Заразная болезнь одиноких душ

      Тихую ночь ничто не прерывает… Аль-Хайтам совсем вымотался, последние месяцы проходили в весьма экстремальном темпе, пытаясь заставить его тело приспособиться к иным условиям существования. Почти полное отсутствие сна и пищи, а также снижение необходимости в воде. По идее божественное тело могло быть полностью независимо от таких показателей, как голод, жажда и сон, однако он всё ещё был несовершенен, хотя и смог справиться с первыми двумя…       Ка Мин и Сяо с двух сторон окружили Скарамуша, что наоборот стал крайне пассивным и сонным, а также постоянно голодным, стоило ему забеременеть. Конечно же якса во сне не нуждался, хотя давать отдых сознанию было приятно, особенно когда сон был спокойным, а не наполненным кошмарами. Ка Мин же стремительно двигался в сторону становления Адептом, а потому проводил сон скорее в медитации, чем реально погружаясь в царство сновидений…       Дотторе был в отъезде. Редкое дело, но всё же возможное. Так что в лаборатории были лишь они четверо, спокойно обосновавшись в двух комнатах для наблюдения. Тех самых, где их запирали при похищении, хотя двое уроженцев Ли Юэ в итоге собрались вместе в комнате Ка Мина, прихватив с собой свою жёнушку, как теперь постоянно подкалывал Сказителя Доктор…       Однако, как оказалось, тишина не была такой непоколебимой. Чужое дыхание легко разрушило гармонию помещения. Едва слышный скрип тяжёлой двери, проследовавший за негромкими шорохами из коридора, а затем это дыхание… В их доме завелась крыса…       – Тут никого нет, как нам повезло! – тишину самым варварским способом разрезает громкий раздражающий голос Паймон, что слишком хорошо знаком троим из четырёх подопытных…       – Тише. Что если кто-то сторожит прямо здесь? – едва слышно, но не для тонкого слуха нелюдей произносит Путешественница, нацепившая на себя маску Фатуи. Что за глупость, думает хмурясь Сяо, что быстро отсылает предупреждающий сигнал своим «коллегам», а также Доктору.       «Что делать с чужачкой?»       «Если получится, поймайте. Пригодится, у неё сильная кровь», – достаточно быстро приходит ответ от Дотторе, и трое проснувшихся готовят план, старательно оберегая Сказителя от любых беспокойств. Ему очень тяжело давалась эта беременность, однако плод уже был силён, а потому эксперимент был весьма удачным. Осталось только позаботиться о его рождении, чем и занимались недо-божество, якса и пока ещё не адепт…       Встать приходится Сяо и Аль-Хайтаму. Ка Мин остаётся со Скарамушем, стараясь согреть и не позволить проснуться…       Путешественница тихо проходит вдоль столов, оглядывая лабораторию и далеко не сразу замечая коридор сразу рядом с входом. Едва слышно ругнувшись, она возвращается обратно, находя ряды дверей и стёкол, за которыми располагались идентичные пустые тёмные комнаты. Лишь в одной дальней горел свет… Ну, туда в итоге и направилась девушка, заодно отмечая ещё одну, где свет был тусклым и мягким, как от ночника. Впрочем, коридор был так ярко освещён, что даже незаметно было, что свет в комнаты не просачивался… Из них наружу, быть может, но от ярких ламп снаружи в укромные уютные комнатки нет…       В одной можно было разглядеть достаточно большую кровать, где кто-то спал. Из-под одеяла торчала рука, прижимающая к себе что-то под ним, а также макушка с приятными шоколадными волосами с красными прядями, хотя Люмин и не могла точно быть уверена в этом из-за недостатка освещения… Во второй также была кровать, однако обитель комнаты сидел на кресле в слишком знакомой позе, хотя внешность и отличалась кардинально…       – Аль-Хайтам? – неловко зовёт девушка, открывая несложный внешний замок на двери.       – Хм? Люмин? Что ты тут делаешь?       – Вот это да! Что с тобой случилось? – тут же влезает Паймон, пока Путешественница шипит, стараясь заставить свою проводницу говорить тише.       – Случилось? Достаточно много, – спокойно пожимает плечами мужчина, ничего не объясняя и просто возвращаясь к книге.       – Скорее, пойдём отсюда. Мы пришли за тобой, все волнуются…       – Почему? С каких пор я стал им нужен? – с искренним недоумением спрашивает Аль-Хайтам, даже откладывая книгу. Широко открытые алые глаза слишком незнакомы, а эмоции тем более. Все знали секретаря академии, как крайне безэмоциональную личность. Его нынешнее поведение совсем не вписывалось в этот образ…       – Пойдём! – противно настойчиво тянет Паймон, подлетая и подхватывая его руку. Тянет на себя, стараясь заставить следовать, однако смуглая ладонь точно капкан смыкается на крохотной ладошке. Люмин же в ужасе ощущает холод у своего горла, пока материализовавшийся меч отлетает прочь в угол комнаты…       – Спасибо, – мягко улыбается Аль-Хайтам человеку за спиной девушки, на которого Паймон глядит в чистом ужасе…       – Сяо, что ты здесь делаешь?!       – Принёс. Давайте быстрее, а то Скара проснётся, – негромко произносит Ка Мин, принося пару весьма интересных артефактов. Один цепляется на руку Люмин, оказываясь тонкой цепочкой браслета, что совершенно отказывается двигаться и быстро впивается в кожу, хотя неприятных ощущений и нет. Только визуально кажется, что она доставляет дискомфорт. Паймон же достаётся похожий, но на шею, из-за чего проводница моментально теряет своё необычное сопровождение из звёздного блеска, а также почти падает, хотя беловолосый и ловит её, легко удерживая одной рукой.       – Спасибо, иди к первому, – коротко кивает Аль-Хайтам и несёт проводницу с собой, пока Сяо вытаскивает сопротивляющуюся Люмин в коридор. Одной рукой он затыкает девушке рот, ведь она готова кричать, только бы её отпустили…       Двое оттаскивают новичков в комнату в начале коридора, закидывая обоих в одну. Чистую, но тёмную до тех пор, пока не щёлкает переключатель, зажигая яркий свет, слепящий девушку и её подругу.       – Да что с вами такое? Что вы творите?! Сяо, Аль-Хайтам? Все вас ищут, переживают за вас! Что вы делаете?       – Забавно, а мне казалось, что всех только раздражала моя дотошность, – слабо усмехается второй, пока четвёртый только хмурится и отводит взгляд. – Не слушай её. Даже если о тебе переживают, то отчего именно? Действительно о тебе или от того, что ты перестал уничтожать монстров?       – Я не желаю никуда уходить, не пытайся меня заболтать, великий царь, – хмуро произносит Сяо, однако в глазах живёт смешинка, а уголки губ слабо изгибаются в намёке на улыбку.       – Я пытался это сделать? Нет, просто помог вспомнить кое-что важное, о великий защитник якса, – весьма ехидно отзывается мужчина, что теперь был примерно на пару сантиметров выше Люмин, хотя ранее возвышался более, чем на голову…       – О моей жене и ребёнке?       – Именно.       – Я о них никогда не забуду.       – И это правильно.       – Я не Сказитель и не Доктор, чтобы спорить с тобой.       – А мы спорили?       – Ты всегда вставляешь своё слово и это бесит.       – Знаю, но в этом и прелесть.       – Ты делаешь это нарочно, не так ли?       – Я это когда-либо отрицал?       Такими разговорчивыми и эмоциональными этих людей пленницы ещё не видели. Аль-Хайтам так и светился ехидством и довольством, точно наглый кот. А Сяо пыхтел и хмурился, напоминая потревоженную посреди сна птицу…       – Заткнитесь уже, придурки! – внезапно разносится недовольное восклицание… Сказителя?!… и двое замолкают. Беловолосый с лёгким разочарованием, а темноволосый с беспокойством…       – Десять минут и я принесу тебе миндальный тофу! – громко произносит Аль-Хайтам, ловя тут же загоревшийся взгляд Сяо. – Всем троим сделаю, – мягко усмехается мужчина и торопится на кухню, пока Сяо надёжно запирает дверь снаружи, оставляя пленниц наедине с ярким светом и абсолютной пустотой… А также осознанием провала миссии…       – Как же так… – растерянно бормочет девушка, переглядываясь с испуганной Паймон, на глазах которой от страха выступили слёзы…       ***       – И как тут наши новенькие?       – Шумят и не желают ничего слышать. Слишком категоричные. Ты и сам это знаешь.       – Верно, знаю.       – Как же иначе, – не ведётся на подколку Аль-Хайтам, ловко обращая ту против Дотторе, что быстро вскипает и от недостатка слов просто кусает парня за плечо, вырывая изумлённый вскрик и совершенно ошеломлённое выражение лица.       – Какого чёрта ты меня укусил?! – вспыхивает точно спичка парень, хотя в уголках глаз собираются обидчивые слезинки, а руки даже не намекают на желание ударить.       – Ох, нет, прости, солнце, – тут же извиняется доктор, что стал куда больше внимания уделять эмоциям своей пары. Укус и причём сильный был весьма неожиданным и болезненным. Он и сам не знает, почему поступил именно так. Обычно он помнил про просьбу своего личного божества не ранить попусту его тело… Одно дело засосы или пускай даже укусы во время секса. Но просто так ни с того, ни с сего?       Да ещё и эмоциональное состояние возрождённого бога на самом деле оставляло желать лучшего. Исковерканная запретным знанием и безумием душа, грубо повреждённая во время стирания проклятой информации. Осколок, едва дотянувший до возможности возродиться и сразу же подвергшийся столь масштабным повреждениям…       Да, не всё было так радужно, как виделось снаружи. Аль-Хайтам был раним и хрупок, точно юная невинная дева, а то и вовсе дитя. Он выдерживал физические тесты нечеловеческой сложности, включая даже весьма болезненные, однако не мог выстоять против внезапного грубого слова или действия членов своей новой семьи… Терпел и продолжал шутить и улыбаться, однако глубоко внутри страдал, изматывая себя и замедляя процесс восстановления души, над которым так корпел доктор… Не тело было проблемой, оно справлялось. А именно душа… А души неподвластны даже богам, что делало задачку крайне привлекательной для учёного, но при этом оставалось нереально сложным делом…       Надо сказать, что ранимость эта присутствовала в Аль-Хайтаме с самого его рождения, просто он не особенно хорошо умел выражать эмоции и успешно подавлял те, что ядом травили разум. Он нежно любил одного человека и был готов ради него на многое, однако не получал в ответ ничего кроме раздражения, ведь не умел общаться и имел совершенно иные взгляды на жизнь. Искренне старался помочь слишком наивному возлюбленному, но получал только обвинения в бессердечности и грубости… Скверна мёртвого божества, даже если она и принадлежала фактически ему самому, только дополнительно потихоньку расшатывала его психику, пока эмоции не получили выход, делая Аль-Хайтама невероятно ранимым, даже когда парень пытался сдерживаться…       В окружении их своеобразной семьи было проще, однако далеко не сразу остальные смогли заметить за холодной маской хрупкое сердце…       А теперь ещё и крысы завелись… Хорошо, что Аль-Хайтам с небольшой помощью Дотторе сумел воссоздать и настроить для них терминалы акаши. Новые названия придумывать не стали, хотя они были предназначены именно для связи, а не для сети знаний, как изобретение Дендро Архонта…       – Я разозлился, что ты обыграл меня. Прости, прошу.       – Ладно… Просто больно…       – Так сильно? Мне казалось, что я слабо укусил. Ох, вот ведь! – Дотторе недовольно цокает, когда Аль-Хайтам убирает руку и позволяет разглядеть укус. – Прости, я правда не думал, что получилось настолько сильно…       Марля с чуть жгучим раствором опускается на плечо, стирая кровь и стимулируя регенерацию тканей, так что след быстро исчезает, как и боль от него…       – Прости… – тихо произносит доктор, обнимая своего хрупкого возлюбленного. Если бы его душа была полноценной… Если бы он мог её восстановить, избавляя Аль-Хайтама от этого ужасного нестабильного и слабого ментального состояния… О, его бог был бы просто прекрасен во всём своём величии! Однако даже в его нынешнем состоянии есть плюсы, ведь сейчас парень действительно нуждается в нём…       – Ничего, это я как всегда…       – Хей, Дотторе, мне выводить её? – кричит Сказитель из жилого крыла.       – Только позаботься о безопасности. Пускай Сяо и Ка Мин этим займутся, ты просто стой в стороне.       – Я беспомощный по-твоему?       – Ты беременный, а не беспомощный, но мы не знаем, насколько устойчив плод, поэтому никаких нагрузок и рисков!       – Ладно-ладно, понял…       Люмин конечно же вырывается, однако без сил элементов, да в руках двух нелюдей особо никуда не денешься. Сяо и в одиночку будет сильнее, а с ним ещё и Ка Мин, что также уже далеко не простой смертный с глазом бога…       Девушку приковывают к столу, не позволяя сбежать. Рот заткнут, ведь крики обычно молчаливой девушки уже всех достали до печёнок…       Аль-Хайтам начинает запись эксперимента, пока Дотторе кратко комментирует свои действия. Сказитель смотрит на путешественницу с усмешкой, Сяо с равнодушием, а Ка Мин с состраданием. Однако никто не помогает. Либо она смирится и станет одной из них, либо будет просто вещью, которую выбросят только в случае смерти, ведь существо она крайне интересное…       – Отлично. Жаль, материала мало. Такой экземпляр!       – Четвёртая сошедшая, верно? – негромко уточняет Ка Мин, после долгого соседства с заумными учёными он и сам стал увлекаться некоторыми вопросами. Сошедшие или Снизошедшие, как ни назови, были ему особенно интересны. Впрочем, как и адепты. Но почему-то не боги…       – Верно-верно. Странная аномалия с ней и её братцем. Были бы здесь двое, сказал бы что-нибудь конкретное, а так… – махает рукой Дотторе, пока Люмин испепеляет доктора взглядом, пылая щеками от унижения. Конечно же одежду ей не оставили, заменив на простую длинную сорочку, а сейчас и её сдвинули до крайности, совершенно не заботясь о приличиях…       – Разве Орден Бездны не связан с Каэнри'ах? – внезапно хмурится Аль-Хайтам, что ранее никогда не присутствовал при редких обсуждениях этих тем, но кое-что из записей доктора знал.       – Да, но при чём тут это?       – Так неужели ещё не осталось живых? В смысле именно людей, а не монстров. Не может же быть только один этот парень. К тому же, он ведь по сути чужак, нет?       – Остаться может и остались, но где найти? Как-то… Не принято болтать о таком на каждом углу, – кривится Дотторе, что очень даже хотел изучить остатки падшего народа.       – А капитан Альберих из Ордо Фавониус? Я читал, что отличительной чертой являются глаза. Я видел его мельком в документах и как-то раз в Порт-Ормосе, но я уверен, что у него именно звёздные глаза каэнрийцев. Да, волосы тёмно-синие, однако разве абсолютно все там были светловолосы?       – Синие? Альберих? Ох, точно, я его помню. Даже приезжал как-то раз к нам в качестве посла Мондштадта. Странно, почему-то я совсем не обратил внимания на его глаза. Хотя он часто держал из закрытыми, да и эта повязка… Мне казалось, что я внимательней, – хмуро завершает доктор, уже думая о новом проекте. Да, Джестер не особенно будет счастлив, наверное, однако почему нет? К тому же, Дотторе его вежливо предупредит и не станет использовать самого главу Фатуи в качестве подопытной крыски, чем не преимущество?       – В Ли Юэ я наблюдал какое-то время за странным человеком. Они вместе с Люмин бродили по руинам, заражённым скверной. Но не как от останков богов, а какой-то иной, – внезапно рассказывает Сяо. – Кажется, его звали Дайнслейф. И он сам тоже не ощущался обычным человеком. Вернее, вообще не казался человеком, несмотря на облик. Энергия скорее как от созданий Бездны или вашего Одиннадцатого Предвестника.       – А вот это особо интересно! Как он выглядел? – воодушевлённо отвлекается от подопытной доктор, полностью сосредотачиваясь на рассказе яксы.       – Светлые бледные волосы, сине-голубые глаза. Тёмная сине-чёрная одежда. Я слышал их разговор с принцем Бездны. Люмин и Дайнслейф называли его Эфир. Сам же парень назвал каэнрийца Полуночным мечом, рыцарем Каэнри'ах и почему-то предателем. А ещё он использовал силу, напоминающую энергию бездны, но в какой-то мере… чище я бы сказал? Я не уверен, где его искать и как ловить, но могу попытаться использовать ветра, если конечно нам не слишком важно внимание Барбатоса… Впрочем, вряд ли он что-то с этим сделает, учитывая, что Анемо Архонт не может идти против Силестии и потому предпочитает просто молчать, если замечает мелкие нарушения небесного порядка. Как выживших каэнрийцев, например…       – Это отличные новости! Сяо, тебе нужна будет поддержка?       – … Я не уверен, насколько он силён, и смогу ли я совладать с его силой… Это не элемент или грязная энергия кармы… – открыто признаёт свои опасения якса, что успел привыкнуть, что здесь он не самый сильный из всех, и о нём тоже могут беспокоиться или даже желают ему помочь…       – Тогда лучше пойдём вместе. Куни нельзя оставлять одного, но Аль-Хайтама вполне хватит. А Ка Мин присмотрит за ними обоими. Вдвоём мы вполне справимся.       – Не переоцените свои силы, – хмуро тянет Сяо, складывая руки на груди и сверля доктора обеспокоенным взглядом. Ему тоже можно было беспокоиться о других, даже если они достаточно сильны…       – Не беспокойся, тупизмом и бессмысленной гордыней я не страдаю. Для подобного противника потребуются некоторые приготовления, однако многое у меня уже должно быть, так что нужно будет просто сделать недостающее и собрать достаточный запас…       – Уверен, что оно того стоит? – хмуро уточняет Аль-Хайтам.       – Уверен, Тами.       – … – широко открытые светло-алые глаза ошеломлённо вглядываются в ядовито-красные. – Как ты меня назвал?       – Что такое, Тами? У тебя длинное имя, мой дорогой. Это начинает раздражать. К тому же, мы – пара. Почему тогда я не могу придумать тебе милое сокращение?       – Тогда ты будешь Дотти?       – Хайтам!       – Ладно-ладно. Торе – звучит лучше. Хотя полное мне нравится больше, так что ты едва ли дождёшься сокращений, уж прости, – игриво улыбается Аль-Хайтам, хотя в его глазах так и сияет ласка и лёгкое смущение. Ему явно понравилось прозвище, а также понравилась реакция доктора на его выбор, ведь Дотторе широко улыбнулся в ответ на его последние слова…       ***       Первым возвращается Сяо. Спустя полгода. Он притаскивает бессознательную тушу высокого светловолосого мужчины, которого Аль-Хайтам по инструкциям, переданным Дотторе, сразу же погружается в искусственную кому. Питательные вещества поддержат естественные нужды, пока препарат будет держать сознание во сне, а тело недвижимым. Интересная система, и очень полезная в данном случае. Сяо кратко рассказал, что поймать этого человека было очень непросто, ведь тот постоянно путешествовал, да ещё и сам был не из робкого десятка, силушки ему было не занимать, как и мастерства… Сразу видно, долго совершенствовался и явно имел изначально природный талант…       Однако почти сразу якса уходит, ведь его сила является главный способом быстрого передвижения. Да и по горам, окружающим Мондштадт перебираться будет непросто с таким грузом…       Впрочем, возвращаются они уже оба всего через пару недель. Яксе нужно было часто отдыхать, совершая по паре-тройке переносов за раз, а потому путь был не быстрым. Хотя в любом случае это лучше, чем пара месяцев по официальным и не очень дорогам…       Новые подопытные, новые эксперименты, новые успехи и неудачи! Надо сказать, что все они в какой-то мере заразились этим странным во многом безумным стремлением создать нечто невообразимое…       Древнее божество, расцветающий из яксы-адепта юный бог, восходящий к вершинам бессмертия смертный, божественное творение и когда-то простой человек, сумевший стать чем-то совершенно иным… Аль-Хайтам, Сяо, Ка Мин, Скарамуш и Дотторе…       Даже интересно добавятся ли к их безумной группе новые лица, или Люмин, Паймон, Дайнслейф и Кэйя так и останутся просто пленниками…       Впрочем, ледяной принц паниковал недолго. Был смущён и растерян, однако уважительно поклонился Сяо, когда отошёл от снотворного после похищения, а также настороженно, но тоже уважительно склонился перед Дотторе… Изменившегося Аль-Хайтама узнать было трудно, Ка Мина он не знал, а Скарамуш тихо сидел у себя в комнате, слишком быстро уставая в последние месяцы беременности… Он был уже на седьмом…       – Интересный ты человек, Кэйя… – довольно тянет Дотторе, рассматривая неловко жмурящего глаз парня. Глазница была сильно обожжена, как и часть лба. Бровь и ресницы сгорели вовсе, а вот сам глаз он не показывал…       – Да, похоже на то, – улыбается тот, чуть склоняя голову на бок, однако поза едва заметно напряжена. Всё же он был похищен. А также лишён своей привычной одежды и, самое главное, Глаза Бога…       – Кстати, как тебе удалось получить благословение нашей Царицы? Разве каэнрийцы не были безбожниками, презирающими веру?       – Боюсь, мне мало что известно о моих корнях, – печально усмехается Кэйя. – Я искал, но ничего толкового так и не встретил. Мифы да сказки. Никакой конкретики, сколько ни ищи. Хотя мне мало куда есть дорога, я ведь всего лишь капитан кавалерии. При том совершенно бесполезный на этой должности…       – Тогда тебе в какой-то мере повезло. Мы поможем тебе узнать больше о тебе и твоих корнях. Мы не злые… Просто не делай глупостей… – что бы ни говорил Дотторе, из-за его тона это звучало насмешками и угрозами… Едва ли кто-нибудь такому поверил…       Вот только Аль-Хайтам видел, что этот парень вовсе не глуп. Он увидел шанс, за который может зацепиться и сейчас пробует свои границы. Крайне осторожно и мягко, избегая даже намёка на подозрительность… И он достаточно хорошо читает намерения Доктора, даже сквозь его безумную маску…       – Вот и чудно! Начнём как всегда с осмотра. Будь так добр раздеться и лечь на стол. Тами, радость моя, ты ведь готов писать?       – Мне казалось, ты забыл об изначальных планах?       – Вовсе нет, просто ты, вероятно, заснул, пропустив всё сладкое.       – О, конечно. Мне так жаль. Просто вы так долго болтали, что сдержать сонливость было уже невозможно.       – Твою мать, Хайтам, ты невыносим!       – Сказал ты, мой дорогой? Разве ты не способен меня поднять? Да и с мамой моей ты точно не знаком…       – О, что ты! Прекрасная женщина! А какая глупая была, чтобы поехать без должного сопровождения в разгар гона тигров ришболанд!       – Увы и ах, умными в семье были только бабушка и я, – спокойно пожимает плечами Аль-Хайтам, полностью игнорируя насмешку над матерью. Он не питал к ней каких-либо негативных чувств. Просто они с отцом умерли слишком рано, чтобы он успел их запомнить и привязаться… Так что ему было по большей степени плевать. А бабушку его Дотторе никогда не тронет, ведь реально обидеть своего возлюбленного никогда не пожелает. Намеренно, так точно…       – Прошу прощения, но они всегда так? – неловко уточняет у Ка Мина Кэйя, чуть смущённо прикрываясь снятой рубашкой.       – Да, не беспокойся. Милые бранятся, только тешатся. Это как раз про них. Просто постарайся молчать, если не хочешь стать мишенью для их языков.       – Тогда я пожалуй подумаю над таким заманчивым предложением… – внезапно усмехается Кэйя, поражая юношу, что поднимает на него растерянные золотисто-карие глаза:       – Ты не против такого?       – Я достаточно подкован в подобных беседах. Не всегда, но очень часто, это весьма любопытное и увлекательное времяпрепровождение.       – Вот как… Мне, честно сказать, неловко говорить в таком тоне. А Сяо просто молчалив. Обычно с ними спорит только Куникудзуси, но сейчас он слишком часто и много устаёт.       – Что-то случилось?       – Он просто беременный.       – Разве мужчина может забеременеть?       – Там сложно… Просто считай, что ему немного не повезло с наследием. Поэтому половая система женская…       – Любопытно… Никогда о таком не слышал…       Ка Мин со скрытым восторгом наблюдает как загорается огнём любопытства серо-голубой глаз, глядящий на него в жажде новых знаний… Сам новоявленный Адепт ещё ни разу никого не увлекал в их семью… Неужели ему правда удалось зацепить новенького? Что нравится седьмому? Эксперименты? Или его интерес иного рода? Научный или личный? Теперь Ка Мин очень хочет всё узнать, но нужно терпеть. Пока седьмой не заслужит кредит доверия, стать частью их семьи ему не удастся…       И всё же…       Что могло его зацепить?       ***       – Просто гениально! Кэйя, ты настоящее сокровище! – довольно вспыхивает Дотторе, рядом с которым стоит новенький, читающий записи прошлых наблюдений и вглядывающийся в нынешнюю картину.       Аль-Хайтам находился в искусственной коме, чтобы его организм можно было изучить полностью, не причиняя лишней боли. К сожалению, это было необходимо, ведь загрязнение скверной достигло неприятного уровня, а Дотторе никак не мог понять, почему скверна перестала перерабатываться в собственную энергию царя песков…       Сяо в этом мало что смыслил, хотя и прожил со скверной бок о бок много сотен лет. Ка Мин не знал вообще ничего, как и Куни. Шестого, Дайнслейфа, привлекать было бессмысленно, он до сих пор отказывался идти на контакт. Как и пятую, Люмин с половинкой в виде Паймон. А вот Кэйя оказался весьма умён и просвещён в алхимии, которая перекликалась с самыми разными науками…       Поэтому было решено довериться и Доктор не прогадал, довольно отмечая седьмого почти полноценным своим помощником. Аль-Хайтам несомненно был лучшим, когда дело касалось структуризации и быстрого поиска информации, однако нестандартный метод мышления Кэйи и тяга к особо интересным разделам алхимии, были приятны ничуть не меньше…       Не в романтическом плане. Точно нет. Кэйя был скорее как Скарамуш. Надоедливый, острый на язык, но полезный по многим параметрам. К тому же, Дотторе никогда бы не посмел изменить своему возлюбленному – это раз. А во-вторых, эту иррациональное эмоциональное притяжение он ощущал только с Аль-Хайтамом…       И как раз недавно что-то стало происходить с организмом сумерца. Крайне невовремя, учитывая скорые роды Куни, но нельзя же было просто отложить столь серьёзную угрозу жизни и здоровью его любимого на потом?       Поэтому он сразу взялся за работу, а по пути практически случайно зацепил седьмого. Житель Мондштадта был дотошен, раздражающ, но достаточно собран и серьёзен, когда дело касалось чужой жизни. И в этой его стороне Дотторе не сомневался, лишь поэтому позволив быть рядом и вести записи, пока его партнёр оказался на операционном столе…       И сейчас он сделал весьма точное замечание, что наконец позволило доктору осознать суть проблемы. Аль-Хайтам был перерождением Алого Короля, но не был им самим. Тело Дешрета, его кровь, плоть, наследие наконец! Всё это было иным, даже если Аль-Хайтам каким-то образом нёс в своих жилах крохи этой крови. Даже если душа была той же. Даже если сознание было слишком схожим…       Они были разными. Как один человек будет совершенно иной личностью, окажись он в разных условиях, сколько бы ни был единым характер и предрасположенности в начале пути. А здесь ещё больше различий. Аль-Хайтам был во множество раз слабее просто потому, что его тело было результатом долгих и упорных тренировок, а не наследственной предрасположенностью. Его разум не был предназначен для такого объёма знаний, хотя и стремился, делая сумерца гением по сравнению с окружающими. Его душа не была полноценна, не выдерживала эмоций и переживаний, не могла выполнять самую важную функцию, связь с другими, что наоборот ранило хрупкие осколки…       Капсула знаний позволила сознанию расшириться, приняв больший объём. Ощущения тела, что также содержались в капсуле, пробудили капли крови, заставляя тело вспомнить древнее наследие. Скверна древнего божества наполнила той самой утерянной и скрытой под тьмой искажения силой, пробуждая исчезнувший из мира элемент. Кровь. Жуткий элемент, не менее мощный и пугающий, чем сила природы…       Как соль и пыль подобны камню. Как сны подобны ветрам. Как громовая птица подражает молниям…       Кровь подобна не воде, но самой жизни. Аймо подобно дендро. Но дендро ограничено растительной жизнью, а аймо – телесной…       Самые жуткие элементы в руках самых милостивых божеств… И правда, насмешка мироздания…       Вот только теперь получилось так, что изменения превысили допустимый порог. Вся сущность взбунтовалась из-за перегрузки. Тело перестало поспевать за изменениями. Сознание было подавлено переизбытком знаний. Душа не справлялась с напором сразу нескольких элементов, дендро и аймо были слишком сильны и поодиночке, а вместе, да ещё и со скверной…       В какой-то мере – логический конфликт. Аль-Хайтаму сейчас жизненно необходимо продолжать изменения, нужно получать определённую дозу скверны, очищая свою собственную силу и строя из неё свою божественность практически с нуля. С другой – эти изменения перегружают его, изнашивая резервы, замедляя процесс и в итоге саботируя всю сущность…       Просто такую проблему не решить. Избавиться от элемента Глаза Бога невозможно. Аль-Хайтам не взаимодействовал с ним уже несколько лет, но элемент в теле никуда не делся, просто не находя выхода. Избавиться от его собственного элемента тем более никак не получится. Избавиться от скверны нельзя из-за того, что она содержит аймо, пополнение которого пока требует внешних резервов и ещё не возможно изнутри, но необходимо для его жизни…       Самый лучший вариант – помочь с переработкой. Но подходящего донора нет. Люмин конечно слишком идеальна для жителей Тейвата, однако она не панацея, тем более не в данном случае. Её сила подавлена, из-за чего она не может полноценно её использовать, а пассивного минимума недостаточно для помощи Аль-Хайтаму, хотя Доктор и приковал девушку в непосредственной близости, стараясь отводить часть скверны в тело пятой, а не позволять растворяться в энергии второго…       Это только оттягивало неизбежное, но сейчас каждый миг был важен. Нужно было что-то или кто-то, кому под силу будет помочь направить бунтующую истощённую сущность в нужное направление…       – Могу я попробовать? – хмуро уточняет Сяо. Анемо – интересный и гибкий элемент. Однако не менее интересным является сам Адепт и Якса. Именно Сяо отличался возможностью пожирать сны смертных, никто более из его собратьев не был на такое способен, хотя у Адептов и есть практики, связанный с хождением по снам. Неудивительно, что его элементом как архонта стали эти эфемерные и непостижимые материи, называемые снами…       Да, Сяо стал архонтом. Не богом, как изначально планировал Дотторе. Прекрасным златокрылым архонтом, чьей стихией стали сны… Упнос… Именно стихией, что в жизни выглядела как перламутровый лёгкий дым… Боги были сосредоточием идеи, веры в неё. Архонты – сердцем стихии…       Дотторе знал, что это очень хороший вариант. Рискованный, но хороший. Но он уважал грядущее событие и не был уверен в результатах. Впервые в жизни он задумался, что было бы неправильно заставить Яксу погрузиться в сон, чтобы помочь древнему божеству, когда совсем скоро тот должен был стать отцом, при этом пропустив практически весь период беременности…       А ещё он сомневался в том, как скверна будет реагировать на Яксу в принципе. Учитывая, что Сяо изничтожал её практически всю свою жизнь, было бы неудивительно, если она подняла бунт прямо внутри тел и сознаний их обоих, что было опасностью для каждого в лаборатории…       Однако выбора особо нет. Дотторе знал, на что он способен, а на что нет. И с нуля создать нечто, способное помочь в такой ситуации он, быть может, и мог, но не в ближайшие пару десятков лет. А действовать нужно было как можно быстрее…       – Пробуй. Это может занять не мало времени, но мы присмотрим и за вами, и за Куни, обещаю, – необычно серьёзно произносит доктор. Почти клятва… Совершенно ему не свойственно, но в окружении этой странной семейки он и правда размяк… Не только они ожесточились, приобретя новые грани дозволенного, но и он сам изменился…       ***       Скарамуш, как только оправился от родов, поспешил убежать на задание. Хотелось сбросить стресс, все переживания связанные с беременностью. А ещё он до смерти боялся оставаться рядом с ребёнком, отказываясь брать того в руки и лишь настороженно глядя издалека. Вот только Ка Мин и сам был ещё ребёнком и не имел дела с малышами. А Сяо и подавно ничего о детях не знал, да и к том уже всё ещё находился во сне, пытаясь стабилизировать потоки энергии внутри Аль-Хайтама…       Кто тогда будет нянькой?       Точно не Дотторе! Ему детей доверять нельзя от слова совсем!!!       Дайн и Люмин с Паймон бесполезны, ведь не желают как-либо договариваться, оставаясь просто пленниками…       И в сухом остатке есть Кэйя. Ему ещё не доверяют до конца. Его тело тоже не самое здоровое, особенно после некоторых экспериментов со скверной, специально собранной для него из определённых зон Разлома. Однако вот как раз у него опыта достаточно. Постоянные поручения рыцарям не редко могли заключаться и в необходимости позаботиться о детях или стариках, так что нужный опыт у седьмого был. И именно поэтому ему позволили приблизиться к Лиану, так назвали златоглазого черноволосого мальчика. Ка Мин был больше на подхвате, учась разным мелочам на практике, пока Кэйя заботился обо всех нуждах малыша. И делал он это отменно, надо признать…       Как ласково он ворковал с малышом. Как трепетно оберегал от всего вокруг… Будто это он, Кэйя, был родителем, лелеющим своё чадо…       Когда Скарамуш вернулся, Лиан его не признал. Заплакал, стоило первому подойти к колыбели, и успокоился только на руках Кэйи, бегом вернувшегося с бутылочкой…       …       Тогда всё списали на голод, однако и в последствии ребёнок не признавал своей матери, цепляясь в первую очередь за седьмого, и лишь при его отсутствии в конце концов доверился первому…       – Простите, – неловко кланяется Кэйя, когда Ка Мин, едва очнувшийся Сяо и Скарамуш со стороны какое-то время наблюдают за тихой ласковой игрой седьмого и Лиана…       – Этого стоило ожидать, – только и кивает Сяо, хотя всё же подходит ближе, садясь на пол рядом с манежем. Лиан смотрит настороженно, внимательно… Золото встречается с золотом и замирает в каком-то их особенном трансе… Духовная связь, свойственная Адептам. Именно так иногда Лиан общался с Ка Мином…       Якса неловок, когда это касается общения, а потому он лишь молча предлагает свою ладонь мальчику. Крохотные пальчики крепко хватаются за тонкие пальцы третьего, пока глазки внимательно рассматривают бледную кожу. Этот ребёнок не был человеком. Ни с какой стороны. Поэтому в свои полгода выглядел уже почти на три и развитие соответствовало…       Яксы не размножаются половым путём, они рождаются при определённом стечении обстоятельств. Вернее рождались. Теперь нужных условий добиться уже нельзя. В воздухе недостаточно смешения энергий, недостаточно концентрации определённых составляющих. Создавать подобное место слишком опасно, а потому Яксы больше никогда не должны рождаться на просторах Тейвата…       А Скарамуш вообще механизм, по крайней мере изначально…       Однако учитывая божественное семя, что сияло в сущности малыша, он имел потенциал становления божеством. Именно такое семя было необходимым атрибутом становления. Не предрасположенность к стихии или идее. Не сила или вера. Именно божественное семя. Хотя оно и могло родиться из людских молитв…       Сяо и Куникудзуси имели его от «рождения» и передали своему ребёнку…       …       – Ты всегда смотришь на них такими глазами. Неужели сам хочешь стать отцом? – усмехается Дотторе, подходя к наблюдающему со стороны Кэйе. Не часто Лиан соглашался оставаться наедине со своими родителями. Однако даже в такие моменты седьмой не мог оторвать от них взгляда…       – Какой из меня отец? – печально усмехается Кэйя. – У меня у самого родителей не было, а мастер Крепус взял меня больше как развлечение для Дилюка, друга для его сына, который навсегда окажется привязан к дому Рагнвиндров… Разве может из меня получиться хороший отец?       – Что ж… Возможно. Но мать из тебя вышла отменная.       – Мать? Я же не женщина… Мне не дано нести жизнь… – едва заметно, но всего на миг седьмой касается ладонью живота, будто желая оказаться на месте первого…       – Хм-м… Мне нужны были чистокровные каэнрийцы для изучения. Королевский род подойдёт даже лучше, пускай и разбавленный.       – О чём вы?       – Хочешь, я сделаю тебя матерью?       – Сделаете? Я же мужчина…       – Ну, Скар по идее был беспол, воспринимая себя как мужчину. Что может помешать мне изменить твоё тело, добавив новую половую систему органов?       – Это… Что если я не смогу…       – Думаю, твоё мнение уже не учитывается. Мне понравилась идея. Сделаем тебя двуполым, или вообще просто сменим пол. Посмотрим по ситуации. А потом родишь от шестого. Пятую тоже можно использовать. Всё равно в остальном она бесполезна. А за вами одновременно наблюдать будет куда продуктивнее.       – Вот как… – едва слышно усмехается Кэйя, но не возражает. Что-то в мысли, что он может принести в мир новую невинную чистую жизнь, кажется слишком заманчивым, чтобы он паниковал от изменений тела, которое он никогда особенно не ценил…       ***       – Что произошло? – растерянно спрашивает Аль-Хайтам, когда ему наконец удаётся открыть глаза.       – Конфликт. Тебе была необходима скверна, но организм устал её перерабатывать.       – Вот как… Сколько времени прошло. Эксперимент с ребёнком прошёл удачно? И что с новыми подопытными?       – Не беспокойся, дорогой. Ребёнок родился здоровым. Ему почти год, но развитие достигает лет пяти. Лиан. шестой всё ещё противится, как и пятая, а вот седьмой стал хорошим подспорьем. У него конечно нет таких восхитительных мозгов, как у тебя, но он достаточно внимателен и любопытен, чтобы пополнять архив записей и подавать интересные и полезные идеи. Ты ведь не против ещё одного помощника? Это твоё место, но он полезен именно в практике. Хорошо схватывает действия…       – Рад…       – Не беспокойся, Тами… – доктор внезапно наклоняется, касаясь своим лбом лба сумерца. Глаза в глаза. Светло-алый и тёмная кровь… – Я скучал, дорогой. Ужасно скучал по твоему голосу, по знаниям, по едким комментариям… С тобой никто не сможет сравниться…       – Почему ты это говоришь?       – Потому что мне не следовало первым делом при твоём пробуждении упоминать кого-то, кто хотя бы временно тебя заменил. Ты сейчас ещё полностью не осознаёшь, но я сам теперь понимаю, что это ранило тебя.       – Это должно было меня ранить?       – Да… И прости, что не заметил твою боль вовремя, не смог предотвратить всего этого… – губы прижимаются ко лбу, даря мягкий любящий поцелуй. – Кстати, есть что-то, что ты хочешь сделать? Или где-то побывать? Что угодно?       – Это так важно?       – Очень.       – … Я хочу в пустыню. В прекрасный город Хадж-нисут. Моя идеальная ловушка для недостойных и награда для благородных.       – Хм-м… Кажется, я помню. Руины давно заброшены, но на самом деле сохранились неплохо, судя по тому, что я видел.       – Это был город. Тайный город. Снаружи всё выглядело как дворец-загадка, почти оборонительное сооружение. Но внутри были пути вниз. Там нет пустоты. Нет бесполезных насыпей. Песок – часть иллюзии. Когда-то на дне был цветущий сад. Небольшое поле для выпаса коров и кур. Область грядок с самыми простыми культурами и фруктовые деревья. Увы, не так много красоты, но достаточно функционально, чтобы обеспечить почти половину населения на сносном уровне.       – Вот как? Это удивительно, я ни о чём подобном не слышал.       – Возможно. Я полагал, что люди могут уйти оттуда по каким-либо причинам. Поэтому как только это произошло бы, всё погрузилось в стазис. Если конечно всё сработало, как задумывалось…       – Тогда обязательно нужно проверить. Это ведь твоё царство! Твой источник силы и веры.       – Я никогда не жаждал божественности…       – Но получил её. К тому же, вера может сильно помочь тебе сейчас. Скверна веры боится. Если в тебя будут верить, она будет быстрее растворяться и организм перестанет испытывать настолько много стресса от контакта с ней.       – Хорошо.       – Ты сможешь сделать что-то, что знаменует твоё возвращение, но при этом не привлечёт слишком много внимания со стороны Академии?       – Достаточно просто снять чары. И восстановить разрушенное.       – Восстановление – не простая и не быстрая вещь…       – Не тогда, когда у меня есть аймо.       – Разве песок – живой организм?       – Песок нет. Но кровь может быть и сама по себе.       – Хорошо. Как только оправишься и снова сможешь полноценно управлять телом, отправимся в Сумеру.       – … Почему вдруг ты заговорил об этом? Разве мы не должны оставаться здесь?       – Тами, ты уже давно не пленник. Возможно, всё ещё эксперимент, но больше как пациент. А пациентов не обязательно держать в лечебнице постоянно.       – Вот как…       – Тебя одолевают какие-то мысли?       – Ничего больше обычного. Просто смешанные воспоминания. Обрывочные и неясные. Даже адекватно дополнить картину прошлого неспособны…       – Что на счёт эмоций?       – … Я не понимаю их.       – Я могу помочь?       – Не знаю. Я просто не хочу о них думать. Сейчас они не приносят никакой пользы. Только больше давят на то, кем я больше не являюсь. Они мешают, поэтому я их игнорирую… Пытаюсь…       – Если захочешь поговорить, ты знаешь, что можешь обратиться к любому из нас?       – Да, знаю.       – Отлично. Выздоравливай поскорее.       – Обязательно…       ***       – Моё творение, – тоскливо тянет беловолосый юноша, едва заметно взмахивая рукой и тем самым деактивируя конструкции стражей… Его взгляд направлен лишь на ворота. Потрескавшиеся от времени. Бледные и сливающиеся с бесконечными песками вокруг…       Фатуи следуют за ним молча. У них приказ сопровождать. А ещё никто не хочет злить Второго Предвестника, слишком сосредоточенного на этом странном для них человеке… Ну как древний дворец может быть его творением?       …       Не может ведь?       – Сколько времени прошло, – ладонь скользит по шершавой стене, а взгляд обращается к парящим руинным островкам. Подобные дворцам сооружения с обоих сторон огромной песчаной ямы не сравнятся с главным и самым прекрасным творением… Дворец и сокровищница. Его дом и его ловушка для недостойных…       Именно этим городом он дорожил больше всего… Не дюнами. Не скрытым городом Сафхе Шатрандж с величественной шахматной доской-порталом… Нет… Лишь Хадж-нисут – его жемчужина… Единственное его творение, созданное лишь им одним. С начал и до конца…       Поэтому, когда смуглокожий парень воздевает руки, смотря при этом вниз, все ожидают чего-то особенного… И это особенное поражает их воображение…       Пески окрашиваются алым, взмывая вверх, но не в небеса, а будто туманом скрывая всю площадь комплекса. Закрывая солнце от всех, кто находился на его территории…       Мягкое движение кистями, будто он медленно что-то стряхивает с пальцев и редкие песчинки начинают светиться, сияя драгоценными искрами. Опускаются вниз, касаясь руин. Растекаются по ним, пока всё больше песчинок вбирают в себя свет и следуют за первыми…       Пока все постройки, все островки руин не оказываются полностью покрыты алым песком… Снаружи, изнутри, просто везде…       Парень неторопливо собирает пальцы вместе, касаясь подушечками ладони. Затем сгибает руки, прижимая запястья к груди и поднимая голову с закрытыми глазами и едва заметной улыбкой на губах. Глубоко вдыхает и выбрасывает руки вперёд, раскрывая ладони, будто отпуская свою силу, что растекается волной сияния, что гасит красный цвет, но раскрашивает старый город новыми цветами… Бледно-красные мосты, будто подвесные, но сотканные из тонких нитей рассеиваются между парящими островками, открывая также вид на толстые алые ленты, переплетающиеся в дивном узоре. Островки не парили, а были подвешены на этих лентах. Ярких и прекрасных. Нетленных и скрытых от чужих взглядов…       Сами же дворцы расцветают золотыми тонкими узорами, крупными синими и зелёными элементами, величественными и сложными алыми переливами узких высоких окон, отливающих почти белизной в свете солнца, вновь осветившего теперь уже пробуждённый город…       – Мой Хадж-нисут… – с улыбкой выдыхает Царь песков, не сразу открывая глаза… Однако после… В них сквозит ностальгия, ласка, гордость, тоска и радость одновременно…       – Это восхитительно, дорогой. Я и не представлял, что аймо способно на подобное…       – Любая стихия может быть использована многими способами. Не так важно, к чему изначально она склоняется… Однако лишь Архонты, так когда-то называли истинных мастеров своей стихии, могут использовать их так, как пожелают… Нужно не подчинить стихию, но слиться с ней… Не раствориться, но воплотить своё желание… В новом мире нет того многообразия элементов, что было когда-то. Великое множество искр прошлого давно затухли вместе со своими Архонтами. А семь нынешних стихий постепенно слабеют, лишь изредка вспыхивая истинными дарованиями, что быстро подчиняются общей воле и пониманию концепции «владения» стихией…       – Что ты имеешь ввиду?       – Лишь то, что глаз бога – это не дар, а проклятие, ограничивающее твою волю и возможности… Эти артефакты даются в первую очередь тем, у кого слишком сильная воля, что может стать опасна для Небесного Порядка. Получая их, ты получаешь метку контроля. Теряешь понимание, что способен на большее, ограничивая себя одним направлением, одной стихией, что сама льнёт к рукам, лишь бы только ты не посмел обратить свой взор в другую сторону, сумев осознать и создать что-то новое…       …       – Даже Анемо нельзя назвать полной свободой, хотя этот глаз бога сковывает меньше других… Единственный дар, что позволяет ловить осколки других стихий, но при этом из-за его вольности, никто не может понять, что именно он им даёт…       Светло-алые глаза скользят по аркам, алым лентам, светлым стенам домов…       – Когда-то здесь было много цветов. Флагов, тканей, лент… Хадж-нисут был самым ярким и живым местом во всей красе моего царства…       – Хочешь пойти туда?       – Нет… Пускай дворец пока поспит… Ему ещё рано раскрывать все свои тайны. Храмов хватит сполна. Лестниц вниз достаточно и без главного кусочка паззла. Я восстановил сады, но они всё равно будут требовать заботы и времени.       – Не против, если наши люди займут часть домов?       Дотторе не может удержаться и не глянуть вниз, однако там лишь песчаная дымка, создающая ощущение бездонной ямы… Тяжело поверить, что где-то там скрывается настоящий зелёный сад…       – Не против. Дома долго ждали жильцов. Но я не могу пустить туда кого попало. Хадж-нисут… Я не хочу отдавать моё творение недостойным… Он… Он – единственный, что я создал сам. Полностью. Только силой аймо из собственных резервов… Он – моё сокровище…       – Спасибо, что показал нам это чудо, дорогой, – руки Второго Предвестника опускаются на тонкую талию невысокого юноши, что сотворил перед их глазами нечто невообразимое, при этом разбив все представление о мире… – Почему ранее ты не говорил со мной о Глазах Бога?       – Ты не спрашивал. И я не вспоминал… Сейчас просто пришло в голову… Так много изменилось… Даже понятия поменялись… Архонт и Бог никогда не были тождественны, но теперь об их разделении и речи не идёт. Глаза бога считаются даром, хотя какое-то время люди почти бежали от них, пытаясь избавится любыми способами, лишь бы дарованный элемент не мешал их целям… Слишком иными стал мир…       – Слишком ограниченным…       – … Да. Слишком ограниченным…