sweet dreams are made of this

В затемнённом лекционном зале, освещённым голубым светом PowerPoint на двух огромных экранах, студенты дремали или лениво постукивали пальцами по своим телефонам. Ближе ко передней части лекционного зала несколько человек делали заметки. В самом начале зала за кафедрой стоял профессор, заведующий кафедрой психологии, доктор Чу Ваньнин, фактически хромая к финишу своей презентации на сегодняшней лекции. Намётанный глаз без труда заметил бы, что профессор говорит в непривычной манере. — В две тысячи двадцать первом году учёные из Северо-Западного Университета... совместно с исследователями из Германии, Франции и Нидерландов... Блеск тонкого слоя пота на лбу, скрытый слишком длинной чёлкой, также был бы заметен опытному наблюдателю. Тех, кто так внимательно следил за доктором Чу, было совсем мало, но сейчас в одной аудитории с ним находился именно такой человек. Чу Ваньнин тяжело выдохнул. — ...Им удалось установить контакт с участником исследования, который находился в состоянии осознанного сна. Его глаза просматривали записи. Оставалось ещё два слайда. Но ноги дрожали, а лёгкие побаливали от попыток сохранять ровный голос на протяжении всей лекции. Он сглотнул. — Исследователи задавали участникам простые вопросы, например, математические уравнения, а спящие отвечали на них, подёргивая мышцами лица или двигая глазами. В этот момент мужчина почувствовал, как некая пара глаз буравит его сквозь бумаги, которые Чу Ваньнин до сих пор держал перед лицом. Он опустил их на пару сантиметров, чтобы оглядеть аудиторию. Два тёмных глаза из глубины зала встретились с его взглядом. Чу Ваньнин запнулся и быстро спрятал лицо обратно. — Ч-что ж, — тихо вздохнул он, — давайте закончим на этом. Немного пораньше. Вы все заслужили перерыв. Всего на одну минуту раньше, но для группы профессора это было равносильно летним каникулам. Внезапно в тихом классе началось движение: закрывались ноутбуки, тихо переговаривались студенты, а затем стало слышно шаги. Чу Ваньнин сделал два микрошага влево и быстро отключил ноутбук от проектора, слушая, как студенты поднимаются со своих мест и выходят из зала. Но именно свои два шага повергли его нижнюю половину тела в шок. Профессор прикусил губу, и из его горла вырвался стон, который он подавлял бо́льшую часть пары. Чу Ваньнин не мог поднять взгляд. Он не сводил глаз со своих записей с пятой минуты лекции, потому что оказался не в состоянии этого сделать. По мере того, как в аудитории становилось всё тише и тише, на него накатывала лихорадка, и мужчина молился, чтобы ни у кого не возникло дополнительных вопросов в последнюю минуту. Такое случилось впервые. В аудитории снова воцарилась абсолютная тишина, и теперь Чу Ваньнин мог различить звук лёгких шагов, приближающихся к выходу из зала. Он быстро собрал свои записи в беспорядочную стопку. — Профессор, — раздался знакомый спокойный голос, гораздо ближе, чем предполагал Чу Ваньнин, и его пронзила волна предвкушения. Он надеялся, что не понапрасну. — Это была очень интересная лекция. Профессор вспотел и задрожал, когда Мо Жань шагнул к нему, неизбежный и равнодушный. Он не обратил внимания на то, что сквозь рубашку виднелись торчащие соски Чу Ваньнина. Не упомянул о почти сияющем блеске на его лбу, который, будучи незаметным для студентов, сидящих в аудитории, был очень заметен вблизи. Но, пожалуй, важнее всего, — Мо Жань не упомянул о едва уловимом, ритмичном механическом жужжании, которое, казалось, эхом разносилось по пустой аудитории. — Я... Я... — заикнулся Чу Ваньнин, с ужасом осознав, что больше не может доверять своему голосу. Бумаги, которые он складывал в стопку, беспорядочно посыпались на кафедру. Одна из них сорвалась с края и начала парить над землей, но в последний момент её успела подхватить сильная рука с медовым загаром. — Вы уронили это, Чу-лаоши, — насмешливо протянул Мо Жань, держа бумагу на уровне своих глаз и заставляя поднять на него взгляд. Чу Ваньнин кивнул в знак благодарности и потянулся, чтобы взять страницу из рук студента, но в тот момент, когда кончики их пальцев соприкоснулись, он отдёрнул руку. Мо Жань неодобрительно хмыкнул. — Учитель, — улыбнулся он. — Что на вас нашло? Рука обхватила запястье Чу Ваньнина. Молодой человек не стал применять силу, а просто потянул его к себе, и профессор уткнулся в грудь Мо Жаня. Но ощущения от этого незамысловатого прикосновения были многократно сильнее. Кожа Мо Жаня была так хороша, так горяча под мягким хлопком, что мужчина просто не мог не вцепиться в его рубашку. Парень усмехнулся, запрокинув подбородок Чу Ваньнина. Тот легко поддался, но отвёл взгляд, не в силах смотреть ему в глаза. — Почему ты так поступаешь? — прошептал Чу Ваньнин, уголки его глаз заслезились. — Ты просто животное. — Посмотрим, — задумчиво произнёс Мо Жань, на мгновение глянув в сторону. — У меня возник вопрос по поводу материала, и я надеялся, что вы сможете мне помочь? Или, может, я хочу получить дополнительный балл? Вновь встретившись взглядом с мужчиной, Мо Жань положил руку на маленькое, но увеличивающееся влажное пятно между ног Чу Ваньнина. — Профессор Чу так усердно работает, так заботится об успехах своих студентов, что читает лекцию даже в таком плачевном состоянии. — Мо Жань, — процедил Чу Ваньнин сквозь стиснутые зубы. Он больше не мог терпеть. — Этот ученик поможет. Одним плавным движением профессор был развёрнут, а его штаны опущены к лодыжкам. Мо Жань нагнул его над трибуной, выставляя бледную кожу под тусклый свет ламп, освещавших эту часть лекционного зала. Под брюками на Чу Ваньнине были надеты белые кружевные трусики с цветочным принтом, которые не могли спрятать его твёрдую эрекцию. Хвостик вибратора скрывался в стрингах. Мо Жань молчал бесконечно долго; Чу Ваньнин и не подозревал, что может начать волноваться настолько сильно. Его нижнее бельё пропиталось влагой до того места, где виднелся его изнывающий член. — Ты... — Мо Жань наконец заговорил, его голос звучал хрипло. Он тяжело сглотнул. — Ты такая отличная шлюшка, Ваньнин.

____________________

— Ваньнин, — обеспокоенно прошептал Мо Жань, прижимаясь к мягкой шее Чу Ваньнина. — Ваньнин, с тобой всё в порядке? Тот слегка приоткрыл рот, сморгнув остатки сна, которые всё ещё цеплялись за уголки его глаз. — Ты... ты животное! — Чу Ваньнин ударил Мо Жаня по руке. В шлепке не было особого пыла, но Мо Жань всё равно сдался, подняв руки, чтобы скрыть улыбку. — Учитель, — задыхался он от смеха, — это был не я! Но Чу Ваньнин не смог разобрать его слов, до сих пор ощущая, как внутри него непрерывно жужжит вибратор. Он толкнул Мо Жаня в грудь — массивная фигура ничуть не сдвинулась с места — и отвернулся. — Заставить меня читать лекцию с этим, этим...! — стыд не позволил ему произнести это вслух. — Бесстыдник! Прошло несколько лет с тех пор, как Чу Ваньнин и Мо Жань покончили с ночным обменом снами, — бурным периодом, проложившим путь к их сегодняшнему счастью. Но отголоски той связи оставались с тех пор, и двое по-прежнему иногда попадали в сны друг друга. Правда, сны происходили уже не на пике Сышен, а в университете Сышен. И хозяин сна полностью контролировал происходящее. Это приводило к ситуациям, подобным той, что произошла сейчас. Вот только... — Это был не мой сон! — Мо Жань рассмеялся — невероятный задорный смех вырвался из его горла несмотря на все усилия. Он захохотал. — Золотце! Я не контролировал его! Парень остановил себя, чтобы не произнести вслух другую часть фразы: если Мо Жань не контролировал происходящее, то это мог сделать только один человек. Он верил, что Чу Ваньнин сможет сам догадаться об этом. Похоже, так и случилось, потому что руки (до этого лупившие Мо Жаня) застыли в воздухе в когтистом захвате. Глаз Чу Ваньнина дёрнулся, в мозгу произошло короткое замыкание, когда он осмыслил слова Мо Жаня. — То есть...? Его и без того покрасневшее лицо постепенно стало свекольно-красным. Чу Ваньнин со стоном зарылся головой в руки. Но этого было недостаточно, поэтому он схватил одеяло и набросил его себе на голову. — Не знал, что тебе нравится такая грубость, Ваньнин... — скромно заметил Мо Жань, потирая грудь в тех местах, где его толкали и били. — Я был всего лишь невинным зрителем, вынужденным дразнить моего любимого учителя... Он почти что видел пар, поднимающийся из-под кучи одеял, где спрятался Чу Ваньнин. — Я-я... — Не волнуйся, — вздохнул Мо Жань, подхватывая Чу Ваньнина с одеялами на руки и усаживая его к себе на колени. — Я никому не расскажу, какой ты извращенец. Ирония судьбы заключалась в том, что Мо Жань сказал это после двух жизней, полных его выходок и надругательств. Вспомнив об этом факте, Чу Ваньнин почувствовал, что его смущение немного улеглось. Сглотнув ярость, он высунул голову из-под одеяла и закатил глаза, увидев самодовольную ухмылку Мо Жаня. Мужчина вздохнул. — Очевидно, твоё извращённое поведение повлияло на меня. — Помимо всего прочего, — улыбнулся Мо Жань, осыпая лицо Чу Ваньнина назойливыми влажными поцелуями. — Я заказал завтрак, чтобы помочь тебе восстановить силы. Должен быть здесь, как только примешь душ. Протест Чу Ваньнина «Но я же принял душ перед сном!» заглох, когда он почувствовал, как липкость просочилась под пояс трусов. Похоже, его телу очень понравилась ночная лекция. Со вздохом он схватил лицо Мо Жаня в свои руки и нежно поцеловал губы. От каждого поцелуя учителя у Мо Жаня кружилась голова, а сердце превращалось в сладкую вату. Он вернул поцелуй и сдвинул Чу Ваньнина с колен, потому что почувствовал, как своей эрекцией упёрся в чужие бёдра. Мо Жань шлёпнул его по заднице, прежде чем отпустить, и Чу Ваньнин снова закатил глаза. — С днём рождения, — воскликнул Мо Жань. Чу Ваньнин продолжал идти, не подавая виду, что услышал его. Тогда парень снова окликнул. — Я люблю тебя. Чу Ваньнин остановился и обернулся, выглядя слегка смущённым. — Я тоже тебя люблю, — тихо признался он, но достаточно громко, чтобы растопить сердце Мо Жаня. Чу Ваньнин прошмыгнул в ванную, быстро закрыв за собой дверь. Как только послышался шум душа, Мо Жань зарылся лицом в подушку Чу Ваньнина, надеясь вдохнуть те крохотные следы его сущности, которые ещё оставались там. Он раскинулся на кровати, впитывая остатки тепла, которое Чу Ваньнин оставил на простынях, и вжался в них бёдрами, чтобы хоть немного облегчить эрекцию. Время от времени он всё ещё бывал довольно странным и одержимым, но только в том случае, если Чу Ваньнин вне зоны доступа. Иначе как бы они смогли чего-то добиться? Мо Жань был сражён наповал — просто безрассудно и неловко влюблён по уши. Он нашёл свою половинку. Молодой человек понимал это с того самого дня, когда они встретились — не на курсе PSYC 444, а целую жизнь назад, — когда Чу Ваньнин спас ему жизнь в Линьане на обочине дороги. Он был ребёнком. Всего каких-то четыре года. В то время всё, что Мо Жань мог видеть, — белый цвет. Земля была покрыта толстым покрывалом холодного обледенелого снега. Последний раз он ел несколько недель назад, и дошло до того, что голод уже не мучил его. Только воспоминания о матери причиняли мальчику боль. Кровь в его теле замерла, почти застыв от холода. Всё, чего он хотел, — это сдаться. Уснуть и покоиться вместе с мамой. Когда в Линьане он увидел, как на него смотрят тёплые ласковые глаза, ему показалось, что он перешёл на другую сторону — нашёл Дуань Ихань в загробном мире. Вместо этого мальчика нашёл четырнадцатилетний Чу Ваньнин, путешествовавший вместе с Хуайцзуем. Спустя годы под деревом хайтан на пике Сышен те же самые глаза феникса посмотрели на Мо Жаня и показали, что он оказался в нужное время в нужном месте. Он нашёл свой дом.  Чу Ваньнин был ангелом-хранителем, который присматривал за Мо Жанем от жизни к жизни. Он нёс израненное тело Мо Жаня по 3799 ступеням пика Сышен. Он пересёк время и пробил брешь в самой реальности, чтобы изъять Цветок Вечной Ненависти и Сожалений из сердца Мо Жаня. Всё это и многое другое пронеслось в голове, как только закончилось проклятие их совместного сна, пробудив его и безмерно углубив любовь к Чу Ваньнину. Мо Жань ещё раз глубоко вдохнул запах подушки. По другую сторону двери в ванную, сидя на полу, Чу Ваньнин переживал... похожий стресс. Он низко опустил голову. Как такое могло случиться, что в тридцать пятый день рождения он снова увидел абсурдный сон о своём парне? Нет, — о своём спутнике жизни. Зачеркнуть. О второй половинке. Мерзость. Родственная душа? Все варианты, которые мужчина перебирал, звучали нелепо, и ни один из них не отражал той эпической истории любви, в которой они с Жанем участвовали на протяжении десятилетий. Это был человек, который прошёл через сам ад, чтобы собрать воедино душу Чу Ваньнина. Человек, который заново пережил всю юность, чтобы искупить вину в глазах Чу Ваньнина. И всё же бабочки в его животе не утихают. Услышав «Я люблю тебя», мужчина превращается в заикающегося глупца. Он думал, что в свои тридцать пять лет уже не испытать подобных юношеских чувств. Чу Ваньнин вздохнул и встал, раздеваясь и глядя на пар, поднимающийся от душа. Шагнув внутрь, он мельком взглянул на себя в зеркало. Его щёки всё ещё покрывала дымка румянца, а бёдра были сплошь усеяны синяками в форме пяти пальцев. Мужчина быстро задёрнул занавесь и перевёл ручку на самую низкую температуру. Стоя под леденящими струями душа, Чу Ваньнин призывал твёрдость между ног исчезнуть. Но даже когда он это проделывал, воспоминания о сне всё ещё обжигали лицо. Профессор уже и забыл, насколько реалистичными могут быть сны. После сорокапятиминутной лекции, на которой его непрерывно терзал вибратор, всё тело было похоже на провод под напряжением, готовый в любой момент вспыхнуть. Этот сон — Мо Жань — заставил его кончить от перевозбуждения, и всё же он проснулся, желая большего. Чу Ваньнин начал копаться у себя в голове. Означает ли это, что он был инициатором того непристойного диалога, который случился? Хотел ли он втайне, чтобы Мо Жань назвал его отличной шлюшкой? Какой же позор. По крайней мере, сны, которые они раньше видели, были воспоминаниями, основанными на реальных событиях, произошедших в предыдущих жизнях. Теперь же им снились новые сюжеты, придуманные их извращёнными больными умами. Мужчина застонал. — Золотце, — постучал в дверь Мо Жань, прервав мрачные мысли. — Почему ты не отзываешься? — не успел Чу Ваньнин ответить, как дверь со скрипом открылась. — П-подо..! — воскликнул Чу Ваньнин. Но не успел. Мо Жань поспешно отдёрнул шторку, заставив Чу Ваньнина подпрыгнуть от испуга. Парень озадаченно смотрел на него, ожидая, что тот ответит. Но Чу Ваньнин не смог вымолвить ни слова. — Освободи немного места, — буркнул Мо Жань, делая шаг в душ, и тут же отшатнулся. — Чёрт! Почему такая холодрыга? Чёрт возьми, Ваньнин. — Мне... мне нужно, — замялся Чу Ваньнин, подбирая ответ. — Мне жарко. — Жарко...? — Мо Жань просканировал глаза Чу Ваньнина, затем опустил взгляд ниже. Он увидел всё ещё твёрдый член мужчины, и только тогда заметил, как тот покраснел, выглядя одновременно удивлённым и возбуждённым. — Ох... Бедный милый Ваньнин, подумал Мо Жань. При виде этого зрелища его охватил жар. Его голос звучал сдержанно. — Ваньнин. Однако тот не взглянул на него. Он упрямо смотрел вперед, на грудь Мо Жаня, которая оказалась на уровне его глаз. — Ваньнин, — уже мягче, — Могу я помочь? Позволь мне помочь тебе. Наконец-то Чу Ваньнин поднял глаза. Его ресницы были мокрыми и слипшимися. Он не мог смахнуть капли воды. Мо Жань вздохнул. Учитель не поверил бы ему, если бы услышал, насколько привлекательным тот в данный момент выглядит. Парень был готов поглотить его целиком. — Я хочу помочь тебе, — произнёс Мо Жань, поворачивая вентиль на комфортно-горячий режим. Он прижал Чу Ваньнина к себе под струёй душа, захватив его губы. Они имели вкус крови, прикушенные и влажные, но сладкие, и Мо Жань наслаждался ими. Учителя можно было понять — на месте Чу Ваньнина Мо Жань бы тоже кусал свои губы целыми днями. Голова мужчины закружилась, но это было уже неважно. Мо Жань крепко прижимал его к себе, пока они целовались. Поцелуй был медленным и неторопливым, почти пыткой для Чу Ваньнина, который подумал, что может кончить от одного этого накала. Но через несколько мгновений его возбуждение спало, и он успокоился в нежных объятиях. Почувствовав, как тот расслабился, Мо Жань позволил своим поцелуям переместиться с губ Чу Ваньнина на его ухо и лизнуть родинку за ним. Много лет назад студент ждал у здания факультета психологии, чтобы только взглянуть на эту родинку, а теперь она принадлежала ему и только ему.  — Повернись, — прошептал он в кожу Чу Ваньнину и почувствовал, как тот вздрогнул. — Сегодня я преподаю, — твёрдо ответил Чу Ваньнин, но реальный смысл слов остался невысказанным. — И мы ужинаем с твоей матерью... Я должен быть в состоянии ходить! — Я позабочусь о том, чтобы вы остались в идеальном состоянии, профессор, — сказал Мо Жань, обнимая Чу Ваньнина за плечи. — Просто держись за что-нибудь и не отпускай. Мужчина поступил так, как ему было велено: расставил ноги в стороны и упёрся руками в нагретую плитку, подавляя внутренний протест по поводу неловкого положения, в котором оказался. Мо Жань начал покрывать поцелуями спину Чу Ваньнина. Его руки спустились с талии к ягодицам, раздвигая их под струями душа. Язык проник в дырочку Чу Ваньнина, отчего его ноги чуть не подкосились. — Боже. — Чу Ваньнин застонал: — О... о. Блять! — но он держался стойко, помня указания Мо Жаня, и прикрыл глаза предплечьем. Руки парня принялись за работу: одна потянулась к члену Чу Ваньнина, другая разминала, раздвигала и массировала его плоть. Он полностью погрузился в процесс обслуживания профессора, чувствуя, как тот дрожит, пытаясь удержаться на ногах. — Так хорошо, — пробормотал он, окружённый ароматом хайтана. — Сладкий, везде. Румянец, с которым Чу Ваньнин пришёл в душ, теперь расплывался по спине. Он был слишком застенчив, чтобы оглянуться, но и не нужно было. Профессор мог прекрасно представить себе эту картину: Мо Жань стоял на коленях, его волосы были мокрыми и распущенными — такими длинными, какие тот не отращивал никогда в этой жизни. Его ослепительная улыбка, рот, покрытый слюной, этот рот... Чу Ваньнин резко развернулся и прижал Мо Жаня к полу душевой, неистово целуя. Тот был потрясён тем, что всё так внезапно обернулось, и Чу Ваньнин оказался на нём, тесно прижимаясь. Разве в тридцать пять лет человек может впасть в неистовство? Мо Жань был в недоумении. Чу Ваньнин расцвёл за три года их совместной жизни, и при таком раскладе парень опасался, что не сможет за ним угнаться.  Он взял руку Чу Ваньнина и опустил её к своему члену, нежно направляя его, а затем стал гладить руками оба члена. Он попросил бы мужчину плюнуть ему в рот, если бы не знал, что ответом будет однозначное «нет». Вместо этого втянул его язык в рот, как можно глубже, смакуя даже слюну. Дыхание Чу Ваньнина участилось, а его бёдра задвигались навстречу Мо Жаню. Профессор откинул голову назад, разрывая поцелуй, и непристойно застонал. Вид Чу Ваньнина, извивающегося на нём, стонущего от удовольствия, которое парень ему доставлял, был более чем достаточным, чтобы Мо Жань оказался на грани, и он использовал последние отчаянные беспорядочные движения, чтобы довести Чу Ваньнина до оргазма. Они кончили вместе, — Чу Ваньнин последовал за ним, постанывая от удовольствия. Шум душа заглушал их прерывистое дыхание. Учитель опустился на Мо Жаня и прижался лбом к его лбу на бесконечное интимное мгновение. Смыв с себя остатки возбуждения, Мо Жань оставил его наслаждаться продолжением душа. Он взял полотенце, чтобы вытереться, и в ожидании завтрака положил полотенце Чу Ваньнина в сушилку, чтобы оно нагрелось, пока тот выйдет. Дальше аккуратно заправил кровать и сел за свой стол, который, конечно же по счастливой случайности, находился рядом с рабочим местом Чу Ваньнина. Их кабинет в Сышен ничем не отличался. Мо Жань открыл электронную почту ответить на вопросы студентов и запросы на интервью у Чу Ваньнина. Закончив, парень отправил соисследователям последние правки статей. Покончив со скучными делами, он решил проверить соцсети, бегло просмотреть, чтобы узнать последние новости. Лин-эр заканчивает учёбу этой весной. Е Ванси и Наньгун Сы назначили дату свадьбы. Жун Цзю расстался с Чан Да — молодчина, подумал Мо Жань — и приютил щенка. Дуань Ихань вчера вечером пошла пропустить по стаканчику с подругами. Кстати... подумал он, набирая сообщение маме. У нас всё готово к вечеру. Дуань Ихань быстро ответила: Не могу дождаться! Услышав, как в ванной затихает душ, Мо Жань вскочил на ноги, убрал телефон и достал из сушилки горячее полотенце. Подойдя к ванной поближе, он увидел, как Чу Ваньнин протянул руку из дверей, и парень накинул на неё полотенце. — Спасибо, — бегло поблагодарил Чу Ваньнин. Мо Жань улыбнулся. Как бы профессор ни старался быть серьёзным, он всегда казался ему милым. Он подумал о том, как этот человек может заставить замолчать аудиторию одним только своим ледяным взглядом. И всё же тот любил тёплое полотенце после душа и стойко переносил все издёвки Мо Жаня.

____________________

— Бам бам бам, — начала напевать Дуань Ихань, поворачиваясь с тортом в руках. Так начался ужин в среду в доме матери Мо Жаня. Чу Ваньнин, вернув свои воспоминания, был очень рад наконец-то встретиться с Дуань Ихань после нескольких жизней. Поэтому они с Мо Жанем продолжили традицию еженедельных ужинов в её доме, которые та просто обожала. Она приняла Чу Ваньнина в их маленькую семью с распростёртыми объятиями, и так быстро, что Мо Жань даже задумался, не была ли она всё это время в курсе их предыдущих жизней. Он не спрашивал об этом, но теперь в мамином взгляде появилось ласковое понимающее выражение, которое тот никогда прежде не замечал. В воздухе пахло горелыми спичками, готовой тушёной курицей и хрустящими чипсами из лотоса. Но как только Дуань Ихань поставила торт на стол перед Чу Ваньнином, его пронзил сладкий аромат. И, вау... Он не мог вспомнить, чувствовал ли себя когда-либо счастливее, чем пока наблюдал, как Мо Жань и Дуань Ихань поют «С днём рождения», заливаясь смехом, в тёплом жёлтом сиянии свечей. Торт был со вкусом ванильных бобов, с белой масляной глазурью, посыпанный порошком матча и украшенный крошечными белыми фигурками котят из помадки, идеально подходящих Чу Ваньнину. Профессор решил всё-таки опозориться и достал телефон, чтобы сделать фото, намереваясь разместить его в своих малоиспользуемых социальных сетях. — Это... очень мило, — тихо произнёс Чу Ваньнин, зажмурившись. Он скромно улыбнулся. — Спасибо. Эта картина произвела неизгладимое впечатление на Мо Жаня, который невольно открыл рот от удивления. Он знал, что Чу Ваньнин не фотографирует — и не улыбается — с лёгкой руки. Единственная причина, по которой они могли сделать фото вместе, заключалась в любви Мо Жаня к селфи и фильтрам. Чу Ваньнин неосознанно сжимал его сердце всё крепче и крепче. Они разделили торт на кусочки и приступили к трапезе. Чу Ваньнину понравилось, как Дуань Ихань прикрыла глаза после первого укуса и удовлетворенно вздохнула. — Так вкусно, — сказала она самой себе. Он представил, как Мо Жань ест его суп с вонтонами, и понял, что тот отреагировал бы точно так же. Но тут мысли устремились вдаль, к их утреннему душу, наполненному паром, и к тому, как соблазнительно Мо Жань произносит: «Так хорошо. Сладкий, везде». Удалить. Удалить. Чу Ваньнин резко встряхнул головой. Закрыл глаза, прогоняя мысли. — На вкус нормально? — спросил Мо Жань. Чу Ваньнин снова открыл глаза и увидел, что мать и сын оба обеспокоенно смотрят на него. — Это... так... Очень вкусно, — он подкрепил слова, взяв большой кусок. — Мне нужен рецепт, — укусил. Торт и правда очень хорош. Они рассказывали Дуань Ихань о последних сплетнях университета. Пока вели беседу, Мо Жань вилкой соскребал крем со своего кусочка, а затем складывал её поверх кусочка Чу Ваньнина. Профессор же молча принимал это. Разговор зашёл о выпускном вечере Сюэ Мэна, поскольку только на прошедшей неделе он успешно защитил свою диссертацию — «Анализ совместного воспитания в семейной системе». Они будут присутствовать на его празднике в эти выходные. — Его родители, должно быть, так гордятся им, — улыбнулась Дуань Ихань, глядя на Мо Жаня. — Когда ты получишь докторскую степень, все в этом квартале услышат, как мы празднуем. Мо Жань рассмеялся, так как понимал, что она не врёт. Его школьный выпускной был слишком масштабным для их крошечной квартирки и быстро перерос в шумную вечеринку, захватившую все окрестные дома. Дуань Ихань и по сей день получает за это замечания от соседей. — А Хуайцзуй был таким же, когда ты стал доктором наук? — спросила она у Чу Ваньнина. — Или, когда ты устроился на работу? Или... Честно говоря, у тебя слишком много достижений, Ваньнин, — она рассмеялась. — Он, должно быть, очень гордится тобой. — Он всегда возлагал на меня большие надежды, — откровенно признался Чу Ваньнин, хотя и с нежностью. — Это даёт мне силы для новых свершений. Но нет, никаких вечеринок. — Как будто бы ты позволил, — усмехнулся Мо Жань. — Исторически ты всегда был против вечеринок. — Ты не ошибся, — кивнул Чу Ваньнин, откусив ещё кусочек и случайно оставив немного крема на верхней губе. — Каждый год я получаю от Хуайцзуя поздравительную открытку. В этом году она была гордо прикреплена к холодильнику. — Вот, — сказал Мо Жань, протягивая салфетку. Чу Ваньнин наклонил лицо, позволяя ему вытереть белый сливочный крем . Мо Жань внутренне завопил, с яростью вцепившись в прутья своей психологической клетки. Для Чу Ваньнина это выглядело как мимолётное мерцание, на мгновение потемневшие глаза. Но внутренне парень корчился с пеной у рта и нуждался в успокоительном. К счастью, помутнение рассеялось так же быстро, как и появилось, и он вновь обрёл самообладание. Дуань Ихань была слишком увлечена тортом, чтобы заметить. Закончив вытирать лицо Чу Ваньнина, Мо Жань невинно улыбнулся ему, а затем вернулся к теме выпускного вечера. — Там будут будущие Е-Наньгун, а также некоторые другие из числа Жуфэн. — Полагаю, к нам присоединятся исследователи из Тасюэ, — добавил Чу Ваньнин. — Братья. — Близнецы, — напомнил Мо Жань. — Должно быть весело. Жаль, что Ши Мэй не сможет прийти, но, наверно, мы можем созвониться с ним. Все прекрасно понимали, почему Ши Мэй не сможет присутствовать. Дуань Ихань не нужно было спрашивать — это тема была главной на их ужинах по средам в течение последних нескольких недель. Поэтому, почувствовав паузу в беседе, она потянулась к холодильнику и достала оттуда мороженое моти со вкусом зелёного чая и клубники. — Подкрепление, — серьёзно заявила мама, ставя поднос на середину стола. Дальнейший разговор немного затянулся: Чу Ваньнин рассказывал о работе, которую они с Мо Жанем писали вместе с близнецами Мэй, а после Дуань Ихань попросила их в подробностях описать, как сегодня прошёл день рождения Чу Ваньнина. Пришлось сделать одно заметное упущение, связанное с душем, но в остальном удалось охватить всё: и завтрак, и преподавание в университете, и вот наконец они здесь. Чу Ваньнин не упомянул, что их машина едва ли не ломилась от подарков с факультета, от бывших и нынешних студентов. Чуть позже десяти вечера Мо Жань украдкой бросил взгляд на маму. Как и всегда, она едва заметно кивнула. Затем резко зевнула и встала, начав собирать оставшиеся на столе тарелки. — Я так рада, что мы отметили твой день рождения, Ваньнин. Если бы я всё ещё была в твоём возрасте, то уже бы вовсю отрывалась вместе с вами. Но мне пора отнести этот мешок с костями в постель, — она поцеловала Мо Жаня в лоб, когда Чу Ваньнин поднялся со стула. — Ещё раз спасибо за всё, — серьезно произнёс он, держа её ладони в своих. Она тепло попрощалась с ними, добавив тихое «спасибо» Мо Жаню, и оставила их вдвоём на полутёмной кухне. Чу Ваньнин как раз взял своё пальто, когда Мо Жань заговорил. — Посидим ещё немного? Чу Ваньнин оглядел кухню в поисках подходящей причины, но не нашёл её. Повесив пальто на стул, он сел за кухонный стол рядом с Мо Жанем и окинул его вопросительным взглядом. Мо Жань вздохнул. — Я сказал, что в этом году покончено с подарками, но это не совсем так. В кухне горел тусклый жёлто-оранжевый свет, из-за которого всё вокруг напоминало сон. По какой-то необъяснимой причине Чу Ваньнин занервничал, словно сегодняшний вечер не будет таким уж непринуждённым, как обещал Мо Жань. Мо Жань потянулся к карману пиджака и достал коробочку. От этого щелчка по коже Чу Ваньнина побежали мурашки. — В прошлой жизни мы были женаты, Ваньнин, — произнёс Мо Жань, пристально глядя в его глаза. — При совершенно разных обстоятельствах. Чу Ваньнин мог припомнить несколько таких обстоятельств. Например, как он женился на своём ученике во время призрачной свадебной церемонии в Городе бабочек. Или его недолгое пребывание в качестве супруга Тасянь-Цзюня. И наконец, вспомнил спокойные годы их второй совместной жизни, после безумия Небесного Разлома, после падения пика Сишен. Они провели это время в объятиях друг друга, доживая свои дни в тихой домашней обстановке, зализывая раны, оплакивая тех, кого потеряли, и лелея то время, которое у них ещё оставалось рядом друг с другом. — Окажи мне эту честь ещё раз, — тихо, но решительно заявил Мо Жань. — Пожалуйста. Будь моим мужем. Чу Ваньнин вздохнул, его сердце было слишком заполнено радостью этого момента. Разве он совершил что-то особенное, чтобы заслужить такую любовь, такую преданность? Он не мог представить себе ничего такого, чего Мо Жань не сделал бы для него в сотни раз больше. — Ты такой глупый, — ответил Чу Ваньнин, и уголки его глаз превратились в мягкие полумесяцы. Мо Жань улыбнулся и закивал, напрягаясь. За свою жизнь он обращался к Чу Ваньнину со многими просьбами, и большинство из них были не выполнены или отвергнуты сразу. Будь моим учителем. Обрати на меня внимание. Неужели он откажет и в этом? Чу Ваньнин мягко произнес: — В любой из жизней, в которой бы ты ни спросил, — да. «Муж» звучало куда более подходяще, чем «парень».

____________________

Наконец наступил день вечеринки по случаю выпуска Сюэ Мэна. Благодаря тому, что Сюэ Чжэнъюн занимал довольно престижную должность в Сышен, праздник проводился в роскошном банкетном зале университета. Там, среди канапе и коктейлей, между подарками и гостевой книгой, стояли Е Ванси и Наньгун Сы, увлечённые задушевной беседой. — Мой сумасшедший сновидец, — пошутила Е Ванси, легонько толкнув Наньгун Сы локтем в ребро. — Прекрати, — простонал тот. Он обвёл взглядом комнату, чтобы убедиться, что их никто не услышал, и продолжил. — Ты не понимаешь, насколько реальными они кажутся. — Конечно, понимаю, — улыбнулась Е Ванси. — Я слышала от тебя каждую ночь «Мама, не вздумай сегодня идти на охоту», только вот... — она рассмеялась, — разве твоя мама хоть раз была на охоте? Или покидала город, если уж на то пошло? Представить себе утончённую эрудированную Жун Янь в лесу с ружьём было довольно затруднительно. Наньгун Сы закатил глаза и уставился на Е Ванси. — Тебе просто не нравятся сны, потому что в некоторых из них ты одета в очень милое платье. Улыбка Е Ванси померкла. — Ты сошёл с ума, — рассмеялась она. На самом деле Е Ванси знали, как ощущаются эти удивительные сны. Они даже помнили, как выглядело то милое платье, и что оно именно свадебное. Только, как рассказать Наньгун Сы, что он снится ей уже три года — с того самого дня, как Мо Жань впервые упомянул о нём? В воспоминаниях Е Ванси очень чётко вырисовывались их совместные предыдущие жизни: как его защитника, как жены. Она часто просыпалась с подушкой, влажной от слёз, пролитых в прошлых жизнях. Е Ванси решила терпеливо ждать, пока сны Наньгун Сы не откроют всю правду, независимо от того, когда это произойдёт. Но парень с головой ушёл в рассказ о своих чрезвычайно реалистичных снах, в коих он иногда проходил сквозь пламя, но чаще — охотился в лесу с настоящим волком-оборотнем и совсем не похожей на себя нынешнюю Е Ванси. — Иногда ты даже рыдаешь над моей могилой, причитая: «Как же я буду жить без тебя?», — он преувеличил свои слова, превращая их в надрывные всхлипывания, и обнял Е Ванси. — Это действительно звучит правдоподобно, — она поднял взгляд на Наньгун Сы, нахмурившись. — Как же так?! Он был поражён их внезапной откровенностью, у него перехватило дыхание, когда он глянул на Е Ванси. Что-то было в том, как блестели её глаза, не меняясь, всегда неотрывно следя за ним — во снах и в жизни. Наньгун Сы наклонил голову и смахнул поцелуем хмурый взгляд. — Я люблю тебя, — произнёс он, как только поцелуй закончился. — Я недостаточно часто говорю это. — Ты повторяешь достаточно, — рассмеялась Е Ванси. — Я люблю тебя больше всего на свете. Их диалог прервал вздох. — Вечно эти влюбленные глаза, — заявил Сюэ Мэн, подойдя к Чу Ваньнину и Мо Жаню. — Нигде не могу от них скрыться. — Когда-нибудь ты полюбишь кого-то, и, возможно, это перестанет так раздражать, — предположил Мо Жань. Сюэ Мэн неодобрительно фыркнул. Хотя казалось, что Чу Ваньнин не захочет участвовать в этой дискуссии, он прищурился, наблюдая за их обменом мнениями. — Профессор, Мо Жань, — поклонившись, воскликнул Наньгун Сы. — Как поживаете? Чу Ваньнин кивнул и поклонился в ответ. — У нас всё хорошо. Мо Жань тут же мысленно записал эту фразу и проиграл её в голове до бесконечности. У нас всё хорошо. У нас всё хорошо. С каждым разом «нас» становилось всё более отчётливым. Небольшая улыбка превратилась в широкую. — Если это не Наньгун Ванси, — он кивнул в сторону Е Ванси. Они улыбнулись. — Е-Наньгун, большое спасибо, — она со смехом обняла Мо Жаня (который прекрасно знал, что они будут использовать дефис в своих фамилиях). — Мы с вами не виделись с празднования помолвки. Я скучала. Нам нужно обязательно поужинать. — Я тоже, — согласился Мо Жань. — И вряд ли в ближайшие две недели получится. Ты же знаешь, что такое сезон выпускных экзаменов, — он кивнул в сторону Наньгун Сы, который даже вздрогнул. — Я совсем не скучаю по такой жизни, — рассмеялся он и обнял Е Ванси за талию. Наньгун Сы окинул взглядом Чу Ваньнина и Мо Жаня и обратил внимание на кольца, красовавшиеся на их безымянных пальцах. Е Ванси проследила за его взглядом, и в считанные секунды они пришли к единому мнению: как только вернутся домой, сразу же отправят поздравительный букет цветов. — Что за весёлая компания у нас тут собралась, — приветливо поздоровался Мэй Ханьсюэ, когда они со старшим братом подошли к ним. У обоих были одинаковые светлые волосы и голубовато-зелёные глаза, но младший надел зелёную рубашку, закатанную на локтях, в то время как старший предпочёл красную, аккуратно наглаженную и накрахмаленную. — Доктор Чу, — поклонившись, официальным тоном произнёс старший брат. — Я поздравил Сюэ Мэна, но и вы тоже примите мои поздравления, пожалуйста. Чу Ваньнин любезно кивнул в ответ. — Цзымин стал бы доктором наук независимо от того, кто его наставлял. Для меня работа с ним была в радость. Услышав это, Сюэ Мэн поперхнулся. — Господин. Профессор. Эт-то большая честь для меня. Я надеюсь продолжить исследования вместе с вами. — Это так трогательно, не хотелось бы вас прерывать, — заявил Сюэ Чжэнъюн, подходя к ним вместе с Ван Чуцин и Цзян Си. — Но нам нужно сфотографироваться. Мадам Жун требует. Ван Чуцин с усмешкой помахала телефоном в руке. Цзян Си поприветствовал всех кивком, но тут же заметил отсутствие одного человека. — А Ши Мэй сегодня здесь? Он не потерпит, если его обделят вниманием. В группе воцарилась неловкая тишина. Мо Жань и Чу Ваньнин переглянулись. Первым отреагировал Наньгун Сы. — Ого, — серьёзно сказал он, похлопав Цзян Си по плечу. — Вы не слышали? Ши Мэй находится под домашним арестом в ожидании суда. Глаза Цзян Си округлились. — Ч-что? — В новостях это называют судом века, — встрял младший Мэй Ханьсюэ, ухватившись за возможность пустить горячую сплетню. Цзян Си побледнел. — ...Насколько я знаю, он учился на врача... Что случилось? — Ши Мэй... — Е Ванси вздрогнула. — Думаю, вы имеете в виду Хуа Биньаня. — Кого? — растерянно переспросил Цзян Си. — Так вы действительно не слышали? — младший Мэй Ханьсюэ улыбнулся. — Это мошенничество века, — добавил старший. — Это как Theranos… Только ещё скандальнее! — продолжил младший брат. — Медицинское мошенничество, подделка документов, обман инвесторов, хищение, геноцид! — Геноцид?! — воскликнул Цзян Си, чуть ли не падая в обморок. — Нет, никакого геноцида. Зачем ты это делаешь? — отругал младшего брата Мэй Ханьсюэ. А тот в ответ хихикнул и поднял руки в знак извинения. Старший продолжил. — Но да, его винят во всём, что угодно. В первую очередь в мошенничестве. Хотя я слышал, что недавно предъявили обвинение в попытке свержения правительства... Это правда? Е Ванси и Наньгун Сы кивнули. — Не могу в это поверить... — Цзян Си вздохнул. — Я рекомендовал его Гуюэе! — Не беспокойтесь об этом, — усмехнулся младший Мэй Ханьсюэ. — Он так и не закончил её. Но это не помешало ему заявить своим инвесторам, будто у него есть диплом «лучшей медицинской школы». Цзян Си был потрясён. Ван Чуцин похлопала его по спине. — Готова поклясться, что мы вам рассказывали... — мрачно заявила она. — Нам пришлось очень тяжело, особенно Мэн-эру. События развивались довольно стремительно. — Кто бы мог подумать, что Ши Минцзин способен на такое? — задался вопросом Сюэ Чжэнъюн, искренне переживая, ведь его сын был очень близок с Ши Мэем и не мог даже представить себе такую череду событий. Чу Ваньнин и Мо Жань, в свою очередь, могли припомнить немало злодеяний Ши Мэя за две жизни. И в данный момент тоже. — Так обидно, — кратко высказался Чу Ваньнин. — Совершенно неожиданно, — в унисон с ним произнёс Мо Жань. Вернув себе память, они принялись заново оценивать Ши Мэя, знакомого им в нынешней реальности. И теперь могли заметить красные флажки, свидетельствующие о том, что тот, к сожалению, всё ещё замышляет что-то недоброе. Ши Мэй всегда пользовался возможностью переложить свою работу на других. Держал в тайне от близких ему людей план учиться в медицинской школе. Но Чу Ваньнин и Мо Жань понимали, что Хуа Бинань идёт своим путем, и ценили то, что, по крайней мере, его разрушения не носят характер геноцида, как это было в предыдущих жизнях. Даже изредка писали ему, пока тот ожидал суда. После того как подробности скандала были тщательно пересказаны Цзян Си (к концу он выглядел так, будто его сейчас стошнит), компания собралась для совместного фото. Сюэ Мэн стоял в центре, окружённый своей семьёй — Цзян Си, Сюэ Чжэнъюном и Ван Чуцин. Справа стоял Мо Жань, его рука тайно покоилась на талии Чу Ваньнина, как раз вне поля зрения камеры. Слева — Наньгун Сы и Е Ванси. Мэй Ханьсюэ, старший и младший, стояли в стороне с напитками в руках. Чу Ваньнин устремил взгляд в сторону камеры. Мо Жань улыбнулся, глядя на него. В следующем письме нужно отправить Хуа Биньаню копию фотографии.

____________________

Двое мужчин ехали домой в идеальной обыденной тишине. Мо Жань крепко держал одной рукой руль, а другой переплёл пальцы с ладонью Чу Ваньнина, опираясь на его бедро. — Знаешь, — вдруг заговорил Мо Жань без особой причины, — Мэй Ханьсюэ забавный. Думаю, он мне больше нравится, чем второй. — Чем старший Мэй? — уточнил Чу Ваньнин. Мо Жань кивнул. — Смешно. По моему мнению, у старшего Мэй Ханьсюэ гораздо более покладистый характер. Мо Жань усмехнулся. — Я так и знал, что ты так скажешь. Ещё несколько минут царила тишина, прежде чем Мо Жань снова заговорил: — Я займусь стиркой, как вернёмся домой, так что сообщи, если что-нибудь нужно постирать. — Обязательно, — Чу Ваньнин на мгновение задумался. — Что у нас завтра на ужин? Мо Жань готовился к этому вопросу весь день. — Если утром схожу за продуктами, ты сделаешь суп с вонтонами? Ответ Чу Ваньнина задержался на полсекунды. — Я уже готовил немного на прошлой неделе. Мо Жань успокоился, ведь ожидал такого ответа. — Серьёзно, я хочу его каждую неделю. По возможности, даже каждый день. Мужчина ничего не ответил, но Мо Жань видел, как в его глазах мелькнуло удовлетворение. — Смейся сколько хочешь, но твои вонтоны меня просто покорили, — вздохнул парень. Он не лгал — косвенно, из-за них он прошёл через ад и обратно. — Прошу, Ваньнин. Это всё равно что отказать больному в лекарстве. Тот рассмеялся, тихо выдохнув и сморщив нос, что придало ему очаровательный вид при свете красного фонаря, к которому они подъехали. — Хорошо. Тогда завтра суп с вонтонами. Острый. Мо Жань мысленно поблагодарил небеса за красный свет. Он припарковал машину на стоянке за считанные секунды, чтобы быстрее нагнуться над центральной панелью и поцеловать Чу Ваньнина в щёку. Как только тот в удивлении раздвинул рот, Мо Жань тут же поцеловал его в губы. К тому времени, как они вернулись в квартиру, температура от того поцелуя поднялась на несколько градусов. Сразу же около двери Мо Жань приподнял Чу Ваньнина за бёдра, позволив его ногам обхватить свою талию. Он лизнул его рот, всё ещё ощущая вкус шампанского и торта с вечеринки. Пытаясь найти ключи в карманах, Мо Жань почувствовал, как руки профессора обшаривают всё его тело, и на мгновение задумался о том, чтобы закончить начатое прямо на улице. Но, наконец-то, нащупал прохладный металл ключа, провернул его, отпирая дверь и позволяя ей захлопнуться за ними. Руки молодого человека опускались всё ниже и ниже, как вдруг он уловил, что что-то здесь не так. Чу Ваньнин словно... вёл себя более открыто, чем обычно. — В чём де..? Мо Жань прервал поцелуй, напугав Чу Ваньнина, который ошеломлённо отстранился; рот мужчины остался полон слюны. Парень запустил палец за пояс брюк Чу Ваньнина и отступил назад, потрясённый тем, что обнаружил. На Чу Ваньнине были те самые кружевные трусики из сна — белоснежные, с тонким цветочным кружевом. На самом деле профессор купил бельё несколько недель назад и всё это время набирался смелости, чтобы надеть его для Мо Жаня. Неудивительно, почему ему приснился этот гнусный сон: Чу Ваньнин мучительно долго подбирал цвет и дизайн трусиков, а когда их доставили, забеспокоился, что Мо Жань не сочтёт его достаточно привлекательным. Поэтому отложил нижнее бельё подальше, пока в конце концов все эти сомнения не вырвались наружу. Но на этой неделе — между его удивительным днём рождения, милым предложением и выпуском аспиранта — Чу Ваньнин почувствовал себя достаточно уверенным и довольным, чтобы попробовать. Мозг Мо Жаня перестал работать ещё в тот момент, когда он обнаружил, во что одет Чу Ваньнин. Прямо сейчас парень мог бы разорвать телефонный справочник пополам одной лишь силой мысли. В горле пересохло. Конечно он не несёт ответственность за то, что будет дальше? Чу Ваньнин, конечно понимал, чем это чревато? Если бы в распоряжении Мо Жаня было неограниченное количество времени, он бы поимел Чу Ваньнина в каждой комнате, на каждой поверхности, где только возможно. Он доводил бы его до оргазма, пока у того не осталось бы сил; так продолжалось бы до тех пор, пока его стоны не перешли бы в стенания, а стенания — в хрипы. Мо Жань на миг вернулся в то состояние, в котором находился во времена своей первой жизни, когда Цветок Вечной Ненависти и Сожалений поглотил его сердце, что всё ещё принадлежало Чу Ваньнину. Неистовая одержимость тёмного разума выдумывала любые жестокие способы, чтобы оказаться внутри него, попробовать его на вкус. Парень глубоко вдохнул и выдохнул, прогоняя наваждение. С точки зрения Чу Ваньнина, в глазах Мо Жаня, затуманенных при виде нижнего белья, виднелась тьма, от которой трепетало сердце, словно пойманная в силки птица. — Тебе нравится? Мо Жань рассмеялся, застигнутый врасплох. — Нравится ли мне? — он развернул Чу Ваньнина, прижал его к двери, упираясь эрекцией в его поясницу. — Посмотрим, захочешь ли ты спросить меня об этом завтра. Он спустил его штаны на пол, и те сползли к лодыжкам, как в их совместном сне. Обнажилась гладкая бледная кожа мужчины, сиявшая на фоне нежного кружева стринг. Ещё раз полюбовавшись этим зрелищем, Мо Жань отодвинул трусики в сторону и продолжил то, что начал ещё в душе на этой неделе. Глаза Чу Ваньнина закатились от внезапного тёплого прикосновения языка, проникающего в его вход. — Завтра у тебя нет занятий, — запыхавшись, заявил Мо Жань в перерывах между ласками. — Никаких встреч или ужинов. Чу Ваньнину пришлось сфокусироваться на этих словах, чтобы понять их значение. Совсем непросто: язык был повсюду, руки — везде. Но как только удалось, мужчина почувствовал, как дрожь пробежала по позвоночнику. Ничто не могло помешать Мо Жаню оттянуться по полной сегодня вечером. Профессор прижался к входной двери, не желая, чтобы подкосились колени, пока Мо Жань продолжал ублажать его. Он широко раздвинул задницу Чу Ваньнина и маняще лизал его вход, лишь изредка делая паузы, чтобы прикусить внутреннюю сторону бедра. Мо Жань наблюдал, как дырочка расслабляется и растягивается, принимая его язык, затем пальцы, и слушал, как стоны Чу Ваньнина становятся всё более беспорядочными с каждым новым толчком. В прошлой жизни Мо Жань готов был пойти на убийство, лишь бы услышать эти стоны, вырывающиеся изо рта Чу Ваньнина без предупреждения. Он трахал его часами, лишь бы услышать малейший хрип или выдох, а потом ещё несколько дней вспоминал об этом, находясь вдали от дворца Ушань. Всё, чего ему хотелось в то время, — это подтверждения того, что учитель принимает его, обращает на него внимание, чувствует, что с ним вытворяют. И теперь, услышав стоны профессора, Мо Жань впал в неистовство. Он развернул его и прижал к входной двери. Чу Ваньнин обнял парня за шею и крепко сомкнул на нём ноги, а затем притянул к себе в жарком поцелуе. — Ты нужен мне, — жалобно пробормотал Мо Жань, отстраняясь. Чу Ваньнин потянулся вниз, чтобы погладить его, и обнаружил, что тот очень возбуждён и сочится на его ладонь. Он сглотнул. Мужчина позволил своим нежным рукам обхватить член Мо Жаня и использовать эту влагу в качестве смазки, наблюдая, как фиолетовый мрак в глазах парня проступает, словно фотография в тёмной комнате. Мо Жань накрыл губы Чу Ваньнина своими, жадно облизывая, и с силой подался бёдрами навстречу. — Ваньнин, — прошептал он. Чу Ваньнин судорожно кивнул и ослабил хватку. Снова оттянув в сторону его трусики, Мо Жань направил свой член во вход мужчины. Ему нравилось наблюдать за лицом Чу Ваньнина, когда он входил в него сантиметр за сантиметром, видеть, как он задыхается, как слезятся его глаза, прежде чем закатиться. Парень уже выучил это наизусть. Мо Жань овладел Чу Ваньнином прямо там, в прихожей их квартиры, прижав к двери. Он вошёл в него, шёпотом боготворя, тем самым опустошая этого человека. — Золотце, ты такая отличная шлюшка для меня, — заявил парень. Это был отголосок их общего сна, который Мо Жань хотел воплотить в жизнь. Осознав сказанное, Чу Ваньнин прикрыл глаза, не в силах выносить его издевательства. Мо Жань продолжил: — Жаль только, что мы не в Сышен. Чу Ваньнин зашипел. — Я бы в мгновение ока нагнул тебя над столом, — игриво поддразнивал парень между толчками. — Твои стоны восхитительно разносились бы эхом по всей аудитории. Слова парня слишком сильно потрясли Чу Ваньнина, который представлял себе этот сценарий. Он проклинал свой сон за то, что тот оказался таким насыщенным и послужил для Мо Жаня поводом. Сейчас это слишком убийственно для него. Чу Ваньнин вцепился в пуговицы Мо Жаня настолько крепко, что было слышно, как рвётся ткань под ногтями, однако его это не заботило. Только не в тот момент, когда ствол Мо Жаня разрывал его пополам и оплавлял мозг при каждом нажатии на простату. Из уголков блестевших глаз Чу Ваньнина хлынули слёзы. Молодой человек провёл рукой по щеке и смахнул их, а затем запустил пальцы в волосы мужчины, откидывая его голову. — Мо Жань, — судорожно предупредил Чу Ваньнин, хлопая того по груди. Он приближался к краю, и парень подталкивал его. Не останавливаясь, Мо Жань задал сокрушительный темп толчкам, не выходя из Чу Ваньнина более чем наполовину, и с каждым полностью отдаваясь ему. — Кончи для меня, Ваньнин, — мягко поощрил он, не сводя глаз с полуприкрытых век Чу Ваньнина. Но тот и не нуждался в дальнейших уговорах. Он напоминал туго натянутую гитарную струну, и услышав это «Ваньнин» что-то внутри него щёлкнуло. Из горла вырвался придушенный стон: оргазм пронзил всю его нижнюю половину. Он слабо слышал, как рвётся рубашка, как Мо Жань хрипит ему в ухо, как жадно трахает, продлевая свой оргазм. Чу Ваньнин продолжал рыдать, слёзы текли рекой, он снова и снова выкрикивал имя Мо Жаня. Сперма залила пространство между ними, испачкав одежду. Толчки замедлились, и Мо Жань стал выводить Чу Ваньнина из кульминации, их груди вздымались с каждым вдохом. Парень снова жадно впился в губы Чу Ваньнина, пока тому не удалось вернуть самообладание. Подобные действия считались для Мо Жаня прелюдией. Ему нравилось, когда Чу Ваньнин уже успел испытать несколько оргазмов, прежде чем по-настоящему с ним расправиться. Это делало мужчину гораздо более послушным и податливым к его желаниям. Чу Ваньнин это знал и предвкушал предстоящие удовольствия. Мо Жань крепко сжал бёдра Чу Ваньнина (за всё время он так и не спустил его на пол) и понёс профессора в их затемнённую спальню.

____________________

— Учитель, — пробормотал Мо Жань на ухо Чу Ваньнину. Поздно ночью или будучи уставшим, парень часто называл его так. И хотя в этой жизни профессор не являлся его учителем, Чу Ваньнин всё равно дорожил этим званием. Они лежали в блаженной тишине, обнявшись после нескольких бурных раундов любовных утех. Мо Жань выводил невидимые фигуры на руке Чу Ваньнина. — Ты когда-нибудь скучал по нашим общим снам? Каждый волосок на теле Чу Ваньнина встал дыбом, а по коже пробежали мурашки. — Ты имеешь в виду, скучаю ли я по пробуждению с синяками, засосами и прочим? Мо Жань рассмеялся: — Неужели сейчас по-другому? Мужчина замялся, внезапно обратив внимание на следы укусов на ключицах и внутренней стороне бёдер. — ...Конечно, теперь всё по-другому, — ответил Мо Жань на собственный вопрос и опустил руки под покрывало, чтобы обнажить кончик члена Чу Ваньнина. — Я могу сделать это. Он исчез под одеялом, придавив учителя к матрасу. Почувствовав лёгкие поцелуи в головку члена, мужчина застонал. Мо Жань продолжил. — И всё же я скучаю по тому, как каждую ночь видел тебя в своих снах, — он аккуратно провёл языком по члену Чу Ваньнина, от основания до кончика, стимулируя его. — Ты... чересчур... дразнишь... — прошептал Чу Ваньнин между прерывистыми вдохами. Из-под одеяла донёсся голос Мо Жаня, который явно забавлялся. — Пожалуйста, позвольте Этому Достопочтенному извиниться. По правде говоря, Мо Жань скучал по многим временам. Бывало, что в самых дальних уголках его сознания всплывали воспоминания о первой жизни. Он бы не признался в этом, если бы спросили, но даже во второй жизни молодой человек вспоминал те годы во дворце Ушань, со своей наложницей Чу. В любое время суток ему было доступно это соблазнительное тело. Парень вспоминал некоторые случаи, когда отказывался двигаться, — он вынуждал Чу Ваньнина скакать на нём долгие часы, даже после многочисленных оргазмов. Учитель не мог открыть глаза, пока тащил своё дрожащее измученное тело вверх и вниз по длине Мо Жаня. Достигнув пика, Чу Ваньнин падал, не в силах подавить рваный стон. А Мо Жань, вернее, Тасянь-Цзюнь, упивался этим зрелищем, этим позором, пока в конце концов не кончал или пока не надоедало. Если его мысли когда-либо задерживаются на том времени, он немедленно раскаивается перед нынешним Чу Ваньнином. Точно так же, как и сейчас. Под одеялом молодой человек полностью взял в рот ствол Чу Ваньнина. Голова мужчины беззвучно откинулась на подушку. Мо Жань поглаживал основание члена в ритм с каждым движением горла, лаская и разжигая возбуждение словно маленькое пламя. Профессор тоже скучал по некоторым вещам из своей прошлой жизни. В основном по духовной энергии, которая так слабо ощущалась в этой. Он медитировал каждое утро и каждый вечер, даже заново обрёл духовное ядро, но Чу Ваньнину не удавалось создать нечто большее, чем простой барьер. Он пришел к выводу, что, скорее всего, они с Мо Жанем стали настолько сильными в прошлой жизни благодаря тому, что с раннего возраста занимались культивированием. Хотя мужчина скучал по своим способностям и силе всезнающей Тяньвэнь, он также подозревал, что его духовная энергия, возможно, могла не дать ему почувствовать всю мощь сексуального влечения к Мо Жаню. Должно быть, именно поэтому он был так возбуждён в этой жизни. Если бы Чу Ваньнин с юности занимался медитацией, укрепляя самоконтроль, то, возможно, у него был бы шанс противостоять этой версии Мо Жаня. Вместо этого он тридцать два года страдал от недостатка прикосновений — необходимо наверстать упущенное. Поэтому, несмотря на усталость, мужчина довольно быстро снова возбудился. На этот раз Мо Жань двигался медленнее. Он не спеша покрывал поцелуями руки и ноги Чу Ваньнина, затем запястья, бёдра и ключицы, словно пытаясь успокоить прошлые и нынешние травмы. Чу Ваньнин хорошо понимал это, так как часто прижимался головой к груди Мо Жаня, прямо к сердцу, где во второй жизни было вырезано духовное ядро. Звук биения его сердца был ему особенно дорог. Чу Ваньнин вздрагивал от каждого поцелуя Мо Жаня, чувствуя их священное намерение. Удовлетворившись, тот придвинулся сзади и приник к его губам. Чу Ваньнин приглашающе откинул бёдра назад, прижимаясь к твёрдому члену, отчего Мо Жань застонал.  В ответ Мо Жань прижался вплотную к Чу Ваньнину, вздохнув от ощущения тепла, мгновенно охватившего его. Стеночки напряглись вокруг члена Мо Жаня, изнемогая и, в то же время, желая большего. Но парень продолжал двигаться медленно, не полностью погрузившись в Чу Ваньнина. Рот учителя приоткрылся, он задыхался от интенсивности натиска. Оказавшись полностью внутри, Мо Жань почувствовал сильное потрясение. Он крепко обнял Чу Ваньнина, словно испугался, что тот вдруг исчезнет. Парень потёрся об него, задыхаясь, и провёл рукой по нижней части живота Чу Ваньнина. Мо Жань ощутил, как там напряглись мышцы, почувствовал, насколько глубоко погружен его член. Чу Ваньнин не смог сдержать стон и откинул голову назад, в изгиб шеи Мо Жаня. Он поднял руку, чтобы погладить парня по щеке и прижаться ближе.  Тот продолжал трахать его глубоко, сохраняя медленный плавный темп в каждом толчке. Чу Ваньнин принадлежал только ему, и никому больше, и парень надеялся донести эту мысль до его плоти. Их души были едины, слеплены из одной глины. Эта жизнь стала для него подтверждением того, что они никогда не расстанутся надолго, непременно найдут дорогу друг к другу. Мо Жань находил в этом утешение, продолжая поглощать Чу Ваньнина.  Они занимались любовью под покровом ночи, и лишь звёздное небо за окном было тому свидетелем. В темноте и дымке после близости двое измученных любовников забрались под одеяла. — Нам нужно поехать отдохнуть куда-нибудь в тёплые края, — негромко предложил Мо Жань. Чу Ваньнин задумался. Долго стояла тишина, и молодой человек засомневался, услышал ли тот его вообще. Пока Чу Ваньнин не предложил: — Рэйнбел? Мо Жань слегка сжал руку Чу Ваньнина, обрадовавшись. — Мы сможем любоваться побережьем. Объедаться морепродуктами? Плавать? Чу Ваньнин утвердительно хмыкнул. Им редко удавалось побыть вдвоем, не преследуя какие-то масштабные цели: исследовать Город Бабочек, раскрыть Гоучена, запечатать Небесный Разлом, победить Хуа Бинаня. И хотя это было весело и захватывающе, иногда хотелось просто снять домик для отдыха и провести неделю, любуясь океаном. — Этим летом мы проводим сессию А, — сказал Чу Ваньнин, зевая и прикрывая глаза. — Но она закончится в июле. — Значит, в августе? — В августе. Насколько Чу Ваньнин помнил, в августе на острове Рэйнбел довольно влажно. Он не возражал, если Мо Жань будет без футболки. — И раз уж мы открыли календарь... — Мо Жань прошептал. — Ты уже определился с датой свадьбы? Чу Ваньнин открыл глаза. — Свадьба? — он сделал паузу. — То есть, церемония? — Именно так обычно и женятся два человека, Ваньнин. Чу Ваньнин мысленно проклял темноту; он уставился на Мо Жаня ледяным взглядом, который тот не мог как следует разглядеть. Но молодой человек всё равно догадался и улыбнулся. — У нас её никогда не было, — пробормотал Чу Ваньнин. — По крайней мере, в таком виде... Он вспомнил, как на одной из свадеб присутствовало некоторое количество трупов. Вообще-то, если подумать, обе свадьбы проходили под крайним давлением. И к тому времени, как они оказались вместе во второй жизни, многих их близких уже не было в живых, чтобы стать свидетелями. — Именно поэтому я решил, что сейчас самое подходящее время, — искренне заявил Мо Жань. — Наконец-то у нас есть возможность отпраздновать с теми, кого мы любим больше всего, с теми, кого мы потеряли. Они с нами, Ваньнин. Профессор ненавидел вечеринки. Он ненавидел быть в центре внимания. Но понимал, что Мо Жань прав. Эта жизнь была подарком. Или, как предположил Чжуан Чжоу, может быть, сном. Но тем не менее Чу Ваньнин дорожил ею, потому что теперь у него есть возможность отдыхать, заниматься исследованиями и наслаждаться обществом друзей и семьи. А ещё он мог жить в гармонии с любовью всей своей жизни. — Никаких гулянок в квартале, — строго приказал Чу Ваньнин. — Конечно, — Мо Жань вскинул брови. — Небольшая церемония. И никакого торжественного приёма. — Возможно. Чу Ваньнин закатил глаза. — Значит, я должен передать семье Е-Наньгун, чтобы не брали с собой фонтан с волком-оборотнем, верно? Понимая, что Мо Жань шутит, профессор всё же не смог удержаться от ответа: — Никаких волков-оборотней. И никаких фонтанов. Мо Жань рассмеялся, отчего в его груди раздалось гулкое эхо, которое Чу Ваньнин ощутил кончиками пальцев. Приятное чувство. Тепло кожи Мо Жаня ощущалось приятным. Звук его сердцебиения — прекрасен. — Я так... счастлив в этой жизни, — прошептал Чу Ваньнин в тёмной тишине их спальни. — Таким способом, о котором даже подумать не мог. Конечно, Мо Жань прекрасно понимал, что имел в виду Чу Ваньнин. Каждая жизнь давала им ещё одну возможность любить друг друга, по-новому. И ему никогда не надоест, как и Чу Ваньнину. Мо Жань догадывался, что ответная реакция может смутить Чу Ваньнина, поэтому успокаивающе погладил его по спине. — Продолжай говорить, — тихо произнёс Чу Ваньнин, балансируя на грани сознания. — Хорошо, — Мо Жань на мгновение задумался. — Нам нужно составить список гостей... Хуайцзуй, моя мама. Семья Сюэ. Хотя насчет Сюэ Мэна я сомневаюсь. Семья Наньгун может присоединиться, вместе с молодожёнами Е-Наньгун... — голос парня звучал ровно и сонно, и тем не менее он продолжал ещё несколько минут. Перечислил друзей из их окружения, других преподавателей из Сышен, и так до тех пор, пока не смог больше никого вспомнить. — А что касается еды. Может быть, в качестве основного блюда нам стоит заказать особо острый суп с лапшой... — Мо Жань поднял бровь, ожидая протеста от Чу Ваньнина. Но в ответ услышал лишь тишину. Дыхание учителя замедлилось до равномерного темпа. Он поцеловал мужчину в макушку и притянул к себе, плотнее укутав в одеяло. Чу Ваньнин зашевелился и пробормотал: — Спокойной ночи, Мо Жань. — Сегодня ночью помечтай обо мне во сне, Ваньнин, — прошептал Мо Жань. И Чу Ваньнин так и сделал. Впрочем, как и всегда. Они вместе погрузились в сон.