Попался

Гарри уже не раз приходилось терять под ногами твердую почву. Судьба не баловала его светлыми подарками, в основном старалась подкинуть какую-нибудь очередную неприятность, и связаны эти неприятности в основном были только с одним: с лордом Волдемортом. Директор Дамблдор неоднократно говорил ему, что он - всего лишь школьник и вполне может позволить себе наслаждаться каждым тихим спокойным днем. Профессор Снейп едва ли носом не тыкал его в сей незамысловатый факт, топча ногами самооценку и уговаривая, что есть более достойные, разумные и взрослые маги, которые и должны решать мировые проблемы. Малфой старательно ввязывал любимого недруга в школьные свары, суть которых порой оказывалась такой мелочной, что Гарри становилось неловко. Гермиона занимала его уроками и экзаменами, через раз напоминая о том, как это важно: писать эссе, слушать даже самые скучные лекции и время от времени выбирать для себя в библиотеке что-то по теме учебника. Рон делал упор на квиддич, на тренировки, на свободное чистое небо, на почти профессиональный талант Поттера, на гордость факультета и на то, как можно было совершенно законно утереть носы слизеринцам и заработать себе побольше очков. Это были хорошие, очень хорошие, смешные, милые моменты. Теперь даже бесконечные придирки Снейпа выглядели вполне себе невинно, но и они ничего не смогли сделать с Поттером. Подросток слишком хорошо выучил первые уроки своей жизни, он знал, что он просто Гарри, но подозревал также, что именно поэтому все свалится на него, когда придет время. Дождь настойчиво стучал в закрытые окна под издевательские завывания осеннего ветра. Гарри сидел на своей кровати, подобрав под себя босые ноги и слушал, как хрупкие капли с жалобным стоном разбиваются о непроницаемое окно. Подростку было жаль дождь, но ничего сделать он не мог - лишь слушал, смотрел на хрустальные потеки по темному окну и искренне наслаждался теплом и бесконечной свободой. Все уже давным-давно улеглись спать: где-то там, в глубинах комнаты негромко похрапывал Невилл, беспокойно ворочался Рон и посапывал Симус, однако Гарри вот не спалось. Зато он наслаждался тишиной, покоем и одиночеством - всем тем, что в бурной жизни Хогвартса случалось крайне редко. Ему выпала редкая минутка подумать, погадать и помечтать, погрустить и даже поплакать - позволить себе побыть таким, каким он являлся на самом деле, а не таким, каким его очень хотели видеть. Тем более, что сегодня поводов для размышления у Гарри появилось едва ли не в десять раз больше. Основным из них был, конечно, Салазар Слизерин, а все остальное рождалось из его предложения. Гарри невольно поморщился и покачал головой: если признаться честно, он вовсе не желал для себя никаких приключений. И если бы можно было никогда не встречаться с Волдемортом, он так бы и сделал. Теперь эта возможность появилась перед ним во всей своей красе. Никто не осудит, все поймут, ведь это древнейшая магия, ведь от него ничего не зависело. Просто сказать Салазару Слизерину: "Да" - и уйти за ним в его эпоху. Сбежать? В каком-то смысле, да, вполне возможно, но ведь и бегством это не было бы - трусливым позорным бегством так точно. Просто из двух своих судеб Гарри, держа голову прямо выбрал бы не самую простую и даже не самую безопасную, но ту, которая понравилась бы ему больше. Выбрал бы сам, здесь скрывалась самая большая разница. Легкий треск заставил подростка вздрогнуть, высунуть нос и с колотящимся сердцем вернуться обратно в постель. В камине настороженно попискивали дрова - наверное, они не знали, что лучше: лежать под дождем, разбухая от сырости, или потихоньку чадить в зачарованном камине. Если задуматься, Гарри и сам не знал, что выбрал бы в такой ситуации. Впрочем, в одном он был уверен: просто так дрожать под бесконечными потоками воды не стал бы ни за что. Быть может, здесь крылся ответ не только на вопрос о дровах? Волшебные факелы на стенах трещали, их слабое пламя освещало комнату наподобие ночника. Гарри сидел на своей кровати с отодвинутым пологом и просто смотрел на стены, на потолок, на небольшие кровати друзей и думал о том, что это место он всегда будет считать своим домом, что бы ни произошло. Подросток еще раз тяжело вздохнул и проглотил тяжелый ком в горле. Хогвартс был его домом - тот самый Хогвартс, в который его впервые привел Хагрид. Тот, в котором обитали друзья, тот, в котором резвились неприятели, тот, что нуждался в защите и тот, где было пережито уже так много всего, что память порой сбивалась в изумлении. И главный вопрос скрывался как раз в этом: а Салазар Слизерин готов принять любовь своего избранника к собственному же детищу? В окно кто-то постучал, и Поттер снова вздрогнул и вскинулся, прислушиваясь. Звук был негромкий, по-своему мелодичный, но все же отличался от шелеста капель. Гарри удивленно распахнул глаза и нерешительно поднялся с кровати. Так могла бы постучать клювом в стекло какая-нибудь ночная птица, но совы обычно прилетали во время завтрака, а всем прочим пернатым тут особенно нечем было заняться. Босые ноги нехотя прошлись по холодному каменному полу и вскоре оказались напротив окна. Подросток попытался посмотреть, кто же стучал, но вглядываться в темноту оказалось бесполезно. Стук, тем временем, повторился. Гарри осторожно огляделся, убедился, что все друзья уютно спят в своих кроватях, и аккуратно распахнул створки. Мириады мелких капелек моментально облепили лицо, порыв ветра коварно забрался в комнату и принялся обследовать темно-красные пологи. Гарри невольно отошел на несколько шагов, протер руками лицо, с удивлением понимая, что дождь вовсе не холодный. Это открытие заставило подростка забраться на подоконник и напряженно посмотреть вдаль. Темнота звала. Гарри задохнулся от неожиданности, когда услышал завораживающий голос с бархатистыми нотками. "Иди, иди ко мне, не бойся", - у темноты был приятный мужской голос, смутно знакомый подростку. Теплый дождь нежно ласкал босые ноги Гарри, прижимался к его лицу, а тьма под ногами казалась густой и немножко похожей на смородиновое желе. "Это же глупость", - испуганно подумал мальчик, но голос звал так настойчиво, он умолял о встрече, а потому подросток еще несколько секунд потоптался на месте, а затем сделал шаг вперед. "Я же спрыгнул с гриффиндорской башни!" - успел подумать Гарри перед тем, как с головой погрузиться в коварную тьму. Друзья наверху по-прежнему мирно спали, им не мешал шаловливый ветер, они не слышали никаких голосов. - Не бойся, маленький мой, - оказывается, голос принадлежал вовсе не тьме, а вполне материальному мужчине с очень заботливыми руками. По крайней мере, Гарри, свалившийся прямиком в эти руки, считал эти руки именно такими. Зажмурившийся и все еще дрожащий от страха, подросток прижался к груди поймавшего его незнакомца и не решался пока открывать глаза. Впрочем, бояться вроде бы было нечего: вокруг было очень светло и тепло, а мужчина твердо держался на ногах, поэтому, выждав несколько минут и устав от затянувшегося молчания, Гарри приоткрыл один глаз: надо же все-таки было узнать, кто мог назвать Гарри Поттера "маленький мой". Незнакомец оказался не таким уж и незнакомым: гриффиндорец был точно уверен в том, что уже однажды видел эти темные глаза, эти перевязанные лентой волосы, эти тонкие, почти хрупкие черты лица, которые, несмотря ни на что, дышали настоящей силой. - Салазар Слизерин? - удивленно протянул Гарри. И вдруг вспомнил: как шел по пустынному коридору, как внезапно оказался в центре пентаграммы, нарисованной в Большом зале Хогвартса тысячелетней давности, как этот человек, оказавшийся одним из Основателей, высокомерно и безапелляционно предлагал ему партнерство. Точнее, даже не предлагал, а ставил перед фактом, не заботясь ни о желаниях, ни о чувствах своего будущего мужа. Гарри вспомнил и последний разговор, в котором ему предложили, наконец, подумать, а затем дать свой окончательный ответ. Поттер машинально отшатнулся, вынудил Слизерина поставить себя на ноги, а затем пристально вгляделся в глаза того, кого сама судьба и неясный магический ритуал предназначили ему в качестве партнера. Брачного партнера! Подросток залился краской, опустил глаза вниз, затем снова вскинул взгляд. В Слизерине чувствовались печаль и какая-то отрешенность, но былого высокомерия Поттер в нем не находил. Ушли презрение ко всему вокруг, брезгливость, та самая, которая способна сделать даже самое милое лицо неприятным. В глазах Слизерина светилось что-то странное, он смотрел на Гарри внимательно и сочувственно - так, как будто Гарри... был ему дорог? - Это я, - кивнул Салазар и протянул Поттеру руку. – Я пришел за ответом. Надеюсь, ты хорошо подумал, прежде чем скажешь его мне. Гарри замялся. Подумал он, конечно, хорошо и очень много, но вся решимость куда-то растворилась. Мысли сбивались на какие-то совершенно незначительные глупости: почему вокруг стало так неожиданно светло, если еще совсем недавно была ночь, почему трава везде зеленая, хотя до лета еще далеко, как это он так вывалился из окна в башне. Да, точно, он же вывалился из окна в башне! - Почему я упал? – спросил Гарри. – И что вообще происходит? Как ты тут оказался? Ты уже решил перебраться ко мне? - Ты спишь, - чуть насмешливо улыбнулся Слизерин. На миг сделал такое движение, словно бы хотел притянуть Поттера к себе поближе, словно бы попытался обнять, но затем передумал. Вот и правильно: Гарри не был уверен, что смог отреагировать спокойно на такое. Какими бы ни были обстоятельства, это… - Ты спишь, а я нахожусь в твоем сне, потому что только так мы можем встречаться. Хотя если сказать честно, я думал, что это ты переберешься ко мне, это же удобно и правильно. Впрочем, пока неважно. Идем, Гарри, нам нужно торопиться, у нас с тобой еще масса дел. Масса так масса. Гарри безразлично пожал плечами и устремился за Салазаром Слизерином, хотя его и покоробили брошенные мимоходом слова. Дела состояли в том, чтобы бесконечно бродить по залитым солнцем лугам, подставляя лица под благодатные лучи, ловить пересыхающими губами потоки воздуха и смеяться до изнеможения. Поттер сначала удивлялся и недоуменно посматривал на совершенно серьезного основателя, который безмятежно выступал по чуть влажной от росы мягкой траве, время от времени демонстрируя из-под подола мантии краешек босой ступни. Глаза у Слизерина были закрыты, он держал подростка за руку, мягко сжимал его пальцы и улыбался одними краешками губ. Гарри и сам не заметил, как расслабился, успокоился, как будто все беды и проблемы, еще совсем недавно терзающие его разум, бесследно растворились. Поттер чувствовал себя совершенно свободным, легким и чистым, он словно бы мог поднять руки и улететь, увлеченный первым же порывом ветра. - А ты бы полетел со мной, - ошарашенный неожиданно свалившимся прозрением, Гарри повернулся к Слизерину и всмотрелся в безмятежное лицо. Когда глаза основателя улыбались, когда он глядел на Поттера со странным выражением, когда задорные искорки в зрачках притягивали все внимание подростка, Салазар выглядел очень красивым. Завораживающе красивым – и от мысли, что причиной такого преображения был именно Гарри, в груди Поттера все мешалось и бурлило, клокотало и просилось на волю. - Полетел бы, - тихо сказал Салазар. – Ты чувствуешь что-то необычное, что-то, чему никак не можешь найти объяснение? Я чувствую то же самое. Запомни это ощущение, Гарри, потому что именно оно и означает быть связанными. Мое место - рядом с тобой, а твое – рядом со мной, и, если ты захочешь, весь мир станет твоим. Запомни это чувство, Гарри, ибо в случае твоего согласия оно останется с нами навеки. Сияющие глаза Гарри говорили за подростка без лишних слов. Поттеру нравился такой Салазар, нравилось чувствовать себя беззаботным и легким, нравилось ощущение теплых пальцев в своих ладонях. Внутри Гарри медленно вило гнездо мягкое пушистое уютное счастье, и уходить от него прочь в промозглую тьму совсем не хотелось. Слизерин выжидающе смотрел на Поттера, он ожидал ответа, и теперь Гарри был уверен, что нужные слова подберутся легко и просто. - Я хотел бы быть с тобой, остаться навсегда, - тихо прошептал подросток, глядя прямо в глаза своего избранника – теперь уже совершенно точно избранника. – И мне даже все равно, в каком времени мы с тобой останемся, но понимаешь, Волдеморт… Мне бы не хотелось, чтобы мои друзья продолжили жить в том мире, где он может вернуться в любой момент. Я не хочу, чтобы кому-то пришлось занять мое место и сталкиваться с ним лицом к лицу. Я не хочу, чтобы еще чьи-то семьи оказались разрушенными, и это чудовище… - Не бойся, Гарри, - Слизерин прервал полусвязный поток объяснений легким поцелуем, а затем твердо продолжил: - Отныне твои беды – это мои беды, обещаю тебе: вместе мы справимся со всем, что тебя тревожит. Скажи только: ты согласен стать моим мужем? Поттер замер на мгновение, а затем решительно кивнул. Он выдохнул свое: «Да!» - но все вокруг вдруг поплыло в его глазах. Лицо Салазара начало растворяться, Гарри снова почувствовал пугающее чувство беспомощного падения, а затем вдруг понял, что кто-то с силой трясет его за плечи. - Гарри! Гарри, вставай, мы опаздываем! - кто-то кричал прямо в ухо и бесцеремонно толкал подростка. Поттер из последних сил потянулся к еще виднеющемуся смутному силуэту Салазара, но его накрыла непроглядная темнота. Покрытые инеем окна в комнате лишали возможности хоть примерно узнать, который час, однако нетерпеливое пританцовыванье Рона красноречиво говорило о том, что завтрак уже пропущен. Перед глазами все привычно плыло, в комнате было прохладно, грядущие уроки не радовали. Гарри с какой-то непонятной тоской огляделся по сторонам, надел старенькие очки и покорно начал одеваться, пытаясь вспомнить, что же такое прекрасное ему снилось. *** - Своей волей и в интересах судеб целого мира здесь и сейчас я запрещаю брак между Гарри Поттером и Салазаром Слизерином, - звучный голос разрезал пространство и время, дошел до адресата и ненадолго оглушил его. Когда все закончилось, Салазар с трудом поднялся с холодных каменных плит и, дрожа от боли, прошептал: - Ох, Гарри, если бы твоей самой главной проблемой был именно Волдеморт…