Син Дэй?

— Сволочь! — яростно кричала женщина с растрёпанными густыми волосами чёрного цвета. Она не была пьяна, а всего лишь находилась в невменяемом состоянии. Белки её глазных яблок налились кровью от нестерпимого гнева. "Всего лишь" — так преподносил это поведение Ру, когда Ли Сюлань спрашивала парня откуда у него новые ссадины и синяки. Сейчас же психопатка выплёскивала ненависть не на родного сына, а на защитницу несчастного ребёнка. По крайней мере, переводчице хотелось верить этому. — Тварь! Ты его воспитала?! Ты родила?! Так какого чёрта ты сейчас лезешь к нам, в нашу семью?! От нападения на обескураженную особу Сюин сдерживали наручники и адвокат, сидящий по левую руку от подсудимой. Недо-мать получила уже три замечания от судьи и нарывалась на ещё одно. Её зубы клацали и скрежетали после каждого слова. Всем своим видом женщина походила на собаку, лающую с цепи. Чай Бо, в отличии от жены, сидел смирно, точно тень, которую отбрасывала истеричка. Он тупо уставился в пол, не в силах предпринять хоть какие-нибудь действия по своей защите или поспособствовать успокоению супруги, выбрал просто ждать окончания судебного процесса. — Тишина в зале, — раздался громогласный и немного раздражённый приказ вершителя закона. Создавалось впечатление, что судья выслушивала оправдания лишь из-за предписанных ей правил, но на самом деле уже готовила место на койке в тюремной камере для совершенно нездоровой личности. Пошёл пятый час с начала заседания. Защита постепенно слабела, а недовольство и аргументны обвинения становились всё напористей. Их главный козырь пришёлся как раз к месту. — Ваша честь, — обратился, словно ко всем присутствующим, детектив Цзэн. Собранный его коллегами компромат являл собой одну флешку и несколько листов бумаги, прикреплённых к синему планшету. — Позвольте продемонстрировать файлы, доказывающие виновность читы Чай в данном преступлении. После короткого разрешения Тенгфей встал из-за стола и зачитал вслух результаты проверок. — Во-первых, место, где был обнаружен труп мальчика, ранее признанного пропавшим без вести, до сих пор сохранено в телефонной галерее подозреваемой Сюин, — с этими словами подчинённый детектива продемонстрировал это, перенеся на интерактивную панель файлы с телефона, изъятого по ордеру в самом начале расследования. — Во-вторых, в черепе жертвы были обнаружены осколки бутылки, на которых остались следы спирта, предположительно маотаи. Запас этого алкоголя был найден в доме подозреваемых в больших количествах. В-третьих, соседи по квартире часто жаловались на крики и... Договорить мужчина не успел. До сего момента молчавший Бо вдруг изъявил желание высказаться. Его голос дрожал, сильно выдавая стресс, но потребность быть выслушанным перевесила весь ранний страх. — Прошу прощения, Ваша честь, но мне нужно кое-что сказать, — сделал заявление обвиняемый. Неизлечимый алкоголик, насквозь пропитый, бесчестный человек в глубине души раскаялся, чем поразил даже самого себя. — Хочу совершить чистосердечное признание. Это я убил Ру. Я убил своего сына. А моя жена, — тут мужчина с ненавистью и страхом взглянул на перекошенное от бешенства лицо женщины, которую когда-то до беспамятства любил. — стала моей соучастницей и помогла мне в сокрытии тела. На этом всё, Ваша честь. — Может, Вы хотите добавить что-то ещё? — после непродолжительного шока серьёзным тоном спросила судья. Она, совсем чуть-чуть, восхитилась смелостью убийцы, который во всём сознался. Ли Сюлань не совсем поняла, кому был адресован вопрос: Бо или Сюин, но в любом случае отказ полетел незамедлительно. — В таком случае суд признаёт вас виновными по всем семи статьям, нарушенными вами. Уведите их. — Было сложнее, чем я ожидал, — выдохнул, со спокойной душой, Жонг, сидевший рядом с переводчицей. — Теперь им не светит ничего хорошего. Вместо слов девушка предпочла просто уронить голову ему на плечо в немой благодарности за поддержку. Бывший напарник приобнял её за плечи, помогая встать. Они направились к выходу молча, немощно опираясь друг на друга. На выходе их ждал офицер полиции с Чай Бо под опекунством. Страж порядка пояснил, что преступник умолял о разговоре с госпожой Ли и ни в какую не хотел отступать. Дав своё согласие, Сюлань попросила понаблюдать за ними издалека, чтобы разговор прошёл менее напряжённо. — Чего ты хотел? — отстранённо поинтересовалась девушка, наклонив голову и скрестив руки на груди. — Хотел сказать, что люблю тебя, — почти умершим голосом прошептал будущий заключённый. Увидев раздражение и неприязнь в глазах любовницы, мужчина признался ей одной. — А ещё, можешь похоронить Ру не на семейной могиле, а отдельно? С моим дядей он вообще не был знаком, с родителями Сюин вечно ссорился. Они просто не верили в то, что их дочь так плохо могла обращаться с собственным ребёнком. Думаю, послушай старики его тогда, может он бы и выжил. — В курсе, что именно Ру меня всегда отговаривал от заявления в полицию? — высыпала целую солонку на незажившую рану переводчица. Она, естественно, знала, что ответ будет отрицательным, но как ей хотелось причинить этому нелюдю боль. Ту боль, которую испытала она. — Пообещай, что ему не придётся больше страдать в ином мире от неупокоения, — взмолился Бо. — Он каждую ночь приходит ко мне и смотрит. Знаешь, Ру попросил меня самостоятельно рассказать всё на суде. А потом сказал, что не сердится, что готов меня простить, представляешь? Конечно же она представляла, даже верила. Этот малец не был способен ненавидеть. Обида, разочарование, злость, мимолётная и недолгая, — всё, кроме чистой ненависти. "Чем только такой человек как ты заслужил называться его отцом?", — с омерзением думала Сюлань. — Хорошо, я сделаю это, но знай, что в моём сердце больше нет места для тебя, — она развернулась и, взяв Цао Жонга за руку, направилась к машине. *** С похоронами всё прошло довольно быстро и легко. Место выбрали близкое к семейной могиле рода Ли, у кроны мелкого деревца. Сама церемония почти не сохранилась в памяти Сюлань. Был оркестр, тёплый солнечный день, несколько знакомых из старшей школы пришли попрощаться с умершим, явилась учительница по информатике, у которой Ру был любимчиком, классный руководитель, сама переводчица и Жонг. Кто что говорил — не помнит. Не она запомнила и то, что сказала на прощание сама. Весь процесс погребения бывший напарник держал её за руку и чуть приобнимал, чтобы в случае чего успеть подхватить, уставшую от всего этого, девушку. В голове остались тёплые ладони молодого человека, его тихий спокойный шёпот и болезненный разговор с одним юношей в конце похорон. Все понемногу стали расходиться, когда Ли Сюлань заметила одинокого парня, стоявшего на свежей могилой. Его лицо, непроницаемое для посторонних глаз, угрюмо пялилось на холодный камень надгробной плиты, с которого смотрел, неправильно улыбчивый в такой ситуации, юноша, что мудро взирал теперь на всех посетителей кладбища. Шатен, почувствовав пристальное внимание к своей персоне, обернулся. Лисьи глазки показались переводчице отчего-то знакомыми, хотя лично они ни разу не встречались. — Прошу прощения, — безэмоционально сказал явный метис. — Мне просто надо было его отблагодарить. И попросить прощения... Взор парня снова вернулся к надгробию. — Как тебя зовут? — неуверенно спросила Ли Сюлань. Она сомневалась, что хотела слышать ответ. — Лианг. Ру про меня не рассказывал? — Он говорил, что вы были друзьями в средней школе. — А про то, что я его отверг? — удивлённо уточнил соученик покойного. — Мельком, — с горячей тоской отозвалась девушка. Как же, "мельком". В тот день Ру пришёл к ней "на чай" под предлогом отметить выпускной. Он скромно попросил один бокальчик лёгкого шампанского, чтобы появилась причина, по которой можно было бы оправдать сильную разговорчивость в данный момент. Смехом, что позже перерос в мелкие слёзы, ученик поведал о том, как его отшил самый дорогой, не считая девушку, человек. Рассказал о презрении со стороны предмета обожания, о боли и, наконец, о безвыходности своего положения, ведь теперь им даже не пообщаться. — Я тогда, — хотел было оправдаться метис, но звонок на мобильный прервал едва начавшуюся тираду. — Ало, да? Да, Вей-эр, уже иду, честно. Милый, потерпи. Знаю, но мне нужно попрощаться. Давай, ага. На чем я остановился? — На том, что Ру, кажется, помог тебе признать себя, нет? — ускорила диалог Сюлань. Сейчас, когда этот выродок так легко общается со своим парнем, а её почти-сын настрадался из-за него желая чуть ли не покончить с собой после того признания, больше всего на свете девушке хотелось вмазать ему по лицу. Но только усталость и держала переводчицу от необдуманного поступка. — Да, что правда, то правда... Пойду я, пожалуй. Прости меня ещё раз, Ру, — и парень побрёл к железным воротам, не оглядываясь. Со спины к переводчице подошёл Цао Жонг. Он развернул её и обнял, успокаивающе гладя по волосам. — Пойдём отсюда, — позвал молодой человек, влеча за собой девушку, что решила-таки дать ему шанс. "Ты никогда не ошибался, шиди. Наверное, он действительно хороший", — успокойвшись, Сюлань обвила руку мужчины и устало прикрыла глаза, зная, что теперь у неё всё пойдёт так, как надо. На секунду ей послышался смешок родного голоса. Девушка обернулась, но никого не было. Только не пойми откуда взявшийся запах лотоса до самого дома провожал её, оберегая от всех невзгод. Лишь когда переводчица готовилась ко сну вместе с Жонгом, мирно сопевшему на диване, она вспомнила, что на самой первой их прогулке подарила этот цветок Ру. Едва Сюлань подумала об этом, как голова её коснулась подушки и девушка, утомившаяся после всех ужаснейших событий, провалилась в глубокий сон под мерное дыхание молодого человека, лежащего рядом.