За тысячами прутьев мира нет

      У Питера, очень быстро понял Стайлз, бывают хорошие и плохие дни. Поначалу были в основном плохие. Питер либо под завязку накачан наркотиками и бормочет про себя (что обычно сопровождается фиксацией), либо ведет себя как полный мудак и оскорбляет Стайлза и его друзей, а то и вовсе игнорирует юношу.       Стайлз понятия не имел, почему продолжает возвращаться. Может быть, из злорадства, а может быть, из какой-то нездоровой тяги видеть поверженного большого злого волка. Но, возможно... возможно, в глубине души он сочувствует Питеру, потому что, какой бы сволочью он ни был, Стайлз ценил его сухое остроумие и острый язык, а видеть, как его довели до такого...       Стайлз не мог не думать о том, что, если б судьба обернулась иначе, он был благодарен за любые редкие визиты, даже если бы его навещал Питер. Может быть, особенно, если бы это был Питер. Но об этом Стайлз старается не думать слишком много, потому что... Питер Хейл — массовый убийца.       Питер, подумал Стайлз после нескольких визитов, похож на дикого зверя. Стоит заговорить с ним или только взглянуть, он не то чтобы пугался, но поворачивался к Стайлзу спиной или рычал на него. Поэтому Стайлз не обращал внимания на Питера, прислонялся к двери, не глядя в маленькое окошко, и громко зачитывал домашнее задание. Он приходил много раз, и через некоторое время Питер стал вставать с койки. Казалось, он привык к присутствию Стайлза (или, может быть, смирился. Стайлз не понял), он даже подходил к двери и прислонялся к ней, слушая Стайлза.       Кажется, у Питера стало больше хороших дней, вот уже несколько недель его не связывают и не пичкают наркотиками. Однако передвигается он очень медленно, словно обдумывает каждый шаг, и не раз спотыкается на пути к двери. Стайлзу видеть это больно, но он не комментирует, а продолжает читать. Чтение Питеру дает дополнительный побочный эффект: он наконец-то выполняет домашнее задание по литературе. — Читал когда-нибудь Рильке? — спросил однажды Питер, отвлекая Стайлза от чтения «Гамлета» Шекспира.       Стайлз удивлённо заглядывает в окошко. Питер не смотрит на него, его взгляд устремлен в противоположную стену. Он кажется уставшим, покорным, и дверь, кажется, единственное, что не дает ему упасть. — Рильке? — спросил Стайлз, споткнувшись о незнакомое имя. — Да, это немецкий или, точнее, австро-венгерский поэт, писавший по-немецки. Наверное, в старшей школе его не проходят.       Уже не в первый раз Стайлз задается вопросом, какой была жизнь Питера до пожара. На кого он учился? Может быть, на юриста? Но тогда откуда он знает о немецких поэтах? А может, он был профессиональным убийцей, который всего лишь питал слабость к экзотической поэзии, кто знает.       Питер поворачивает голову в сторону и ухмыляется Стайлзу, словно прочитав его мысли. — Поищи его. Я о Рильке. Особенно мне нравится «Пантера». Теперь она кажется в тему.       Стайлз таращится на него, пока Питер не машет рукой и не отводит взгляд обратно к стене. — Продолжай, не хочу отвлекать тебя от Гамлета.

***

      Вернувшись домой, Стайлз ищет о Рильке в интернете и быстро находит упомянутое Питером стихотворение.       После этого он начинает навещать Питера каждый день.