масленица

достав из печи чугунок с тёплой водой, он перемыл посуду в деревянной лохани, убрав её на лавку. под шесток спрятал блинную сковороду, вылил грязную воду на улицу и поставил сушиться таз. выполнив все обязанности по хозяйству, хината наконец выдохнул. сегодня была среда. солнечная, нежная она как будто так и говорила «я самый чудесный день из всех». её ласково называли в народе «лакомка». в день лакомки пекли множество блинов на любой вкус: пшеничные, гречишные, с маслом, сыром или — кто мог себе позволить — даже с икрой и другими вкусными начинками. испробовать блины можно было у всей деревни: в этот день принято угощаться и щедро угощать других, а также наедаться вдоволь — досыта. столько, сколько душе угодно. от чего-то стоя на коленях и опираясь руками в деревянный стол, хината, выглядывая одними глазами, завороженно смотрел на стопку приготовленных тоненьких кружевных блинчиков, испечённых сегодня. ещё горячие — с пылу с жару — они выглядели в десяток раз краше. хината, правда, пока ещё не знал, какие они получились на вкус. сегодня он впервые попробовал испечь блины к масленице: с непривычки он обжёг несколько пальцев, подушечки покраснели и вспухли от усердной работы. родители велели ему выбрать самые удачные и непременно угостить соседскую семью. кагеяма был единственным сыном этой семьи. с детства они росли вместе, играя с другими дворовыми детьми, и часто соревновались друг с другом во всём, в чём только можно было посоревноваться: кто первый добежит до колодца, кто больше всех сшибёт шишек, кто ловче всех играет в игры, кто лучше вырезает из дерева… со временем кагеяма начал превосходить мальчика во многих вещах: он рос высоким, крепким, широкоплечим и отлично держался на коне. низкорослый хината, который с детства побаивался бодрых жеребцов, ему немного завидовал. родителей кагеямы хината знал плохо несмотря на давнее соседство, но вот его дедушка всем в их поселении очень нравился. то был славный пожилой человек, знающий много весёлых прибауток и дивных преданий. старательно выбрав самые ровные и красивые по его мнению блины, хината аккуратно сложил их в судёнко, заботливо прикрыв расшитым рушником. одевшись и подпоясавшись, он выглянул в оконце перед выходом из дома: никого. у соседнего двора, огороженного деревянным забором почти с рост хинаты, действительно никого не было: даже дедушка не сидел на лавке, не насвистывал песен в такт первым весенним птицам. на улице было тихо. кажется, все лакомились сегодня дома или уже с самого утра гостевали. рука коснулась прохладного забора, остужая там самым воспалённые подушечки пальцев. задумчиво закусив щёку изнутри, хината постоял так немного, переминаясь с ноги на ногу у ограды, не решаясь войти в чужой двор без приглашения. может, лучше уйти? может, это глупая затея? вдруг за спиной внезапно послышалось конное фырчание, напугав хинату. обернувшись, он тут же покраснел в щеках: неужто он так задумался, что не услышал нарастающий стук копыт? — тебе чего? — кагеяма, воседавший в седле так уверенно, словно ездил верхом с рождения, спустился на землю, погладив своего коня по шее. — случилось что? хината смущённо застыл на месте, позабыв все слова. руки сжали тёплое судёнко с масленичными блинами, прикрытые новеньким рушником. — мы… я… — начал запинаться юноша. — сегодня же лакомка… хотел поздравить с масленицей. счастливой масленицы. вот. устремив взгляд вниз, хината вытянул судёнко вперёд двумя руками. кагеяма, очень удивившись и несколько помедлив, приблизился к нему и принял подарок. большим пальцем провёл по вышивке на рушнике, затем откинул его, вдохнул ароматный запах блинов и на его всегда серьёзном лице появилась спокойная улыбка. — спасибо, — сказал он и свободной рукой выудил из кармана льняной мешочек. — ездил на ярмарку за орехами и пряностями. ты их, кажется, любишь? счастливой масленицы. хината просиял. орехи? конечно, любит! они же страшно дорогие… батюшки, какой славный подарок! с восторженной улыбкой хината принял мешочек, и пальцы его случайно коснулись пальцев кагеямы. слегка. тот быстро схватил его за запястье, нахмурив брови и внимательно рассмотрев ладонь парня. — твои пальцы. ты обжёгся? хината молча поджал губы, но кагеяма понял всё без слов. бравый чёрный конь встрепенулся и простучал копытами, напоминая о себе. хината немного попятился к забору, не желая быть задавленным в праздничные дни. — не бойся. ты ему нравишься, — кагеяма взялся за поводья и погладил коня по морде, усмиряя. — идём в дом? сегодня дед в складчину варил пиво и достал свежий мёд к столу. он ломится от еды и сладостей, нам столько не съесть, а ты любишь сладкое. хината улыбнулся. глаза у него радостно просияли. какая же она прекрасная — лакомка!