спаси но не сохраняй ll

Джисон вламывается в комнату Минхо в безбожные семь утра. Он ожидал, что парень еще спит, и открывает дверь специально громко, чтобы лишний раз не касаться и не звать. Внутри что-то щёлкает когда он смотрит на подскочившего словно разбуженный кот Защитника, и машет тарелкой с его завтраком словно белым флагом. Реальный кот здесь тоже был, улегшийся на недавно освободившейся от гипса ноге хозяина, напротив, даже не дергается. Лишь расслабленно приоткрывает глаза, смеряет Джисона взглядом и, убедившись, что все в порядке, возвращается к дреме. Ведун где-то слышал, что коты ложатся на больное место. Он думает, что Суни пытается вылечить Минхо, и справляется с этой задачей гораздо лучше Джисона, который правда мог бы помочь. Мило. Хан тяжело борется с желанием погладить кота, ведь тот все еще относился к нему недоверчиво. Вполне заслуженно. Он так и не понял отношения, в которых Минхо делил со своим питомцем еще и ихор, но Суни понимал все лучше, чем следовало бы обычному коту. Джисона он к Минхо подпускал нехотя. — Что это? — хрипит Минхо вместо «доброе утро», — Ты спал? — Яичница, — отвечает Джисон лишь на первый вопрос, ставя ту на тумбочку, — Мне к Джихе надо к восьми, так что я решил зайти сейчас. Потом не смогу… — Теперь ты мне завтрак приносишь? — устало падает обратно на подушку Минхо, разговаривая с потолком. Кажется, спал он сегодня столько же, сколько и Джисон. А тот, проснувшись посреди ночи от кошмара и кончив себе в руку с именем Минхо на губах, спал не так много, — Знаешь, я и сам могу. Джисон почти рычит и говорит себе не трогать Минхо. Он бы хотел для него хоть какого-то успокоения, но до дрожи боялся его коснуться. Теперь он не знал чего ждать. Казалось, касанием одного пальца он может стереть с него все следы усталости и срастить кости и сердце обратно. Или же доломать его до конца. Проверять было бы не страшно, возможно, на себе. Но не на Минхо. — Можешь, — соглашается он, мысленно прося Минхо хоть обернуть голову к нему, а не отворачиваться и дуться как ребенок, — А как ты это один делать собрался, а? — На костылях, — сообщает Минхо, — Ползать еще можно. Джисона это почему-то отбрасывает примерно на десяток здравых решений назад. — Значит, чем меня терпеть, тебе ползать больше хочется? Принято, — отрезает Джисон, отступая к двери. — Я не это имел в виду, — выдыхает Минхо устало, даже не обращая на него взгляд, и не пытается остановить Джисона. Все утро он гадал что вообще потянуло его сюда так рано, ведь забота о Минхо стала неактуальна еще пару дней назад. Но остановившись у двери спиной к Защитнику он знает, что тянула его в эту квартиру его же вина. На что он надеялся, что побудет рядом и как-то поспособствует его восстановлению? Кажется, любая его фраза, любая секунда его нахождения рядом с Минхо теперь лишь усугубляет ситуацию. Тот даже не хочет дать Джисону никакого другого шанса, кроме того, что предложил ему раньше. А тот не взял, и теперь пожинает плоды. В животе горит комок злости, острый и невыносимый. Он отчего-то злится на старшего, пылает от желания непонятно чего, сделать уже что-то, уже как-то сдвинуться с этих зыбучих песков, в которых они погрязли. Они и так ходили по тонкому лезвию, и каким-то образом делали это умело, как другие бы не смогли. Зачем-то Минхо решил, что может отхватить кусок побольше. С какого-то хрена возложил надежды и свое сердце на больного побитого трупа, будто это было хорошей идеей. Минхо был патовой ситуацией. Джисон тянет его вниз и бьёт по синякам, втирает соль в рану, что бы ни выбрал. Оставит его — плохо. Останется — херово не меньше. — Ты не собираешься заканчивать с этим образом мученика? — уточняет Джисон сквозь зубы. Для происходящей между ними холодной войны, они слишком много метались огнём. Минхо не отвечает на вопрос никак кроме как взглядом. Он поступает умно. Держит Джисона близко, чтобы тот видел последствия своих решений, но недостаточно близко, чтобы дать ему о них забыть. — Ну и ползай наздоровье, — Джисон сдается, выходит из спальни и не видит как Минхо закрывает лицо ладонями, или как Суни аккуратно перемещается чтобы уложить голову теперь хозяину на грудь, где билось ноющее сердце. Джисон уходит, и жалеет тут же. Норовится написать Минхо каждую секунду своей дороги в Лагерь. Хочет узнать дурацкое «как дела» и не выносит мысли, что такой опции у них теперь не было. У них была опция спасти город от монстра из кулона, вернуть друг друга к жизни, связать обещаниями о вечном, или плюнуть на обещание и нарушить природу связи, пойдя на поводу своих желаний, переписать книгу правил этики и законов Совета, но не «как дела» и не дурацкие фото Суни в чате. Джисон швыряет свой телефон на заднее сидение машины как только ловит себя на том, что снова берет его в руки. Видит на часах ангельское число и желает выпустить Минхо из своей грудной клетки, а желание не исполняется. Последние пять минут перед занятием он проводит в машине, уронив голову на руль и дав горячим злым слезам скатиться по щекам. У него были связаны руки. Отвязать Минхо от себя было бы недоступной привелегией, и он дал клятву. Жизнь одна. Он говорил её, думая, что срок годности Защитника составляет, по средним показателям, сорок лет. Кто бы знал, что его срок будет в два раза меньше. Возвращаясь назад, он не связал бы себя с Минхо, зная, что умрёт так рано. Он не связал бы себя с Минхо, зная, что тот чувствует к нему нечто большее. Он бы и говорить с ним не стал в ту ночь. И тогда, возможно, дал бы ему то, что не может сейчас. — Вяло, — бьёт его по рукам Джихе, рызрывая позицию рук, над которой он работал последние десять минут, — Давай заново. Джисон делает глубокий вдох, трясёт руками и пробует позицию снова. Ставит ладони вместе и двигает пальцами по схеме, пытаясь точечно направить энергию. За любое неаккуратное и нечеткое движение можно было получить от Джихе, и Джисон не жаловался. Она была суровым учителем, но энергия кулона была суровее. За ошибку с ним можно было получить не только по рукам, но и поплатиться чьей-то жизнью. — Жалкое зрелище, — вздыхает Джихе, внимательно смотря за работой Джисона и не пропуская ни одного его проеба, — Не пойми меня неправильно, в твоём херовом состоянии лучше быть просто не может. Но это никуда не годится. Джисон прерывает упражнение и падает на мягкий стул кабинета Джихе. Принимала она его здесь почти каждый день перед или после своих обязанностей профессора, и за это время работу они проделали минимальную. Конечно, если бы не помощь ведуньи, Джисон бы уже мог во сне подпалить всю свою квартиру, и тем не менее, он не мог признать свою работу какой-то успешной. Джихе была права, в этом состоянии ему далеко не уйти. Кулон давал ему силу, до которой ведуны не могли бы добраться и с годами тренировок, но без должной подготовки она не значила ничего. Джисону все ещё нужны были его мозги чтобы использовать кулон правильно. — В здоровом теле здоровый дух, слышал? — подаёт наконец голос Джихе, — Я полагаю, Лагерные препараты не особо помогают с адаптацией. Тогда найди то, что помогает. — Например? — невесело усмехает Джисон. — Стимуляторы, — жмёт плечами Джихе, — Аддерол как минимум. А как максимум сам догадаешься. По виноватой улыбке ведуна стало ясно, что сильные медикаменты он уже пробовал, и явно без одобрения его наблюдающего врача. — Я чувствую себя стабильнее когда использую ее, — признает Джисон, ведя рукой, откуда сейчас сочится чужая энергия в виде ведовского огня. Он не чувствует эту энергию своей. Но он чувствует, как она его поглощает с каждым разом, что он давал ей волю, — Но у меня теперь неплохо получается держать её при себе. Вырывается только когда меня колбасит… Естественно. — Естественно, — кивает Джихе. Ведовство целиком и полностью полагается на состояние ведуна, энергия подкармливается эмоциями, и это то, чему ведунов учат на первых же занятиях, — Лучшие ведуны всегда социопаты, ведь эмоции нужно не испытывать, а переводить в ресурс. Тебя что, не учили бросать якорь? У большинства ведунов якорем работает их Защитник, знаешь? Учили, куда без этого. Была лишь одна маленькая загвоздка: — У нас с моим Защитником не совсем такая связь, — морщится Джисон, вспоминая, как один вид Минхо теперь разводил в нем этот огонь, вместо того, чтобы помогать держать его в узде, — Я бы даже сказал, наоборот. Джихе склоняет голову, вглядываясь в опущенное лицо ведуна. Она не собирается сообщать, что одобрила их связь именно по этой причине, которую сейчас так боялся Джисон. Конечно, в любой другой ситуации все сложилось бы иначе. Не будь Джисон по несчастливой удаче тем, кому удалось найти кулон, Минхо бы распалял его энергию до небывалых высот, и с таким потенциалом Джисон вполне мог осваивать ведовство в удивительных, но все ещё разумных пределах. Или, не будь их связь такой неоднозначной, Джисон бы скорее всего умер в том подвале и избавил их мир от кулона. Не будь их связь такой экстремальной, скорее всего ведовской огонь бы не рос в Джисоне в таких количествах, и не нёс бы за собой такие последствия. — Знаешь, прошлой осенью ты проскакивал через ведовские курсы один за другим чтобы найти Минхо пока он был со мной. Ты сдал экзамен связи даже не задумываясь о тренировках. А совсем недавно, пока мы не нашли тебя и не вернули в Лагерь, ты научился сам закупоривать эту энергию, инородную, не чисто ведовскую энергию, и добился какой-никакой стабильности чтобы использовать кулон и встать на ноги. Это все пришло тебе не случайно, ведь кто-то заземлял тебя. То, что заставляет нас подняться до таких высот, так же легко может и спустить нас на землю. Разница лишь в одной детали, и тебе нужно её найти. Так что изменилось? Ответ долго искать не пришлось. Достаточно было лишь подумать о Минхо и увидеть картину, которую предлагало ему его сознание. — Мои чувства, — признает Джисон. Раньше он закрывал глаза и видел Минхо за рулём, везущего его в Лагерь с неумело-успокаивающей улыбкой. С еле заметным восторгом в глазах когда Джисон снимает повязку после того, как впервые нашёл его по одному лишь следу кофейной энергии. Его глаза по пять копеек когда он стоит на краю крыши, положив всю свою судьбу в ладони Джисона, и решает упасть с ним. Он чувствовал в нем непоколебимость и уверенность. Теперь он видит разочарованный взгляд, видит окровавленную улыбку после своих ударов, видит Минхо, преданного, во всех смыслах, и чувствует злость. Чувствует, как рушится изнутри только потому что Минхо рушится тоже. Перед его глазами Минхо, нависающий над ним. Не обращающий внимания на то, как Джисон под ним оплакивал доверие к своему любимому человеку. Не слышащий его просьбы остановиться, не слушащий, голодный, готовый разорвать, тот, от которого он просыпался прошлой ночью. — Я вижу у тебя несколько проблем. Энергия в кулоне взялась от связи, она частично принадлежала Защитнику, следовательно, она частично демоническая. Ты не можешь просто взять и подпитывать ее обычным Лагерным источником. В тебе одном заключается энергии больше, чем есть у наших источников, и ты должен научиться договариваться с этой энергией и использовать ее, если не можешь обуздать. Её надо кормить. Джисон думает о том, как Джинни собрался кормиться им. И что это могло значить для подкормки этой чёрной, ихорной сущи в нем. Демоны питаются страхом и отчаянием, и в последнее время ничего другого Джисон за собой и не нес. Он питался. — Знаешь, почему демоны не питаются положительной энергией? — говорит Джихе когда видит, что в глазах Джисона что-то проясняется, — Они не могут вызвать положительных эмоций чтобы потом их съесть. От одного их вида люди не будут чувствать любовь и счастье, это просто не в их природе. Джисон чувствует, как дёргается уголок его губ. Может, Джинни и не был так уж не прав, когда говорил, что они с Джисоном похожи больше, чем ему кажется. Это не значит, что Джисону это нравится. — А страх, гнев, боль, обида… Оно питает нас, и мы держимся за эти эмоции гораздо дольше. Они копятся и наслаиваются друг на друга пока не вырастают в чистую ненависть. И потом в хаос. А демоны процветают в хаосе. — Приходят они тоже из него? — внезапно спрашивает Джисон, видя перед собой чёрные глаза Джинни. Единственную его настоящую часть, которую пока видел. Он не был уверен откуда пришёл Джинни и для чего ему нужен был кулон, куда он его заберёт, главное, что подальше отсюда. Может, именно хаоса он с помощью него и добавился. Все солдаты Совета знали историю об их сделке с Высшими, которую они заключили чтобы жить в мире. Если не можешь бороться, договорись. Так они и поступили, и это была последняя законная сделка. Все знают, что она остановила (или, скорее, сильно сократила) приток Высших на землю, но никто не знал, что Совет отдал за это. Только то, что после этой сделки и появления правительства Совета, ведовство превратилось из стихийного энергетического явления в контролирующееся и ограниченное. Такова была цена за жертву Совета и сохранение мира без демонического хаоса. — Демоны приходят извне миров, — наконец начинает говорить Джихе, отвечая на первый базовый вопрос курса истории. Конечно, у неё было что сказать и выходя за пределы их образования. На это Джисон и рассчитывал, — Миры создавали прослойками, таких тысячи и миллионы. Большинство были забыты. А под ними только царство загробное. Между ними то, что называют Подземным в народе, брошенный слой мира, который раньше служил Чистилищем. — Вы верите в жизнь после смерти? — усмехается Джисон. — Ты же ведун, тебе позволяется верить во многое. Время течёт так, что нам уже не важно что откуда появилось. Богов, какими мы о них слышали, не существует. Раньше источником ведовства служила вера и преподношения Богам, теперь же оно берётся откуда-то ещё. Скорее всего, из этих слоев Чистилища, куда стекает вся людская энергия после земной жизни. Демоны не берутся на пустом месте, ты же знаешь. Это внутренние демоны когда-то живущих людей, принявшие физический вид. Думаешь, здесь на Земле много демонов? Видел бы ты сколько их было до появления Совета, и сколько их там. Больше, чем звёзд на небе. И если наш источник энергии медленно стареет, их источник никогда не иссякает, ведь энергией они питаются от нас. — То есть… Если ведовство и ведуны взялись от нимф, то… Высшие демоны взялись от людей? Джихе на это разводит руками с улыбкой. — Мы знаем только то, во что верим. Ты веришь, что Прометей создал людей из глины? Джисон вскидывает бровями и опускает голову, понимая, что вряд ли сегодня уже сможет достичь хоть какого-то прогресса. — Тогда с чем мы имеем дело теперь? Откуда берутся эти новые демоны? — Новые мелкие демоны берутся от Высших. Затем размножаются. Но когда мелкие демоны попадают к нам, они лишь ищут еду и живую энергию, у них нет цели. У Высших есть цель, поэтому Совет и держит их в узде, — напоминает Джихе, — То, что происходит сейчас является расследованием уровня Совета, а не Лагерей. — Ну, они не брезговали моим низким уровнем когда у меня появилась эта поебень, — Джисону не нужно показывать на кулон, чтобы Джихе поняла о чем идёт речь, — Я же должен знать как это связано, если они собираются с моей помощью это устранить. Как они удерживают Высших? Он вряд ли мог много чего сделать в своём положении: в сделке с Высшим, скрывая его от Совета. Единственный способ сейчас изгнать его, это по его собственному желанию, когда он уйдёт с Земли вместе с кулоном Джисона. Или, возможно, есть другой способ, известный Совету, но не мелким сошкам по типу Джисона. — У меня нет ответа на твой вопрос, — вздыхает Джихе, — Но один из них, скорее всего, к нам проскользнул, принес с собой весь свой хаос, поебал нашу энергию, и с твоим кулоном по тебе это бьёт сильнее остальных. Ты не должен позволять этому засорять твою голову и сбивать тебя с пути. Но оно уже это сделало, не так ли? Поэтому ты не можешь даже выполнить это упражнение чтобы я одобрила твой выход на задание? Джисон так и не смотрит в глаза ведунье. Она и без этого понимает, что какой-то демон давно засел не только на их территории, но и в его голове, все там переставил и смешал, включая не только стабильность Джисона, но и его якоря. — Мне кажется, я могу потерять рассудок, — шепчет Джисон, — Когда использую кулон, я чувствую себя сильнее, но я теряюсь. Я чувствую энергию Бэ вместо своей, и вижу несуществующие воспоминания, чувствую не свои эмоции. Поэтому я не знаю кем становлюсь, и… Боюсь, что когда это произойдет, вам уговорить кулон к сотрудничеству будет не так просто как меня, понимаете? Джисон все же поднимает голову чтобы увидеть, что Джихе его все же понимала. — Если тебя это останавливает от использования кулона, то… — Джихе нужно лишь короткое движение пальцами чтобы раскрыть один из шкафчиков своего кабинета и выудить оттуда маленькую баночку, не больше мизинца Джисона, наполненную белым, слегка блестящим порошком, — Я могу дать тебе это в качестве стоп-рычага. — Это что... кокаин? — удивляется Джисон, не зная как сказать, что употребление наркотиков уже однажды не привело его никуда кроме как в спираль чувства вины, старых травм, и в кровать какого-то незнакомца. — Нет, но это тоже надо вдыхать. Оно полностью закупорит каналы, через которые то, чего ты так боишься, залезает в твою голову. Энергетические, в том числе. Единственное, ведовство после такого вряд ли останется для тебя опцией… Джисон хватает баночку быстро, и прячет ещё быстрее, чтобы даже не видеть. Вряд ли ему есть на что опираться кроме как на ведовство, и вряд ли он собирался терять его даже если это и делало его уязвимым. От него попросту ничего не останется если он лишит себя этого. Когда-нибудь, возможно, это окажется единственным приемлемым вариантом. — Экстренный случай, запомнил? Эта хуйня дорогая, так что это лишь для того, чтобы дать тебе выбор. Мне кажется, ты будешь здесь полезен. Мои деньги буквально стоят на тебя. «Паршиво», думается Джисону. Особенно если Джихе свои деньги любит. — Помнишь того странного демона с корнями, который разросся в Лагере? Мы думаем, что нашли ещё одного такого же. Так как ты уничтожил прошлого, тебя собираются отправить туда скоро. Как ты собираешься это делать? — Как в прошлый раз? — предполагает Джисон. Выпустить огонь и поджечь пару существ вряд ли будет проблемой. — Как в прошлый раз не получится. Минхо на больничном. Джисон лишь моргает пока к нему медленно приходит осознание. Точно. Пока Минхо не в состоянии исполнять обязанности, Джисона прикрепляют к другому Защитнику. И с огнем проблем, конечно, не возникнет. Но будет ли он в состоянии остановиться на достигнутой цели вопрос уже более деликатный, особенно если Минхо рядом. Или же особенно если Минхо не рядом. Джисон подумал было взвыть, и даже решил, что Джихе его за это не осудит. — Хочешь или нет, для задания тебе уже распределили другого напарника. И до этого времени тебе нужно найти какую-то затычку… — Джихе неопределенно машет пальцами вдоль тела Джисона, где он скрестил руки и прятал уставшее лицо, — ...этому. Выходя из кабинета Джихе, ведун видел несколько выходов из своей ситуации. Все из них так или иначе крутились вокруг Джинни, и вокруг Минхо. Они были двумя голосами в его голове, тянущими канат на себя, единственное, со сломанной ногой у Минхо получалось это жалко. И Джисон болел за него. Находясь в Лагере, в его стенах, в стенах его родного дома, он по нему скучал. Больше, чем в его или в своей квартире. Он шёл по бордовой дорожке мимо пустой скамейки у кабинета Пака, куда он привёл его, казалось, целую жизнь назад, и чувствовал его где-то в ребрах, тяжёлым грустным воспоминанием, которое он не мог вернуть. Но Минхо вернуть можно было всегда. В этом была его прелесть. Сколько бы Джисон ни пытался убедиться в обратном и отбрасывал его, Минхо возвращался, словно побитый попрыгунчик. Возможно, в какой-то момент к нему вернется уже не Минхо, но… Это одновременно заставляло Джисона захотеть и сбросить себя в канаву, и побежать к нему. Он побежал. Предоставляет на пропуске нужные документы, берет Лагерную машину, и не успевает ещё даже доехать до города когда колесо подводит его. Догадаться о сдутом колесе можно даже не выходя из машины, но выходить все же придется, прежде чем он найдёт все ругательские восклицания и решит кому позвонить. Но не успевает даже подумать о телефоне. Будучи ведуном, шестое чувство его никогда не подводило. Сейчас оно заставило его замереть, прислушиваясь к окружению. Он был готов ко всему: к подставе, к облаве, к нападению, но ничего не подготовило его к тому, что он увидит, повернувшись на резкий звук. И окунувшись в темноту, пока сознание ускользало от него, он не мог видеть теперь ничего кроме этого продукта его кошмаров. *** Минхо не может даже нормально хлопья открыть. Он держится за костыль и смотрит на верхнюю полку, до которой раньше вполне мог достать, встав на цыпочки. Уже придумывает сбить коробку с места костылью и смотрит как та летит вниз на пол. Самому Минхо вниз только если падать. Присесть не выйдет точно, может, зацепит её совком… Ничего сделать не успевает когда в дверь кто-то стучит и парень замирает. Джисон не стучал, а никого больше он ждать не мог. Он уже думает о том как собирается проковылять к двери или костылью отбиваться от любого потенциально вражеского посетителя когда слышит за дверью знакомый голос. — Это я, — говорит Чан, и Минхо со вздохом опускается на барный стул. — Открыто. Чан окидывает его не самым тактичным взглядом как только оказывается в квартире. Потом смотрит на брошенную пачку хлопьев и поднимает её без лишних вопросов. — Отлично, я люблю чувствовать себя полностью бесполезным, — голос Минхо сочится сарказмом, но Чан не обижается, потому что Минхо и не собирался его задеть. Только если лишь себя. — Знаешь, мой бывший сосед по комнате в Лагере говорил, что ты не можешь быть полностью бесполезным пока твой член еще работает, — Чан улыбается лишь секундой позже, и уточняет, видя удивленную и слегка отвращенную улыбку, когда ладонь Минхо легко толкает в грудь, — Просто сразу его вспомнил. — Не пойми неправильно, но почему ты здесь? — смеётся Минхо, стряхивая с себя остатки чужой нелепой шутки. Справедливости ради, она сработала, и Минхо больше не думал о том, в какой лежит сейчас луже грязи. — Насколько я знаю, Джисон был здесь вчера, а сегодня у него с утра занятия, так что я решил зайти вместо него. — Ты что, следишь за ним? — ухмыляется Минхо, пытаясь насыпать себе хлопья в тарелку. Чан улыбается слегка сдержаннее чем полагается ничего не скрывающему человеку, и отрицать не стал, — Мне начало казаться, что ты снова избегаешь его. — Старые привычки, может, — жмёт плечами Чан. — Может, — кивком соглашается Минхо, — Или… Чан стоял напротив него, оперевшись на столешницу. Поднять взгляд и столкнуться с его, застанным враспох, не составляло труда. — Слушай, вы теперь снова с Советом. Я же не дурак. Я знаю, что какую бы ошибку ни совершал Джисон, ты совершишь её с ним. А сейчас, мне кажется, он совершает ошибку. Минхо поджимает губы, не найдя даже в себе сил отрицать это. Ему и самому казалось это все большой ошибкой, которую он никак не может избежать. — Почему ты тогда здесь, если больше не собираешься пользоваться нашей помощью? Кроме того чтобы делать вид, что помощь нужна мне. — Делать вид? — удивляется Чан, — Ты себя видел? — Ну извини что я с гипсом теперь недостаточно горяч для тебя, — бубнит Минхо обиженно, вызывая у Чана слабый намёк на улыбку. — Тебе разве не становилось лучше? — уходит тот от темы. — В целом, я могу немного опираться на неё… Точнее, мог вчера. Минхо смотрит на ногу и понимает, что сегодня сделать это побоялся бы. Не после утреннего визита Джисона. Кажется, Чан знал и о нем. — Ты хоть говорил ему из-за чего эта хуйня? Видимо, вот для чего Чан тут. Вправлять мозги, когда Минхо хотел этого меньше всего. — Он догадывается. — Где ты был когда нас учили разделять где заканчивается ведун и начинается Защитник? Минхо жмёт плечами, слишком уставший чтобы соврать и сделать вид будто ему было хоть какое-то дело до этого. — Наверное, мечтал о том, как не собираюсь этого делать, — признает он, опущенный всем телом, головой и взглядом. Тяжело было винить Джисона в своей травме когда виноват был только он сам, не предупредивший её. — А есть идеи почему Джисон оставил это здесь? Минхо поднимает бровь и взгляд к Чану, следя за его кивком и переводя глаза на кольцо, неприметно спрятанное у микроволновки. Он берет его в руки и тут же понимает что это больше не было просто кольцом. — Ещё вчера оно не работало… — бубнит Минхо под нос, разглядывая его со всех сторон, но сомневался тут бы лишь только если слепой. Джисону несомненно удалось чем-то вчера заплатить нимфе. — Кажется, он решил, что прятаться от демона ему больше не нужно? — Дело не в этом, — тут же защищается Минхо, но только вслух. Только Чану. Глаза его не врали, смотря на кольцо с недоверием, — Высший уже один раз забирал мое тело. Может, Джисон решил, что прятать от него нужно меня… — Нам всем не помешало бы хорошо спрятаться. А что тебе нужно, так это отдохнуть, — отрицает Чан. Отдохнуть он имел в виду вполне определенное, то самое, от которого Минхо отказался бы, предложи Чан прямым текстом. Отдохнуть от Джисона. Минхо смотрит, как Чан встаёт и тянется к его верхнему шкафчику, с полупустыми бутылками того, что осталось после ведуна, — И выпить. *** Джисон не сразу понимает что с ним происходит, но сразу понимает, что он связан. Он дергает руками, крепко завязанными верёвкой за спинкой стула, и не успевает даже охуеть, когда вспоминает как здесь оказался. Удивление и страх сбивают словно волна, и тело дёргается в попытке сбежать, уйти, спрятаться. Он слышит металлический скрежет ножек стула пока безуспешно пытается вырваться и протиснуться сквозь ослепляющую пелену ужаса когда вдруг его успокаивает тихий шёпот. Знакомый настолько, что захотелось плакать. — Тише, — за спиной его перехватывают пальцы и аккуратно снимают верёвки, — Я не просил его этого делать. Прости, он пиздец странный… Джисон вертится головой, понимая, что этот он все ещё где-то рядом, и вполне реален. Он ему не причудился, и вытянув голову чуть ли не до хруста, Джисон в этом убеждается. Прячась в тёмном углу, как только глаза пленника находят его, небольшое существо, размером с ребёнка, хихикает совсем не по-детски, мерзко, до гнилого, и срывается с места чтобы скрыться где-то за вырванной с петель дверью, словно играло в прятки. Но Джисон умудряется разглядеть лицо. Это было лицо Донхека, извращенное и искаженное до еле-узнаваемого, но это было его лицо, то самое, которое он впервые увидел в тринадцать, встретив свою первую любовь. У этого воспоминания его первой любви тело не соответсвовало размерам подростка, промахнувшись на лет пять назад, глаза были налиты бешенством, и из углов рта сочилась пена. От уродца в комнате осталось лишь эхо от быстро убегающих маленьких ног, но кровь в жилах Джисона так и осталась застывшей. Как бы страшно ни было это уродливое создание, то, что стояло за спиной Джисона было страшнее. Он ненавидел стоять к нему спиной. Поэтому вскочил как только верёвки ослабли, оборачиваясь к Донхеку в полной боевой готовности. И тут же замирая. Он улыбался не своей улыбкой. Смотрел не своим взглядом. Что-то в нем навсегда умерло для Джисона в тот самый день два года назад когда им пришёл конец, и этот труп лишь продолжал разлагаться. Как и у любого человека, встретившего живого покойника, первой реакцией Джисона был не страх, а облегчение. Он не сразу видит все то, что изменилось в его ещё узнаваемом лице. Он видит лишь человека, которого внезапно потерял, и больше не может позволить себе вернуть. Но он мог бы. Поэтому он предпочёл бы видеть Донхека мёртвым, чем живым. Мёртвые люди — всего лишь призраки в твоей голове. А его призрак все ещё ходил по земле, все ещё был осязаем, все ещё мог найти слова, которые не подобрал бы так хорошо никто другой. И никого вокруг чтобы вернуть Джисона обратно на землю. И Минхо, и его собственная голова были не с ним. — Вся эта кулонная энергия, — прерывает молчание Донхек, на секунду оторвав свой пристальный взгляд от глаз Джисона чтобы опустить его на серебряный кулон, — А ты все ещё замираешь при виде меня. — Это же не ты, — вырывается из Джисона словно желчь. Он не хотел говорить ничего, но он был не в том состоянии чтобы держать себя под контролем. Он чувствует, как подступают непрошенные слезы, и от этого хочет убить себя на месте. Он смотрит в глаза, на пару тонов темнее, чем запомнившиеся ему, скрывающиеся раньше за стеклами домашних очков. Блестящие волосы, до этого никогда не лежащие послушно. Руки, его родные руки, всегда тёплые, всегда бережные, теперь навсегда холодные, — Хек… Тот срывается с места как только получает право на это. Как только в Джисоне слышится трещина, он оказывается рядом, прижимает к себе и не оставляет внешнему миру и шанса. Джисона прижимают к себе и он лбом чувствует чужое сердце под грудной клеткой, и от того бьётся в истерике сам. Донхек ведь был мертв для него два года. Иногда все, чего он хотел, это чтобы в тот день он забрал его с собой. — Не надо, — просит он привычно когда руки обвивают его, укутывают как любимое одеяло, которое они раньше делили на двоих. Одна кровать, одна юность, общая, деленная поровну на два, как абсолютно все остальное, что у них было. Донхек все ещё был там. И если Джисон его впустит сейчас, не уйдёт уже никогда, — Пожалуйста… — Все хорошо, — обещает Донхек, так, что Джисон верит только его словам. В его власти действительно было все, чтобы это «хорошо» было правдой, ведь в его руках было все оружие. Он кладёт подбородок на трясущуюся от слез голову Джисона, держа его, закрытого, остолбенелого. Кажется, Джисону хотелось лишь наконец растаять в эту грудь, — Прости меня. Мне правда жаль, что это произошло, я не управлял собой. Но мы ведь все можем вместе, помнишь? Ты же все ещё любишь меня. Джисон дергано мотает головой, умоляя, не заставляй меня. Он просит, пожалуйста, нет. Он знает, что Донхек никогда не принимает этого слова. «Никаких «нет». Со мной такого слова не существует. Потому что я рядом. И мы справимся.» И Джисон ел, принимал таблетки, и Джисон выходил на воздух и шёл на экзамены, Джисон говорил «да», когда хотел говорить «нет», только потому что его вели за руку, и был на сколько-нибудь счастлив благодаря этому. Поэтому он доверял Донхеку, ведь тот знает Джисона лучше его самого. Он знает, когда он говорит «нет», и знает, когда имеет в виду «да». — Скажи, что любишь меня, — шепчет тот нараспев. Джисон слышит этот голос у уха и внезапно чувствует спиной матрас своей кровати. Чувствует руки вокруг него, обнимающие непривычно, и далёкий шум толпы на первом этаже. Он снова теряет голос, который все равно не слышат. Руки Донхека сжимаются когда тело Джисона бьётся в агонии как теряющая воздух рыба. Его хватка становится стальной, удерживая парня на месте, не дающая навредить себе. Он держит его на месте и около себя дарит опору, когда Джисон не чувствует уже ни земли, ни неба, ни своего тела. Так было после того как в пятнадцать его рвало неудачно выпитой банкой снотворных, и Донхек провел неделю в его постели, держа в своих руках лишь бы Чонин спал спокойно без страха, что брат провернет это снова. И на восьмое утро Джисон проснулся от того, что чужие кашатновые волосы щекочут его нос, и дыра в его душе была заполнена как место в его кровати, и тогда он сохранил в себе это слово, которое боялся даже прошептать вслух, которое подарил на свой семнадцатый день рождения единственному человеку, которому доверил его. Он много чего отдал ему в ту ночь. И все это навсегда оставалось у Донхека, в его имении, под его полной властью. Сейчас Джисон бы спустился перед ним на колени, доказал то, что тогда не смог, лишь бы вернуться обратно, лишь бы Донхек снова был его, снова вместе с ним, снова вернул ему жизнь. Иногда он гадал, было ли это его задумкой с самого начала? Повстречав того тринадцатилетнего парня, планировал ли он забрать себе все, что Джисон готов был заплатить за него? Может, уже тогда он был для него лишь объектом для будущего террора. Или же он действительно дарил ему ту любовь, которую Джисон чувствовал. — Я люблю тебя, — задыхаясь, обещает Джисон снова, — Только, пожалуйста, прекрати это… …и это прекращается. Джисон снова сидит в том же стуле, только теперь его ничего не связывает: ни верёвки, ни Донхек. Он смотрит на свои трясущиеся ладони когда краем глаза замечает фигуру, присаживающуюся у его ног и в эти ладони вкладывают что-то холодное. Джисон уже не смотрит, обхватывая дуло крепко и поднимая глаза к новому для него лицу. Молодому, красивому, слегка потрепанному, в форме дорожного работника. За этим человеком все так же прятался уже хорошо знакомый Джисону демон. — Это тебе подарок от меня, ненадолго. Взял его у одного из тех мальчиков, подумал, будет неплохо дать тебе сегодня действительно право выбора. Я пытаюсь решить одну человеческую задачку, — делится с ним Джинни, глядя в разбитое лицо, — И ты мне с ней поможешь. Скажи, вот вы - смертные, и у вас действительно есть выбор. Вы можете выбрать смерть. Как вы это делаете? Джисон оглядывает место, в котором находится. Стены с облупившейся краской, не выбитые стекла, ржавчина по углам, никаких ориентиров. В комнате, где он находился, были даже двери, и не было мусора. Был только он и Джинни. — Все по разному, — наконец отвечает Джисон, не думая над вопросом долго. Его сердце все ещё препятствует мысленному процессу, дико стуча в ушах. Его отрезвляет только холодная сталь, которую он сжимает пальцами, и круглыми глазами смотрит в демонические. — А ты? — не успокаивается Джинни, но ведун молчит. Тот ждёт терпеливо прежде чем устало выдыхает и сдаётся, пробуя с другой стороны, — Ладно, твоя голова сейчас явно где-то не здесь, так что я скажу как есть. Думаю, я нашёл способ отделить тебя от кулона и не потерять его… Вот то, что он просил у Донхека еще минуту назад. Наконец закончить с этим, закончить с кулоном, откуда было только два выхода: смерть, или Высший. Джисон воодушевленно дёргается на сидении, не понимая, что абсолютно ничего его на нем не держит. Держит его лишь взгляд демона и его обещания. — Но нужен донор, — продолжает тот, закрадывая в воодушевленное сердце Джисона сомнения, — Нужно, чтобы кто-то принял кулон на свое тело. Я думаю, твой Защитник справится. Кулон примет его энергетику с вашей связью, и мы поместим его на Минхо. Другого варианта, пожалуй, нет. Есть. Джисон не дослушивает: дуло, которое он только что сжимал обеими руками, внезапно упирается в его висок и он жмёт на курок. Только ничего не происходит. — Так и думал, — цокает Джинни, аккуратно забирая пистолет из рук Джисона, и поднимаясь с ним на ноги, пока ведун смотрит на него шокированно. Смотрит, как его ладонь разжимается и опускает оружие, которое он не понимал как вообще там оказалось, — Значит, нет? — Ты… — хрипит Джисон, медленно пытаясь вытянуть сознание из пелены страха, в которой только что оказался. В отчаянной попытке защитить и перевести стрелки на себя, только бы дальше от Минхо. Он не помнил даже как принимал решение, знал лишь, что сделал бы это снова. Потому что легче нарушить сделку с дьяволом и отплачиваться за это уже на той стороне, чем то, что он предложил. Легче выстрелить, — Ты не станешь? — Ты не позволишь, — прищурился демон, осуждая, — Не то чтобы мне нужно было твое разрешение, но зато теперь я знаю как действовать дальше. — Ты не подходишь к нему, — предупреждает Джисон, возвращаясь мысленно к кольцу с защитным заклятием, которое оставил в чужом доме, — Ни к кому из них. Джинни опускает уголки губ и жмёт плечами как озорной ребенок, и Джисон, положив руку на сердце, боится. Боится больше своей жизни сейчас. — Я знаю что ты делаешь, — срывается Джисон на тихий хрип, привлекая внимание демона обратно к себе, — Ты играешься на моих страхах ради чего бы там ни было, но у нас сделка. Ты не можешь им навредить. Не можешь. — Запомни, — внезапно опускается демон обратно, лицом к лицу с Джисоном, — У меня сделка с тобой, и нужен мне ты, а не они. Но если бы я, скажем, хотел убить Минхо, тогда я бы пошёл убивать не его, а тебя, ведь так? Глаза Джисона дергаются и расширяются в гневе, в страхе, во всем, чего так хотел от него демон. Тот брал свое. — Ты лезешь мне в голову, — шепчет Джисон горячо, пока сердце вырывалось из груди, — Тебе не нужно все это. Ты просто жрешь меня. — Фу, — смешно морщит нос Джинни с улыбкой, тут же кивая, — Но да. Пришло время выполнять наш уговор. Надеюсь, тебе понравился этот привет из прошлого, потому что он был не последний. Джисон ещё раз оглядывает комнату в какой-то жалкой попытке встретить лицо Донхека снова. Знать, что тот рядом сейчас, но его перед ним не оказалось. Только с ним, внутри. Больше ничего не оставалось. Джисон откидывает голову, приглашая демона к столу. — Не подавись. *** От машины Джисон практически дополз. Кажется, он был мертв несколько минут пока Джинни насыщался им. Когда тыкал иголкой во все больные места памяти Джисона, в те, когда он чувствовал, что умер. Джинни воротил это чучело отказавшегося от жизни Джисона, поигрался, и оставил разодранной тряпичной игрушкой. Джисон чувствовал себя изгрызанным и использованным. Но, стоило отдать демону должное, в этом забытом Богом месте он его не бросил, и как настоящий джентльмен убедился, что ведун добрался до дома. Он и не помнил почему оказался здесь, перед дверьми чужой квартиры. Воспоминания приходили урывочно и как-то неуверенно. В голове смазанная картинка как его руки кто-то держит. Колени внезапно дергаются по инерции в попытке ударить, и чуть не роняют Джисона. Он хватается за стену в подъезде дома и пытается прийти в себя, уставившись в коричневый пол. В голове "надо потерпеть и это закончится" смешивается с "надо купить мыло домой". В голове скрежет ножек стула о пол, какой-то скрип пружин, а потом "если не отработаю заклятие меня не допустят до задания" и "а где мой блокнот?" "А, точно. Мне нужен был мой блокнот с заклятиями. Я должен был забрать его ещё утром, да? Где я его оставил?" У Минхо. Он понимает, что с заживающей костью ноги Минхо вряд ли уйдет далеко из квартиры, а пересекаться с ним после сегодняшнего не хотелось. С другой стороны, ему всего лишь нужно было забрать одну вещь и уйти. Ему не обязательно даже говорить с Минхо, или видеть его. Ни то, ни другое ни к чему хорошему обычно не приводят. Ручка в его ладони наконец поворачивается и Джисон тут же чувствует, что в общей комнате Минхо нет. Открыв дверь чуть шире, он слышит воду в ванной и успокаивается сильнее. Значит, сможет забрать блокнот и выйти без лишнего труда. Только вот в гостиной блокнота не оказалось. — Блядство, — ругается он, рукой ведя между подушками дивана и не находя ничего. Застыв у дивана, Джисону приходится зажмуриться от резкого крика, ударившего по голове не хуже сковороды. Потом осознать, что это снова внутри, а не снаружи, и собираться с мыслями. Вода в раковине все ещё шумит. Нужно искать дальше. Он проходит мимо ванной чуть ли не на цыпочках, останавливается в дверях спальни и замирает. Минхо лежит на расправленной кровати и молча смотрит на нарушителя, последнюю минуту прислушиваясь к сцене в его гостиной. Из одежды на нем домашняя футболка и трусы, и, в общем-то, ничего больше Джисон видеть не хочет. Он разворачивается и идёт обратно, мимо ванной, в которой, как оказалось, был не Минхо, сразу к выходу. — Стой, — окрикивает Минхо, доковыляв до коридора в припрыжку, еле ступая на пострадавшую ногу, в спешно натянутых, даже не застегнутых джинсах. Джисон оборачивается лишь по инерции и ловит кинутое ему кольцо, — Это потерял? — Нет, я хотел… — кривится Джисон, зажимая украшение в руке, пытаясь вбить себе мозги на место от ощущения больно впившихся в кожу краёв, — Уже не знаю. Прости, что помешал. — Хочешь сказать, что совершенно точно просто случайно оставил его тут? — Нет, — соглашается Джисон, взглядом упираясь в свой зажатый кулак, — Я не за ним, я... Сука, надо было попросить Феликса, или... — Кого, напарника своего нового? — В голосе Минхо явно играет издевка когда он это говорит, — Ну и кого назначили на моё место? Джисон прекрасно осознает реакцию, которую сейчас вызовет. — Бина. — Чанбин? — шипит Минхо словно испуганная кошка, — Ебучий Бин? — То, что он когда-то тебя ебал его "ебучим" не делает. — А вы очень сблизились, смотрю,— из Минхо вырывается нервный смех пока он скрещивает руки в попытке оградить себя от Джисона и не выдать все свои настоящие чувства по этому поводу. Джисон наблюдает за его движениями, но боится смотреть прямо, как на солнце. — Не тебе об этом говорить, — тихо огрызается он почти шепотом. Вода в ванной уже стихла, и Джисон не может дождаться момента когда увидит кто оттуда выйдет. В идеале, он и не видит. В идеале он разворачивается и уходит, а не стоит словно привинченный к месту, выжидая реакции Минхо, — Ты сам что, побежал к Чану? Играешь на его не остывших чувствах? — При чем тут вообще я? — не разочаровывает его Минхо, теряя теперь любое напускное спокойствие, — Зачем ты тут стоишь и делаешь из меня злодея? Я не понимаю, ты хочешь чтобы я им был? — Наверное… — думает Джисон, ведя глазами вниз, куда-то к себе под ноги, пока Защитник стоял в метрах от него, выражая отчаяние всем телом, и Джисон ограждался от него как мог, — Наверное, я просто тяну тебя на свой уровень. — Что ты вообще… Дверь за Минхо наконец раскрывается и выпускает девушку. Хуже всего, Джисон её знал. У неё в руках кожанный свёрток для дорожных ритуальных наборов, а на ней серые одежды с эмблемой, типичные для всех выездных медсестёр Лагеря. Лечила она здесь ногу Минхо или что-то ещё, Джисон уже не гадает. — Я не подслушивала, но квартальная психологическая проверка у нас через две недели. Просто предупреждаю… — девушка проходит мимо Минхо чуть ли не по стене, будто пытаясь не задеть беспорядок между двумя парнями, — Не напрягай лучше ногу ещё два часа и примочки прикладывай теперь раз в день. А вообще… Пойду. Кюрим не договаривает, только кидает на Джисона быстрый взгляд и спешит к двери. Видимо, решает, что Минхо и сам в курсе, что в его восстановлении виноваты были вовсе не какие-то примочки и никакие не целебные ритуалы из Лагеря. — Что? — первым нарушает тишину Минхо после того, как за Кюрим закрылась дверь, — Думал, я дни трачу на то чтобы с кем-то поебаться назло тебе? Я не ты. — Ты прекрасно знаешь, что это случилось не из-за тебя, — цедит Джисон сквозь зубы. — Я уже ничего не знаю, — руки Минхо опускаются по бокам, разрывая его оборонительную позу, — Я уже не понимаю… Ты этим добиваешься чтобы я написал отказную? Ты ведь понимаешь, что твоё состояние только ухудшится. — А тебе и на руку что я не могу никуда деться от тебя? — тихонько кипит Джисон, чувствуя, как в нем начинает бурлить кровь и что-то ещё, — Ты поэтому ко мне полез тогда? Хотел меня «вылечить»? — Да, дело только в этом, — кивает Минхо без капли согласия в его голосе. В нем только сарказм и яд, — У меня ведь могут быть только мотивы, да? Мне же не позволительно чувствовать. — А мне? Мне так позволительно?! — Ты сам себе запретил, — отмахивается Минхо. — Потому что когда я чувствую, это не приводит ни к чему хорошему! — это наконец произошло. Джисон понимает, что на ногах он уже не стоит, но его все равно что-то держит. Чувствует, как в горле изнутри его лижут языки пламени, — Ты думаешь, я не чувствую этого? — его палец обвинительно летит в воздух между ними двумя, пока его глаза застилает слепящая пелена, а глаза Минхо наоборот медленно наполняются осознанием происходящего, — Думаешь, мне не было из-за этого больно? Это даже не кулон. Это, блять, ты! Он летит вперёд, но чувствует, что Минхо не достигает. Он его не чувствует, потому что вокруг него уже только его верные стены, огненные и синие. Они разрушают все, что посмеет его касаться. А прямо сейчас его касался Минхо. Минхо, чьи глаза сейчас прямо перед ним, и Джисон отчаянно пытается прочитать это выражение. Он все не может этого сделать, потому что ожидает увидеть в них только ненависть или презрение, но видит что-то другое. Настолько неуместное, что Джисон этого не понимает. Не осознает. Просто не видит его. Он мечет и его рвет его же чувствами, которые он так усердно в себе прятал. Его разрывает от произошедшего ещё полчаса назад, и его разрывает от того, что произошло два года назад, и что не произошло в тот день в Лагере, и чего он не может себе позволить. Минхо был его единственным шансом на жизнь, и он просто не может его себе позволить. — Джисон, соберись. Я здесь, — обещает Минхо. От этого он горит лишь ярче, несмотря на то, что чужие руки хватают снова, упрямо и крепко, так, что Джисон все же чувствует ладони по обе стороны своей шеи. Он смотрит на Минхо, из последних сил пытающегося не закричать, — Мне больно. Джисон откидывает себя назад тут же и видит яснее. Его взгляд больше не затуманивают ни огни, ни дым, ни ярость. Огонь ушёл, ничего не тронув и почти не оставив после себя следов. Кроме одного. Джисон смотрит на красные руки, местами покрытые кусками плавящейся кожи, и его тошнит от себя. А руки почему-то тянутся к нему снова будто все ещё не выучившиеся на ошибках — Блять, отойди пожалуйста, — громко шепчет ведун, жмурясь в молитвенной попытке убрать из сознания этот вид. Он не должен был даже быть здесь в таком виде и в таком состоянии. Он не должен был отвечать Минхо ничего в Лагере, не должен был верить его словам, не должен был тянуть его тогда с собой с крыши, вообще, он не должен был даже садиться в его машину в ту ночь, — Это была ошибка. Воздух гудит, потрясенный тем, что выпустил из себя Джисон. Все вокруг тряслось в поражении, но не голос Минхо. Он тихий, но твёрдый, и отскакивает от стен словно эхо, когда Минхо тянется к отворачивающемуся Джисону и пытается схватить его сквозь боль в руках, остановить чтобы прижаться ближе. Минхо держит руку вокруг него, не касаясь ею напрямую, но все равно пытается обнять. Сближает свою голову с его, смотрит в упрямо закрытые глаза. — Я так не считаю. — Поэтому ты и… — Джисон не может подобрать слово к тому, что видит, открыв глаза снова. Он тянется вперед по какой-то больной привычке, хочет взять его и что? Помочь? Перед ним стоит кто-то, кто поклялся быть его Защитником. Кто-то кто в теории должен быть непробиваем. А теперь… — Весь обожжен. Я уйду. Минхо не останавливает его: не может даже физически угнаться, но даже если бы попытался, его ноги не двигаются с места. Он смотрит как Джисон достает из кармана ключи, подаренные ему после первого визита в эту квартиру, и как он кладёт их в чашу у выхода вместе с кольцом, оставляя здесь. — Мне жаль… Правда. Этого не повторится, — обещает Джисон, глотая слезы, и лишь хочет чтобы его извинения принесли Минхо хоть что-то кроме разрухи. Наверное, он правда должен дать ему время встать на ноги самому и зализать свои раны пока еще мог это сделать. Рядом с Джисоном в ближайшее время это не выйдет, — Только береги себя, пожалуйста.