Heading for Limbo

— Четыре месяца спустя —

Рейс Гарри задерживается. Посадка началась позже, потом они застряли в ожидании на взлетно-посадочной полосе, потом стояли после приземления, затем Гарри споткнулся о свои шнурки по дороге через аэропорт. К моменту выхода из LAX он уверен, что Луи сдался и уехал домой, но едва надевает солнцезащитные очки, как тот подъезжает на черном кабриолете с откидным верхом, из-за которого у него отпадает челюсть. — Это твоя машина? — спрашивает Гарри, хотя знает ответ, наблюдая за тем, как Луи открывает багажник и вылезает со стороны водителя. — Да. А чья же еще? — Луи останавливается в нескольких футах перед ним, и вся нервозность и предвкушение, которые до этой секунды были похоронены перманентным раздражением из-за перелета, сразу же возвращаются. Ему кажется, что сердце вот-вот взорвется, а тело так дрожит, и на мгновение возникает страх, что Гарри упадет в обморок, поэтому он делает единственное, что, правда, в его силах, и бросается на Луи. Гарри врезается в него с такой силой, что тот отшатывается назад, но ловит его, обхватывает руками, и он утыкается лицом в шею Луи и сжимает так крепко, что тот хрипит и глухо выдыхает: — Привет, малыш. — Хэй, Лу, — Гарри ослабляет хватку и поднимает голову, открывая глаза ровно настолько, чтобы убедиться, что Луи действительно рядом, а затем крепко целует. Через несколько секунд руки Гарри оказываются на заднице, и он уже собирается поднять Луи и обернуть его ноги вокруг своей талии, когда раздается автомобильный гудок. Он медленно скользит руками чуть выше, чтобы положить их на поясницу, и отстраняется, чтобы снова сказать «Привет». Луи улыбается и целует его еще раз, затем высвобождается из объятий, проскальзывает мимо него и подхватывает брошенный Гарри чемодан. Кожаный салон Мерседеса настолько мягок и удобен, что Гарри на мгновение задумывается о занятии сексом в машине, но откладывает эту мысль до следующего раза, когда они займутся сексом по скайпу. Он опирается на консоль и прочищает горло; желудок подрагивает в ожидании того, что Луи снова его поцелует. Тот поворачивается, Гарри сокращает расстояние, положив руку ему на щеку, и улыбается в поцелуе. Он трется носом о нос Луи, затем садится обратно на свое место и спрашивает: — Это та же машина, что была, когда ты предложил отвезти меня в аэропорт в июле прошлого года? — Да… — Луи бросает на него взгляд, затем смотрит в другую сторону, отстраняясь. — А что? — Надо было сказать. Я бы отправил водителя убера ехать без меня, — Гарри взвизгивает со смехом, когда Луи щиплет его за бок и тычет пальцем в ребра. — Мне следовало заставить тебя идти пешком. Гарри качает головой и убирает руку Луи со своего чувствительного к щекотке места, переплетая их пальцы. — Скучал по тебе. Перелет был ужасным. Я сейчас все ненавижу, — Гарри выпячивает нижнюю губу и регулирует сиденье, чтобы немного откинуться назад. — Кроме тебя. И, может быть, этой машины. — Если ты будешь хорошо себя вести, я дам тебе порулить. — Хм… Я подумаю над этим. Куда ты меня везешь? Мы едем на ужин или к тебе домой? Я хочу еще тебя поцеловать. — Ни то, ни другое. Я отвезу тебя на пляж. Можешь поцеловать меня там. Гарри лучезарно улыбается и сжимает его руку. — Думал, ты заставишь меня ждать. — Не. Поскольку ты уже трижды умудрился приехать в Лос-Анджелес и до сих пор не видел Тихий океан, я хотел, чтобы это было нечто особенное. — Это так приятно, милый. Спасибо, — Гарри снова наклоняется и целует его в щеку, а затем, увеличив громкость стереосистемы, откидывается на спинку сиденья. — Это твой новый альбом? Я думал, вы еще не закончили запись. — Он не закончен. Это лишь черновые версии некоторых песен. Он выйдет только в следующем году. — Я знаю. Я собираюсь сделать предзаказ на айтюнс и амазон, пресейв на спотике, как только смогу, и купить настоящие диски тоже. Нашел блог с— — Держись подальше от тамблера, черт побери. Пожалуйста, Гарри. — Все в порядке. Никаких фанфиков про Лило. Только инструкции по стримингу. Короче, я могу слушать с телефона, ноутбука, а еще куплю копии альбома для всех, кого знаю, так что… — Это уже чересчур. — Заткнись. Я делаю это так же, как и твои фанаты, — Гарри поворачивается и высовывает язык, ожидая, что Луи будет его дразнить, но тот не сводит глаз с дороги и улыбается. — Погоди, я думал, мы собирались на пляж, ты только что проехал— — Это не тот пляж. Расслабься. Кстати, загляни-ка сюда, — Луи убирает свою руку от его руки, чтобы открыть центральную консоль, и Гарри перебирает то, что выглядит как… — Ты что, просто складываешь сюда все свои квитанции? Это не шкаф для картотеки, Луи, — Гарри находит то, что нужно. Крошечная жестяная коробочка с одним косяком и маленькой зажигалкой внутри. Он наклоняется и прикуривает, зажав голову между коленями, чтобы уберечься от ветра, и чуть не подпаливает кончики волос. Они делят его, хотя Гарри выкуривает три четверти, потому что Луи за рулем и говорит, что просто устанет и не захочет ехать обратно. Гарри чувствует себя расслабленным и ленивым, он почти готов перелезть через консоль на колени Луи, просто потому, что хочет быть ближе, но вместо этого снова берет его за руку, проводя кончиком пальца по венам и сухожилиям, подпевая при этом голосу Луи, доносящемуся из динамиков. Поездка оказывается длиннее, чем он ожидал, и, наверное, поэтому Луи не сказал, куда они направляются. Гарри бы пожаловался на усталость и капризничал из-за перелета, вместо того, чтобы просто смиренно сидеть и позволять Луи вести машину. Но оно того стоит. — А теперь не упади по дороге вниз. Просто… — Луи достает из багажника рюкзак, перекидывает его через плечо и ждет, пока Гарри заберет фотоаппарат. — Дай-ка я подержу тебя за руку. — Что там? — спрашивает Гарри и указывает на рюкзак. — Еда и всякая всячина, — Луи крепко держится за его руку и ведет вниз по крутой лестнице к пляжу. Гарри спотыкается на ступеньке, Луи поддерживает, но он слишком потрясен, чтобы смущаться. Луи собрал все необходимое для пикника и привез на романтический пляж. Пока что, это, пожалуй, лучший день в его жизни, и, как только их ноги ступают на песок у подножия лестницы, он поворачивается, поднимает руку, обхватывает подбородок Луи и целует. На вкус он как травка, и у обоих пересохло во рту, но Гарри плевать. По его мнению, это лучший поцелуй в истории человечества. Он смеется напротив губ Луи при воспоминании о «Принцессе-невесте». — Что? — Луи отстраняется и усмехается, изучая его лицо. — Ничего. Просто счастлив, — Гарри целует Луи в кончик носа и отходит в сторону, чтобы вытащить камеру. Пока еще светло, он фотографирует все подряд. Утесы, воду, горные породы, Луи. Они идут дальше по пляжу и, поскольку сейчас отлив, им удается заглянуть в несколько пещер, где Гарри прижимается всем телом к Луи и целует, пока не начинается прилив и его ботинки не промокают. В приливных бассейнах есть морские звезды, а на вершине некоторых скал пеликаны, и вокруг почти нет других людей. Вместо того, чтобы сесть и потрапезничать, Луи вручает Гарри половинку сэндвича и бутылку воды, и они едят стоя, наблюдая за морскими анемонами в другом приливном бассейне. Когда солнце клонится к горизонту, Луи берет Гарри за руку и ведет вниз по пляжу так, чтобы каменные арки обрамляли закат. Это идеальная возможность его сфотографировать, но Гарри убирает камеру обратно в сумку и обнимает Луи за плечи. — Я пофотографирую в другой раз, — Гарри целует его в щеку и перемещается, чтобы встать позади, обхватывает Луи за талию и берет обе его руки в свои, а тот откидывает голову ему на плечо. — Это… Думаю, ошеломляюще — хорошее определение? Большое спасибо, что забрал меня и привез сюда сегодня. — Хотел сделать для тебя что-то приятное, — шепчет Луи и прижимается щекой к щеке Гарри, а затем поворачивает голову, чтобы поймать его взгляд. — Потому что я люблю тебя. Гарри задыхается. Луи поворачивается в объятиях, скользит рукой к его затылку, запускает пальцы в волосы и притягивает к себе, чтобы быстро поцеловать в губы. — Ты все время сбрасывал, прежде чем я успевал это сказать, и я решил подождать и сказать лично, а потом это как-то приобрело для меня особый смысл, и вот мы здесь. — Ох… — Гарри вздыхает. Большую часть стресса, который он испытал за последние несколько месяцев, наверное, можно было бы избежать, если бы он не спешил делать выводы о чувствах Луи. — Прости, что сбрасывал. — Все нормально. Ты в порядке? — он наклоняет голову набок, и между его бровями появляется небольшая морщинка. Внезапно Гарри понимает, почему Луи хочется провести пальцем по его бровям всякий раз, когда он хмурится. Гарри кивает и заставляет себя оставить это. — Теперь да. Крепко сцепив руки, Луи ведет Гарри вниз по пляжу, вверх по ступенькам и по тропинке к парковке. На обратном пути Гарри засыпает в машине и просыпается, когда Луи проводит пальцами по его волосам. — Пойдем в дом, малыш. Я уже отнес твои вещи, — Луи тянет его за руку, пока он не выходит из машины, не поднимается за ним по ступенькам и не проходит через парадную дверь.

𓆩♡𓆪

Их первая серьезная ссора в качестве официальной пары вживую происходит во время первого полноценного дня, проведенного вместе в Лос-Анджелесе, когда Луи спрашивает, во сколько у него обратный рейс, а Гарри отмалчивается, не в силах хранить секреты теперь, когда они оказались лицом к лицу. За те месяцы, что прошли с тех пор, как Гарри и Луи решили сделать отношения официальными, они вообще не виделись, только через экраны своих телефонов или компьютеров. Каждый раз, когда Луи предлагал Гарри прилететь в Лос-Анджелес, тот отказывался, потому что отчаянно хотел, чтобы их отношения были на равных, и перелет через всю страну за счет богатого парня не соответствовал этому описанию. Луи был слишком занят работой, чтобы лететь в Нью-Йорк больше чем на день или два, и Гарри просто не хотел, чтобы он это делал. Наверное, это тупо, но он сам хотел прилететь к Луи и сам оплатить билет на самолет. Гарри оправдывал это тем, что они провели буквально годы в разлуке, так что еще несколько месяцев не должны являться большой проблемой. К счастью, Луи был терпелив и готов ему потакать. Однако, похоже, его терпение лопнуло. — Что значит, у тебя нет билетов на обратный рейс? — Я не собираюсь возвращаться в Нью-Йорк, — Гарри неуверенно улыбается, потому что это должно было стать приятным сюрпризом, но Луи выглядит скорее растерянным. — Я, эм… я разослал десятки резюме и нашел новую работу. В Лос-Анджелесе. Луи отодвигается от него, облокачивается на подлокотник дивана, сведя брови вместе, просто пялясь на Гарри, моргая, и ничего не говорит. — Я не жду, что ты, типа… — Гарри переводит дыхание и спешит объяснить. — Зейн сказал, что я могу спать на его диване, пока не найду жилье. Я не рассчитываю жить с тобой или что-то в этом роде. — Это было что-то типа внезапного решения? — Луи почёсывает подбородок и поджимает губы. — Я не понимаю. — Ох, нет. Нет, не внезапного. Я хотел… Я уже давно хотел переехать. — Нет. Я знаю, что ты хотел уехать из Нью-Йорка. Я имею в виду, как долго ты скрывал это от меня? — Месяц? Может, чуть больше? — Гарри пожимает плечами и закусывает губу, но растерянное выражение лица Луи перерастает в хмурое. — Ты злишься на меня? — Ну, да. Я просто… я… Да, я пиздецки зол, Гарри. Господи, — Луи проводит руками по волосам, заставляя их встать дыбом. — Ты неделями врал мне о переезде через всю страну? Какого хрена? — Я… я пытался сделать тебе сюрприз. Типа… я просто… — он медленно подносит руку ко рту, покусывая тыльную сторону большого пальца. — Мне предложили работу, и я не хотел больше оставаться в Нью-Йорке, и решил… Я решил, что сейчас самое подходящее время. И подумал, что мы можем быть вместе, по-настоящему. Луи качает головой и отводит взгляд, его голос звучит тихо и размеренно: — Я не могу поверить… Ты не можешь так делать. — Ты не… Ты не хочешь, чтобы я был здесь? Я думал… — у Гарри сводит желудок, и ему кажется, что он не может дышать. — Ты бросаешь меня? — Что? Нет. Нет, я не собираюсь с тобой расставаться. И, конечно, я хочу, чтобы ты был здесь. Я просто… — Луи прижимает кончики пальцев к вискам и растирает круговыми движениями. — Ты не можешь обманывать меня. Типа, хранить секреты? Мы не можем этого делать. Если собираемся быть вместе, то ты должен быть честен со мной. А сюрприз — это что-то маленькое. Ну, не знаю, типа завтрака в постель. Максимум — вечеринка-сюрприз. А не переезд за три тысячи миль. Гарри прикусывает нижнюю губу и закрывает глаза. — Прости. Мне… мне так жаль, Лу. — Ты хоть понимаешь, о чем я? — Луи отводит его руку ото рта и сжимает ее. — Да. Да, понимаю. Больше никаких секретов. Ни о чем, — Гарри говорит серьезно; он не хочет, чтобы Луи когда-либо снова выглядел таким разочарованным и обиженным. — Хорошо. И я хочу быть причастным, понимаешь? Особенно в таких вещах. Думаю, я хочу быть частью всего… процесса. Я имею в виду, что для меня это самое важное. То, что мы вместе. Как команда. — Команда? — Гарри поднимает брови. — Команда мечты, — Луи морщит нос и говорит. — Если бы я знал, что ты переезжаешь, я бы сказал тебе не утруждать себя ночевками у Зейна. — Я не хотел, чтобы ты, эм… чувствовал себя обязанным. Не хочу пользоваться тобой. Луи драматично вздыхает. — Гарри, переезжай сюда. Живи со мной. Пожалуйста? Гарри хмыкает и водит ногтями по бедрам, потому что, хотя и хочет этого, ему нужно чувствовать, что он вносит свой вклад. — У меня есть бюджет. — Бюджет? — Да, то есть, я могу платить только определённую сумму за аренду. Луи закатывает глаза. — Тебе не нужно… — Нужно. Короче, я не… — Гарри качает головой и строго произносит. — Иначе я не перееду к тебе. — Ладно. Ты можешь платить за аренду, — Луи забирается с ногами на диван и кладет ступни на колени Гарри. — Расскажи мне о своей новой работе. Это местный журнал, похожий на тот, на который он работал в Нью-Йорке, и должность почти точно такая же, с тем же названием и всем остальным, но с дополнительным функционалом в виде работы фотографом. И он должен приступить к ней в понедельник.

𓆩♡𓆪

Снова жить с Луи немного странно, отчасти из-за того, что ему кажется, будто он живет в чужом доме. Черт возьми, здесь есть комнатка, отделенная от кухни, которой Луи даже не пользуется. Но в остальном, на самом деле, здесь очень хорошо. Гарри по-прежнему трудно открывать рот и говорить о своих мыслях или чувствах, когда дело касается их отношений, но он старается заставить себя делать это, независимо от степени комфорта. Его постоянно преследует беспокойство, что кто-то решит, что он пользуется Луи, но со временем у него получается лучше справляться с этим. Через несколько недель после начала новой работы, когда Гарри убеждается в её стабильности, он покупает подержанную машину на часть своих сбережений. Она выглядит как кусок дерьма, но ездит нормально, и, хотя это универсал, напоминает его старый пикап. И идеально подходит для его целей. В марте у них будет год со дня начала их отношений, а в августе год совместной жизни, и, хотя это было непросто, все обернулось лучше, чем Гарри мог представить. Он счастлив как никогда раньше. Если бы только не ненавидел свою работу. Сначала все было здорово. Работать со стажерами было приемлемо. Фотографировать рестораны, магазины, бары и людей было неплохо. Но иногда Гарри получал возможность снимать музыкальные фестивали. Именно после осеннего фестиваля в Джошуа-Три он понял, что недоволен своей карьерой, потому что ему очень понравилось фотографировать фестиваль, и вернуться в офис в следующий понедельник было настоящим разочарованием. И каждый следующий день после этого. Он чувствовал себя неблагодарным засранцем. Эта работа по его специальности, которая сочетала в себе то, чему он учился, его предыдущий опыт работы и хобби, так что Гарри должен был пребывать в восторге от того, что каждое утро просыпается и едет туда. Но это не так. После особенно длинной рабочей недели, в течение которой Гарри фотографировал только ресторан суши и магазин марихуаны, а затем провел остаток недели, пытаясь приспособиться к двойной нагрузке из-за сокращения в его отделе, он закатил истерику. Гарри и так был на грани, а потом, по дороге домой, у него спустило колесо, и это подтолкнуло к краю. К тому же, когда он вернулся домой, Луи там не было, хотя тот сказал, что будет, и Гарри решает выйти на задний двор, раздеться догола, прыгнуть в бассейн и закричать под водой. Не потрудившись зайти в дом, он проходит через задние ворота и хмурится на ряд надувных кругов и пляжных мячей по внешнему краю бассейна. Гарри снимает обувь с носками, сбрасывает штаны и трусы на влажный бетон и швыряет рубашку в траву куда-то в сторону, пытаясь выместить часть своего гнева на одежде и с треском проваливаясь. Он идет вдоль бассейна к глубокому концу, балансируя на краю бетона, беспричинно сердясь на пляжный мяч, плавающий в углу, на который обычно любит запрыгивать. Поэтому пинает его. Гарри успешно отправляет мяч в полет из бассейна и через двор, но при этом ударяется босой ногой в бетонную кромку, сильно царапая ее и ушибая палец. — Черт! Ты, блять, издеваешься надо мной? — Гарри подпрыгивает к одному из шезлонгов, одной рукой прикрывая член и яйца, чтобы они не болтались, и садится оценивать ущерб. — Блять. Он откидывается на спинку шезлонга и смотрит на темнеющее небо сквозь слезы, наполняющие глаза. Гарри так расстроен всем. Своей работой, собой, Луи. Точнее, не совсем Луи, просто в данный момент тем, что его нет дома, хотя тот говорил обратное. Через несколько минут гнев и разочарование начинают отступать, поэтому он садится и тянется за своим нижним бельем, которое, к счастью, лежит рядом. Ему удается натянуть его как раз перед тем, как Луи выходит из задней двери. — Привет, малыш. Прости, что опоздал, — Луи наклоняет голову и кривит губы. — Ты собираешься в бассейн или просто тусуешься во дворе в трусах? Гарри следит за ним взглядом, когда он подходит ближе, и, хотя осознает, что ни в чем из этого вины Луи нет, но не может сдержать язвительности в своем голосе. — Ха-ха. Ни то, ни другое, — он ставит ногу на шезлонг, чтобы осмотреть, и морщится от увиденного. Там уже образуется синяк, и боковая часть ступни ободрана довольно сильно. — Что за херня произошла? — спрашивает Луи, тут же подходя к нему и игнорируя его скверное настроение. — У тебя идет кровь. — Я знаю, что она идет. Это моя нога, — Гарри опускает ногу, и все его тело содрогается, когда та касается земли, посылая острый болезненный импульс от большого пальца вверх. — Блять! Я ненавижу всё! — Ладно, ты можешь рассказать мне в машине, — Луи собирает его одежду, приносит и помогает ему одеться, осторожно обращаясь с ногой. Пока Луи ведет его к машине, Гарри, хотя и знает, что тот будет дразнить из-за этого, признается: — Я пнул бортик бассейна. — Ты что? — спрашивает Луи. — Что такого сделал мой бассейн? Гарри сердито фыркает. — Я пытался… Я пнул мяч. И нечаянно задел край бассейна. Я просто взбесился из-за работы. Повел себя как маленький. — Маленький мой, — умиленно морщит нос Луи и говорит со снисходительной улыбкой. — Расскажи мне, что происходит. После того, как Луи помогает сесть на пассажирское сиденье и начинает спускаться по подъездной дорожке, Гарри объясняет. Ему кажется, что он находится на этом карьерном пути уже двадцать лет, хотя прошло меньше половины этого срока, и Гарри сейчас двадцать девять, что вполне можно считать тридцатью, и он явно слишком стар, чтобы кардинально что-то менять или переучиваться. — Ты что, называешь меня старым? Потому что мы с тобой одногодки, Гарри. А я только начинаю. Группа существует всего три года, мы выпустили только один альбом. — Это другое, — Гарри сильно кусает нижнюю губу и смотрит в окно на проносящиеся мимо пальмы. — Твоя работа, она, типа, творческая, веселая, и ты ее любишь. У меня это просто работа. Он видит, что Луи краем глаза поглядывает на него, но Гарри ничего не говорит, только еще больше ссутуливается на сиденье. В его голове каша. Он все еще разочарован из-за работы, смущен и зол из-за травмы, и чувствует, что Луи просто не понимает. Эта работа загоняет его в ловушку, и он не может уволиться, потому что ему нужна работа. Нужен доход, нужно платить за бензин, аренду, еду и все остальное, несмотря на то, что Луи неоднократно повторял, что может платить за это всё сам. Они почти не разговаривают во время оставшейся части поездки и пока Гарри осматривают ногу, обрабатывают, и делают рентген. Это больше, чем царапина и несколько синяков; это серьезный перелом большого пальца, и ему на шесть недель накладывают настоящий гипс. Это унизительно, и Гарри чувствует себя глупым придурком из-за такой нелепой травмы. Самый дерьмовый день, который у него был за долгое время. С поломанным пальцем на ноге работа становится вдвое ужаснее. Почти каждый человек, который узнает об этом, обязательно рассказывает историю, как они или кто-то из их знакомых ломали палец и просто приматывали его к соседнему или оставляли как есть, так еще и Гарри сначала приходится ходить на костылях, а это значит, что он пропускает съемки на музыкальном фестивале EDM, которого ждал весь год. Он постоянно разочарован и даже не может немного побегать, чтобы снять напряжение. Луи сейчас большую часть времени находится дома. После успешного первого тура они начали работать над своим вторым альбомом, который выйдет в начале следующего года, и готовятся к более масштабному и продолжительному туру весной. Так что, по крайней мере, Гарри не унывает в одиночестве. Просто унывает. По-видимому, сломанный палец на ноге — это как безлимитный купон на бесплатные минеты, потому что все, что необходимо, это поморщиться или тихонько поныть в присутствии Луи, и он тут как тут, буквально берет его на руки, как невесту, и несет к ближайшей мягкой поверхности: на диван, в кровать, на пушистый ковер перед камином, на шезлонг или к бильярдному столу. Хотя последнее место было не очень удобным. Конечно, Гарри преувеличивает, хотя почти уверен, что Луи это прекрасно понимает. В течение шести недель, пока его нога находится в гипсе, они не говорят о том, что же в первую очередь стало причиной всей этой нелепой истории со сломанным пальцем. Несколько раз, когда Луи заговаривает об этом, Гарри меняет тему или отмахивается, как будто это был обычный плохой день. Он просто не знает, что делать. Если быть до конца честным, Гарри хочет уволиться с работы и попробовать себя в качестве фотографа, но не делает этого, потому что боится. В ночь перед тем, как ему снимают гипс, они находятся на кухне в ожидании, когда закипит вода для пасты, когда Луи снова поднимает тему о его работе. Как только он говорит: — Я хочу поговорить с тобой о кое-чем, — Гарри напрягает ногу, морщится, шипит, и Луи незамедлительно оказывается рядом с ним. Он роняет на пол коробку с пастой, которую собирался открыть, пересекает кухню, доходит до Гарри, прислонившегося к холодильнику, берет за талию обеими руками и поднимает, усаживая на столешницу. Луи обхватывает его икру, проводит вниз по ноге и смотрит на нее с таким серьезным видом, что Гарри на мгновение испытывает чувство вины, что притворяется со своей болью. Но затем замечает, как дергается уголок рта Луи, когда он осторожно опускает его ногу, чтобы та не ударилась о кухонный шкаф. — Бедный малыш, — говорит Луи, встречаясь с ним взглядом и немного надувая губы. И через несколько секунд он спускает его шорты, полностью захватывая ртом мягкий член. Гарри стонет и роняет голову на дверцу кухонного шкафа позади, пока Луи делает ему минет. Утром Луи отвозит его к врачу, чтобы снять гипс, а затем забирает домой, не отходя ни на шаг, как будто боится, что Гарри вот-вот упадет или что-то в этом роде. Снятие гипса должно было улучшить его настроение, но вместо этого Гарри осторожно поднимается по лестнице и возвращается в постель, зарываясь под одеяло и проваливаясь в беспокойный сон. Когда просыпается, в доме тихо, и Гарри не знает, где Луи. Он не проверяет наличие сообщений на телефоне или записки на холодильнике, а просто уныло спускается вниз и выходит на улицу, чтобы уставиться на бассейн, в котором не мог плавать последние шесть недель. В какой-то момент все надувные игрушки и мячи для пляжного волейбола исчезли. Все шезлонги сложены, а подушки убраны, и по какой-то причине тот факт, что бассейн выглядит непригодным для плавания, заставляет глаза наполниться слезами. Гарри возвращается в дом и со злостью поднимается по лестнице, полный решимости провести остаток дня в одиночестве в постели, жалея себя, перед тем как встанет утром и вернется к работе. Но он не может лечь в постель, потому что там нет ни простыней, ни одеял, ни подушек. Он тащится к встроенной гардеробной, чтобы поискать чистые простыни, не особо задумываясь о том, что кто-то должен был снять с кровати старые. Как только Гарри входит в гардеробную, дверь резко захлопывается, и он разворачивается, чтобы увидеть Луи, лежащего на полу, с поднятыми кверху ногами и пятками, упирающимися в стену. — Ты меняешь постельное белье? — раздраженно спрашивает Гарри, изо всех сил стараясь скрыть раздражение в голосе. — Позже. — Ты пытаешься выбесить меня? — Ага, — отвечает Луи, не встречаясь с ним взглядом. Затем отползает в сторону, подпирая ногами дверь и фактически лишая Гарри возможности выйти. Он вытягивает руки на ковре, складывает за головой и скрещивает лодыжки. — Мы будем разговаривать. — Я не хочу— — Неважно. Мы будем разговаривать. Или буду говорить я. А ты можешь либо слушать, либо заткнуть уши. — Прекрасно, — Гарри подходит к комоду, облокачиваясь, скрещивая руки на груди и прислушиваясь. Луи спускает ноги в сторону, перекатывается и встает, затем подходит ближе к Гарри. — Ты ненавидишь свою работу. — Да, — Гарри закатывает глаза и отводит взгляд. Он знает, что ведет себя, как ребенок. Опять. Хотя на этот раз точно ничего не пинает. — Ты хочешь полноценно заниматься фотографией. На этот раз Гарри кивает и задается вопросом, не будет ли весь этот разговор состоять лишь из констатации очевидного. — Хорошо, тогда скажи мне, почему ты не можешь. Гарри фыркает, бросает взгляд на Луи и снова отворачивает голову. — Я не профессионал— — Нет, — Луи поднимает одну руку и говорит. — Сейчас в твои должностные обязанности входит работа фотографа, и ты работал в туре Шона. Две оплачиваемые работы в качестве фотографа. Это делает тебя профессионалом. — То, что мне платят, еще не значит, что… Просто… Все мои снимки любительские. Я едва знаю, как пользоваться новой камерой. И вообще, моя работа на самом деле не связана с фотографией. Мне приходится делать тупые фото фасадов новых ресторанов и прочего дерьма. К тому же, Шон нанял меня только из-за Найла, так что… Луи подходит ближе и говорит: — Шон нанял тебя, потому что ему понравились твои работы. Гарри качает головой, и Луи протягивает руку, чтобы обхватить его лицо ладонями. — Малыш, почему тебе так сложно поверить, что кто-то может желать тебя из-за твоего таланта? Найл сказал, что ты вел себя так, словно не хочешь работать с Шоном; он боялся, что ты откажешься. А обложка его альбома — это фотография, сделанная тобой. Ты… — Луи опускает руки на плечи Гарри и сжимает их, затем говорит. — Я знаю, что это не то, чему ты учился в колледже, но и что с того? Ты невероятно талантлив. И если тебя это беспокоит, запишись на курсы или посмотри какие-нибудь видео на ютубе о своей камере, вместо того чтобы хмуро изучать инструкции и пялиться на объективы таким тяжелым взглядом, словно они хотят тебя убить. — Я так не делаю. — Конечно. Ладно. А как насчет остального? — спрашивает Луи, и скользит руками по его рукам, чтобы взять за ладони. — Что насчет этого? Ну, да, я мог бы записаться на курсы, но это отнимет у нас еще больше времени. И ты снова отправишься в тур в марте. Я… Я не знаю. Может, обновлю свое резюме. — Можешь сделать так, — Луи отступает и поднимает руку, чтобы почесать подбородок. — Или ты мог бы… Не знаю, зачем вообще предлагаю это, если знаю, что ты откажешь, но… когда я уеду в тур через три месяца, хочу, чтобы ты поехал со мной в качестве тур-фотографа. — Нет, Лу, это так… Ты просто пытаешься дать мне работу. — Все парни говорили об этом. Мы все хотим тебя. Это не… Речь не только обо мне, — Луи отходит и берет комплект чистого белья с полки, поворачивается и оставляет его одного в гардеробной. Гарри следует за ним в спальню, помогает надеть белье, и, как только они заправляют одеяло, то снова забирается под него, зарывшись лицом в подушку. Матрас трясется, когда запрыгивает Луи. Он сдергивает одеяло с его головы, и Гарри немного переворачивается, чтобы посмотреть в ответ. — Гарри, я… — Луи вздыхает и садится, прислонившись к изголовью кровати и сложив руки на коленях. — Часть наших, э-э… разногласий? Проблем? Часть причин, из-за которых у нас все пошло к чертям, заключается в том, что мы не были честны друг с другом. Мы не общались. И с тех пор, как мы… с тех пор, как мы решили дать нам настоящий шанс, я старался, типа, очень сильно старался быть честным с тобой. Так что, я просто… Это дерьмово. У меня такое чувство, что ты хочешь сказать, что я неправ. — Дело не в этом, Луи. Нет, я… — Тогда в чем? Потому что я говорю тебе, что мы все хотим, чтобы ты работал с нами. Да, процесс найма немного отличается, потому что это ты, но мы хотим, чтобы ты фотографировал, потому что хорош в этом. Гарри полностью переворачивается на спину и устремляет взгляд в потолок. — Я не хочу, чтобы люди думали, что я пользуюсь— — Это не из-за людей, — Луи подтягивает ноги и опускает голову, чтобы положить на колени на мгновение, а затем поднимает её и смотрит на Гарри. — Это из-за меня и той тупой херни, которую я сказал сгоряча два года назад. Малыш, я не думаю, что ты пользуешься мной. Если уж на то пошло, я бы хотел, чтобы ты позволил мне больше заботиться о тебе. Например, если ты согласишься работать со мной, я бы хотел, чтобы ты взял и уволился с этой работы. Если тебя так беспокоит, что твои фотографии недостаточно хороши, проведи следующие три месяца, совершенствуясь. Или, типа, оставайся на своей работе, а фотографией занимайся в свободное время, просто… — Луи снова вздыхает. — Что? — спрашивает Гарри, потому что не знает, что еще сказать. Все сказанное Луи, имеет смысл, но что-то его сдерживает. — Ты несчастен. А я люблю тебя. А когда ты несчастен, я тоже несчастен. А я не хочу быть несчастным, потому что это отстой. Внезапно решение перестает казаться таким уж трудным. — Хорошо. — Правда? — Да, хорошо, — Гарри садится и продолжает. — В смысле, я останусь в журнале, по крайней мере, пока не разберусь со всем остальным, но да. Я поеду с тобой в тур. Буду твоей содержанкой. — Это не так, Гарри! Клянусь, я… — Луи достает подушку из-за спины и бьет ею Гарри. — Ты прикалываешься. Гарри кивает, а затем наклоняется, пока кончики их носов не соприкасаются, и тихо спрашивает: — Ты уверен, что хочешь, чтобы я был с тобой в туре? Это же так много Гарри, типа, все время. Мы, вероятно, будем часто спорить. Со смехом Луи откидывается назад, создавая небольшую дистанцию между ними. — Нам не пришлось бы ссориться, если бы ты просто делал то, что я хочу. Гарри быстро высовывает руку, пытаясь ущипнуть Луи за сосок через футболку, и насмешливо говорит: — Как будто я когда-нибудь сделаю твою жизнь настолько легкой. — Я думаю, было бы скучно, — Луи поднимает брови и тянется к его руке, сжимая. — Как твоя нога? Кажется, ты нормально ходишь. — Хорошо. Она затекает и странно ощущается, но не болит, — Гарри приподнимает ногу и сгибает пальцы, чтобы продемонстрировать Луи. — Хотел поплавать, но сейчас недостаточно тепло. — Бассейн с подогревом. Не сказал бы, что сегодня на улице холодно. Мы можем поплавать или посидеть в джакузи. Или и то, и другое. — Сейчас? — спрашивает он, и получает в ответ кивок, поэтому скатывается с кровати и подходит к шкафу, чтобы взять плавки, но когда возвращается, то видит, что Луи стоит в одних трусах — маленьких красных, что так любит Гарри — и роется в верхнем ящике прикроватной тумбочки. — Что ты… — Купаемся голышом, малыш. Не нужно надевать плавки, — Луи подмигивает и вытягивает обе руки, чтобы Гарри увидел, что он в них держит. Смазка и презерватив. Луи стоит несколько секунд и наблюдает, как Гарри раздевается до нижнего белья, затем поворачивается и идет к двери, выкрикивая через плечо, когда срывается с места. — Последний, кто прыгнет в бассейн, будет трахнут в джакузи. Гарри бросается следом, его природный соревновательный дух заставляет лететь по коридору, но потом, когда он почти добирается до лестницы, то замедляется, потому что только что снял гипс со своего дурацкого пальца, и бег ощущается некомфортным, а последнее, что ему нужно, — это сломать еще одну кость. К тому же, его никогда не трахали в джакузи, а это звучит заманчиво. Он останавливается, чтобы взять пару полотенец, потому что уверен, что Луи забыл их из-за своей «кто первый запрыгнет в бассейн» гонки, а потом направляется наружу. Уже темно, хотя еще не поздно, но Луи был прав, на улице не так уж и холодно. Он бросает полотенца на кресло возле дажкузи и идет к краю бассейна, хмурясь на место, где сломал палец, затем наклоняет голову вбок, наблюдая, как под водой к нему плывет Луи. В бассейне включено освещение, и он может все видеть, поэтому стоит и наблюдает, как блики света перемещаются по загорелой коже Луи, пока тот не выскакивает из воды и не брызгает в его сторону. Вскрикнув, Гарри отпрыгивает назад, затем показывает Луи средний палец, прежде чем сбросить трусы, откинуть их ногой в сторону, разбежаться и прыгнуть в воду бомбочкой. Когда он всплывает, то вертит головой по сторонам в поисках Луи, находит его стоящим в воде по грудь, и ныряет обратно, чтобы поплыть навстречу. Под водой Луи встречает его, зажав нос и надув щеки, и Гарри заливается смехом, а пузырьки вырываются изо рта на поверхность. Гарри приподнимается над водой, встает, встряхивает волосами, затем откидывает их с лица. — Ты когда-нибудь скучал по длинным? — спрашивает Луи, дотягиваясь до одной из его кудряшек, упавшей на лоб, и нежно прочесывая влажные волосы. — Иногда. За ними легче ухаживать, когда они короткие, — Гарри снова погружается под воду, пока та не покрывает его плечи. — Может, они снова отрастут. — В любом случае, ты великолепен, малыш, — Луи скользит руками по его плечам, затем по груди и захватывает колечки на сосках между большим и указательным пальцами, нежно тянет, и Гарри подплывает ближе. — Помнишь ту ночь, когда я пришел в твой номер, и ты захлопнул передо мной дверь? — Не… — задыхается Гарри, когда Луи снова тянет за колечки. Он хмурится, желая сказать, чтобы он не вспоминал о той ночи, но не может говорить, пока Луи продолжает прикасаться к нему таким образом. — Ты был так зол, потому что я не смотрел тебе в глаза, но я не мог перестать пялиться на них, — Луи ухмыляется и щипает его за соски. — Ох, — Гарри моргает и качает головой, слегка смущаясь, когда его воспоминания о той ночи перезагружаются. — Заткнись. На улице не холодно, но и не тепло. Дует легкий ветерок, и на контрасте с теплой водой Гарри дрожит и еще глубже погружается под воду. Луи наклоняется, касается губами его губ и говорит: — Люблю тебя. Они стоят в центре бассейна, погруженные в воду по грудь, Гарри оборачивает руки вокруг плеч Луи, а тот обхватывает его талию, и они остаются в таком положении, слегка покачиваясь на воде. Всё начинается нежно, губы сомкнуты, Луи слегка посасывает его нижнюю губу, но почти сразу же это оборачивается покусываниями и столкновением носами. И прежде, чем Гарри понимает, что происходит, он прижимает Луи к бортику бассейна, трется об его бедро и скулит, впиваясь ртом во влажную кожу на шее. — Джакузи? — спрашивает Луи, как будто еще не до конца затвердел и не втрахивается в его бедро. Гарри откидывается назад, чтобы взглянуть на него, и понимает, что даже не стоит, парит в воде, удерживаемый над бедром благодаря своей хватке за плечи и рукам Луи на своей заднице. — Ох, эм… хорошо, — он плюхается на спину, и смеется при виде своего стояка, торчащего из воды, поэтому плывет на спине к краю бассейна, где тот соединяется с джакузи, а затем перелезает через бортик, одной рукой поддерживая себя, чтобы не навернуться на задницу, а другой — защищая член и яйца от бетона, по которому карабкается. Ощущения от горячей воды потрясающие, настолько, что даже его член начинает успокаиваться, но тут он видит Луи. Очевидно, всё это время наблюдавшего за его маленьким плавательным и скалолазным представлением. Он пробирается к лестнице и выходит из бассейна, не спеша идет к джакузи, чтобы Гарри мог насладиться видом, затем грациозно скользит в воду, подталкивает его, пока задняя часть коленей не упирается в край сиденья, и садится. Затем Луи перебирается к нему на бедра, усаживаясь спиной к груди. Это было последним, чего ожидал Гарри, но он не собирается возражать, когда Луи просовывает руку ему между ног, берет член, направляет его к своим бедрам и сводит их вместе. Давления оказывается чуть меньше необходимого, и Луи позволяет своему телу приподняться над водой, а затем снова опускается на его колени, голова Гарри откидывается назад, и он неистово стонет. — Я думал, ты сказал… что я буду трахнутым… в джакузи. Луи замирает и оглядывается через плечо, ухмыляясь, и Гарри закрывает глаза. — Тебе это не нравится? — Нет, нет, нравится. Я просто… — вес тела Луи исчезает, и Гарри инстинктивно тянется к нему, даже не успев открыть глаза, но тот снова рядом. — Ох… думал, ты меня бросил. — Куда бы я делся? — спрашивает Луи и оглядывает двор, затем отходит назад и садится напротив Гарри. — Иди сюда. От горячей воды Гарри кажется, что все происходит в замедленной съемке. Он забирается к Луи на колени, лицом к лицу, упираясь коленями по обе стороны, выпрямляется и терпеливо ждет. Луи скользит руками по задней поверхности его икр, за коленями, по бедрам к заднице. Когда он начинает сжимать её, Гарри опускается в воду, а Луи наклоняется вперед и берет в рот один из его сосков. На самом деле, это нечестно, что Луи может заставить его чувствовать себя так, используя только свой рот. Гарри обнимает его голову, прижимая к себе и выгибая спину, слегка приподнимаясь на коленях, чтобы Луи не приходилось выгибать шею и было удобнее посасывать, кусать и облизывать соски, зажимать одно колечко между зубами и потягивать пальцами за другое. Гарри поднимает лицо к небу и моргает, наблюдая за мерцанием звезд сквозь полузакрытые веки, а Луи скользит другой рукой по его заднице, снова и снова, обхватывая ее и сжимая, а затем поглаживая кожу. Он ведет рукой ниже, а затем вверх по ягодичной складке, скользит вокруг дырочки и крепко надавливает двумя пальцами, кружа ими, но не проталкивая внутрь. Луи продолжает удерживать руку там, выписывая ей круги, и не переставая уделять внимание соскам. В конце концов Гарри теряется в двойственных ощущениях. Мягкие, нежные прикосновения внизу смешиваются с грубыми покусываниями и посасываниями, и он наслаждается ими, теряя счет времени и так сильно растворяясь в Луи, что, когда тот вводит один палец внутрь, легко проскальзывает им. Ему явно недостаточно, и Луи знает это, выпуская его сосок и посмеиваясь, когда Гарри надувает губы и трется о его руку. Но Луи дает ему еще один палец, просовывая рядом с первым и позволяя Гарри покачиваться на них. Он тянется вверх и запускает пальцы в его короткие кудри, притягивая к себе, пока их губы не встречаются. Горячая вода и прохладный воздух, мягкие ласки и грубые прикосновения — от всего этого у Гарри кружится голова, и он чувствует себя под кайфом, хотя ничего не принимал. — Трахни меня, — хнычет Гарри, прижимаясь к губам Луи. — Ты же сказал, что трахнешь меня в джакузи. — Да, я знаю, малыш, но я не… я не обдумал это как следует. Сейчас недостаточно тепло, чтобы делать это вне воды, и, в общем, мы не будем делать это в воде, так что… Гарри соскакивает с колен Луи и вылезает из джакузи, хватает полотенце с кресла, куда его бросил, и бежит в дом. Он вытирается так быстро, как только может, стараясь не дрожать, но тут в голову приходит одна идея. Все еще растираясь полотенцем, он заходит в маленькую комнатку рядом с кухней и включает камин. Это то помещение, которым Луи даже не пользуется, что Гарри все еще находит нелепым, но они воспользуются им сейчас, короче говоря, по крайней мере, у него есть назначение. Там стоит маленький диванчик с кушеткой со стороны, обращенной к огню, и Гарри усаживается на ей край, согреваясь и ожидая Луи, который, как он слышит, зовет его. — Малыш? Ох… — Луи улыбается, и Гарри чувствует, как широкая улыбка расплывается и по его лицу, когда поворачивается и видит того стоящим в дверном проеме. Он знает, что улыбается пугающе широко, что кажется, будто челюсть вот-вот выпадет, и что видны обе ямочки, но Луи любит Гарри, и это отражается на его лице. Пока Луи обходит диван, Гарри встает навстречу, хватая его за руку, как только та оказывается в пределах досягаемости, потому что это самое близкое, и он просто хочет снова прикоснуться к нему. Луи снимает с пояса полотенце и расстилает на конце кушетки, накрывает полотенцем Гарри большую часть остальной поверхности и велит ему встать на четвереньки. Гарри немедленно подчиняется, задаваясь вопросом, нравится ли Луи, как он выглядит в свете огня. Почти сразу же, как он занимает позицию, Луи проталкивает два скользких пальца до упора внутрь, и Гарри стонет. В джакузи была только вода, чтобы облегчить процесс, но добавление смазки делает его более жаждущим. Вводя и выводя два пальца, Луи добавляет все больше и больше смазки, и хлюпающие звуки одновременно смущают и возбуждают Гарри. Он хочет, чтобы Луи трахнул его, но знает, что тот не сделает этого, пока не введет три пальца, и не добавит еще один, независимо от того, сколько раз он скажет «пожалуйста» Гарри отказывается от просьб и принимает то, что дает Луи, благодарный за возможность хотя бы трахаться с его рукой. Наконец, безымянный палец Луи присоединяется к двум другим, и он насаживается на них. Когда Луи вынимает пальцы, Гарри шевелит задницей, предвкушая, что будет дальше, но тот похлопывает его по ягодице и говорит: — Запрыгивай. — Что? — спрашивает Гарри, хоть и начинает подниматься. Луи не отвечает, просто натягивает презерватив, садится на край кушетки и похлопывает по коленям. — Помнишь, как мы впервые занимались сексом по скайпу? Гарри кивает, вспыхивая от воспоминаний. — Тогда давай, — он слегка откидывается назад, опираясь на руки, и Гарри прикусывает губу, наблюдая за ним. Такой красивый, и Гарри не сможет увидеть, как он кончает. Несправедливо. Он держит член Луи у основания, оставляя в неподвижном состоянии, устроив свои ноги между его ногами на ковре, и ахает, когда руки Луи хватаются за его ягодицы, большие пальцы впиваются в мышцы и раскрывают их. — Садись, — командует Луи, и Гарри подчиняется, медленно опускаясь и позволяя направлять свое тело. Головка легко проникает, а когда член оказывается наполовину внутри, Гарри убирает руку и опускается, полностью принимая Луи в себя. Луи крепко сжимает его, и Гарри приходится наклониться вперед, положив руки ему на колени. Пока он медленно поднимается и опускается, Луи обеспечивает постоянное давление большими пальцами на внешнюю сторону его колечка мышц, периодически добавляя смазку. — Ты был прав, малыш. Так горячо трахать тебя вот так. Видеть, как ты настолько хорошо меня принимаешь, — Луи сопровождает свои фразы резкими толчками, выбивая из него стон каждым из них, а затем возвращается к поддразниванию его дырочки, в то время как Гарри подпрыгивает все быстрее и сильнее. Он уже близок, был близок только от пальцев, но не хочет кончать, пока Луи этого не сделает. Поэтому напрягает мышцы, насаживаясь на член, крутясь и сжимаясь, делая все, что в его силах, чтобы довести Луи до оргазма. Гарри поднимается и резко опускается, позволяя своему весу нести его, пока кончик большого пальца Луи проскальзывает к краю дырочки вдоль его члена. Оба замирают, а потом Гарри крутит бедрами, загоняя палец глубже внутрь. Он слышит отдаленный голос Луи, хор из «Блять», «Гарри» и «О, Боже», и понимает, что тот уже близко, прямо на краю, вот-вот сорвется. Он сжимается вокруг члена и чувствует кончик большого пальца Луи, который продолжает находиться внутри, и хочет, чтобы он полностью засунул его, но слишком боится попросить. Вместо этого слегка приподнимается и начинает подпрыгивать. Луи вытаскивает большой палец, и Гарри дуется, но перестает, когда чувствует, как оба пальца Луи крепко давят на его край, прямо рядом с членом. Гарри тянется вниз между своих ног к яичкам Луи, играет с ними, перекатывая в своей ладони, пока те не поджимаются, и хватка Луи на нем не усиливается, а его бедра приподнимаются, и он кончает, все еще держа Гарри за талию. Гарри быстро себе надрачивает, рука расплывается перед лицом, когда он двигает по члену, но внезапно Луи сталкивает его, и он с трудом поднимается на ноги, сбитый с толку и на грани. К счастью, Луи укладывает его на кушетку на спину, заталкивает три пальца в дырочку и берет член Гарри в рот. Оргазм настигает мгновением позже: Луи сосет головку члена, а пальцами давит на простату, и Гарри кончает в его рот, дрожа и постанывая, пока Луи помогает ему достичь кульминации. Он вынимает пальцы и больше не прикасается к Гарри. — Лу? — Гарри моргает, глядя в потолок, не уверенный, может ли вообще сдвинуться с места. — Да, малыш, — голос Луи слышится отдаленнее, чем Гарри ожидал, поэтому он пытается сесть и обнаруживает, что действительно может двигаться. Луи лежит, распластавшись на спине на ковре перед камином. — Как ты думаешь, мы бы всё равно оказались здесь? — Гарри продолжает себя чувствовать как под кайфом. Может, он испечет кексы с марихуаной. — Где? Трахающимися на диване в комнате, которую ты считаешь бесполезной? — Нет, — Гарри замахивается на него ногой, но тут же останавливается, вспомнив о своем недавно зажившем пальце. — Я имею в виду, вместе. Полагаю, что это своего рода трахающимися в этой комнате, короче, ты понимаешь, о чем я. — Да, — говорит Луи и протягивает руку, чтобы обхватить пальцами его лодыжку. — Понимаю. Мы просто выбрали долгий путь. Я всегда знал, что ты важен, просто не понимал, насколько. Гарри полностью выпрямляется и говорит: — Нам нужно принять душ и испечь кексы. — Как насчет того, чтобы принять ванну и съесть немного тех, которые Найл оставил в морозилке? — Луи переворачивается, заставляя себя подняться, тянется к руке Гарри и поднимает его с дивана, ведя на кухню разогреть кексы, затем вверх по лестнице. Они стараются не уронить крошки на ковер, и идут в ванную, где отмокают в розовых пузырьках, пока вода не остывает. Луи смывает пену с их кожи, и они вытираются насухо, спотыкаясь друг о друга по пути в спальню. Когда они лежат там, не засыпая, в состоянии кайфа и отрешенности, Гарри вспоминает розовое пушистое облако любви, которое, как он замышлял, летело через телефон к Луи много лет назад, и начинает хихикать. Он смеется до тех пор, пока Луи не присоединяется, посмеиваясь в подушку, хотя и не понимает причины веселья. В конце концов, он заставляет Гарри объяснить, притягивает его к себе, целуя в лоб и нежно перебирая короткие кудряшки. — Люблю тебя, малыш, — тихо говорит Луи. — И я люблю тебя, — шепчет Гарри. — Сильнее, чем я считал возможным, понимаешь? Луи кивает и оставляет еще один ласковый поцелуй на лбу, проводя пальцами по его волосам. Гарри следит за тем, как поднимается и опускается грудь Луи, пока их дыхание не сливается в единый ритм, медленный и ровный.