После тебя

      Утренний туман медленно таял в золотистых лучах. В воздухе витала прохладная беловатая дымка. Если закрыть глаза, можно почувствовать, как она касается лица и шеи. Хорошо дышится, легко…       В этот раз автобус из города приехал в Анисовку гораздо раньше обычного. Выйдя, Павел поудобнее перехватил сумку в правую руку, а левой ослабил поводок, чтобы Цезарь бежал свободнее.       — Ну, веди, — улыбнулся Кравцов.       Цезарь послушно побежал вперед. Уж что-что, а места анисовские он знал хорошо и лучше всего — дорогу к дому.       Солнце золотило траву вдоль дороги, издалека слышалось пение соловья и мычание коров на пастбище. Воздух дышал прохладой и чем-то родным, спокойным и мягким — не так, как в городе.       Вот и показалась старенькая усадьба. За прошедший год она мало изменилась. Жители Анисовки приглядывали за ней, заботились. Будто ждали его, знали или по-своему догадывались, что он вернется.       Скрипнула старенькая калитка, слегка задрожали половицы на крыльце. Замок, висевший на двери, поддался не сразу: пришлось повозиться. Но, наконец, и он открылся. Павел наклонился, отвязал поводок и пустил Цезаря вперед.       «Дом, милый дом», — подумал Цезарь и, остановившись посередине комнаты, взглянул на хозяина.       Кажется, Павел Сергеевич думал о том же, потому что умиротворенно смотрел на стеклянные окошки с белыми деревянными рамами, цветастую занавеску, старенькую кровать, стол, ковер на стене… Дом, милый дом.       И — пошли дела. Надо было проверить крышу, скосить траву на огороде, набрать воды, прибрать дом. За работой время пролетело незаметно почти до обеда.       Завершив первые дела, Кравцов решил зайти к Зое Павловне Синициной, соседке, хорошей пожилой женщине, которая в прошлый его приезд все угощала то вареньем, то яичницей, то чаем по собственному рецепту.       Переодевшись в милицейскую форму, Павел подошел к зеркалу и поправил русые волосы, падавшие на лоб. Распрямив воротник рубашки, он дотронулся до кармана слева. В нем что-то лежало. Нахмурившись, Павел проверил карман и вынул маленькую фотографию. На него смотрело, приветливо улыбаясь красивыми губами, лицо Людмилы. Пока еще Кравцовой.       Фотография была сделана на море, в первый год после свадьбы. Людмила сидела на камне, одетая в легкое светлое платье, улыбалась, а морской бриз играл с ее рыжеватыми волосами, отчего на фотографии они получились слегка растрепанными. Но это ее совершенно не портило. Даже придавало какое-то очарование. Кажется, что это было давно-давно…       Павел хотел убрать фотографию подальше, в сумку с вещами, но от чего-то передумал. Наклонившись, он поместил ее на зеркале, в стыке верхней и нижней рамы. Еще несколько секунд он смотрел на лицо Людмилы, а после, торопливо надев фуражку, вышел во двор. Цезарь побежал следом.       Зоя Павловна, увидев Кравцова, даже прослезилась от радости. Она тут же усадила его за стол и, не принимая никаких возражений, стала угощать его пирогами, чаем, вареньем — всем. А между тем она расспрашивала: как работа, дела, семейная жизнь? Павел не успевал ответить на один вопрос, как старушка Синицина сразу же задавала новый, а потом еще и еще…       Но внезапно, словно резко вспомнив о чем-то важном, она торопливо проговорила:       — Ты, милый, подожди меня здесь. А я сейчас приду, сейчас.       И через полчаса вся Анисовка уже знала о приезде Павла Сергеевича.       Вадик и Нина едва не бросились ему на шею от счастья, Андрей Ильич Шаров шумно выражал радость и, хитро подсмеиваясь, говорил, что теперь точно во всем будет порядок, не то, что при Кублакове… Марья Антоновна Липкина так крепко обнимала Кравцова, что он едва мог вздохнуть, а Вася Суриков так стиснул руку, что хрустнули пальцы. Цезарь не знал куда спрятаться от желающих погладить его, пожать мягкую лапу, обнять за широкую спину… Шумно, весело, просто и по-родному встретили жители Анисовки своего прежнего участкового.       Кравцов, несмотря на то, что отвык в городе от такого, был очень рад. Смущенно улыбаясь, отвечал на вопросы, надолго ли он, не заскучал ли за прошедший год в городе, что, наверняка, надолго, и очень-очень скучал…

***

      Пусто. Тихо. Но удивительно спокойно… У памятника лежат свежие цветы. Значит, помнят анисовцы Хали-Гали, приходят к нему. Эх, Семен Миронович! Хороший был человек. Добрый, рассудительный. Жаль, так и не увидел пятиметрового сома, в существование которого верил не одно десятилетие.       Кравцов еще раз посмотрел на памятник и овальную керамическую табличку с черно-белой фотографией. Надев фуражку, он подозвал Цезаря, степенно сидевшего рядом, и направился к выходу.       Скрипнула старенькая железная калитка, захрустела под подошвами ботинок высохшая от солнца земля.       У ограды, за стеной кладбища, Кравцов заметил часть памятника, выкрашенного синей краской. Он возвышался над небольшой могилой. Павлу показалось странным, что могила находится не на кладбище, а за ограждением. Подойдя ближе, он наклонился и прочел на памятнике: «Зеленина Анна Григорьевна. 01.11.1943—10.03.2004».       Зеленина… Фамилия была не то, чтобы знакомая, но определенно распространенная. Странно, что об этой женщине он раньше ничего не слышал от анисовцев. Но еще более странно, что похоронена она за оградой.       Павел нахмурился и, выпрямившись, кивнул Цезарю:       — Пошли.       Утро давно наступило, и анисовцы принялись за повседневные дела. Кравцов, шагая по улице, то и дело встречал знакомые лица, приветливо улыбающиеся ему: «Здрасте, Пал Сергеич!» Участковый вежливо кивал в ответ.       У администрации, бывшей когда-то сельсоветом Анисовки, маленьким одноэтажным заданием из светлого кирпича с красной крышей, Кравцов внезапно остановился. Цезарь тоже остановился. Будто на секунду задумавшись, он тут же встрепенулся и радостно завилял хвостом. Стройная высокая фигура, пучок рыжеватых волос, собранных на затылке. Неужели?..       — Люда?       Фигура обернулась. Это была молодая девушка. Солнечный свет упал ей в лицо, и она, заметив Кравцова, сощурилась и растерянно улыбнулась:       — Простите? А мы знакомы?       Павел почувствовал легкую досаду. Не она. Девушке, стоявшей перед ним, на вид было не больше двадцати трех лет. Она была красива, даже очень, и особенно красивы были ее густые волосы и темные, зелено-карие глаза. Они казались прохладными, как речная вода, и смотрели на Павла Сергеевича настороженно и любопытно. В руках девушка держала полупрозрачную пластиковую папку.       — Простите… Я обознался. Старший лейтенант, Павел Сергеевич Кравцов. Участковый, — с легкой улыбкой представился он, подойдя ближе.       Девушка тоже улыбнулась:       — Людмила Юрьевна Зеленина. Учитель физики и астрономии.       И Павел легко пожал протянутую руку.       — Собака у вас какая хорошая, — проговорила Людмила. — Как зовут?       — Цезарь.       — Цезарь… — повторила Людмила. — Бладхаунд? — добавила она, внимательнее приглядевшись.       — Да. Разбираетесь в породах?       — Немного.       — Вы сказали, ваша фамилия Зеленина?       — Да.       — А Анна Григорьевна Зеленина вам не родственница случайно?       — Была. Она умерла четыре месяца назад. Тетя по линии отца.       — Примите мои соболезнования, — проговорил Кравцов.       — Спасибо… Я сюда приехала из Твери, буду работать учителем астрономии и физики. Думала, обрадую ее приездом… Только по дороге узнала от папы, что она умерла, а дом мне завещала. Я буду жить вон там. Тот дом, белый, раньше был ее, а теперь мой, — и Людмила махнула рукой в правую сторону.       Павел Сергеевич увидел в конце длинной улицы синеватую крышу и белевшую на солнце дощатую часть дома.       — Павел… Сергеевич? — задумчиво проговорила Людмила.       — Да?       — Вы, наверное, знаете, кто документами занимается? Я все вещи уже вчера разобрала, а копии документов на дом еще не отдавала. Соседка сказала, что их надо отнести в администрацию.       — Я вам помогу. Идемте, — ответил Павел.       Пройдя вперед, он открыл дверь и пропустил в Людмилу внутрь. Цезарь остался ждать снаружи.       Оформление, а нужна была всего-то одна подпись, и толстая папка с «архивами», как их называли в Анисовке, заняло меньше минуты. Павел и Людмила вышли на крыльцо и попрощались.       — Была рада познакомиться. Спасибо, — мягко проговорила она.       — Взаимно, — улыбнулся Кравцов.       Помахав на прощание рукой, девушка бодро направилась вниз по улице. Солнце опаляло ее рыжеватые волосы и белое платье, плотно охватывающее стройную фигуру.       «М-да, дела…» — подумал Цезарь.       Взглянув на хозяина, он слегка недовольно засопел: «Девушка, конечно, красивая, но вот так долго смотреть вслед вовсе не обязательно, Павел Сергеевич».