упало, а неприятное волнение по всему телу пронеслось. Однако он быстро вышел из этого оцепенения и открыл дверь. – Привет, прости, я ходил в магазин, – услышал он дружелюбный голос. «Он врёт», – сразу подумал Хосок. Продуктов дома много, и не мог он три часа ходить по магазинам. Тэхён прошёл внутрь и, судя по звукам, уселся на диван. Хосок прошёл за ним. Ким сейчас тискал радостного Томми, который за несколько часов уже успел по нему соскучиться. Однако довольно скоро собаке надоели ласки, и ретривер, спрыгнув с дивана, побрёл на кухню. Между парнями воцарилась неуютная тишина. По ощущениям каждый порывался завязать нормальную беседу, но они вспоминали, что произошло между ними пару часов назад, и все простые словами становились неуместными. Смущение сжигало Хосока, но он понимал, что неловкое молчание между ними надо нарушить. Он уже было собирался спросить у Тэ, не голоден ли тот, когда Ким начал говорить первым: – Хосок, нам надо кое о чём поговорить. Он понимал, что Тэхён имеет ввиду. И от этого у него потели ладони. – Да? – почти беззвучно ответил тот. Кажется, он уже понимал, к чему тот ведёт. – Хосок, ты же знаешь, что я уезжаю в Сеул через полторы недели? – аккуратно начал Тэ. – Ага. – И я не знаю, когда в следующий раз вернусь в Тэгу. – Ага. – То, что произошло сегодня ночью… Последнее, что я хочу, это вводить тебя в заблуждение… – «в плане твоей ориентации» он не успел договорить, ведь резкий голос Хосока прервал его. – Окей, тогда давай всё забудем. – Что? – Я и сам хотел это предложить. Мы оба были пьяные и не до конца осознавали, что делали. Давай будем жить, будто бы этого не было. Тэхён молчал. Значит Хосок думал также. Хоть он и собирался это сказать, но почему так больно, что парень сделал это первым? – Да… давай. В этот момент он был благодарен слепоте Хосока. Благодарен, что может не прятать свои эмоции. Не натягивать фальшивой улыбки. Не притворяться. Вместо этого, он, нахмурив брови, смотрел на него. Чон выглядел обычно, в принципе, как всегда. И от этого становилось ещё больнее. Для него это правда ничего не значило. – Ты голоден? Я как раз хотел приготовить омлет, на тебя делать? – спросил Чон. – Да, давай, – глухим голосом ответил Тэ. Хосок встал и направился на кухню, достал из холодильника яйца с молоком. Всё это время он чувствовал взгляд Тэхёна на себе. Он не мог его видеть, но был уверен, что тот смотрит ему вслед. – Я в туалет, – крикнул Ким. – Ага. Только когда он услышал щелчок двери, с него спали все маски. Чувства, что так долго сидели в нём, наконец-то вырвались наружу. Из него разом будто выбили весь воздух. Тяжело дыша, он вцепился пальцами в каменную столешницу. Он готовил себя к этому исходу, наперёд знал, что так будет. Но почему сейчас так больно? Ведь он понимал, что надеяться не на что. Что Тэхён уедет в Сеул, в один миг он испариться из его жизни, будто бы его и не было. И в свой большой багаж он не возьмёт ненужные чувства какого-то слепого мальчика. Они ему попросту не нужны. Они просто не уместятся среди учебников и одежды. Настолько огромными они были. Всё, что остаётся, – это скомкать эти чувства и выбросить в мусорку. Там им самое место. Он сможет, он переживёт этого. Запрёт в клетку этих неугомонных бабочек, что каждый раз, когда Тэхён рядом, в нём просыпаются. Он столько всего пережил за свою жизнь, и это переживёт. Щёлкнула дверь ванны. У стойки кухни снова стоял прежний Хосок. Только исчезающие следы от вцепившихся в стойку пальцев были свидетельствами его недавнего помутнения.

***

В центре организовывалась прощальная вечеринка с Тэхёном. Они всей группой выбрались на пикник в парк. Собаки-поводыри играли с друг другом на лужайке. Посетители центра сидели на пледах и на раскладных стульях. Все пили горячий чай и ели хангва , которые госпожа Ха специально сама приготовила для этого мероприятия. Изначально Тэхён противился идеи устроить приём в честь себя. Он проработал в центре всего два месяца и не был достоин столь размашистого прощания. Однако Ёнхи настояла, заверив его, что и так давно хотела устроить пикник на природе, и это мероприятие можно просто совместить с прощальной вечеринкой в честь него. Посетители центра были только за, им всем за это время полюбился Тэ. Молодой и амбициозный, он нравился людям вокруг. Они заражались его упорством и целеустремленностью. Тем более он стал местной знаменитостью после того, как его статью про центр опубликовали в газете. В общем, никто не был против того, чтобы в честь Кима закатить вечеринку. Им было грустно прощаться с ним, но одновременно с этим они были рады за него. Тот едет поступать в один из лучших университетов мира, едет исполнять свою мечту. С Тэхёном хотел поговорить каждый. Он был на расхват. Каждый считал своим долгом предупредить его, как опасно может быть в незнакомом городе, и все поголовно говорили ему быть осторожней. Он мог их понять, для этих людей весь мир вокруг – одна большая страшащая неизвестность. Как только он заканчивал разговаривать с одними, его сразу подзывали другие. Он порхал с места на место как бабочка. – Сядь уже, отдохни, – смеясь сказала Ёнхи, когда Тэхёна из своих цепких рук наконец-то выпустил господин Сон, минут пятнадцать рассказывая тому про свою молодость, проведенную в Сеуле. Всё это время он переглядывался с Ёнхи, посылая ей взглядами сигналы СОС. Та снисходительно улыбалась. – Оказывается, господин Сон в молодости был тем ещё ловеласом, – сказал Тэ, плюхнувшись на плед рядом с Ёнхи. – Да он и сейчас такой. Заметил, что тот приударил за госпожой Ха? – Это было трудно не заметить. Они оба рассмеялись. Напряжение, которое он в самом начале прихода в центр чувствовал рядом с Ёнхи, постепенно исчезло. Он чувствовал себя с ней на равных, несмотря на их разницу в возрасте. – Спасибо тебе, Тэхён, – спустя паузу сказала она. – Правда, спасибо. За всё. – Брось. Я ничего такого не сделал. – Сделал. По крайней мере с ним. Тэ проследил за её взглядом. Та смотрела на Хосока. Парень сидел на раскладном стуле рядом с Джэсоком, который активно ему что-то рассказывал. Хосок внимательно его слушал, при этом вертя в руках стаканчик с чаем, водя пальцами по бумажной поверхности. Он сидел расслаблено, во всей его позе читалась легкость и непринужденность. На него падало солнце, подсвечивая его чуть смуглую кожу. Он постоянно заправлял за ухо выбивающуюся прядь чуть отросших волос. Ещё одна привычка парня, которую со временем Тэ заметил у него. – Ты его правда поменял, Тэхён, – продолжала Ёнхи. – Рядом с тобой он будто расцвёл. – Что ты, брось, – парень смущенно потёр шею. – Нет, это правда. Благодаря тебе я впервые увидела искреннею улыбку Хосока. Я так рада, что вы подружились. – Ёнхи, ты должна знать, что я подружился с Хосоком не потому, что ты меня об этом попросила. Я сам этого захотел. – Я рада это слышать, – она не отрывала взгляд от Чона. Тэхён тоже смотрел на него. За Хосоком было приятно наблюдать со стороны, следить за каждым его движением, замечать мелкие детали, которые обычный обыватель никогда бы не заметил. На Хосока было приятно просто смотреть. – Ладно, пойду вызволять Хосока из лап Джэсока, а то тот заболтает его до смерти, – сказал Тэ, встав и направившись к ним. Разговорчивость бывшего футболиста порой не знала границ. Из его рассказов никогда нельзя было понять, где правда, а где ложь. Никто не мог достоверно проверить, правда ли он лично знал Сон Хын Мина или нет. – О, Тэхён, – радостно воскликнул он, когда тот вмешался в их разговор. – А мы как раз о тебе говорили. – Правда? – Да, конкретней про твой отъезд в Сеул. Спрашивал Хосока, что он чувствует по этому поводу. Вы ведь двое сильно сблизились, верно? Тэхён заметил, как стаканчик с чаем, который Хосок без конца крутил в руке, замер в его пальцах. А ещё заметил легкую краску, что прилила к его щекам. Он понял, о чём тот думал. О каком именно моменте их близости. Чего таить, Тэ был не лучше. Первой картинкой, всплывшей в его сознании, был вид стонущего от удовольствия Хосока. – Да, мы достаточно сблизились, – ответил Тэ, внимательно наблюдая за реакцией Чона. Благо, ситуация позволяла ему делать это открыто. Но тот, взяв себя в руки, сидел спокойно, как и раньше. Он знал, что Тэхён на него смотрит, поэтому принял самый безразличный вид. – Наверное, будешь плакать уезжая из Тэгу? – усмехнувшись, заметил Джэсок. – Не думаю. У меня не такая сильная связь с этим городом. – А с людьми из этого города? – С людьми я могу поддерживать связь и находясь в Сеуле, – говоря это, он кинул свой взгляд на Хосока. Тот сидел спокойно. – Что, даже слезинки не проронишь? – для Джэсока, по какой-то причине являющегося настоящим патриотом Тэгу, было это непонятно. – Я не слишком падок на эмоции, – усмехнувшись, отметил Тэ. – Уже не помню, когда в последний раз пускал слезу. Они проговорили с Джэсоком ещё какое-то время, пока тот не отлучился из-за звонка своей жены. – Уже собрал вещи? – спросил его Хосок. – Да, осталось только упаковать всякую мелочовку. Хосок кивнул. Тэхёну не нравилась тишина, которая между ними воцарилась. После того разговора про желание всё забыть их отношения вернулись в прежнее русло. Но какая-то недосказанность между ними сохранилась. Они оба ведут себя, будто бы ничего не произошло, однако события той ночи столь яркие, столь часто вырисовывающиеся в голове, что забыть о факте их существования не так легко. И они оба так сильно пытаются делать вид, что ничего не было, что от этого становится смешно. Кода Тэхён ломал голову над тем, чем можно заполнить неуютное молчание между ними, к их стульям как раз побежал Томми с фрисби в зубах, тычась в ногу своему хозяину. – Кажется, Томми просится с ним поиграть, – заметил Тэ. Собака определила их досуг. Они вдвоём стояли на лужайке. Хосок бросал фрисби Томми, и тот со всех ног мчался за ним, радостно принося хозяину. Хо на ощупь находил и выхватывал игрушку из его зубов и бросал обратно. Тэхён смотрел на эту картину, пытаясь запомнить этот момент, словно скульптор, вытачивая его в своей памяти. Каждую мелкую деталь в Хосоке, каждую его повадку. В целом, запомнить этого Хосока. Улыбающегося, немного неловкого, временами неуклюжего. Застенчивого и мило смущающегося, млеющего от любой похвалы. Грустного Хосока, радостного Хосока, злого Хосока. Просто Хосока, такой, какой он есть. Такого, какого он увидел впервые и такого, какого он видит сейчас. То, кем он стал рядом с ним. Их прощание прошло немного скомканным. Без лишних прелюдий и сентиментальности. Они расстались хорошими друзьями. Теми, кем они изначально и хотели стать. Теми, кем они должны быть. Теми, кем они и должны оставаться.

***

Последний день в Тэгу Тэхён провёл с мамой. Она помогла ему доукладывать вещи. Они вместе сходили на почту и отправили часть вещей в Сеул. Таким образом, у Тэхёна оставалась одна спортивная сумка, с которой он поедет в автобусе, где лежали самые нужные вещи. Вдвоём они сходили в кафе, в которое давно хотели пойти. Даже в последний день перед отъездом сына женщине не удалось отпроситься с работы – у неё была ночная смена в больнице. Таким образом, их прощание прошло в квартире. – Пиши и звони каждый день, – сквозь слёзы говорила женщина. – Я буду так скучать. Она сжала Тэхёна в своих объятиях. Он уткнулся в её униформу медсестры. – Я тоже, – пробубнил тот. – Так, деньги на такси до автовокзала я оставила на тумбочке. Напишешь мне, как сядешь в автобус и когда доедешь до Сеула. И позвони, когда заселишься в общежитие! – утерев слезы, сказала она. – Хорошо, мам. Всё будет нормально. Ты же знаешь, я не пропаду. – Знаю. Ты такой у меня уже взрослый, – она потрепала его по волосам. – Я люблю тебя. – Я тебя тоже. Они обнялись в последний раз. Только, когда входная дверь захлопнулась, Тэхён окончательно осознал, что он теперь один. В свою «новую жизнь» он вступает в одиночестве. Поужинав, он сразу лег в кровать. Автобус завтра рано утром, поэтому надо выспаться. Однако сна ни в одном глазу. Он долго елозил, перекладывался с одного бока на другой. Но всё без толку. Было неуютно спать в пустой квартире. Ему часто приходилось это делать из-за ночных смен мамы, однако именно сегодня было что-то не так. Почему-то в этой тишине он чувствовал себя некомфортно. Да и мандраж перед поездкой никак не уходил. Окончательно поняв, что он не уснёт, Тэхён сел на кровати. В голове стоял рой мыслей. Кажется, вот-вот и он сойдёт с ума. Рука сама потянулась к телефону, пальцы сами нажали нужный контакт. Долгие гудки. Он взял только на шестом. – Алло? – Хосок, это я. – Оу, привет, Тэ. Между ними воцарилось молчание. Тэхён нервно кусал губы. – Что-то случ… – Можно я к тебе приеду? – выпалил парень. – Что? – У мамы ночная смена. Я не хочу оставаться в квартире один. Завтра от тебя поеду на автовокзал, – он замолчал, а потом нервно добавил: – Если можно, конечно. – Да, приезжай. Думаю, родители не будут против. – Круто, тогда, эм… скоро буду. Тэхён стоял на пороге со спортивной сумкой на перевес. Его встретил Хосок. – Мама постелила на полу. Я посплю там, а ты спи на кровати. – Ну уж нет, это твоя кровать. Я спокойно посплю на полу. – Но… – Это не обсуждается. Тэхён бросил сумку на пол и достал пижаму. По шуршанию одежды Хосок понял, что тот переодевается. Он быстро отвернулся. Хоть в этом и не было надобности, ведь он всё равно ничего не видит, однако из приличий это сделал. Да и скрыть свой смущенный вид как-то надо было. – Во сколько у тебя автобус? – спросил Чон. – В 7:15, – ответил парень, натягивая пижамные штаны. – Мы с мамой отвезём тебя на автовокзал. – Круто. А почему ты сидишь спиной? – Ты переодевался. Я не хотел тебя смущать. – Это было необязательно, – тот хмыкнул. Его немного веселила тактичность Хосока, особенно зная, что произошло в этой комнате полторы недели назад. Они оба готовились ко сну. Хосок лежал на кровати, в ногах у него уже спал Томми. Тэхён лежал на постеленном на полу матрасе. Смотря в потолок, он представлял завтрашний день. Как он приедет в совершенно незнакомый город, как заселится в общежитие. Он столько раз с таким трепетом представлял этот день, но сейчас чувствовал только страх. Страх перед неизвестным. – Волнуешься? – в темноте раздался голос Хосока. – Да. Очень. – Переживать это нормально. Переезд, новая среда, новый круг общения. Это не может не волновать. Но думай о том, как сильно это обогатит твой опыт, как расширит твой кругозор, как закалит тебя. Представляешь, сколько людей остались в Тэгу просто из-за страха перед неизвестным. А ты не побоялся. «Но ты ведь тоже остался в Тэгу, Хосок» – подумал про себя Тэ. – А вдруг у меня не получится? Вдруг я пойму, что журналистика это не моё? Вдруг Сеул меня не примет и у меня ничего не получится? – Тогда, как бы тебе не казалось, твоя жизнь на этом не закончится. У тебя просто появится возможность начать всё с начала. Тэхён поджал губы. Хосок прав. Что бы не случилось, жизнь на этом не заканчивается. Волноваться – нормально. И боятся тоже. Это не делает нас слабыми. Однако волнение так и не отступило. Он долго ворочался, заснуть всё также не получалось. Как только он находил нужную позу, как только вроде бы начинал засыпать, он вспоминал о завтрашнем дне, и рой мыслей в голове начинал жужжать с новой силой. Он всё больше и больше проваливался в эту вязкую темноту. Он боялся оставаться один на один со своими мыслями. – Хосок? – тихий голос разрезал тишину. Тот, наверное, уже спал, поэтому вопрос был бесполезный. Однако в ответ он услышал: – Да? – Можно лечь к тебе? Я не могу заснуть. – Да, конечно. Тэхён выполз из-под одеяла и заполз на кровать Чона. Тот подвинулся к краю, чтобы им обоим хватило место. – Не спится? – Ага. Как только начинаю думать обо всём, живот скручивает от волнения. Становится трудно дышать. Даже сейчас. – Сделай глубокий вдох, а потом выдох. Вот так: – Хосок глубоко вздохнул, а потом медленно выдохнул. – Повторяй за мной. Раз-два. Они стали вместе дышать. Одновременно вздыхали и выдыхали. В темноте Тэ видел, как медленно поднимается и опускается грудь Хосока. Это успокаивало. – Ну как, помогло? – Да, – волнение как будто и вправду отступило. На место него пришло новое чувство. – Хосок… можно тебя обнять? – Да, конечно. Тэхён подполз ближе и забрался в объятия парня. Тёплые руки обхватили его с двух сторон. Он уткнул лицо в грудь Хосока, а тот зарылся лицом в его волосы. Их ноги сами переплелись с друг другом, как будто до этого делали это сотни раз. Тэхён чувствовал биение сердца парня. Это успокаивало. – Расскажи мне что-нибудь, – пробурчал Тэ. – Например? – Ты… никогда не рассказывал об аварии. И о том, что было после. Хосок тяжело вздохнул. Лицо Тэхёна, покоящееся на его груди, поднялась вместе с ней. Он не хотел, чтобы Хосок снова окунался в эти воспоминания, но одновременно с этим, так хотел хоть что-то узнать о жизни Хосока. Он знал его всего лишь урывками, короткими репликами, которые редко вырывались из него. – В тот день родители были на каком-то мероприятие, поэтому не могли меня забрать. Я возвращался со школы один. Когда я переходил дорогу, меня сбил пьяный водитель. Тэхён затаил дыхание. Он боялся, что сейчас Хосок остановится и не продолжит свой рассказ. Однако тот продолжал: – У меня были сломаны обе ноги и повреждено зрение. В ноги вставляли спицы, и я учился заново ходить. Каждый день был испытанием. Даже самый незначительный, самый маленький шаг отдавался болью. Врачи говорили, что потом станет полегче, и я кивал, потому что и представить себе не мог, как можно жить, если полегче не станет. Но они были правы, и со временем боль ушла. Я научился заново ходить. Однако кое-что я всё-таки потерял. По началу врачи говорили, что зрение, хоть и не полностью, но восстановится. Но чуда не случилось. Я остался слепым. Тэхён сжал в пальцах кофту Хосока. Его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалось всё то отчаяние, которое он испытал. – По началу было очень трудно. Ты не представляешь, как это сложно. Когда весь мир, лежавший перед твоим взором, превратился в одну большую темноту. Я плохо ориентировался в нём, часто не понимал, где нахожусь. Каждый шаг сопровождался неизвестностью. Я часто во что-то или в кого-то врезался, порой, даже не мог ложкой в рот попасть. Я чувствовал себя таким беспомощным. Таким дефектным. Я жил в мире мрака ещё более густого, чем тьма, меня окружающая, – на секунду он прервался. О сильнее сжал Тэхёна в объятиях. – Однако со временем я стал запоминать расстояние между вещами, а также голоса людей. Я стал учиться видеть мир памятью. Позже я обнаружил, что мне на помощь приходят запахи, которые теперь различаются гораздо резче, чем цвета и объемы. Я полностью исходил свою комнату. Я так хорошо знал, где лежит каждая вещь, что иногда сам забывал о своей слепоте. Будто бы сейчас просто ночь. Тэхён не понимал, как один человек может пережить столько боли. Как? – Ты очень сильный, Хосок. Я надеюсь, тебе это уже говорили. Я никого сильнее тебя не встречал, – и, прежде чем тот успел возразить, добавил: – И не смей отнекиваться. Хоть раз прими похвалу в свою сторону. Чон проглотил свои возражения. Вместо этого он усмехнулся. – Спасибо. Правда, спасибо, Тэхён. – Я надеюсь в твоей жизни будет всё хорошо. Я очень, очень сильно этого желаю. – Я тоже, Тэ. Тоже надеюсь, что у тебя будет всё хорошо. – Знаешь, мы могли бы созваниваться по скайпу. Например, каждое воскресение. Ещё я могу писать или звонить каждый день, – с энтузиазмом протараторил тот, а потом добавил тихое: – Если ты не против, конечно. – Нет. Я не против. – Тогда мы будем поддерживать связь. На первые же каникулы я приеду в Тэгу, и мы снова увидимся. – Да, конечно. Я буду тебя ждать. Тэхён улыбнулся. Почему-то от этих слов сердце забилось сильнее. Он будет его ждать. В горячих объятиях сон потихоньку стал одолевать Тэхёна. Хосок успокаивающе поглаживал спину. Чон вкусно пах. Тэ сильнее прижался к нему. Сознание начало уплывать, и с ароматом, забившимся в его ноздри, парень уснул. Услышав его тихое сопение, на лице Хосока появилась улыбка. Спать ему не хотелось. Наоборот, хотелось как можно больше пробыть в бодрствующем состояние, чтобы насладиться каждой секундой этого момента. Спящий Тэхён в его объятиях, он и представить не мог лучшей картины. Хотелось открыть свою грудную клетку и спрятать его там, защитить от всех ночных кошмаров и прочих переживаний. Хотелось как можно дольше времени лежать с ним так, ощущая в ноздрях запах его волос. Он тяжело вздохнул, пытаясь законсервировать этот аромат с своих лёгких. В этом моменте хотелось остаться навсегда. Настолько прекрасным он был. Но ещё и потому, что где-то в глубине сознание, словно долбящей кувалдой, вырисовывалась одна конкретная мысль – вдруг это всё в последний раз? Вдруг он в последний раз обнимает его? Вдруг они больше никогда не встретятся? Пожираемый этими мыслями, он вскоре заснул вслед за Тэхёном.

***

Они ехали на автовокзал. Миссис Чон вела машину, Хосок с Тэхёном сидели на заднем сидении. Тэ смотрел в окно. Он пытался запомнить Тэгу таким, какой он есть. Серым, невзрачным, несуразным. Однако, как бы он сильно ненавидел этот город, он не мог отрицать свою связь с ним. Он тут родился и вырос, и роднее этого места у него не будет. Он перевёл свой взгляд на Хосока. Тот, с самого утра чуть подавленный, сидел поодаль. Обычно, в такие моменты он теребил пальцами поводок Томми, но собаку они с собой не взяли. Левой рукой он вырисовывал на своём колене непонятные узоры, пока правая рука покоилась на сидении. Пользуясь слепотой парня, Тэхён без стеснения поглощал его глазами. Его он тоже пытался запомнить. Его профиль, его каштановые волосы, даже дурацкие тёмные очки, которые сегодня были на нём. Он боялся, что по какой-то причине, как только он сядет в автобус, все его воспоминания о Тэгу сотрутся, а вместе с ними и исчезнет Хосок. Аккуратно, при этом поглядывая, не смотрит ли миссис Чон в окно заднего вида, Тэхён медленно положил руки на сидение машины и пополз ею к Хосоку. Медленно, он коснулся мизинца парня. Тот вздрогнул от неожиданности, но руку не одёрнул. Потихоньку, переплетая один за другим их пальцы, Тэ накрыл руку парня, мягко её сжав. Они сидели поодаль друг от друга, их профили были обращены к окнам, однако руки были соединены. В таком положении они доехали до вокзала. Они стояли возле постепенно наполняющегося людьми автобуса. Миссис Чон осталась в машине на парковке, предоставив сыну время попрощаться. – Ну, пока, – сдавлено произнёс Тэхён. Эти слова давались ему с трудом, он буквально выдавливал их из себя. – Мне правда было очень приятно познакомиться с тобой, Хосок. – Мне тоже. Спасибо, что подошёл тогда на собрании. И спасибо, что не бросил попытки подружиться со мной, даже, когда я тебя послал, – он улыбнулся, но было видно, что эта улыбка была через силу. – Я кое-что приготовил для тебя. Из кармана кофты он достал кассету. – Я записал на кассету все свои любимые песни. Будет, что послушать в дороге, – из другого кармана он достал свой плеер с наушниками. – Вот, держи. – Я не могу это принять, Хо. Это же твой плеер. – Ничего страшного, я куплю новый. Считай, что заберёшь частичку меня в Сеул. Тэхён взял протянутый плеер Хосока. Он повертел кассету в руках. На ней кривым детским почерком было написано «для Тэхёна». Одни буквы были расположены далеко друг от друга, остальные, наоборот, налезали друг на друга. – Для тебя пришлось вспомнить, как писать. Вышло ужасно, правда? – Нет, ты написал всё идеально, – руки, держащие кассету, начали чуть дрожать. Ему надо быстрее забежать в автобус, пока поток его чувств не захлынул всю платформу. – А, вот ещё, – Хосок снял тёмные очки и протянул их парню. – Можешь забрать, ну или выкинуть. Они мне всё равно не нужны. Дрожащими пальцами Тэхён взял очки. В уголках глаз начали собираться предательские слёзы. – Я стеснялся своего взгляда, думал, что выгляжу жутко. Но ты научил меня обходится без них, показал, что не так уж и страшно их снять. Знаешь, как бы это банально и избито не звучала, но благодаря тебя, я вроде как полюбил себя. Спасибо тебе за это, правда спасибо, – его голос смягчился и звучал почти нежно: – Всю жизнь люди принимали мою застенчивость за угрюмость, снобизм и плохое настроение. Но ты первый, кто прошёл баррикады, так тщательно выстроенные мной. Рядом с тобой я так много говорил и улыбался, что поначалу у меня болели щёки, отвыкшие от таких усилий. Ты так нагло перевернул мою жизнь с ног на голову, но, знаешь, мне это понравилось. Тэхён прикладывал титанические усилия, чтобы не разрыдаться. Плотина, сдерживающая его чувства, трещала по швам. – И я понял одну вещь. Тэхён, в этой беспроглядной тьме вокруг меня – ты единственное, за что я могу держаться. Плотина рухнула, а вместе с ней и сам Тэ. Слёзы струились по его щекам. Он заткнул рот рукой, не давая предательским всхлипам выдать его. У него было преимущество – Хосок не мог видеть его разбитое состояние. – Я желаю тебе счастье. Надеюсь, в Сеуле ты обретешь то, что так давно искал, – он замолчал, но, не получив никакую реакцию от Тэхёна, спросил: – Ты ведь ещё здесь? Чёрт, вдруг ты зашёл в автобус и всё это время… Договорить ему не дали. Тэхён резко обнял Хосока, уткнувшись мокрыми глазами в его плечо. Сжав руками кофту парня и контролируя свой голос, не выдавая своё рыдание, он протараторил: – Обещай, что будешь отвечать на каждый мой звонок, на каждое моё сообщение. И не забывать про еженедельный созвон по скайпу. Обещай, что, хоть ты и далеко, но будешь рядом со мной в мои плохие и хорошие дни, когда мне будет грустно или когда меня будут переполнять эмоции, ты всегда будешь рядом со мной. – Обещаю. Хосок крепче его обнял, зарываясь лицом в копну его волос. Тэхёну было так больно. Он только сейчас осознал, какое роковое событие сейчас происходит. Вдруг это оно? Вдруг это то, что люди называют самой настоящей «истинной любовью»? То, что между ним и Хосоком? Вдруг винтики в механизме его судьбы вели Тэхёна именно к нему? И то, что они встретились не было простой случайностью? И сейчас он должен сесть в автобус и уехать строить новую жизнь в совершенно незнакомый город. Должен оставить его. – Автобус Тэгу-Сеул отправляется через две минуты, – голос из громкоговорителя оглушил их обоих. – Иди, – Хосок выпустил его из объятий и широко улыбнулся. Но не зорким глазом было видно, что прячется за фасадом этой улыбки. Может, он думал о том же, о чём думал Тэхён? Вытирая слёзы со щёк и глуша всхлипы в своей ладони, Тэхён попятился к автобусу. Зайдя в него, сел на сидение и прильнул к окну, смотря на Хосока. Тот продолжал стоять, не уходил. Тэхён смотрел на него, даже когда двери автобуса закрылись, когда он тронулся с места и поехал, унося Тэхёна в его долгожданную «новую жизнь». Жизнь, о которой он так мечтал. Он услышал, как закрылись двери автобуса, как тот завёлся и тронулся с места. За всё это время он ни разу не пошевельнулся. Только когда уже перестал слышать звук удаляющегося автобуса, он отмер. Он уехал. Ещё немного постояв, Хосок развернулся и поплёлся на выход из автовокзала. Миссис Чон встретила Хосока в подавленном состоянии. Она грустно улыбнулась, проведя пальцами по месту на кофте, куда недавно утыкался Тэхён. – Что? – У тебя тут мокрое пятно. Хосок провёл пальцами по ткани. И вправду, она была мокрой. Так значит он плакал? Значит, он всё-таки что-то чувствовал. Они ехали домой. Ехали молча. Женщина иногда бросала тревожные взгляды на Хосока. Она не могла распознать, что тот сейчас чувствует. Только пальцы, вцепившиеся и без конца ковырявшие обивку сидения, выдавали, что с ним не всё в порядке. – Ты как, малыш? – правой рукой она зарылась в его волосы и потрепала того по голове. – Я… я не знаю, – кажется, понимание всего случившегося только сейчас стало доходить до него. – Ты можешь мне выговориться. Он сглотнул ком в горле. – Мам… то, что было между мной и Тэхёном… это не было просто дружбой. – Я знаю, – спокойно ответила женщина. – Что? – в шоке спросил он. – Сегодня утром зашла к тебе в комнату и застала вас спящими и обнимающимися. И я видела, как вы держались за руки в машине. Но на самом деле я поняла гораздо раньше. – Как? – с трудом произнёс он, ведь губы уже не слушались. – То, как он смотрел на тебя. Таким взглядом смотрят только влюбленные люди. Первые капли слёз упали на его руки. Он в шоке провёл дрожащими пальцами по щекам, заметив, что уже давно плачет. Из него вырвался первый всхлип, а за ним второй и третий. И вот, согнувшись пополам и уткнувшись лицом в свои колени, он во всю плакал. Мама молча поглаживала его по спине, иногда выговаривая тихое «тшшш». – Мам, я кажется… кажется… «Люблю его», – так и не смог он произнести.