Heading for Limbo

В начале марта немного теплеет, достаточно, чтобы Лиам стал по вечерам вытаскивать Гарри на улицу для пробежек. Это полный отстой. Он ненавидит каждую секунду этого. Но продолжает бегать, потому что больше нечем заняться, и так легче отказаться от сигарет, с которыми пытается покончить. Он медлителен и жалок, но не одинок, так что все в порядке. Лиам хорош, не напирает слишком сильно. Как будто видит черту и подталкивает к ней, но не дальше. Гарри никогда не задумывался, сколько людей бегает. Может быть, просто отгородился от них или типа того, но каждый раз, когда они выходят на пробежку и сталкиваются с другими бегунами, все как-то странно кивают головами. Будто осознают, что не только они страдают из-за своего состояния. Гарри делает это машинально после первых нескольких пробежек. Последний квартал — всегда спринт. Гарри и Лиам бегут к их дому, вровень несясь по тротуару, пытаясь обойти друг друга, не прибегая к помощи локтей. Останавливаются у входа, упираясь руками в колени, тяжело дыша, пот капает на бордюр. Лиам встает, потягивается и снимает через голову рубашку, затем вытирает ей лицо, и это кажется хорошей идеей, так что Гарри делает то же самое. В воздухе чувствуется легкая прохлада, как будто погода вот-вот разгуляется, и это потрясающе ощущается на коже, пока он разминает мышцы. Другой бегун направляется в их сторону, поэтому они немного отступают назад. Парень в прекрасной форме. Выглядит как модель нижнего белья или вроде этого. Кивает им, и они с Лиамом кивают в ответ, затем Гарри оборачивается, чтобы посмотреть, как тот убегает. Если это возможно, то сзади вид ещё лучше, чем спереди. Впечатляюще. Гарри разворачивается и обнаруживает, что Лиам смотрит на него. Приподнимает брови и тихо посмеивается, затем открывает дверь и заходит внутрь, он идет следом. — Что? — спрашивает Гарри, взбегая за ним по лестнице. Лиам останавливается на лестничной площадке и перекидывает рубашку через плечо, Гарри повторяет действие, и они поднимаются по ступенькам рука об руку. — Ничего, чувак. Просто… Этот парень был горячим. — Да, — соглашается Гарри, не придавая этому значения. Он всегда был тем парнем. Не боящимся сделать комплимент другому мужчине или оценить его внешность. — Ладно. Кстати, сегодня моя очередь готовить ужин, так что приму душ первым, — Лиам открывает дверь и направляется прямиком в ванную.

𓆩♡𓆪

Кажется, словно туманная ниточка, соединяющая отдельные части его сознания, становится прочнее. Гарри ловит себя на том, что оценивающе наблюдает за Лиамом, когда тот подтягивается в дверном проеме ванной. Он только бросает взгляд, потому что Лиам красив и усердно работает над телом. Но когда начинает задаваться вопросом, как выглядят, ощущаются и каковы на вкус те части тела, которые прикрыты шортами, то сильно пугается. Он вздрагивает и отшатывается, быстро моргает, потому что… Гарри трясет головой и идет в свою спальню. Ему нужно немного побыть одному. Потому что ему только что исполнилось двадцать шесть, и все это время он был гетеро. Невозможно, чтобы кто-то прожил так долго и вдруг оказался… не гетеро. Такого просто не бывает. Наверное. Он хочет спросить Луи. Который всегда был для Гарри эталоном во всем, что не касается гетеросексуальности. Боже, даже в мыслях это звучит тупо. И он ни за что не заговорит об этом с Луи. Именно для этого и существует интернет. Итак. Оказывается, человек может прожить двадцать шесть лет — или даже дольше — прежде чем осознает, что не гетеросексуален. Есть люди в возрасте его мамы, которые только начинают задумываться о подобных вещах, и от этого кипят мозги. В тот вечер он читает все, что может, о принудительной гетеросексуальности и заканчивает с идущей кругом головой. Похоже, он больше ничего о себе не знает. Все вдруг так неожиданно усложняется, и Гарри чувствует себя отчужденным от своей собственной идентичности, но кажется, будто что-то успокаивается внутри. Когда он встает на следующий день и идет на работу, то и дело случаются приступы паники, когда кажется, что люди каким-то образом, просто взглянув на него, понимают, что Гарри не гетеро. Вот как он называет себя сейчас. Времени для чтения не оставалось, но он добавил несколько страниц в закладки и даже нашел эпизод «Билл Най спасает мир» под названием «Сексуальный спектр», который планирует посмотреть, как только сможет. Это пугает — мысль о том, что он не гетеросексуал, поскольку это все, что когда-либо было ему известно. Гарри не знает, как не быть гетеро. Ничего не знает о каминг-ауте. Является ли это тем, что он должен сделать и существуют ли какие-то методички для подобного рода вещей. Даже не может заставить себя прочитать об этом сейчас, потому что в голове полная каша и информационный перегруз. И хочется поговорить с Луи, но нельзя. Он категорически отказывается говорить с ним о чем угодно, до тех пор, пока хотя бы не почувствует, что в состоянии удержаться на ногах во время любого обсуждения, которое может последовать. Гарри проводит остаток недели, исследуя свою сексуальность, как будто это работа, но в конце концов склоняется к бисексуальности, потому что так проще справиться. Хотя на самом деле, чувствует себя еще более запутавшимся, чем когда-либо. Информации настолько много, и она так противоречива, что непонятно, где истина, а где ложь. Он отчаянно пытается подавить эту неопределенность, почувствовать себя уверенным и заякоренным. Это ошеломляет. Во время одной из пробежек происходит момент, в который Гарри чуть не проговаривается Лиаму. То есть, почти открывается, но осознает это уже после возвращения домой, когда смывает в душе пот. Гарри понимает, что нужно с кем-то поговорить, поэтому натягивает спортивки и худи, и уже на полпути к дому Найла и Зейна пишет им, что зайдет. Зейн открывает дверь раньше, чем он успевает постучать. Она широко распахивается, и Гарри заходит внутрь. — Ты что, решил порвать с нами? — спрашивает Зейн, направляясь к холодильнику, чтобы взять для него пива. — Найл показал мне твое сообщение. «Мне нужно поговорить с вами, парни. Это серьезно.» — Заткнись, — отвечает Гарри и берет предложенную бутылку, затем тяжело опускается на диван. — Мне нужно поговорить с вами, потому что вы единственные, с кем я могу это обсудить. По крайней мере, сейчас. Найл присоединяется к ним на диване, и они сидят, поджав ноги, потягивая пиво и не произнося ни слова. Парни ждут, что Гарри заговорит, но он не уверен, с чего начать, поэтому просто ковыряет этикетку пива и кусает губу. Может, ему стоило отрепетировать речь и всё такое. — Эйч? — Найл поворачивается к нему и упирается одним коленом в подушку. — Ты в порядке, чувак? Гарри кивает. Молча считает до трех, а затем выпаливает, будто срывает пластырь. — Я не гетеро, — он смотрит направо, чтобы увидеть реакцию Найла, но тот просто сидит с растерянным видом. Поэтому Гарри поворачивается в другую сторону. — Ох… — глаза Зейна медленно расширяются. — Ох. Ладно. Ты… эм… В смысле, типа, мои поздравления. Ни? Найл наклоняется в сторону, как и Зейн, и оба частично свешиваются с дивана, чтобы видеть друг друга через Гарри. Словно борясь со смехом, Найл прикрывает рот рукой и прочищает горло. — Ты серьезно? Это… Это и есть новость? — Да, я серьезно, и, да, это хренова новость, Найл. Иисус. Еще неделю назад я считал себя натуралом. — Оу, ну ладно. Прости. Я… Это просто… внезапно. Ты как, нормально с этим справляешься? Не расстроен? Гарри качает головой и говорит: — Нет, нет, всё в порядке. Я не то чтобы… обеспокоен этим. Просто удивлен, наверное. И, ну, вроде как чувствую, что… Не знаю. Как будто это не по-настоящему. Как будто я самозванец или типа того, — он переводит дыхание и пытается игнорировать своё волнение из-за этого. — Не, чувак, ни в коем случае. В смысле, я понимаю, но просто… С тобой все нормально, — Найл сжимает колено Гарри и похлопывает по нему несколько раз. — Я чувствую себя никудышным геем. У меня нет ни книг, ни ссылок, ничего такого, что мог бы тебе дать. — Это не кружок, Ни, — Зейн закатывает глаза и тычет Гарри в бок. — У тебя есть вопросы? Например, о… Я не знаю. Всё что угодно. Гарри залпом допивает остатки пива и ставит пустую бутылку на кофейный столик, затем откидывается на спинку дивана и запрокидывает голову к потолку. — А ты знаешь, что есть такая штука… Многие люди в молодости не осознают, что они би, геи или кто-то еще? — Да, гетеросексуальность — это всегда настройка по умолчанию, — отвечает Зейн, пожимая плечами. — Из этого трудно вырваться. Я все еще так думаю о других людях, хотя раскрылся уже более десяти лет назад и пытаюсь осознавать это. — Я всю неделю тянул кота за хвост, типа… Не знаю. Как будто контуженный. Постоянно вспоминаю все те времена… Например, я почти уверен, что был влюблен в того парнишку, Патрика, когда учился в старшей школе. В то время думал, что просто восхищаюсь им, понимаешь? Но сейчас… Не знаю. У меня много воспоминаний… Гарри трясет головой, поскольку то лето, два года назад — он и Луи, их спланированные разговоры по телефону, то, что произошло с поездкой на Лоллапалузу, и его реакция… — он не хочет говорить об этом. Найл прочищает горло и делает глоток пива, затем произносит: — Когда мне было девятнадцать, я… всегда думал, что просто поздно созрел и всё такое. Действительно не увлекался девушками. Я мог оценить, когда они были симпатичными или что-то в этом роде, но мне было просто неинтересно. А потом, не знаю, такое чувство, что меня сбил грузовик или типа того. Я не проснулся геем однажды утром, но в каком-то смысле так и было. Встретил своего первого парня в первый учебный день на втором курсе колледжа. Один раз взглянул на него, и все, — смеется Найл и с улыбкой оглядывается на Зейна. — Думаю, знал это с рождения, — говорит Зейн и похлопывает Гарри по груди. Гарри не отводит взгляд с потолка. — Когда мне был двадцать один год, я пошел посмотреть на одну местную группу, и пришел пораньше, потому что собирался сделать несколько снимков. Раньше часто этим занимался. Фотографировал музыкантов и заведения за бесплатную проходку и пиво. Короче… Я ждал, пока группа всё настроит, и пил пиво, и тут подошел парень и сел напротив меня. Он был классный. Мы поговорили о музыке, он спросил о моих фото, и сказал, что ему нравятся мои ямочки и… — Гарри прижимает ладони к лицу и потирает брови. — Пять лет спустя я сижу здесь, оглядываюсь назад и понимаю, что не только он флиртовал со мной, но и я флиртовал в ответ, и, типа… Просто чувствую себя идиотом. — Ты не идиот, Гарри, — Зейн прочесывает пальцами его волосы, и это немного помогает. — Он был милым, — говорит Гарри и фыркает. — Упущенный шанс. — Что сказал Луи? — спрашивает Найл, поднимаясь с дивана. Собирает бутылки и уносит на кухню, а через минуту возвращается с новыми порциями пива, но Гарри молчит. — Ты рассказал ему? Наконец, он опускает голову и смотрит на Найла. Качает ей и берет протянутое пиво. — Пока нет. Найл присвистывает и садится обратно. — Сделай милость? Не говори ему, что рассказал нам первым. — Да, хорошо, — он чокается своей бутылкой с Найлом, а затем с Зейном, и они поднимают тост за не-натуральность Гарри. Он остается на третью бутылку пива, а затем направляется домой. По пути продолжает прокручивать всё в голове и размышляет, будет ли неопределенность постоянной или это какой-то переходный период. Гарри чувствует себя таким отсталым. Как будто остальные уже во всем разобрались, а он опоздал на двадцать шесть лет. Теперь разбирается с не-натуральностью, а, может быть, с бисексуальностью, но еще до чертиков запутался в своих бывших девушках. Во всех его серьезных длительных отношениях существовало много чего, что заставляет усомниться, был ли он вообще полноценно в них вовлечен. Когда Гарри возвращается, Луи уже дома. Лежит на матрасе со своим ноутбуком и смотрит сериал. Но ставит на паузу и снимает наушники, когда его видит. Луи говорит чуть громче шепота: — Отправили меня домой, потому что было тухло. Поработал над несколькими песнями с Лиамом, — он берет свой блокнот и указывает им в сторону ниши, где тот храпит с открытым ртом. — Ты устал? — тихо спрашивает Гарри. Луи качает головой. — Хочешь посмотреть то, что ты смотришь, в моей комнате? Они лежат бок о бок на его кровати, между ними ноутбук и беспроводная колонка. Гарри ничего не говорит. Не хочет. Не готов и не знает, что нужно сказать. Когда просыпается утром и обнаруживает Луи спящим на матрасе, его захлестывает смутным чувством разочарования.

𓆩♡𓆪

Гарри не рассказывает ему. Сейчас апрель, официально весна, меняется время и все такое, и в какой-то момент в июне Луи уедет в Лос-Анджелес. Они почти не видятся, несмотря на то, что живут вместе, а когда все-таки пересекаются, он просто не может заставить себя рассказать. Гарри решил пока придерживаться варианта с бисексуальностью, что кажется уместным, и так звучит понятнее, чем не-гетеросексуальность, но все еще не знает наверняка. Хотя он никогда не был приверженцем ярлыков, но вдруг почувствовал, что нуждается в этом. За несколько недель, прошедших с тех пор, как стал понятен интерес к мужчинам, он обнаружил, что его по-настоящему влечет к Луи. И чувства на этот счёт ужасные. Это не про них. Гарри не собирается разрушать дружбу всей жизни из-за тупой влюбленности. Кроме того, он даже намеренно не флиртовал с другими парнями, и знает, что не является тем, чего ищет Луи. Это просто… трудно. Внезапно осознав бисексуальность, он разрешает себе смотреть на других мужчин, позволяет испытывать чувства, от которых раньше отмахивался… Это слишком. Он потрясен силой своего влечения к мужчинам. И не знает, что делать. Гарри не готов к отношениям, ни с кем. Едва ли прошло три месяца с тех пор, как завершилось его годичное проживание с девушкой. Что ему нужно, так это друг. Типа. С привилегиями. Кто-то, кто не осудит, что он только начинает разбираться в своей сексуальности, кто не будет давить, вынуждая делать такое, к чему он не готов, кто не заставит чувствовать дискомфорт за желание не спеша выяснить, что ему нравится и поэкспериментировать. Кто-то, кому он доверяет. Так что, возможно, Гарри не то, чего ищет Луи, но Луи может быть именно тем, в чем нуждается он. Если бы они смогли договориться о подобии дружбы с привилегиями, возможно, у Гарри получилось бы справиться со своей влюбленностью. Это был бы идеальный план, но он уверен в том, что это испоганит дружбу. Поэтому отвергает эту идею. Такое никогда бы не сработало, особенно учитывая, как трудно открыть рот и рассказать Луи, что он не такой уж гетеросексуал, каким себя считал. В конце концов, Гарри говорит ему об этом, вероятно, самым худшим из возможных способов. Когда Лиаму приходится работать в первую смену, он ложится спать так рано, что Гарри почти всегда проводит эти вечера в своей спальне, потому что это проще, чем ходить на цыпочках, шептаться и пользоваться наушниками. Это вечер вторника, начало апреля, и Лиам уже целый час храпит в нише, Луи дремлет на матрасе перед сменой в баре, а Гарри складывает чистое белье на кровати, слушая музыку в наушниках и пытаясь решить, хочет ли он приготовить что-то сам или нет. Почувствовав прикосновение руки к своему локтю, Гарри вскрикивает, подпрыгивает и роняет стопку футболок, которые собирался отнести к комоду. Он срывает наушники и хлопает Луи по руке. — Что за херня? Боже, я чуть не умер, Лу, — он хватается за грудь, словно старик, который задыхается от испуга, и Луи начинает смеяться сильнее. Гарри поднимает свои футболки и начинает снова старательно складывать, хмуро глядя на Луи, который, наконец, перестает смеяться и помогает. — Прости, прости. Я только что проснулся и проголодался. Решил узнать, что ты хочешь приготовить на ужин, — Луи кладет футболку к стопке Гарри и берет следующую из кучи. — Не знаю. Разве ты сегодня не работаешь? — Нет, сегодня нет. Вообще-то, сегодня и в субботу я отдыхаю. Если ты вдруг хочешь заняться чем-нибудь на выходных. — Да, хорошо. Звучит отлично, — Гарри задвигает ящик комода и направляется на кухню. — Я могу приготовить пасту, или можем что-нибудь заказать. — Делай что угодно. Я готов на всё, — с ухмылкой говорит Луи, прислоняясь к плите и наблюдая, как Гарри роется в стопке с меню доставок. — Я не планировал что угодно, но это то, что я услышал, поэтому… — Гарри пытается сохранить серьезное выражение лица, но не может, и начинает хихикать еще до того, как заканчивает говорить. Луи толкает его в плечо и тянется мимо к дверце холодильника. Открывает два пива и передает одно Гарри, чокаясь бутылками. — Ну, это чистая правда. Я всё ещё в поисках. Внутри Гарри машет рукой и кричит: «Выбери меня! Выбери меня!», но снаружи просто кивает, хмыкает и достает телефон, чтобы заказать тайскую еду. В конечном итоге они едят в постели Гарри, пока смотрят сериал и пьют пиво. Но затем Луи пробирается в гостиную, роется в ящике стола Лиама и возвращается с его заначкой. Они раскуривают второй боул, и он на третьей бутылке пива, когда Луи начинает жаловаться на последнего парня, с которым познакомился через гриндр. Гарри игнорирует его. Хотелось бы ему чувствовать себя комфортно, используя приложение для знакомств, но это не так. Он всегда встречался только с теми, кого уже знал. Буквально с каждой девушкой, которая у него когда-либо была, они считались друзьями или, как минимум, знакомыми. Может, просто снова стать натуралом. В двадцать шесть он чувствует себя таким старым, хотя и знает, что это неправда. Было бы неплохо вернуться в прошлое и сказать себе шестнадцатилетнему, что не просто так считал Патрика с баскетбола очень классным. — Кто использует гриндр, чтобы найти себе парня? Никто. Я просто… — Луи откидывается на подушку и вздыхает. Такой прелестный, когда дуется. — Мне осталось провести здесь всего несколько месяцев. Все, чего я хочу, простого перепихона, чтобы не искать постоянно кого-то, кто не хочет серьезных отношений и у кого есть собственная спальня, поскольку матрас — это не слишком приватно— — А как насчет меня? — недолго думая спрашивает Гарри и, как только это вырывается, понимает, что не может взять слова обратно, поэтому просто ждет ответа. К сожалению, это не совсем то, на что Гарри рассчитывал. Луи бросает на него косой взгляд, забирает из его рук пиво и боул, ставит на тумбочку, и это похоже на прелюдию. Луи морщится, затем фыркает, потом посмеивается, а после начинает хохотать так сильно и громко, что закрывает лицо подушкой, заглушая звук. И все это время Гарри сидит и наблюдает. Так что он делает глубокий вдох, прикидывая, что если уже пересек черту, то с таким же успехом может продолжить, и говорит: — Эй, я серьезно. Фраза заставляет замолчать Луи настолько, что он может перевести дыхание и затем сказать: — Ты гетеро, Гарри. Возможно, ему следовало начать с раскрытия своей бисексуальности. Вместо этого он скрещивает руки на груди и качает головой, потому что теперь сделал всё странным. — В смысле «нет»? Гарри не поднимает глаз. Гораздо проще разговаривать с коленями. — Я просто, эм… Недавно кое-что понял. Прошел месяц или около того. — И что же ты понял? — Ну, я только что сказал. Думаю, я би? Не знаю наверняка. — Это… Это здорово, Гарри, — Луи улыбается, его голос мягкий, и Гарри так доволен, что, кажется, всё должно получится. Что он будет бисексуалом не только на словах, но и на деле. Он смотрит вниз на руку Луи, лежащую на его колене, большой палец скользит взад-вперед, потом поднимает взгляд, и Луи, все еще улыбаясь, продолжает. — Я действительно рад, что ты доверяешь мне настолько, что рассказал — подожди. Ты серьезно только что открылся мне, предложив стать секс-братанами? Это… Гарри, нет. Это ужасная идея. Ничто не сравнится с этим чувством, когда его надежды разбиваются вдребезги. — Ох… Ладно. Прости, я… — Гарри наклоняется и тянется за своим пивом, чтобы чем-то занять рот, нежели снова ляпнуть какую-то глупость. Ему вдруг становится жарко и немного кружится голова, и он хотел бы допить свое пиво, сделать еще затяжку боула и заснуть на всю оставшуюся жизнь, чтобы избежать дальнейших разговоров на эту тему. — Это не… Гарри, — Луи кладет руку ему на плечо и сжимает. — Прежде всего, Гарольд, ты прекрасный, так что не думай, что я утверждаю обратное. Просто… У тебя вообще что-нибудь было с парнем? — Гарри качает головой. — Нет, ты бы сказал мне, правильно? — Гарри кивает. Он все еще не может смотреть на Луи. — Тебе не стоит… Это не очень хорошая идея. Ты найдешь кого-нибудь. Кого-то, с кем захочешь быть по-настоящему. Мы знаем, что ты человек отношений. И все тебя любят, так что это не займет много времени. Хорошо? Гарри снова кивает и допивает свое пиво. — Хорошо, Лу. Прости, если я поставил тебя, типа, в неловкое положение. — Нет, ничего подобного, — Луи забирает у него пустую бутылку и отставляет в сторону, затем снова откидывается на подушку. — Хочешь посмотреть еще одну серию? — Нет, я, эм… устал. Наверное, мне лучше просто лечь спать, — говорит Гарри, стараясь, чтобы голос звучал устало, а не разочарованно. Не совсем ясно, получается ли у него это, или Луи просто ищет причину, чтобы уйти. Как бы то ни было, он уходит. Забирает заначку Лиама, пустые бутылки и контейнеры из-под еды и закрывает за собой дверь. Дело в том, что Гарри не нужен парень. Он это знает. Так много мыслей и чувств, которые практически переполняют — он напуган, нервничает, взволнован, и не хочет завязывать отношения, которым полностью не отдастся. Только не снова. Впервые в своей жизни он просто хочет обрести свободу в сексе, не беспокоясь, что чего-то упускает. Друг, готовый помочь ему разобраться со всем этим дерьмом — все, что ему нужно. Ни Найл, ни Зейн ни за что не согласились бы на эту идею, да и Гарри от такого варианта не в восторге. Они в отношениях, и плюс слишком хорошие друзья, чтобы это не выглядело странно. Может быть, Лиам. Ему придется хорошенько подумать. Между ними не должно возникнуть неловкости, потому что Луи спит, когда Гарри уходит на работу, его нет, когда Гарри приходит домой, и он возвращается со смены только после того, как Гарри ложится спать. Как это обычно бывает. Лиам тащит на короткую пробежку, потому что, с его слов, это поможет справиться с поганым настроением. И не только с этим. Они медленно преодолевают всего две мили, но этого достаточно для Гарри, чтобы решиться рассказать Лиаму о своей бисексуальности, а потом спросить, не хочет ли тот ему помочь. На следующий день — в четверг — Гарри сам тащит Лиама на улицу. Они пробегают больше мили, прежде чем он собирается с духом что-то сказать, а когда говорит, то просто выпаливает всё. Возможно, над этим стоит поработать, например, потренироваться в подводке к своему серьезному раскрытию. Но это выплевывание слов, прежде чем он успевает остановить себя, срабатывает. Гарри слушает поступь своих ног по тротуару в такт шагам Лиама, а затем, между двумя вздохами, произносит: — Я би. — Круто. Не знал этого, — Лиам не сбавляет шага. Он даже не смотрит на Гарри, потому что, по-видимому, в этом нет ничего особенного. — Да, я тоже не знал. — Оу, — говорит Лиам и на этот раз замедляет шаг, притормаживая. Гарри останавливается чуть поодаль и стоит в стороне, пока Лиам не догоняет. Его нижняя губа травмирована из-за нервного терзания в течение всего дня, и всё же он снова её прикусывает. — Ты рассказал кому-нибудь еще? Типа, Луи знает, да? — Да, я сказал ему прошлой ночью. Найлу и Зейну тоже. Я просто, эм… У меня есть просьба. — Конечно, чувак. Гарри жестом подзывает Лиама и снова переходит на бег. Разговор, вероятно, будет более непринужденным, если не придется смотреть в глаза. — Ладно, ну, кажется… Я понял это примерно месяц назад. Я провел большую часть последних недель, как бы перестраивая свое сознание? И, честно говоря, даже не уверен, что на самом деле би, потому что, ну, типа… Не уверен, действительно ли мне нравились когда-нибудь девушки или нет. Трудно сказать. В смысле, я так думаю, но… — Воу, да. Это серьезные перемены. — Да, так что, мне двадцать шесть, и я совершенно неопытен с парнями. Но не хочу, скажем, отношений прямо сейчас. Думаю, было бы лучше иметь возможность немного потренироваться, что-то вроде друзей с привилегиями. То есть, я просто хочу разобраться, что происходит. Лиам бросает на него взгляд, но не делает ничего, только кивает и неопределенно хмыкает. На протяжении оставшейся части пробежки они выкладываются по полной, но когда заканчивают и начинают разминаться, Лиам говорит: — Кажется, это неплохой вариант, чтобы разобраться. Думаю, Луи бы согласился. — Нет, — отвечает Гарри, качая головой. — Вообще-то, он меня отшил. — Серьезно? — голос Лиама звучит немного выше, чем обычно. Он перестает растягивать подколенное сухожилие и выпрямляется. — Что он сказал? — Он не думает, что это то, чего я действительно хочу. Что знает, что я человек отношений, — Гарри изображает пальцами воздушные кавычки. — И, как бы, так и есть? Но не сейчас. Отношения и без того непростые, а тут еще я не знаю, чего хочу и что мне нравится. Мне просто нужно, чтобы кто-то, кому я доверяю, типа… Ввел меня в курс дела, наверное. Без давления. Обязательств. Весело… Когда Лиам задирает край рубашки и вытирает пот с лица, Гарри позволяет себе взглянуть на его пресс. Лиам вздыхает и говорит: — Луи — придурок. — Возможно, — Гарри смеется, а затем заставляет себя смотреть в его глаза, пока говорит. — Поэтому, решил узнать, интересно ли тебе. У Лиама вырывается хрип, перетекающий в сдавленный звук, и пока он кашляет, то поднимает палец, призывая Гарри подождать, но он не может. Он не может справиться с очередным отказом так быстро, поэтому, прежде чем Лиам успевает сказать «нет», Гарри выпаливает: — Пожалуйста, просто подумай над этим. Сообщи мне через пару дней, ладно? Лиам кивает, одаривает его легкой ободряющей улыбкой и следует за ним в дом.

𓆩♡𓆪

На следующий день Лиам сообщает Гарри, что в деле, только на определенных условиях. Эти условия таковы: когда они пойдут тусоваться в субботу, то отправятся в гей-клуб; Гарри должен посвятить этот вечер танцам и флирту, расслабиться и повеселиться; должен все хорошенько обдумать, например, как всё сложится с учетом их совместного проживания втроем, какие правила нужно будет установить — допустимо ли, если один из них захочет встречаться или перепихнуться с кем-то еще, или они будут пользоваться только привилегией друг с другом; и, наконец, он должен рассказать об этом Луи. Гарри соглашается. Он уже рад, что предложил Лиаму, потому что даже не задумывался о правилах, хотя это кажется самым разумным решением. К субботе ему не терпится отправиться на танцы. И он почти уверен, что знает, как хочет разрешить вопрос с правилами для их договоренности. Но ему все еще предстоит выяснить, как выполнить последнее условие. А пока он надевает свои самые обтягивающие черные джинсы и тонкую белую футболку, потому что не хочет выглядеть так, будто слишком старается. С его черными ботинками, придающими образу элегантности, всё выглядит неплохо. Он надеется. Хотя и подумывает о том, чтобы переодеться во что-нибудь с большей изюминкой, когда видит сетчатую рубашку Лиама от Гуччи, но решает придерживаться того, что привычно, поскольку Луи тоже одет в джинсы и футболку. Однако его черная футболка почти прозрачная, а джинсы подвернуты, и можно заметить отсутствие носков с его черно-белыми клетчатыми вансами. — Волнуешься? — спрашивает Луи, пока Гарри запирает дверь. Он кладет ключ в карман и еще раз проверяет, взял ли все необходимое, затем следует за Луи и Лиамом по коридору. — Вроде. Хотя на самом деле нет. Скорее, взволнован? Будет весело. Я не танцевал со своего дня рождения, — отвечает Гарри, и при упоминании того дня, в памяти всплывает момент, как Луи кинул его ради какого-то парня, и он слегка хмурится, понимая, что, скорее всего, был раздражен не только тем фактом, что Луи ушел с незнакомцем. Когда они приходят, в клубе полно людей, но Лиам, очевидно, знает кого-то, кто знает кого-то другого, так что им не нужно ждать, чтобы попасть внутрь. Он проскальзывает между двумя мужчинами в конце бара, машет бармену и уходит с тремя шотами текилы и тремя бутылками пива. Они поднимают тост за грандиозное бисексуальное прозрение Гарри и опрокидывают шоты. Но выпивки уже достаточно для сегодняшней ночи. — Хочу побыть как бы трезвым, понимаете? Ну, типа, просто лёгкая эйфория, — Гарри отпивает пива и поворачивается, чтобы посмотреть на переполненный танцпол. Лиам наклоняет свое пиво в сторону Гарри и говорит: — Выходи и танцуй, чувак. Пойдем. Затем ведет его на танцпол, а Луи следует сзади настолько близко, что может удобно устроить руку на нижней части спины Гарри. Который автоматически расслабляется от прикосновения, на мгновение отдаваясь ощущению заботы, исходящей от Луи. Трезвые танцы сильно отличаются от того, к чему Гарри привык, но ему всё равно весело. Он просто лучше осознает происходящее вокруг, и лучше контролирует свои конечности, если те выбиваются из ритма. Однако, не проходит много времени, как он становится раскрепощеннее в движениях и начинает расслабляться. И довольно скоро привлекает внимание, по крайней мере, одного достаточно храброго мужчины, готового увернуться от его диких взмахов рук. Гарри высматривает Луи, чтобы оценить реакцию на приближающегося к нему парня, но тот уже растворился в толпе. Поэтому, когда Лиам улыбается и поигрывает бровями, он закатывает глаза и поворачивается обратно к незнакомцу, пытаясь отзеркаливать его движения бедрами. У него милая улыбка, он симпатичный и выше ростом на несколько дюймов. Они танцуют пару-тройку песен, но в конце концов парень понимает, что Гарри не собирается ехать с ним домой, и уходит. Надувшись, он морщит нос, глядя на Лиама, и направляется обратно к бару за очередной порцией пива. Луи нигде не видно, что неудивительно. Наверняка тоже пытается кого-нибудь подцепить. Но предполагалось, что эта ночь предназначается ему. Лиам за всё время не отходит от Гарри больше чем на десять футов, постоянно проверяет, ловит его взгляд, подмигивая или показывая большой палец. На пути к Лиаму, он замечает Луи. Который танцует с каким-то чуваком, тесно прижавшись, и покачивая бедрами из стороны в сторону. Они так близки, что Гарри на мгновение задумывается, уйдут ли они вообще из клуба, или окажутся в туалете. Когда он находит Лиама, тот танцует с Найлом и Зейном, и замирает. Гарри намеренно их не звал, потому что полагал, что в итоге останется с Лиамом, и не готов это объяснять. Гарри натягивает на лицо улыбку и присоединяется к их маленькому танцевальному кружку. Подняв руки вверх, он поворачивается и преувеличенно трясет задом, позволяя своей футболке задраться так, чтобы продемонстрировать живот. Девушкам всегда нравятся его татуировки с лавровыми листами, и он полагает, что это может стать универсальным приемом. Они танцуют под несколько песен, ведя себя глупо, кружатся и смеются. Но через некоторое время Найл оттаскивает Зейна, и начинает танцевать спиной к его груди. Гарри замирает и смотрит на них несколько секунд, затем поворачивается в поисках Лиама, но обнаруживает, что за его спиной стоит кто-то другой. Этот мужчина великолепен. Светло-каштановые волосы зачесаны кверху, зеленая футболка обтягивает настолько, что можно разглядеть рельеф пресса, а карие глаза и улыбка выглядят дружелюбно, поэтому Гарри пожимает плечами и подходит ближе. Лучшего партнера для танцев он бы и не смог выбрать. Парень — Джош — добродушно смеется, когда Гарри наступает ему на ноги, кладет руки на его бедра, не позволяя им опускаться ниже, и держит между ними всего несколько дюймов. Очевидно, что он был бы не против проявить больше инициативы, но позволяет Гарри вести, что само по себе прекрасно. На какое-то время. Они пьют еще несколько порций пива и по шоту текилы, несмотря на ранее высказанное Гарри заявление — невозможно отказаться от предложения слизать соль с шеи Джоша. После того как он собирает волосы в пучок, чтобы Джошу было легче ответить взаимностью, и они возвращаются на танцпол, а чужие руки всё еще держатся на приличном расстоянии от задницы Гарри, он решает, что на сегодня, пожалуй, хватит. Целует Джоша в щеку, прощается и отправляется на поиски Лиама. Тот всего в нескольких футах, танцует с пожилым джентльменом. Серебристым лисом. Гарри хихикает про себя и двигается в такт музыке позади Лиама, пока песня не заканчивается, и тогда хлопает его по плечу. — Эй, мы можем потанцевать? Лиам поворачивается и кричит: — Мы танцуем! — перекрикивая грохот басов, и слегка игриво пританцовывает, отчего сетчатая рубашка сверкает в приглушенном свете. — Нет, типа, по-настоящему, — Гарри подходит ближе и пытается угнаться за более сложными шагами Лиама, который останавливает его, положив руку на плечо. Лиам наклоняется ближе, чтобы Гарри мог слышать, и спрашивает: — Тебе весело? Гарри кивает. — Да, но думаю, что я, эм… Хотел бы заняться тем, о чем мы говорили. — Ты рассказал Луи? — спрашивает Лиам и отклоняется назад, чтобы Гарри мог видеть лицо. Его щенячьи глазки выглядят такими обеспокоенными, а на лбу появляются маленькие морщинки. Гарри закатывает глаза и качает головой. — Нет, но сделаю это завтра. Я просто хочу потанцевать. Типа, ну, вот так, — он тычет большим пальцем в направлении Зейна и Найла. Лиам почесывает подбородок и отодвигается в сторону, чтобы видеть происходящее возле Гарри. — Просто танцевать? — Просто танцевать. Но не стесняйся трогать меня за задницу. Этот парень, Джош, был таким… Не знаю. Он был милым, но я не хочу просить незнакомца потрогать меня за задницу, — Гарри фыркает, потому что знает, как глупо звучит, но это правда. Вот почему он предпочитает делать всё с другом. — Хорошо, — соглашается Лиам и кивает, затем приподнимает брови и крутит пальцем в воздухе, пока Гарри не понимает, что к чему, и оборачивается спиной. Затем Лиам шлепает по его заднице достаточно сильно, чтобы он подпрыгнул и со смехом обернулся. — С этим мы разобрались. Давай танцевать. Танцевать с Лиамом намного комфортнее. Гарри может смеяться, отпускать ужасные шутки о потном теле и сделать комплимент соскам Лиама, просвечивающимся сквозь рубашку. Ему весело, и это именно то, чего он хотел от сегодняшней ночи. Гарри обнимает Лиама за плечи, а тот кладет руки ему на талию, но при этом подмигивает, улыбается и говорит: — Я потрогаю твою задницу на следующей песне. Когда Лиам опускает руки на верхнюю часть его бедер, чем вызывает легкое взвизгивание, они смеются. Но притягивает Гарри еще ближе, пока его ногам не остается места, если только одна из них не окажется между ногами Лиама. Хорошо, что у него есть ритм и опыт, потому что Гарри довольно быстро переходит от веселья и хихиканья к возбуждению. Благодаря тому, что их бедра находятся в таком положении, Гарри может идти туда, куда ведет Лиам, но не может пристроить свой член ни к чему, кроме как вплотную к чужому бедру, который с каждым движением становится все более заинтересованным. Это так контрастирует с его прошлым опытом танцев с девушками, где большую часть времени он уклонялся от подобных интимных прикосновений, сохраняя дистанцию между телами. И это такое облегчение, что Гарри хочется сложить руки в молитвенном жесте и выразить благодарность, что вся эта история с влечением к мужчинам, кажется, складывается довольно успешно. Он не паникует от прикосновений рук Лиама к телу, это приятно. И вовсе не хочет притормозить, когда упирается членом Лиаму в бедро, он хочет сделать это намеренно. Было бы проще, если бы была хоть какая-то опора, поэтому он скользит руками вниз по чужой груди, позволяет пальцам скользнуть по коже живота, где заканчивается рубашка, и обводит ими вокруг, затем останавливается, крепко удерживая руки на заднице. Лиам слегка ворчит, когда он прижимает их бедра друг к другу, и Гарри чувствует, что не единственный, на кого это оказывает влияние, но почти сразу после того, как получает немного трения, лишается его. Он поднимает взгляд на Лиама, который выглядит забавляющимся. — Может быть, в следующий раз. Но ты должен рассказать Луи завтра, прежде чем я соглашусь на что-либо, — Лиам тыкает пальцем в его нос и говорит. — Я схожу за водой. Ты хочешь? — и направляется к бару, когда Гарри кивает, оставаясь некоторое время танцевать в одиночестве. Но не слишком долго, поскольку, несмотря на то, что они не виделись весь вечер, Луи пробирается через танцпол, пока не оказывается рядом. — Гарольд, — говорит он, положив руки на бедра и быстро кивая. Гарри повторяет его позу и отвечает: — Льюис. — Все в порядке? Лиам показывает, как хорошо провести время? Хм? — Да, показывает, — Гарри кивает и снова начинает покачивать бедрами в такт музыке. — Все еще бисексуал? Гарри фыркает, затем придвигается ближе, чтобы прошептать Луи на ухо: — Да, определенно. Мне точно нравятся парни. Ну, очевидно, я не занимался ничем, кроме танцев, и трения, наверное? Но, эм… Надеюсь, это скоро изменится. — Неужели? — Луи запрокидывает голову и спрашивает. — И как? — Эм… — Гарри прикусывает губу и оглядывается по сторонам, но Лиам еще не возвращается со своей водой, поэтому он снова наклоняется к уху Луи и говорит. — Лиам собирается стать моим другом с привилегиями. — Что? — кричит Луи прямо ему в ухо. Это неприятно и так громко. — Лиам собирается стать— — Ни в коем, блять, случае. Это… Ты не можешь этого сделать, Гарри. Гарри отступает на шаг, скрещивает руки на груди и говорит: — Прости, я, должно быть, пропустил тот день, когда ты стал моим начальником. — Я не— я не указываю тебе, что делать. Просто говорю, что… Лиам? — Что не так с Лиамом? Он веселый, добрый, милый. Горячий — ты же видел его пресс! Он твой друг, придурок. — Я знаю, что он… Лиам воплощение всего этого. Он замечательный человек, но ты не можешь— — Нет, это ты не можешь. Я попросил тебя, ты отказал, что нормально, но на этом твое участие в моей сексуальной жизни заканчивается, — Гарри разворачивается, чтобы уйти, и в нескольких шагах появляется Лиам с холодной водой в каждой руке. — Спасибо, Ли. Что ж, все твои условия выполнены, так что, если ты все еще в деле, мы можем идти. — Ты рассказал Луи? Что он сказал? — Он сказал, что я не могу, — он берет стакан воды и осушает его. — Ладно, ну что ж, — Лиам встряхивает лед в своем стакане и говорит. — Я просто попрощаюсь с ним. Зейн и Найл в баре наверху, если хочешь, дай им знать, что уходишь. Гарри кивает и направляется в указанном направлении. Охренеть как глупо. И несправедливо. Он поговорит с Луи утром, потому что сейчас действительно не в настроении. После быстрых объятий с Найлом и Зейном, он направляется к выходу. Наконец-то на улице становится немного прохладнее, по крайней мере, по сравнению с сауной, которая была посреди танцпола. Гарри отходит на несколько шагов подальше, чтобы не стоять прямо в свете уличных фонарей, прислоняется к стене здания и хлопает себя по карманам. Сигарет нет. Он откидывает голову назад и смотрит в небо, на мгновение желая оказаться дома, на пляже, лежать на песке и смотреть на звезды. — Вот, — говорит Луи, и Гарри опускает голову, обнаруживая, что тот стоит с зажженными сигаретами в каждой руке, протягивая одну. — Спасибо, — Гарри затягивается и снова откидывает голову к стене, но не сводит глаз с Луи. Если ему удалось каким-то образом убедить Лиама передумать, он сейчас закричит. Стоять лицом к улице, а не к Гарри — плохой знак. Луи оборачивается, сцепив руки на макушке головы, но по-прежнему не смотрит на него. — Послушай, Гарри, я сожалею о… о том, что сказал. Мне вовсе не хочется быть… — Властным? Придурком? Контролирующим? Мудаком? — Да… Таким. Что вы, эм… — Луи, наконец, встречается с ним взглядом, затягивается сигаретой и поворачивает голову, чтобы выдохнуть. — Что вы с Лиамом собираетесь делать сегодня ночью? По крайней мере, похоже, он не отпугнул Лиама, но все же. — Любопытный. — Да… — легко соглашается Луи и подходит ближе, пристально глядя ему в глаза. — Я не знаю. Наверное, просто поцелуй, если угодно, — не то, чтобы Гарри был против чего-то большего, поскольку готов на всё. Он пожимает плечами и затягивается сигаретой. — В итоге я выпил больше, чем хотел, и вроде бы не пьян, но… Он очень… правильный. Это круто, и я ценю это. Но также... — Ладно, тогда, эм… Один поцелуй. — Да, наверное. — Нет, я имею в виду себя. Типа… Один поцелуй со мной. Гарри быстро моргает и трясет головой. Это последнее, что он ожидал услышать, и кто знает, серьезен ли Луи. Может, он шутит, а может, намеревается поцеловать его целомудренно, чтобы просто успокоить. — Ты это серьезно? Почему ты… — Я не думал, что ты предложишь Лиаму, ладно? Честно говоря, я не думал, что ты вообще кому-нибудь предложишь. Что ты был серьезным. — Ты не думал, что я был серьезным? — спрашивает Гарри, хмурясь и чувствуя, что совершенно не готов к любой части этого разговора. — Когда это у тебя создавалось впечатление, что я… Что? Шучу о чем-то подобном? — Прости. Я знаю, эм… Наверное, это было просто очень неожиданно? Мы знаем друг друга около пятнадцати лет, Гарри. И я понятия не имел, что ты не натурал. — Откуда тебе знать, если даже я не знал? Как бы то, что ты гей, не делает тебя экспертом по сексуальности каждого человека. — Я знаю, Гарри. Прости. Я не хотел, чтобы… Послушай, если ты предпочитаешь Лиама, эм… Я пойду… — О, заткнись. Конечно, я бы предпочел тебя. Я ведь предлагал, не так ли? Просто… — Гарри никогда не испытывал таких диаметрально противоположных чувств по отношению к чему-то подобному. Хочется убежать с криком, но в то же время хочется прыгать вокруг от радости. Вместо этого он наклоняется, чтобы затушить сигарету, затем отходит и выбрасывает ее в мусорный бак. — Наверное, стоит рассказать Лиаму. — Не нужно. Я, вроде как, сказал ему, что передумал, так что… Гарри поворачивается и несколько секунд смотрит на него, не понимая, что именно чувствует. Его раздражает заносчивость Луи, но в то же время он испытывает невероятное облегчение и глупое счастье. Потому что это нелепо. Это странное чувство влюбленности, в Луи, которое заставляет ощущать себя вдвое моложе, безрассудным, неопытным и испуганным, когда он и без того достаточно выбит из колеи. Но он безоговорочно доверяет Луи. И знает, что это всего лишь глупая влюбленность. Просто нечто, вызванное новым открытием о себе и их близостью, после нескольких лет разлуки. Здесь нет ничего особенного, и он мало что может с этим поделать, поэтому решает просто смириться. Все, на что способен Гарри, это постараться быть менее очевидным, и, конечно, это немного сложнее, когда он не трезв, но и не пьян, и надеется, что Луи сегодня достаточно выпил, чтобы ничего не заметить. — Что ты ему сказал? — спрашивает Гарри, прищуриваясь. — Что в его услугах больше не нуждаются? — Не так многословно, но да. Какое-то время Гарри молчит, продолжая раздражаться самонадеянностью Луи. — Ладно, что ж… Лиам, на самом деле, высказал несколько дельных мыслей по поводу всего этого… — Гарри машет в воздухе руками взад-вперед. — Дела. Типа, мы устанавливали правила и все такое прочее. — Правила? — Луи откидывает волосы с глаз и опускает руку на бедро. — Какие, например? Легкий ветерок обдувает влажную от пота кожу Гарри, и он вздрагивает, затем оглядывается на такси, ожидающее прямо за спиной, поворачивает голову в его сторону и ждет Луи. Они забираются внутрь, и Гарри пытается объяснить, не краснея и не заикаясь. У него не получается. К счастью, это быстрая поездка. — Окей, значит, правила заключались в том, что мы будем исключительно… эм… извлекать выгоду друг из друга? Типа, если один из нас встретит кого-то, с кем захочет отношений или даже просто переспать, мы договорились, что сначала рассказываем друг другу. А еще договорились, что серьезные разговоры должны происходить на трезвую голову. — Умно. А я думал, ты имеешь в виду правила, типа, для… секса, — Луи смеется в ладонь и смотрит в окно. — Ну, я имею в виду, я… я… я сказал ему, что вроде как готов на все? Типа, эм… просто сначала поговорим об этом. Посмотрим… О, мы же решили, что просто друзья. Не хочу отношений прямо сейчас, и он сказал, что тоже не хочет, а я бы в любом случае не стал с ним встречаться, но… — Звучит отлично, Гарри, — Луи кивает и поворачивается к нему. Уличные фонари освещают его лицо, когда машина проезжает под их светом, заставляя тени то растягиваться, то укорачиваться в определенном ритме. Гарри наблюдает, как очертания его ресниц удлиняются на щеках и исчезают. — Я не могу поверить, что мы сделаем это. — Да? Я думал, мы просто говорим, — Гарри втягивает нижнюю губу в рот и прикусывает. Она все еще болит из-за постоянных терзаний в последнее время. Кажется, что он что-то упустил, или, быть может, убедил себя, что Луи не собирался следовать дальше. Ведь предложил всего один поцелуй. Может, в этом и дело. — Я думал, ты сказал «один поцелуй»? — Один поцелуй для начала, — он прочищает горло и проводит руками вверх-вниз по бедрам. В тусклом свете салона Гарри наблюдает за взглядом Луи, путешествующим по его телу, и чувствует, как тепло пробуждается глубоко внутри живота. — Возможно, это будет похоже на поцелуй с братом. Посмотрим. Громкий смешок Гарри разрывает тишину, потому что, как бы близки они ни были на протяжении многих лет, он никогда не считал Луи братом. Такси подъезжает к их дому, и они пытаются одновременно расплатиться, поэтому делят оплату пополам, и пока разбираются с деньгами, прежний настрой словно рассеивается. Они бок о бок поднимаются по лестнице, болтая о фотоаппарате Гарри, который он в начале недели достал из футляра, впервые за много лет. К тому времени, как они заходят в квартиру, Гарри убеждает себя, что ничего не произойдет, даже поцелуя, поэтому, бросая ключи в вазочку у двери, начинает снимать ботинки и решает, что разрешит Луи первым принять душ. Луи прерывает его размышления. — Думаю, это должен сделать ты. — Что сделать? — Гарри, наконец, избавляется от ботинок, которые швыряет в открытую дверь спальни, затем поворачивается и видит ухмыляющегося Луи. — Что? — Ты должен вести. Инициировать это, наверное, — он наклоняет голову и закатывает глаза. — Поцелуй, Гарри. — Ох, — произносит Гарри тихо и с придыханием, и на этот раз Луи не смеется над его растерянностью, а подходит ближе. И просто стоит, опустив руки по швам и расставив ноги на ширине плеч, как будто ждет, что будет делать Гарри, который старается запретить себе волноваться. Его носки скользят по виниловому полу, и он слегка хихикает, когда пальцы натыкаются на ботинки Луи. Гарри поднимает глаза и, встретившись с ним взглядом, понимает, что принял правильное решение, потому что это Луи. Его лучший друг. С Лиамом он бы нервничал и дрожал. Луи поддерживает его, положив руки ему на бедра, и настрой меняется, как по щелчку пальцев. Гарри тянется и обхватывает его лицо правой рукой, скользит левой вокруг талии и кладет на впадинку на спине. Чувствует грубоватость волосков на ладони, и когда проводит большим пальцем по скуле, то вспоминает, как впервые увидел его с бородкой в тот вечер. Когда Луи запрыгнул на пассажирское сиденье после их двухлетней разлуки, и вспоминает, как захотелось прикоснуться к ней тогда. Хотелось почесать её, чтобы почувствовать, как это будет ощущаться на кончиках пальцев. Сначала Гарри старается не смотреть на губы Луи, но так волнуется, что понимает, нужно на чем-то сосредоточиться. Он переводит взгляд с его губ к глазам и обратно. Сердце, кажется, работает в два раза усерднее, разгоняя адреналин по каждой вене, когда он дрожащей рукой наклоняет голову Луи в сторону и подводит ближе. Он нервничает, наклоняясь к нему; его одолевает страх, что был неправ, что влечение ненастоящее, что ему не понравится. Но он подавляет этот страх и ждет, пока Луи прикроет глаза, прежде чем закрыть собственные и соединяет их губы вместе. Конечно, все по-другому, но не в плохом смысле. Он чувствует, как жесткие волоски щекочут его верхнюю губу, и трутся о подбородок, и ему это нравится. Возможно, он неравнодушен к бородам. Поцелуй нежный и сладкий, просто соприкосновение их губ, снова и снова, но затем Луи скользит руками с бедер Гарри к спине, сближая их тела так, что бедра и грудные клетки сталкиваются, и когда это происходит, Гарри едва не задыхается. Его губы приоткрываются, и он тянется поцеловать Луи, захватывая нижнюю губу своими и нежно посасывая, прежде чем отпустить. А потом снова прижимается к губам в поцелуе и отстраняется совсем чуть-чуть. Теперь это уже невероятный первый поцелуй, затмевающий все предыдущие первые поцелуи Гарри. Все они не идут ни в какое сравнение с тем, что происходит сейчас, когда кажется, что затронута каждая клеточка его тела. Словно может чувствовать это пальцами ног. Совершенно другой уровень, и Гарри нужно больше. Он запускает пальцы в волосы Луи, придерживает его затылок ладонью, а другую руку опускает на дюйм ниже, пока не оказывается прямо над задницей, затем снова целует, раскрывая рот и проводя языком по губам. По-видимому, это вся необходимая мотивация, потому что внезапно Луи перестает пассивно принимать поцелуи. Наклоняет голову и скользит языком по его языку, и в этот момент Гарри словно ускользает от реальности. Возможно, из-за контраста между тем, когда целуешь сам, и тем, когда целуют тебя, но это имеет решающее значение. Вскоре руки Луи оказываются под его футболкой, теплые, поглаживают кожу на спине, заставляя дрожать от простого прикосновения, и Гарри тяжело дышит ему в губы. Сердце бешено колотится, он становится твердым в джинсах, когда прижимается к бедрам Луи. Их губы плавно скользят вместе, и Гарри оставляет поцелуй на его щеке, спускается по шее, замедляется, чтобы прикусить ухо и слегка пососать кожу чуть ниже, что вызывает у Луи неожиданный стон, возвращающий к реальности. Луи сказал «один поцелуй», а это… не один поцелуй. Гарри кладет голову на его плечо и шепчет: — Прости. Тело под ним напрягается. — Почему? — спрашивает Луи, голос скрипучий и грубоватый. Гарри поднимает голову и откидывается назад, чтобы видеть его лицо, но не убирает руки и не отстраняется. — Ты сказал один поцелуй. Прости, что меня, эм… слегка занесло. Мы можем остановиться, если ты… Почти невозможно разговаривать, пока Луи целует его, поэтому он сдается, стараясь сосредоточиться на физических ощущениях, а не на том, как пугает правильность всего этого. Луи оставляет затяжной поцелуй на его губах и отступает назад. — Я не сделал ничего, чего бы мне не хотелось. Но, эм… Думаю, нам следует остановиться на этом. Из горла Гарри вырывается хныканье, которое он не пытается сдержать. — Остановиться на сегодня, Гарри, — Луи похлопывает ладонью по его груди. — Я знаю, ты сказал, что не пьян, но думаю, мы должны быть трезвыми, по крайней мере, в первый раз, когда будем заниматься чем-то большим, чем поцелуи. — Да, хорошо, это правильно. Я думал, ты сказал, что это всё, типа… Неважно, — Гарри делает шаг навстречу, нежно прижимается лбом ко лбу Луи и говорит. — Ты первый принимаешь душ. — Хорошо. — И спи со мной. В моей кровати. — Это что, переговоры? — со смехом спрашивает Луи. — Может быть. Но не совсем, — Гарри пожимает плечами. Он не хочет спать один, и если Луи будет рядом, когда он проснется утром и протрезвеет… — Просто хочу немного обнимашек. К тому же, это удобная кровать. Ты в основном выигрываешь, Лу. — Отлично, — Луи разворачивается и направляется в ванную, бросая через плечо. — Но только если ты наденешь боксеры.