Пион и кукла

      Некоторое время Сяо Чжань лежит, боясь даже пошевелиться. Но вскоре хочется сменить позу. Он зафиксирован, поэтому особо не двинешься, но получается повернуть голову в другую сторону и чуть изменить положение рук. На всякий случай он дергает руками и ногами, но крепежи держат крепко.       Ему казалось, что все у него пошло наперекосяк. Именно поэтому он взял паузу и отправился немного попутешествовать по стране, чтобы привести мысли в порядок. На самом деле со стороны его жизнь идеальна, как глянцевая обложка «Harper’s Bazaar», на которой Сяо Чжань появлялся не раз. Он с юности был востребованной моделью. «Камера тебя любит, Сяо Чжань, — говорил Сюй Фэн, фотограф. — Ты выглядишь невинным с той долей виктимности, что очень привлекает. Люди это любят». Сколько Сяо Чжань ни смотрел на себя в зеркало, не видел в себе ничего особенного. Но это было не важно. Ему нравилось внимание, восхищение. Нравились деньги, которые он получал за свой труд. Хотя иногда казалось, что вся его жизнь состоит сплошь из показов и фотосессий.       Сяо Чжань пытается вспомнить, всегда ли он хотел быть моделью. Но все, что приходит на память — это то, как мама рассылала его фото в разные агентства. «Ты у меня такой хорошенький. Нельзя упускать шанс. Твое личико должно радовать других». И Сяо Чжань радовал. Сначала в рекламе подростковой одежды, вскоре перешел во взрослый сегмент, затем, после двадцати, попал на подиум. А через несколько лет дошел до Gucci и Dior. Он улыбался, сексуально выгибался. Продавал свое тело. Ему это нравилось. Наверное. Он не знал иного и не задумывался о смене профессии. Хотя вскоре все равно пришлось бы в силу возраста.       Он не был особенно знаменитым, лишь в узких кругах. Его не узнавали на улицах как актеров, именно поэтому он мог без опаски путешествовать с рюкзаком. Но не все в безопасности, не так ли? Даже в страшном сне он не мог себе представить, что окажется в такой ситуации. Прикованным к кровати на потеху извращенному человеку.       У Сяо Чжаня были поклонники, даже весьма назойливые. Также он знал, что привлекает мужчин. Моделей часто хотят уложить в свою постель. Сяо Чжань не был невинным, сложно остаться таковым в его индустрии. Но в сексуальном плане он всегда предпочитал женщин. Сяо Чжань не какой-то сноб. В его окружении были люди с разной ориентацией, но сам он был гетеросексуалом.       Чуть более полутора лет назад он встретил Ян Тао. И влюбился. Она была начинающим модельером. Увлеченным, талантливым. Они должны были пожениться пару месяцев назад. Но за день до свадьбы Ян Тао сказала, что передумала. И спустя неделю Сяо Чжань узнал, что она завела роман с одним богатым бизнесменом. В деньгах ли дело или в чувствах, Сяо Чжань не знает. Но его это подкосило. Он отказался от некоторых контрактов, выплатил неустойку. А потом закинул в рюкзак пару необходимых вещей и отправился немного развеяться. Ему нужно было вырваться из привычного окружения. Сменить обстановку. Подумать о том, как и куда двигаться дальше. У него раньше не было такой возможности: самому решить, чего он хочет. А теперь и вовсе без вариантов?       Сяо Чжань двигает головой и нащупывает губами трубку. Делает несколько глотков. Потом снова пытается перегрызть наручники. Между внешними слоями кожи оказывается какой-то особый пластик, который не поддается зубам. Сяо Чжань сплевывает мелкие кусочки кожи, налипшие на слизистую, и без сил опускает голову. Во рту скапливается противная горечь, и он снова делает несколько глотков.       Наверное, есть особая ирония в том, что он всегда был куклой, которую наряжали и выставляли на витрину, а теперь стал обнаженной куклой для сексуальных утех маньяка.       Часы, кажется, тянутся как жвачка, налипшая на подошву в разгар жаркого дня. Странная штука время. Оно всегда течет одинаково. Но иногда кажется, что оно стремительно пролетает, а иногда… вот так. В вязком ожидании и неизвестности. Ему страшно. Очень страшно.       В голову лезут разные мысли. Воспоминания. Хорошие и плохие. За что ему все это? Что такого Сяо Чжань сделал, чтобы стать чьей-то игрушкой? Он не считает себя хорошим человеком. Что это вообще такое — хороший человек? Кто определяет границы этого понятия? Был ли он послушным и уважительным сыном? Скорее, нет. Он следовал тому пути, который наметила его мать. Был ли он вежливым со старшими? Не всегда. Лгал ли он? Определенно, да. И делал больно другим, иногда непреднамеренно, а иногда… Но он определенно не заслуживает такого.       Сяо Чжань ерзает и чувствует под тонкой тканевой простыней шуршание жесткой прорезиненной подложки. И когда до него доходит, для чего она, содрогается от отвращения. А мочевой пузырь так некстати напоминает о себе.       Во рту пересыхает, но Сяо Чжань не решается пить. Ему кажется, что в него засунули воздушный шарик, который быстро наполняют водой. В итоге он не выдерживает, мочится под себя и рыдает.       Потом он долго лежит, чувствуя неприятную остывающую влагу под собой. В окна начинает стучать дождь. Все сильнее и сильнее.       Нужно отвлечься. Это сделать непросто. Сяо Чжань даже видеть не может. Снаружи усиливается шум. Струи воды стучат по стеклам, по каким-то металлическим поверхностям. Раскаты грома отдаются вибрацией по всему телу. Кажется, он находится в сердце стихии, которая его вот-вот сожрет.       Умом он понимает, что паника делу не поможет. Но внутреннее напряжение растет, сердце колотится как сумасшедшее. Все такое громкое, что оглушает.       Тук-тук.       Тук-тук.       Тук-тук.       Перед глазами и так темно, но кажется, становится еще темнее. Словно чернота заползает в глазницы, нос, рот. Разливается внутри. Сяо Чжань кричит. Он не зовет на помощь, потому что это даже в голову не приходит. Но тьму не пугает крик. Она утягивает и накрывает собой, как тяжелым бетонным блоком.       Когда Сяо Чжань ощущает прикосновение горячей ладони между лопаток, то вздрагивает. Он даже не услышал шума мотора или звук открывающейся двери.       — Я вернулся, Чжань-гэ.       И Сяо Чжань плачет. Пион что-то шепчет, успокаивает и ждет, когда слезы закончатся. Он терпеливо сидит рядом и поглаживает по спине, как припадочного пса, который наконец затих.       — Я позабочусь о тебе, — спустя долгое время говорит Пион. И снова повторяется процедура пересаживания в кресло.       Сяо Чжань безучастно смотрит, как Пион сгребает мокрое постельное белье. Моет резиновый наматрасник.       — Ты думаешь, что я твоя кукла? — зло спрашивает Сяо Чжань, не в силах больше наблюдать молча.       — Нет. Я просто хочу о тебе позаботиться.       — Тогда почему я скован?       — Для твоей же безопасности.       — Я могу сам о себе позаботиться.       — Не можешь, Чжань-гэ. Ты плохо заботился все это время о себе. Выбирал не тех людей, не те контракты, ты едва не спился, ты сидел два с половиной года на антидепрессантах.       Сяо Чжань холодеет. Об алкоголе и антидепрессантах знал лишь узкий круг людей. Насколько глубоко этот человек влез в его жизнь?       — Я знаю тебя лучше, чем ты. Тебе нужно время, чтобы принять меня, — Пион садится на корточки перед ним и улыбается. — Я постараюсь быть терпеливым, но и ты должен быть терпеливым. Ладно, давай, мы тебя искупаем.       Сяо Чжаня везут на коляске между пластиковых штор, мимо раковины, которую он видел в просвет, мимо унитаза к отгороженной тусклыми стеклоблоками душевой. На потолке похожая как над кроватью конструкция из труб и цепей. И вскоре Сяо Чжань оказывается закрепленным, распятым как христианский бог. Только он не мученик, а неудачник.       — У Чжань-гэ такое красивое тело, — Пион водит мочалкой по его телу, покрывая его пахнущей ванилью пеной.       Он моет тщательно, не пропускает ни цуня. Все тело, подмышки, пах, между ягодиц, ноги. С особой тщательностью — между пальцев ног.       — Ты живешь не здесь? — спрашивает Сяо Чжань, стараясь отвлечься от унизительной ситуации. Светский разговор двух людей в совершенно не светской ситуации.       — Нет. Я понимаю, что это не то, к чему ты привык, — Пион включает душ, регулирует температуру и начинает смывать пену с тела. — У меня есть квартира. Тебе понравится. Там огромные окна, красивый вид. Я отвезу тебя туда, когда ты ко мне привыкнешь. Нам ведь нужно поближе познакомиться.       Сяо Чжань чуть напрягается при его словах, но тут же заставляет себя расслабиться. Город — это шанс сбежать. Если это квартира, то там есть соседи. Там Сяо Чжань найдет способ если не вырваться, то попросить помощи. Этот дом, где Пион его запер, наверняка находится на отшибе, иначе у Сяо Чжаня и рот был бы заткнут. По крайней мере, когда его накрыла истерика и он орал во всю глотку, никто не услышал. Хотя дождь все перекрывал своим шумом.       Меж тем Пион начинает мыть его голову. Движения аккуратные и осторожные. Он долго промывает волосы и наносит ополаскиватель.       — А теперь это… — Пион за чем-то тянется за спиной, а потом показывает.       Сяо Чжань тяжело сглатывает и дергается в сторону, насколько позволяют удерживающие его цепи. Пион крепко ухватывает его за подбородок, с силой вжимая пальцы.       — Да, это старомодно, но согласись, намного интереснее, чем современные, — Пион раскрывает опасную бритву и прислоняет к щеке Сяо Чжаня. — Есть в этом что-то, да? Когда ты доверяешь человеку с остро заточенным лезвием прикоснуться к своей шее.       О каком доверии говорит этот человек? Если бы эта бритва вдруг оказалась в руках Сяо Чжаня, сделал бы он то, что вертится в голове? Он никогда не думал о таком. Но сейчас так ярко представилась картинка, где у Пиона рассечена шея, окрашивая алым грудь. Красное ширится, захлестывает, растекается лужей, смывается в сток. Сяо Чжань дрожит. Тело мокрое, а в помещении не жарко. Или эта дрожь от страха. Пион наносит пену для бритья быстрыми привычными движениями. И холодное лезвие ложится на скулу. Пион и правда умеет пользоваться этим антиквариатом. Быстро и резко он водит по коже, срезая щетину.       — Тебя когда-нибудь брили, Чжань-гэ?       Сяо Чжань качает головой. С ним никогда так не обращались. Его не брили. Не похищали. Не держали привязанным, голым и беспомощным. Пион продолжает. Поднимает его голову и, удерживая за подбородок, скребет шею. Затем подмышки. Сяо Чжань надеется, что на этом закончится, но нет. Вскоре Пион опускается вниз, к паху.       — Давай здесь тоже наведем порядок.       Сяо Чжань старается не дергаться. И пока лезвие проходится по лобку, то у него получается, но потом Пион принимается за мошонку. Он оттягивает, мнет яйца и член.       — Чжань-гэ? — Пион поднимает потемневшие глаза.       Сяо Чжань молчит. Он понимает, как это выглядит. От этого еще унизительнее. Член чуть набух от манипуляций.       Пион ничего не говорит, обходит и раздвигает ягодицы Сяо Чжаня, выбривает там. А когда снова включает воду и начинает смывать пену с тела, то пах моет с особой, но ненужной тщательностью.       — Не надо, — просит Сяо Чжань, когда понимает, что рука слишком долго кружит по ягодицам.       — Не смущайся. Все хорошо. Мне приятно.       Пион активнее гладит и тискает, утыкается лицом между лопаток. Его дыхание учащается, а пальцы нагло оглаживают анус. Они ненадолго исчезают, а потом Сяо Чжань чувствует прохладное и влажное. Один палец нажимает на туго сжатые мышцы.       — Чжань-гэ…       Сяо Чжань пытается отстраниться, хотя он ограничен в движениях. Цепи звякают, наручники врезаются в запястья. Он выгибается. Пион обхватывает его рукой, прижимает к себе рывком, и палец, было выскользнувший из ануса, входит полностью. Сяо Чжань дрожит и дергается, но хватка крепкая, не позволяет даже немного отодвинуться. Пион начинает двигать рукой, трахая не знавшее подобного нутро. У Сяо Чжаня выступают слезы. Внутри начинает разливаться неестественное тепло, порождающее тянущее ощущение.       — Нет! Пожалуйста, прекрати… не надо…       — Все хорошо, — хрипло говорит Пион.       Он добавляет второй палец и усиливает нажим. Он точно делает это не в первый раз. Знает, где надавить, с какой силой бить по нужной точке. И чертова смазка с афродизиаком, или что там в него засунули. Боги...       — Прекрати… я не хочу.       — Конечно, хочешь.       Пион опускает руку, которой держал его поперек торса, и сжимает полутвердый член. Сяо Чжань не понимает, как он может возбудиться в подобной ситуации. Это кажется ужасным, неправильным и безусловно унизительным. Стыд накатывает горячими волнами. Сяо Чжань ненавидит себя в этот момент. Но член наливается в чужой руке, по телу разливается тепло, в голове начинает шуметь. Пион за спиной дышит жарко и часто, прикусывает плечо. Рука по члену движется жестко и быстро, пальцы, таранящие сзади, буквально вталкивают в кулак. Сяо Чжаню кажется, что он подвешен в пространстве лишь на руках Пиона. Давление спереди, растягивающее ощущение сзади. Возбуждение болезненное и острое, откровенное. Оно нарастает, изнутри словно распирает. Сяо Чжань кончает так сильно, что едва не отключается, безвольно повисает на руках, когда Пион отходит.       — Чжань-гэ…       Сяо Чжань поднимает голову. Пион стоит перед ним и показывает руку. По пальцам стекает его, Сяо Чжаня, сперма. Пион подносит пальцы к его рту, ведет по сомкнутым губам.       — Открой рот, Чжань-гэ. Или мои пальцы сюда или мой член в твой распухший анус.       Сяо Чжань размыкает подрагивающие губы. Вкус собственной спермы странный и терпкий. Пион исследует рот, трогает язык, тычет во внутреннюю сторону щек. И его глаза горят темным огнем. Он свободной рукой приспускает свои шорты и белье, вытаскивает член и начинает дрочить. Горло Сяо Чжаня сводит судорогой от воспоминания, как этот огромный член трахал его горло. Он сглатывает. Пальцы не достают так глубоко, но все равно ощущаются слишком полно. Пион кончает, заливает спермой живот и пах Сяо Чжаня. Размазывает ее по коже, яйцам и вялому члену, словно хочет, чтобы она впиталась сквозь поры.       Внезапно желудок Сяо Чжаня издает урчащий звук. Пион смеется.       — Мы почти закончили. Осталось лишь вымыть тебя изнутри.       Пион еще раз медленно проводит по паху и отстраняется, приводит себя в порядок. Сяо Чжань сжимается, когда его измученного ануса касается трубка.       — Расслабься, Чжань-гэ, я все сделаю аккуратно. Ну же, не сопротивляйся.       Сяо Чжань снова плачет, но старается расслабиться. Или в него насильно вгонят эту чертову трубку. Пион поглаживает по спине, медленно водит ладонью. Трубка узкая. Это дискомфортно, но терпимо. Сяо Чжань делал себе очистку кишечника иногда перед показами. Это не та процедура, во время которой нужно чужое присутствие. Но выбора ему, разумеется, никто не дает. Вода медленно заполняет его нутро. Когда трубка выскальзывает, Сяо Чжань чувствует себя переполненным сосудом. Пион трогает живот, надавливает. Улыбается.       — Все хорошо, — шепчет он. — Все хорошо. Выпускай.       И Сяо Чжань это делает. Вода льется по ногам. Ладонь все еще гладит, кружит против часовой стрелки, нажимает. Сяо Чжаню казалось, что он избавился от чувства неловкости перед незнакомцами за столько лет работы. Так и есть. Но конечно не в том случае, когда он обнажен, беспомощен и беззащитен. Когда в его тело проникают чужие руки или трубка пластиковой насадки. Вода выходит из него толчками, повинуясь давлению на живот. Сяо Чжань никогда в жизни не испытывал такой концентрации унижения и стыда. А ведь казалось, что он сгорал от стыда, когда его учили правильно ходить, сидеть, двигать конечностями, улыбаться. Его сравнивали со столярной линейкой, складывающейся по шарнирным сочленениям. Его называли деревянным. Ему говорили, что он не сможет быть привлекательной моделью, которая должна продавать то, что на нее навесили. Но все познается в сравнении, не правда ли?       Потом вся процедура повторяется. Он снова разбухает от воды, как вобравшая влагу губка, а потом из него выжимают все до последней капли.       В конце концов эта пытка заканчивается. Сяо Чжань чувствует себя наполненным пустотой. Странное и неприятное ощущение. Пион тщательно смывает все выделения с его тела, насухо вытирает. Снова усаживает в кресло, закрепляя руки и ноги. На шею ложится ошейник, но его пока не пристегивают поводком. Пион расчесывает волосы.       — Давай укроем тебя, — Пион накидывает на него мягкий плед.       Сяо Чжань только сейчас замечает, как его потряхивает. Пион достает из пакета лоток и ставит его в микроволновку. Сяо Чжань пытается разглядеть логотип. Может, это даст подсказку, где они находятся. Хотя разве это имеет смысл? Но Сяо Чжань цепляется за это. И разочарованно вздыхает: сетевой ресторан, филиалы которого разбросаны по всей стране.       Пион подносит бутылку воды и Сяо Чжань с удовольствием пьет. И ест рис с тушеными овощами. Пион терпеливо скармливает ему всю порцию.       — Хочешь немного подышать свежим воздухом? — спрашивает Пион, когда с едой покончено.       Сяо Чжань кивает. Пион проверяет, хорошо ли зафиксированы руки и ноги, а потом вывозит кресло из дома.       — Я оставлю тебя ненадолго.       Сквозь приоткрытую дверь дома вскоре слышится плеск воды в душе. Сяо Чжань осматривает окрестности. Сейчас ночь, но луна почти полная, освещает пространство вокруг. Луга, вдали виднеется лес и полуразвалившаяся хижина. Никого нет поблизости. Сяо Чжань не может понять, та ли эта местность, в которую он забрел или другая. Намеренно ли Пион вывез его из дома, чтобы показать бессмысленность ожидания помощи?       Сяо Чжань прикрывает глаза. Лицо обдувает легкий ветерок. Ночью прохладно и свежо после дождя. Возможно, в иной ситуации Сяо Чжань наслаждался бы тишиной и отсутствием людей в округе. Спокойствием и умиротворением окружающей природы. На миг можно представить, что так оно и есть. Он на отдыхе. Как и планировалось. Сколько времени прошло? День? Два? По ощущениям — целый месяц. Сяо Чжань хотел подумать, что ему делать дальше. Его бросила невеста, работа больше не приносила прежнего удовлетворения. Даже деньги больше не радовали. Ему стоило поступить, как все нормальные люди в депрессии: запереться в квартире, питаться пиццей и пить до тех пор, пока мозг не отключится. Но вместо этого Сяо Чжань решил развеяться. Развеялся... Теперь он думает не о том, что его жизнь была хреновой и тяжелой, а о том, как не сойти с ума. Ему всегда казалось, что он умел прогибаться под обстоятельства. Улыбаться, когда этого не хотелось. Сидеть как нужно. Надевать, что требовалось, даже если ему это не нравилось. Но сейчас... Сейчас Сяо Чжань смотрит в ночь, в пустоту перед собой и ему хочется кричать. Плакать. Биться в истерике. Так нельзя, тут же уговаривает себя он. Нужно сдерживаться. Терпеть.       — Как ты себя чувствуешь? — на пороге появляется Пион. Его волосы липнут к шее влажными прядями. На нем другая смена одежды, но снова свободные шорты и футболка.       Сяо Чжань молчит. Он будет терпеть. И когда появится возможность, он ею воспользуется.