Возвращение

Эйден несколько минут не мог открыть глаза, чтобы вернуться в этот мир и заставить себя посмотреть на Лену. Так тяжело ему было понять и осознать, что происходило с ним в прошлом на самом деле и не испытывать при этом боль. Его родные. Его жизнь. Его судьба. Можно ли это вернуть, не теряя больше? И едва решившись наконец взглянуть на свое настоящее, парень распахнул ресницы и тотчас из-под них пролился бурный и отчаянный поток. Слезы впервые за долгое время коснулись его глаз, согревая их изнутри горящей влажной теплотой, доходившей до самого сердца. Эйден не помнил уже, сколько лет он не плакал. Наверное, со смерти родителей. Давно запретил себе это, внушив, что слезы лишь обнажают его слабость и отнимают силы, нужные для борьбы. И с этих пор всегда, когда возникало желание их пролить, мальчишка яростно, до боли, стискивал зубы и кулаки. Держал сколь угодно долго, сжимая сильнее по мере того, насколько больше хотелось плакать, загоняя слеза назад самыми страшными оскорблениями и матом. И разжимал только убедившись, что желание рыдать пропало, полностью и окончательно. Так всегда бывало, в самые сложные и горькие моменты жизни. Наорет тетка, отвесит затрещину просто так, обидит одноклассник, опозорит учитель — перетерпи это молча. Не ори, не жалуйся, не ной. И Эйден терпел безропотно. Не орал и не жаловался, а ныть отвык еще раньше. Какой толк в этом всем, если некому утешить, поддержать и помочь. Никто не придет ночью, услышав твой плач. Тетка если и услышала бы, хотя всегда спала как прибитая, то лишь прикрикнула бы, веля заткнутся и не мешать спать. А то и врежет для лучшего понимается. Раз так, то и тем более незачем травить душу. И Эйден вскоре совсем разучился плакать, просто забыл как это бывает и как это делать, навык отпал за невостребованностью. А сейчас, ощутив эти теплые мягкие ладони на своих плечах, увидев добрый сострадательный взгляд просто не выдержал. Так тяжело оказалось было тащить на себе груз не прожитых проблем и печалей. Что не уходили никуда потому, что на них не обращали внимания, а просто накапливались за его спиной как тяжелый мешок. И тащился по всей жизни. Но едва только душа ощутила первое за последние лет пятнадцать участие и тепло, как не стала сопротивляться ему, да и не хотела. Сдалась без боя, позволяя этому новому и забытому ощущению растопить лед бесконечных горестей и капля за каплей он вытекал из глаз парня. Сперва робко, по одной, но по мере углубления в теплое взаимопонимание все более и более сильно. Слезы уже вскоре струились вовсю, как два неиссякаемых водопада. Лена смотрела на Эйдена с удивлением и непониманием. Она никогда не видела, чтобы человек плакал вот так. Без всхлипов и стонов, без слов, даже почти не шевелясь. Сидел как мраморная статуя, а слезы просто лились по его лицу, подобно воде. А глаза при этом, несмотря на припухшие веки и покрасневшие белки, будто светились изнутри, чисто отмытые этой водой. Девушка не стала вмешиваться, не утешала его, ничего не говорила, даже не прикасалась. Просто была рядом и молча ждала, когда Эйден исторгнет из своей души все эти мучившие его кошмары и сможет тогда о них поговорить. А тот никак не мог остановиться, с каждой слезой из него выходило все больше негативного и душа становилась легче и словно обновлялась. Нужно было оплакать все события, что были, иначе никогда не полегчает. И Эйден предался этому занятию, отпуская прежнего себя и когда наконец поток начал редеть, Лена решалась вмещаться. Она присела с ним рядом и коснувшись рукой плеча, притянула к себе, легко обнимая, прижав залитое слезами лицо парня к своему плечу. Эйден не противился, он обнял ее в ответ, как раньше обнимал маму, когда она была рядом. От девушки пахло мятом и лимоном, очевидно, у нее был гель для душа с таким ароматом и он навевал мысли о доме и чем-то уютном. Настоящий дом и настоящая семья. Как бы хотелось Эйдену всего этого. Гордон и Джон хорошо к нему относились, как и к другим ребятам, но особой теплоты не было. Чисто формальные отношения группы людей, занятых общим делом. Максимум, это могла быть дружба, но кроме этого ничего. Как же Эйден завидовал Джону, когда у него появилась Лилит, да и Гордону, у которого была старшая сестра, пускай наркоманка и беспредельщица, настоящее горе семьи, но все равно это был родной человек. Гордон ее любил несмотря ни на что, да и Наоми платила ему столь же горячей привязанностью. А у Эйдена не было никого и ощущение одинокой пустоты было даже страшнее самой смерти. Ее-то юноша не боялся, без страха лез в самое пекло, отважно дрался и стрелял без промаха, не жалея себя и противников. Но смерть обходила его, словно нарочно ходила рядом и ни разу даже не задела своим черным крылом. Он ни разу не бывал и ранен серьезно, максимум, синяки со ссадинами. Но ничто не продолжается вечно и однажды смерть сжалилась над ним и во время последнего дела Эйден схватил пулю и умер на полу гостиничного номера. Именно так, умер, чтобы сейчас снова родится в ином качестве. Не бандитом Эй Джеем, пустым и никому не нужным, а Эйденом Джэйсоном, честным парнем, что исправит свои ошибки и не позволит судьбе поставить себя на колени. Слезы понемногу ушли, вылившись все до капли. Лена все продолжала держать его в своих объятиях, словно ребёнка, согревая душевным теплом и помогая тем самым ощутить себя снова живым. Наконец Эйден решился поднять на девушку взгляд и оторвавшись от ее плеча, посмотрел ей в лицо. Лена заметила и невольно склонилась навстречу, готовясь услышать то, что ей скажут. При этом он задел носом о ее подбородок и неловко улыбнулся, скрывая смущение. Она коснулась подбородка рукой, Эйден закрыл ее ладонь своей и слегка погладил пальцами. Лена почувствовала небывалую нежность к этому человеку, странному и непонятному, но при этом безусловно хорошему, потерявшему только самого себя. Она подняла вторую руку и коснулась его волос, таких мягких и нежных, словно шерсть котенка. Эйден потерся о ее ладонь и приподнялся чуть выше, приближаясь лицом к лицу девушки. И уже через миг наощупь нашел губами ее губы и коснулся их робко и осторожно, почти не веря, что это делает он. Лена в первую секунду никак не отреагировала, но вскоре эта незнакомая, но такая притягательная нежность затопила и ее, направляя губы на верные действия. Она отвечала на поцелуй легко и без напряжения, сама судьба вела ее под руку, показывая правильный путь. Целоваться ей прежде не приходилось, суровый брат не позволял никому коснуться ее и сейчас, впервые делая это, Лена нашла, что в этом нет ничего стыдного и противного. Хотелось лишь больше и сильнее углубить ощущения. Она стала отвечать более решительно когда волшебное ощущение оборвалось так резко и без предупреждения. Этому поспособствовал резкий стук в дверь. Лена и Эйден отпрянули друг от друга словно воришки. Девушка встала и открыла, на пороге был Маркус. — Прошу прощения, молодежь, — начал мужчина немного виновато — Притихли вы тут, я уж думал, уснули. — Как видишь, нет, просто заговорились, — вспыхнув как пион быстро ответила Лена, пряча глаза. — Может оно и неплохо, — не стал ее отчитывать Маркус — Только повремени с этим, ему покоя нужно побольше, чтобы скорее выздоровел и вы уехать смогли. А сейчас дуй спать, мне нужно его перед сном еще раз посмотреть. Лена не стала спорить и пожелав Эйдену спокойной ночи, ушла в другую комнату. Она и правда сильно устала, сидев с ним допоздна возле кровати. Но все равно знала, что сейчас ей не уснуть. Этот невольный поцелуй расстроил все ее чувства, заставляя при одной мысли о себе бросаться в жар или в холод. Лена заставила себя принять душ и лечь в кровать, но стоило закрыть глаза как перед ними вставал этот парень. И то, что происходило дальше еще сильнее лишало сна, заставляя краснеть и сгорать заживо в огне непонятного чувства. Которое следовало немедля пресечь во избежании тяжелых последствий. .