Интерробанг

— Как-то необдуманно… О чём с ним вообще говорить? — бормочет себе под нос, неловко жмётся плечом к холодной стене дома.  Пальцы сильнее сжимают книгу в руках, пока Минджи глубоко вздыхает и выглядывает из-за угла, скользя беглым взглядом по Чонгуку. Он сидит у бассейна, совершенно расслабленный, будто весь мир его никак не касается. Не думает, как лучше выглядеть, не пытается привлечь внимание — просто читает, наслаждаясь тёплым солнечным днём. И всё равно каким-то необъяснимым образом умудряется цеплять взгляд ещё сильнее, чем если бы специально пытался это делать. А у неё пересохло в горле, будто не пила воду неделю, колени подрагивают, посылая мелкую дрожь по всему телу. Минджи сейчас чувствовала себя хуже, чем после сумасшедшей поездки на американских горках — буря эмоций, адреналин и тревога, которую она даже не могла толком объяснить. Волнуется, но даже сама не понимает, почему же ей настолько тревожно.  Белый топ, раньше любимый и удобный, теперь неприятно облегал фигуру, подчёркивая, как ей казалось, все несовершенства, которые только могло подбросить воображение. Шорты давили в живот, а ветер путал длинные волосы, заставляя пряди липнуть к губам. Мозг намеренно играл с ней злую шутку, подсовывая мысли о том, как ужасно она, наверное, выглядит со стороны. Навязчивое желание сбежать накрыло с головой: надеть безразмерную футболку, зарыться в тёплый кокон одеяла, запастись чипсами и забыться под фильм с бутылкой папиного бурбона. Сердце то замирало, то бешено колотилось, словно попало в чьи-то цепкие пальцы, которые с садистским удовольствием сжимали и разжимали его, играя сердечным ритмом. Минджи металась, как загнанная в угол мышь: минимум пять раз она уже порывалась отступить, но, заходя в дом, только делала пару глотков алкоголя — и тут же снова возвращалась на задний двор. К нему. Точнее, выходила и зависала за углом, бесцельно ковыряя ногтем шершавую стену и нашептывая под нос какие-то фразочки. Если так пойдёт дальше, она просто напьётся и позорно завалится спать, даже не начав свой спектакль под нехитрым названием «закадрить соседа». А ей этого не хотелось. Внутри всё кипело, нутро требовало решительности, алкоголь в крови подогревал азарт, подталкивал вперёд, а смутные мысли отступали, вместо них уже проявлялось чуть шатающееся состояние и пьяная самоуверенность. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Минджи прикрыла глаза, вытягивая смелость из самых тёмных закоулков своего сознания. Ну действительно, чего она так волнуется? Будто их прямо сейчас поставят под венец, закатят свадьбу и отправят в медовый месяц. Всё, что ей нужно, — сказать «привет», привлечь внимание, завести разговор. Или… просто показаться и ждать, пока Чонгук сам сделает первый шаг. Она уже знакомилась с парнями, ходила на свидания, проявляла инициативу, а однажды даже первая призналась в чувствах. Да, её тогда отвергли, но она предпочитала не учитывать этот факт. Почему же сейчас так волнуется? Почему внутри всё сжимается, словно на каторгу идёт, а не на задний двор к бассейну? Потому что Чон был каким-то другим. Перед ним не хотелось выглядеть нелепо, не хотелось показаться дурочкой, не хотелось опозориться. И уж точно не хотелось получить отказ. — Не убивай кринжовую часть себя, лучше убей ту, которая кринжует, — пробормотала себе под нос, удивленно кивнула, приподнимая брови и соглашаясь с собственными словами.  На секунду даже задумалась, не записать ли эту «гениальную» цитату куда-нибудь, и расплылась в довольной улыбке, считая себя самой философской девушкой во вселенной. Плевать, что на самом деле прочла её где-то недавно.  Минджи вскинула голову и, являясь уже в отметке состояния «навеселе», направилась к бассейну, ступая уверенно, кошачьей походкой. Кристальная гладь воды мерцала под солнечными лучами, маня прохладой, отражая свет мягкими голубыми переливами. Ли на мгновение замерла у бортика, заворожённо наблюдая за яркими бликами на поверхности, уставилась в воду, почесывая макушку. Мысль в голове мелькнула внезапно: сейчас бы переодеться в любимый купальник, плюнуть на Чонгука и просто поплавать, нарезая круги по бассейну. Но алкоголь делал своё дело, он требовал знакомств и интриг. Дух авантюризма и желание довести дело до конца никуда не делись, лишь сильнее возросли. Ноги слегка заплетались, пока она шлёпала босыми ногами по направлению к шезлонгу, а тревога исчезла сама собой, уступая место чёткой пьяной уверенности. Даже на душе стало легче, почти радостно: ведь до конца учебного года рукой подать, впереди лето, отдых, возможная поездка на острова с подругами.  На самом Минджи давно мечтала вырваться куда-нибудь подальше — от родителей, от дома, от суеты и бесконечных тревог. Хотелось почувствовать себя свободной, повзрослеть, впервые сделать что-то совершенно новое, необычное. И на этот раз идея Ханни — махнуть в путешествие — казалась просто гениальной, самой лучшей, из всех её идей. Здесь уже плевать, куда именно. Бразилия? Пхукет? Бали? Самуи? Да хоть на Ямайку. Главное — чем дальше и чем дольше, тем лучше. Эта мысль окончательно подняла ей настроение. Минджи самодовольно улыбнулась, расслабленно опустилась в коричневый шезлонг, закинула ногу на ногу и скользнула довольным взглядом по своему телу. Бледная кожа сияла в солнечном свете, шорты подчёркивали стройные ноги, да и в целом она выглядела отлично. Чего скрывать, она выглядит пиздец как хорошо. Бурбон приятно шумел в голове, наполняя лёгкостью, непроизвольным весельем. Даже если Чонгук сегодня её проигнорирует — не так уж и страшно. По крайней мере это точно не станет концом света. Сегодня. Завтра, может быть, ей будет чуточку обидно.  Минджи откинулась на спинку шезлонга, только сейчас вспомнив про книгу, которую всё это время сжимала в руках. Пальцы лениво скользнули по гладкой обложке, кончик языка бегло увлажнил пересохшие губы, и она тихо вздохнула, пытаясь сосредоточиться на вступительной речи автора. Но текст внезапно оказался всего лишь хаотичным набором символов.  Чёрные буквы расплывались перед глазами, строчки, которые она вроде бы читала, не оставляли в голове ни малейшего следа. Слова не цеплялись, не вызывали эмоций, не провоцировали размышлений. Голова слегка кружилась, в висках глухо пульсировало, а внимание ускользало, перескакивая с книги на окружающий мир. — Вот это да… Надо было не пить, — пробормотала она почему-то с пьяной, почти довольной улыбкой. Прямо сейчас ей чуточку весело, а Чонгук… Никакой реакции. Ни взгляда, ни жеста, ни малейшего намёка на то, что он вообще заметил её присутствие. Всё так же сидит у бассейна, едва слышно перелистывая страницы. Минджи раздражённо цокнула языком, нервно дёргая правой ногой. Лёгкий ветер играл с её волосами, то и дело забрасывая пряди на лицо, заставляя недовольно закатывать глаза и с силой заправлять их за ухо. Голова ощутимо нагрелась под палящим солнцем, а жажда становилась всё сильнее. Как же глупо она поступила, настолько самонадеянно вышла под солнцепёк, даже не подумав взять с собой бутылку воды. Или бурбона со льдом. Она шмыгнула носом, уткнулась в книгу, в который раз перечитывая одну и ту же вступительную фразу автора:«Приветствую, читатель. Эта книга поможет вам разобраться в себе, а также в чувствах и желаниях своего…» — Да чёрт тебя дери, Чон Чонгук, — не выдержала, с досадой хлопнув ладонью по странице. — Разберись в моих чувствах и желаниях… — пробормотала шёпотом. Хотя даже если и сказала вслух, ей уже было плевать. Накрыв ладонью глаза, ударилась затылком о спинку шезлонга, тихо захныкав. По сути, ей и нечем зацепить Чонгука. Вот будь здесь Ёнболь или Ханни — они бы уже давно перелезли через забор, завязали с ним какой-нибудь глупый, но, чёрт возьми, рабочий диалог. А то и вовсе без зазрения совести зашли бы к нему домой, как к себе, и обязательным пунктом выпросили бы номер телефона. Но Минджи так не умела. Её учили быть учтивой, не лезть к людям, если они сами не проявляют желания общаться. И это бесило. До жути. Учтивость, правила, запреты, разрешения — от их количества у Минджи уже голова шла кругом, а желание залезть в удавку росло с геометрической прогрессией. Родители словно пытались слепить из неё идеального человека, соответствующего их высоким, невообразимо заоблачным стандартам. Совершенный образ, безупречная репутация, выгодный брак с успешным дяденькой, чьё имя звучало бы обязательно очень громко. Но хотела ли она этого? Нет. Ни капли. С чёткой уверенностью и завидным упрямством Минджи копила деньги, занимаясь пусть и не самой лучшей, но прибыльной деятельностью. Стримы, которые родители назвали бы «унизительными», давали ей шанс поскорее вырваться из-под их контроля и начать строить свою жизнь так, как хотелось именно ей. Она и сама чувствовала себя взбунтовавшимся подростком, который мечтает как можно скорее сбежать из родительского дома, с грохотом захлопнув за собой дверь напоследок. Да, она родилась с деньгами за пазухой, но это не значит, что теперь позволит родителям диктовать ей каждое жизненное решение до последнего её вдоха. Минджи была намерена измениться.  Перестать играть роль идеальной дочери, той самой, что приносит маме улыбку в конце дня, подкрепляя её выдуманными историями вроде «сидела с девочками в библиотеке» или «задержалась, помогала бабушке перейти дорогу». Бросить привычку чеканить высокие оценки ради отца, который всегда говорил: «Конечно же, первое место. На втором я тебя видеть не желаю». Пусть бы они наконец поняли: она не идеальная, она живая. Она пила алкоголь, курила сигареты, когда было настроение, и, блять, зарабатывала деньги своим способом, пусть даже родители посчитали бы его «ужасным» и «позорным».  Внезапный всплеск воды заставил её моргнуть. Чонгук болтал ногами в бассейне, разгоняя по поверхности лёгкие круги, и Минджи резко повернула голову в его сторону, вспоминая, зачем вообще пришла сюда. Забор, отделяющий их участки, был невысоким — рукой подать до Чонгука, одетого, как всегда, во всё чёрное. Минджи это поражало, учитывая, что солнце нещадно палило, превращая кожу в раскалённую сковороду. Парень находился буквально в четырёх метрах, но, кажется, намеренно игнорировал её присутствие. Лишь изредка подавал признаки жизни — негромко хмыкал, словно смеялся, прочищал горло тихим кашлем, переворачивал страницу неторопливо. В какой-то момент он небрежно зачесал волосы назад, запрокинул голову, подставляя загорелую карамельную кожу солнечным лучам, и прикрыл глаза, отложив книгу на газон. Блять, ну какой же он симпатичный. Минджи невольно залюбовалась, даже не задумываясь, что книга в её руках окончательно утратила любую значимость. Профиль соседа оказался куда интереснее печатных строк — он притягивал взгляд, заставляя её тщательнее разглядывать каждую черту, прикусывать губу и придумывать сотни сценариев их знакомства. Словно настоящая сталкерша — сидит, наблюдает, но ничего не делает. А голова тем временем кружится всё сильнее, взгляд немного мутнеет, тело ноет от жары… Возможно, это солнечный удар. Глубоко вздохнув, снова откинулась на спинку, прикрыла глаза и небрежно положила книгу обложкой вверх себе на живот. Она попыталась сосредоточиться на окружающих звуках — приглушённых голосах соседей, мелодичном щебете птиц, далёком гуле машин. Тёплый ветер мягко пробегался по коже, лёгким эхом отдаваясь в ушах, а солнце, кажется, припекало темечко ещё сильнее. Надо было взять с собой зонт. Или хотя бы бурбон со льдом. Расслабившись, скрестила руки на груди, позволяя алкоголю окончательно размыть остатки здравого смысла. Голова приятно гудела, тело наливалось тяжёлой, ленивой теплотой, но внезапно эту хрупкую идиллию разрезал звук шагов. Тяжёлое, приглушённое дыхание. Тихое, почти неслышное хмыкание. Лёгкое шуршание изумрудного газона. Минджи замерла, уловив краем глаза какое-то движение. Скосила взгляд, и у неё почти отвисла челюсть — всё произошло слишком быстро, как наваждение, словно кадр из клишированного, непутёвого романа. Чонгук с удивительной лёгкостью перепрыгнул через забор. В одно мгновение его сильная рука опёрлась о металлическую преграду, в следующую — он уже перебросил ноги через ограждение и мягко приземлился на её территории. Нагло. Бесшумно. Будто так и должно быть. Сердце тревожно дрогнуло в груди, когда парень оказался ещё ближе, сократив расстояние до опасной близости. Тепло его тела ощущалось даже сквозь лёгкие порывы ветра, сквозь расстояние в вытянутую руку и слои одежды, а приятный, пряный аромат парфюма мягко ударил в нос. Чонгук смотрел прямо на неё — пристально, с неким любопытством. Внимательно изучал. Его пронзительный, почти хищный взгляд встретился с её расширенными от удивления глазами. Минджи непроизвольно задержала дыхание, почувствовав, как грудь сжало невидимой пружиной. Она могла себе позволить только моргнуть и поджать губы, потеряв вдруг всю уверенность от сложившейся ситуации.  Он был слишком близко. Слишком реальный. Слишком… обжигающий. Весенняя жара так действует? Или Чонгук и вправду настолько горяч? Он медленно протянул руку, небрежно выхватывая книгу из её расслабленных пальцев, едва касаясь девичьей ладони. Прикосновение было мимолётным, едва ощутимым, но этого хватило, чтобы по коже Минджи пробежала горячая волна, оседая где-то в макушке. Он хмыкнул, даже не удосужившись взглянуть на страницы, а затем, без малейшего колебания, закинул несчастный томик себе за спину. Его взгляд пронзал насквозь — цепкий, хищный, заставляющий кожу покрываться мурашками, а сердце пропускать удары. Казалось, даже тонкие лямки топа сами добровольно сползали с её плеч. Грудь Минджи тяжело вздымалась, но вовсе не от возмущения. Скорее, от слепого предвкушения. Она прикусила губу, опираясь на локти, и впервые с вызовом посмотрела на него. В глазах Минджи читалось немое согласие, одобрение каждой его выходки, тихое приглашение продолжить и Чонгук, глазами уловив этот безмолвный посыл, скользнул ещё ближе, небрежно опускаясь на шезлонг. Одно колено оказалось меж её ног, а сам он навис над ней, упираясь руками в спинку и изучая взглядом каждую черту её лица.  Он медленно провёл языком по своей нижней губе — изящно, лениво, не сводя с Минджи глаз. Движение было таким демонстративным, несущим в себе чистое желание, но что странно — вовсе не отталкивающим. Наоборот, притягивающим, от которого хотелось захныкать и закрыть лицо руками, лишь бы не смущаться.  Его длинные пальцы легко скользнули к её колену, касаясь осторожно, так, словно он случайно уронил свою пятёрню на её ногу. Тёплый, едва ощутимый жест. Указательным неторопливо повёл дорожку вверх по бедру, оставляя за собой заметный след из мурашек, растекающихся по коже Ли целым одеялом. Он двигался медленно, осторожно, словно боялся спугнуть её — хрупкую, разгорячённую, растянувшуюся на шезлонге. Но Минджи знала точно: даже под дулом пистолета она бы сейчас не ушла. Длинные пальцы скользили выше. Непозволительно высоко. Но Минджи не пыталась остановить его — наоборот, замирала в сладком ожидании, едва дыша от покалывающего нутро возбуждения. Она жадно всматривалась в мужественное лицо, изучала выражение глаз, ловила каждое движение, почему-то не могла насмотреться, словно Чонгука и не было рядом. Брюнет почти достиг края её джинсовых шорт, бессовестно проведя пальцами по чувствительной коже внутренней стороны бедра. Средним легко задел кромку нижнего белья, поддевая тонкую ткань, но тут же отпуская с еле слышным хлопком. Минджи сглотнула, чувствуя, как дыхание ко всем чертям сбивается. Но взгляд отводить не хотела. Её глаза отражали всё — от желания, к нетерпению, но больше всего читался восторг от его поведения. И Чонгук видел это, впитывал каждую эмоцию на её лице, улыбаясь уголками губ. Он не смотрел никуда, кроме как на неё. Он смотрит лишь на неё. Только от одного его взгляда бабочки в животе всполошились, бешено закружились, их крылья безжалостно переворачивали внутренности, тревожа каждый нерв, заставляя кожу покрываться мурашками. Чонгук пожирал её глазами — с ленивым, но одновременно жадным восхищением. Дышал тяжело, шумно, будто не мог насытиться картиной перед собой. Кончиком языка неспешно провёл по пересохшим губам, словно желая подготовить их для чего-то куда более значительного и серьезного. Минджи судорожно втянула воздух, напрягшись, как натянутая струна, когда снова почувствовала холодные пальцы у кромки белья. Поглаживает, надавливает, мажет пальцами и опускает взгляд вниз. Его движения были такими лёгкими, дразнящими, но в них читалось то самое намерение, от которого по телу разливался жар. Чонгук наклонился ниже, его дыхание горячей волной опалило нежную кожу на длинной шее. Осторожно скользит губами по нежной коже, едва касаясь, оставляя после себя невидимый след огня. Дразнил. Выжидал. Оставлял мягкие, почти невесомые поцелуи у скулы, мучительно медленно наращивая напряжение. Казалось, он специально издевался, истязая её тело своими призрачными, но до безумия ощутимыми прикосновениями. Пальцы другой руки крепко сомкнулись на талии, сжимая кожу и впечатывая тело Ли в шезлонг. Чонгук приблизился к уху, шумно выдохнул, заставляя Минджи невольно прикрыть глаза и практически застонать. Полностью погрузиться в этот момент. В эти чувства. — Обо мне мечтаешь? Мягкий, мужской голос прозвучал откуда-то слева, заставив Минджи резко распахнуть глаза и рефлекторно повернуть голову к источнику звука. Сердце дрогнуло, пропуская миллион ударов за одну секунду. Она даже не заметила, как уснула — а он, оказывается, уже довольно давно так нагло за ней наблюдал. Чонгук стоял в нескольких метрах, спокойно разглядывая её расслабленное лицо, приоткрытые губы и, вероятно, глуповатую, сонную улыбку. Сколько он так смотрел? Минут десять? Может, больше? Минджи тут же дёрнулась, пытаясь принять более собранный вид. Стерла ладонью слюну в уголке губ, нервно пригладила волосы, откашлялась. Чонгук не отводил взгляда. Он лениво опирался на забор, скрестив ноги, и слегка наклонил голову набок, без стеснения изучая её. Глаза медленно скользили по фигуре, зацепляясь за мелкие детали, задерживаясь на чём-то, что показалось ему особенно интересным. Ни смущения, ни извинения — только лёгкая усмешка и что-то ещё, глубже, скрытое, едва уловимое. — Что? — сорвалось с губ сиплым, севшим голосом. Она приподняла брови, внимательно посмотрела на Чонгука, всё так же стоявшего у чёрного металлического ограждения. Он уже догадался, да? Уже понял, что она, как последняя дура, провалялась под солнцем целых тридцать минут ради него, сжимая в руках скучную книгу, название которой даже не удосужилась запомнить. Минджи почему-то ожидала, что он сделает вид, будто ничего не произошло. Просто развернётся и уйдёт из-за её излишней тормознутости. Или хотя бы промолчит. Но Чонгук стоял на месте. Но Чонгук беззвучно засмеялся, всеми силами сдерживая смех, от чего его широкие плечи едва заметно дрогнули, а на лице появились лёгкие морщинки. Но Чонгука, видимо, откровенно забавлял её растерянный вид. — Что смешного? — нахмурилась, скрещивая руки на груди. Уже собиралась отвернуться, но заметила, как он еле заметно качает головой, натыкаясь взглядом на дерево, под котором стоял всё это время. Чонгук небрежно поднял руки, ухватившись за низкие ветки черешни, что росла у самого забора, и лениво потянулся вверх. Футболка слегка задралась, обнажая узкую полоску загорелой кожи живота, прорисованные рельефные мышцы, лениво перекатывающиеся под ней. Минджи пыталась не смотреть. Честно. Но взгляд сам собой зацепился за его пресс, руки и фигуру в целом. Она не выдумала. Руки действительно были такими, как она представляла: сильные, крепкие, с чуть выступающими венами, испещрённые сложными узорами татуировок — рукав из чернил, плотно облегающий кожу и, вероятно, несущий в себе какой-то особый смысл. — Ты слишком долго думаешь, — протянул он, с лёгкостью дотягиваясь до алых ягод и не спеша срывая несколько. Слегка прищурившись, он лениво закинул ягоды в рот, тихо причмокнул, но на миг прикрыл один глаз — видимо, не ожидал такого кислого послевкусия. — Я спросил… — повторил, заметно толкнувшись языком в щёку, и с нескрываемым интересом оглядывая растерянную соседку. — Что читаешь? Она сидела перед ним — нежная, будто искусно нарисованная: щёки раскраснелись, в больших глазах цвета крепкого кофе отражался недавний короткий сон, губы, алые от частых укусов, слегка приоткрыты, словно она с вслушивается в каждое его слово. Лямка белого топа небрежно сползла с плеча, длинные волосы растрепал ветер, а узкие плечи и тонкие колени, подсвеченные солнечными бликами, только подчёркивали её хрупкость. Она выглядела, как сама невинность. Минджи вздёрнула брови, всё ещё не до конца понимая, о чём он говорит. Чонгук едва заметно кивнул в сторону её живота. И только тогда до неё дошло — книга. Та самая, с которой начался весь этот сюр. Ли опустила взгляд, пробежалась глазами по обложке и… лучше бы вообще ничего с собой не брала. — Пиздец, — пробормотала на выдохе, растерянно потирая лоб. — Так и называется? — с улыбкой уточнил, срывая ещё одну черешню и продолжая с интересом наблюдать за стремительно бледнеющей Минджи. Весь день она мечтала, чтобы он хотя бы взглянул в её сторону, но теперь готова была провалиться под землю. Хотелось спрятаться от этого пытливого взгляда, который, казалось, видел её насквозь. Любая другая книга сейчас подошла бы лучше, чем та позорище, что оказалась у неё в руках. — Психология. «Топ пять подходов к глубокому познанию себя», — отчеканила в ответ, натянуто улыбнувшись. Врать с таким лицом — настоящее преступление. Потому что на самом деле название звучало куда громче и… интереснее: «Как разнообразить секс, или Топ-5 причин, почему член вашего мужа отказывается работать». Прекрасный выбор для девушки, которая мечтает произвести впечатление на своего соседа. — Психология? — протянул вслух, явно сомневаясь, и задумчиво пожевал ягоду, медленно кивая. — И как? Глубоко познала себя? — Ещё как, — Минджи состроила счастливое лицо, быстрым движением перевернула книгу вниз обложкой и выгнула бровь. — Глубже не бывает.  Его глаза, искрящиеся, словно тлеющие угли в ночном костре, светились чем-то недобрым. Чонгук наклонился чуть ближе — настолько, насколько позволяло расстояние, вытянул шею и впился взглядом в злополучную книгу, продолжая сверлить её прищуренными глазами. Он едва сдерживал ухмылку, склонил голову набок, скрестил руки на груди и выглядел так, будто знал все её тайны. — Просто… Странно, — протянул он задумчиво, а затем, чуть понизив голос, улыбнулся: — Мне показалось, что там было что-то о нерабочих членах. Минджи чуть не задохнулась от возмущения. По телу пробежала горячая волна раздражения, мгновенно сменившаяся обжигающим стыдом, который густо окрасил щеки. Он видел. Этот, мать его, дурак всё видел! И явно наслаждался её реакцией. Вот же гад. — Не исключено, что тебе показалось, — выпалила громче, чем следовало, от чего голос дрогнул из-за явного возмущения. — Знаешь, как говорят? «У кого что болит…». Она метнула в него колкий взгляд, но Чонгук только склонил голову, словно действительно раздумывая над её словами. Минджи решила не ждать, пока он придумает новую колкость. С демонстративной небрежностью бросила книгу на газон, а затем, для полной уверенности, аккуратно задвинула её пяткой под шезлонг. — А, так это всего лишь психология? — решил поверить и перестать травить сарказмом? — Отлично, я как раз искал что-то подобное. Дашь почитать? Нет. Он издевается. Минджи резко вскочила с шезлонга, но старалась держать лицо, как ни в чём не бывало. — Не дам. Вдруг не вернёшь, — прозвучало с ноткой упрёка, будто он действительно когда-то уже умудрился присвоить себе её книгу. — Не слышу тебя, слишком тихо возмущаешься, — Чонгук даже прищурился для пущей убедительности, делая вид, будто действительно не расслышал. Минджи облизнула губы, сцепила пальцы за спиной и неторопливо направилась к ограде. Босые ноги мягко ступали по прохладному газону, оставляя едва заметные следы на чуть влажной от полива траве. Она не просто шла — скорее, кралась, чтобы растянуть этот момент на «подольше». Но Чонгук терпеливо ждал. С той же насмешливой ухмылкой, с искорками в глазах, с бесстыжим, юношеским задором на лице. И, чёрт возьми, это раздражало. Минджи буквально чувствовала, насколько этот до невозможности красивый парень осознаёт своё обаяние. И умело этим пользуется. Теперь, оказавшись так близко, она поняла, что он был даже выше, чем казался издалека. Его плечи находились как раз на уровне её глаз, а лёгкий аромат парфюма окутывал, заставляя невольно втянуть воздух носом глубже. Свежесть, цитрус и едва уловимый запах сигарет — не резкий, но вполне заметный.  — Ну, как тебе? Понравилось? — поинтересовалась вдруг, кивнув в сторону дерева. Ловким движением она сорвала самую крупную и спелую ягоду, улыбнувшись уголками губ. Ли любила черешню, особенно с этого дерева — оно росло здесь с самого её детства. Отец посадил много лет назад, а Минджи до сих пор помнила, как поливала саженец ежедневно и ныла, что растёт он слишком медленно. Ей не терпелось как можно скорее собрать урожай и насладиться тем, что с помощью её рук выросло. Отец тогда только тяжело вздыхал и терпеливо пытался объяснить, когда же появятся первые плоды и как вообще всё это работает. В тот день маленькая Минджи разочаровалась, когда поняла, что ждать придётся ещё очень и очень долго.  Чуть склонив голову набок, Чонгук разглядывал аккуратный профиль напротив. Линия челюсти мягко переходила в плавный изгиб шеи, кожа казалась гладкой, почти фарфоровой на свету. В глаза ему особенно бросались родинка под правой бровью, пухлые губы и прямой, маленький нос. — Да, неожиданно красивая, — выдохнул почти неслышно, и говорил, к слову, вовсе не про черешню. Но Минджи не уловила ни интонацию, ни намёк. Она наугад кивнула, слишком сосредоточенно вытягиваясь вверх за алыми ягодами. Забавно приподнимаясь на носочках, с упорством человека, который не хочет просить помощи, тянулась к самой спелой, самой сладкой. Лямка топа сползла с плеча, открывая тонкую, бледную кожу, но девушка абсолютно замечала этого, слишком увлечённая своим процессом по находке самых вкусных черешен в её саду. Чонгук невольно протянул руку, изначально собираясь поправить упрямо сползающую ткань, но в последний момент вместо этого ухватился за ближайшую ветку и пригнул её ниже — так, чтобы Минджи не приходилось сильно тянуться. — Джентльмен, — усмехнулась, ловко срывая одну за другой. В голосе прозвучала лёгкая насмешка, хотя и не злая. Скорее, просто привычная для неё. Чонгук решил учтиво промолчать, и, не теряя времени, так же беспрепятственно воровать чужой урожай. Это дало Минджи возможность искоса рассмотреть его поближе — он впервые так близко, стоит рядом, даже не пытается уйти. Карие глаза, почти чёрные, необычно красиво контрастировали с тёплой, медовой кожей. Густые брови, выразительный разрез глаз, расширенные зрачки, теряющиеся в тёмной радужке, прямой крупный нос, блестящие от черешневого сока губы — всё это выглядело так естественно, обычно, и вместе с тем гармонично. Сосед обладал той самой внешностью, на которую приятно смотреть, не отрываясь. Не просто привлекательной, а какой-то правильной. Его глаза напоминали глубокое ночное небо, в котором можно было затеряться, засмотреться… и забыться. И Минджи, кажется, уже была готова это сделать. Но что-то заставило её нахмуриться. Она прищурилась, чуть ближе всматриваясь в его зрачки. Единственная мысль не давала ей покоя. Она машинально жевала черешню, но вкус уже не имел значения — всё её внимание сосредоточилось на глазах. Слишком долго и, возможно даже, слишком откровенно она смотрела ему в глаза, даже не замечая, как её губы то сжимаются, то снова приоткрываются, в желании выдать свои подозрения. — Насмотреться не можешь? — игриво спрашивает, заметив её слишком уж внимательный взгляд на себе. — Ты что, наркотики употребляешь? — всё же спрашивает. Так бесцеремонно и внезапно. Если бы этот момент был сценой в фильме, идеально подошёл бы звук зажёванной пластинки — тот самый скрежет, который вставляют в неловкие ситуации. Чонгук молча выпускает из ладони ветку, от чего та резко вернулась в прежнее положение, чуть ли не хлестнув девушку по плечу листьями. Оглядев Ли с ног до головы, он скрестил руки на груди, наклонил голову набок и приподнял брови вверх, ожидая дальнейших реплик.  Осознание пронзило её разум с какой-то болезненной резкостью. Минджи прижала ладонь ко рту, широко распахнула глаза, а потом так же резко отвернулась к дереву всем телом. Ей вдруг стало неловко, ведь прозвучал вопрос очень даже оскорбительно. — Прости. Я имела в виду совсем не то. Просто… у тебя глаза такие красивые, хочется в них смотреть, — слова вырвались прежде, чем она успела себя остановить. Минджи нервно поджала губы, мысленно ругая себя за такую нелепую попытку оправдаться. — То есть, не то чтобы я хочу смотреть, но… — Всё нормально, — неожиданно спокойно отвечает, медленно провёл языком по внутренней стороне щеки, и, даже не дрогнув, добавил: — Я ещё и весь район ею снабжаю. Чонгук невинно улыбнулся, прикусывая кольцо пирсинга на нижней губе. Металл на миг спрятался между его зубами, а затем снова блеснул на свету. Как она раньше не заметила? Теперь этот маленький штрих притягивал её внимание не меньше, чем крохотная родинка под губой — чёртовски притягательная деталь. Еще у него, как оказалось, был шрам на щеке.  А ещё пирсинг в брови. Минджи невольно задержала взгляд на металлическом украшении, отмечая про себя, что всё это удивительным образом ему шло. Вообще, сколько же в нём было этих кинковых деталей, на которые она прежде не обратила внимания? И каждая — будто продуманный акцент, идеально дополняющий его вид. — Ты… ты серьёзно? — она устало выдохнула, боясь прозвучать слишком наивно. — Конечно же нет, — Чонгук засмеялся, обнажая передний ряд зубов, а тёмные брови приподнялись в лёгком удивлении. Он явно поражался её доверчивости. Минджи неловко отвела взгляд, кусая внутреннюю сторону щеки. Возможно, он просто не ожидал, что она поведётся на такую шутку. Возможно, её невинный вид так сбивал с его толку. Или, скорее всего, судя из его наблюдений, она слишком правильная и незрелая для таких шуток. Но следующее, что она сказала, заставило Чонгука резко замереть, перечёркивая все его догадки. — Я просто, знаешь, не отказалась бы накуриться с кем-то прямо сейчас, — Минджи пожала плечами, нарочно легко, будто говорила о чём-то повседневном. Но её пальцы, бесцельно перебирающие зелёные листья, предательски дрожали, выдавая волнение. Чонгук хмыкнул, едва заметно качнув головой. — Опять «не это имела в виду»? — голос прозвучал насмешливо, с той самой издёвкой, от которой у неё неприятно сжались органы внутри. — Нет, я вполне серьёзно, — бросила небрежно, резко переводя взгляд на него и нахмурив брови. Почему, чёрт возьми, он такой самоуверенный? — С тобой бы накурилась.  Чонгук чуть склонил голову набок, уголок его губ пополз вверх в кривой ухмылке. — Не напрягает, что мы даже не знакомы? — голос пропитан чем-то укоризненным, но во взгляде всё же мелькнула тень интереса. — И… тебе вообще восемнадцать есть? — Мне двадцать один, если что, — Минджи тут же скрестила руки на груди и чуть вскинула подбородок, не скрывая раздражения. — Да и о тебе я… Резко замолчала, закусывая нижнюю губу, и осознав, что чуть не проболталась. Сказать, что уже кое-что знает о нём от родителей? Ну уж нет, звучало бы так, будто она реально сталкерша несчастная.  Чонгук приподнял бровь, явно ожидая услышать продолжение, но ничего не сказал. Вместо этого его взгляд, слишком внимательный и неторопливый, в который раз за их странный диалог прошёлся по её лицу, скользнул ниже — по линии плеч, груди, стройным ногам — и вновь вернулся к глазам. Карие, тёплые, но сейчас искрящиеся каким-то непонятным ему вызовом. На двадцать один она точно не выглядела. — Мне в это слабо верится. Максимум семнадцать, — с сомнением произнесено, но он протянул руку в её сторону, ожидая рукопожатия, и, поймав её удивлённый взгляд на раскрытую ладонь, закатил глаза. Недолго думая, другой рукой перехватил её запястье и самостоятельно вложил тонкие девичьи пальцы в свои. — Чон Чонгук, — представился, чуть крепче сжав её ладонь. Хотелось сказать «знаю», но Минджи решила просто недовольно фыркнуть, и сжать его руку крепче. Скосив взгляд, заметила, что её пальцы казались какими-то крошечными в его ладони. А ещё у него была слишком мягкая кожа для парня, который выглядит вот… так. Длинные пальцы, цепкие и чуть прохладные, с мелкими тату на костяшках. — Ли Минджи, — как-то слишком тихо, она будто осознала всё происходящее только сейчас. — Мы серьезно накуримся? — Ты всегда так знакомишься? Или просто дилер нужен? — Чонгук коротко выдохнул, качая головой. — Допустим, два в одном.  — Значит, это у тебя не впервые? — склонил голову набок, внимательно вглядываясь в её лицо. Минджи почувствовала, как внутри неприятно сжалось, но тут же заставила себя не выдать ни единой эмоции. Только вот он всё равно заметил. По тому, как взгляд её на секунду метнулся в сторону, а тонкие пальцы нервно дрогнули в его ладони. — Ну, знаешь же, как косяки курить, Минджи? — Конечно, конечно, — поспешно кивнула, возможно, даже слишком быстро. — Я их каждый день курю. — Правда? — с явной насмешкой, чуть прищурив карие глаза и растягивая губы в издевательской улыбке. — Абсолютная.  — Тогда ты, наверное, и крутить бланты умеешь? Этот вопрос заставил Минджи на мгновение зависнуть. Где-то в глубинах сознания она в панике пыталась выковырять хотя бы смутное представление о слове «блант». Что-то явно знакомое, но, чёрт возьми, откуда она вообще могла знать что это? Но незнание не помешало ей выдать уверенное: — Ох, сколько же я уже накрутила, даже представить себе не можешь. — Вот как, — с преувеличенной серьёзностью кивает, всё так же не отпуская её ладонь и явно наслаждаясь всей ситуацией. — Ну, тогда я не вижу смысла тянуть. Внимательный взгляд Чонгука, пронизывающий, читающий между строк, словно он заранее знал, что её уверенность — всего лишь показная. И внезапная дикая дрожь внутри самой Минджи. Она даже не могла понять, от чего именно — от его пристального взгляда или от того, во что только что саму себя загнала. Да она же никогда даже не пробовала подобное. Более того, всегда старалась быть «правильной», чтобы не напороться на осуждение со стороны родителей. Отец был до ужаса строг в таких вопросах, а мать откровенно брезговала курящими за углом подростками, будь то электронные сигареты, табачные изделия или косяки. В её доме эта тема даже не поднималась, а если вдруг кто-то заводил разговор о «плохих привычках», то мать моментально поджимала губы, будто от одного этого слова могла провонять никотином. А теперь вот она стоит, сжимая в руке ладонь Чона, и пытается решить, кому только что бросила вызов. Родителям? Себе? Или Чонгуку? Соседу, который в одно мгновение поставил под сомнение её слова, заставил дух авантюризма подскочить до максимума и наглухо перекрыл здравому смыслу кислород своим сарказмом. Ей бы просто признаться: «Нет, но я хотела бы попробовать». Это было бы логично. Это было бы честно. Это была бы правда. Но вместо этого с её языка сорвалось чуть ли не: «Конечно, блять, я каждый день косяки в комнате долблю». — Ну что, Минджи, — он большим пальцем нежно провёл по тыльной стороне её ладони, и как-то слишком загадочно улыбнулся, когда она вздрогнула. — Накуримся? Минджи сглотнула, чувствуя, как сердце стучит быстрее, чем должно. Её собственные слова внезапно аукнулись ей же самой, загоняя в угол. Она нервно выдавила подобие улыбки, изо всех сил стараясь выглядеть непринуждённо, и как-то слишком неуверенно кивнула, наблюдая за тем, как Чонгук, не теряя этой своей самодовольной расслабленности, протягивает ей руки над забором. — Давай, — он кивнул в сторону преграды, а его ладони раскрылись в готовности поймать тельце брюнетки на своей территории. — Иди сюда.  Минджи бросила взгляд на ограждение, судорожно прикидывая, когда в последний раз взбиралась куда-то выше метра. Давненько. Но пути назад не было. Она молча вложила обе свои ладони в его, ощутив под пальцами прохладную кожу и крепкую хватку, заставляющую поверить в надежность этой затеи. Вздохнула, аккуратно упёрлась ногами в прутья, с силой оттолкнулась и неуклюже упала прямо в руки Чонгука. Он очевидно предвидел такое развитие событий, ведь как-то слишком ловко подхватил её за талию, удерживая в воздухе и заставляя Минджи судорожно вцепиться в его широкие плечи. Парень с лёгкостью перетащил соседку через забор и аккуратно поставил на землю, даже не дав ей шанса распластаться на газоне из-за неудачного падения. Ли уже уверенно стояла на ногах, но Чонгук не торопился её отпускать. Ладони всё так же крепко сжимали талию, а в тёмных глазах плясало откровенное ехидство. — Если что, я уже перелезла, — пробормотала возмущенно, глядя на его руки, ощутимо стискивающие её бока. — Да ладно? А я думал, ты до сих пор на заборе болтаешься, — он нагло подмигнул, но послушно разжал пальцы, позволяя девушке наконец-то вдохнуть воздух в лёгкие. — Идём, Ли Минджи.  Это всё влияние Ёнболь и Ханни. Определённо. Не стоило им так часто брать Минджи «на слабо». Теперь вот приходится пожинать плоды. Ли Минджи, та самая девочка, которая слушалась родителей и старалась быть «примерной», сейчас неловко переминалась с ноги на ногу перед домом своего соседа. Ли Минджи перелезла через забор ради косяка, который даже толком не знала, как держать в руках.  Ли Минджи просто хотела познакомиться…