Уебу тебя я в тундру

– Мы же не умрем, если оно не сработало? Тони не столько слышит слова Джеймса, сколько чувствует щекой колебания воздуха, исходящие от его губ. Он все еще на взводе. Тело как сплошной осциллограф реагирует на мельчайшие движения, будто бы это не его радиопередатчик перманентно подключен к сети, а он сам. Возбуждение пропитывает комнату, оно циркулирует в крови, проникает в каждую клетку, рассыпается искрами на коже и языке. – Нет, – отвечает Тони. Барнс лежит у него на плече, рассеянно поглаживая его грудь. Его волосы щекочут шею, в ключицу неприятно упирается фрагмент самодельного ободка, но Тони пока лень шевелиться и менять позу на более комфортную. Пальцы Джеймса ничуть не похожи на ладошку Пеппер с безупречным маникюром ни на вид, ни на ощупь, но Тони не может отделаться от такого же озорного тепла, разливающегося от них на сердце. И немного ниже тоже. Вот уж где проходит постоянный ток. – Мы не умрем, – говорит Тони. – Точнее, умрем когда-нибудь, конечно, но не здесь и не теперь. Тут еще есть запасы какой-никакой жратвы, а вода и электричество вообще без ограничений. Стихийных бедствий вроде не намечается – ни цунами, ни землетрясений, ни извержений вулкана в этом районе не бывает. Если только метеоритом шандарахнет, но недавно в Россию что-то падало, думаю, временно метеоритов можно не бояться. Джеймс хмыкает и потирается пахом о бедро Тони: – Недавно – это Тунгусский? – Недавно – это пару лет назад. Название города не скажу, длинное и сложное, я не запомнил, как правильно произносить. Ебнуло знатно. По всем каналам показывали. – Когда-то я хотел умереть, – сказал Джеймс. – Каждый день просто мечтал. – А сейчас? – Сейчас нет. – Это радует, – и Тони продолжил рассуждать. – Если нас не прибудут спасать через три дня, то, пожалуй, надо как-то самим выбираться в цивилизацию. Пешком. Меня этот вариант нихуя не греет, но сидеть в бункере нет ни смысла, ни ресурсов. – Ты прав. – Пока я здесь торчу, они неизвестно что там творят с командой. – Они? – щурится Барнс. – В первую очередь – тот мужик, по запросу которого начали готовить «Заковианские соглашения», генерал Росс. – А, ты об этом. – Он госсекретарь, это тебе не баран чихнул. Он может организовать нам море проблем. И займется этим при первой же возможности. Мстители ему все любимые мозоли отдавили, а кое-кто еще и лично на них потоптался. – Мутный тип? – Он меня здорово беспокоит. От него зависит безопасность моих друзей. Неуязвимым может считаться только Вижн, и то лишь потому, что он не человек. Роуди, Питер, Ванда, Пеппер, даже твой драгоценный Роджерс – они все под угрозой, и разрулить это смогу один я. Роджерс с начальством вообще разговаривать не умеет, а я тут застрял. И почему злодеи вечно в жопе мира обитают? Неужели нельзя забабахать свой сверхсекретный бункер где-нибудь во Флориде или на худой конец в Ницце? Неудивительно, что они такие озверевшие – это от жизни собачьей. – Ты ревнуешь к Стиву? – вскидывается Джеймс. Тони ощущает в его голосе улыбку. – Не тебя, – вынужден он признаться. – Остальных людей. Включая, блять, моего собственного отца. Что бы я ни делал, как бы ни старался, рано или поздно приходит восхитительно безупречный Капитан Америка и одним махом обращает все мои усилия в прах. Мстители еще долго продержались, и мне ведь опять все дерьмо разгребать, хоть бы кто разок поблагодарил... Джеймс неловко приподнимается и затыкает его поцелуем. Тони считывает этот маневр, но дает себя отвлечь, понимая, что иначе он слишком заведется. Не хочется тратиться на гнев, когда можно заняться чем-то более приятным. Не так много удовольствий у него осталось, да и те все какие-то примитивные: горячая вода, зубной порошок, мыло, сон без кошмаров, теплая постель. Кофе и чистые трусы – предел мечтаний. В Черные Вдовы Зимнего Солдата не готовили, но в плане секса Джеймс – это нечто. Вероятно, прирожденный талант. Ну, или опыт. Опыт не пропьешь, тело, как говорится, действует на инстинктах само. Его губы мягкие и нежные, но их движения напористы, и Тони нравится им подчиняться. Это очень странно. Где же Барнс заработал стаж в гомосексуальных контактах? Он распознал все его невербальные сигналы, все невысказанные желания, идеально выбрал момент для соблазнения, когда Тони был максимально физически истощен и морально измучен, обезоружил, свел с ума, выбил почву из-под ног и заставил искать точку опоры в самом неустойчивом – в человеческих чувствах. После первого оргазма Тони бесстыдно растаял в его руках. Он позволил Джеймсу все, на что тот отважился. За одни воспоминания об этом Тони Старк будет гореть в аду. – Надеюсь, это не тщетные потуги подкупить меня ради лучшего друга? – смеется он. – Надеюсь, мне не придется еще раз вставать между вами, – парирует Джеймс, и его лоб прорезают складки. – Я не хочу выбирать ... так. Тони с горечью отмечает, что его страх небезоснователен. – В таком случае выбирай Роджерса со спокойной душой, – попросил он. – Мне ты ничего не должен. Не думай, что мне чем-то обязан. Давай обойдемся без этого. «А то, что должен, все равно ничем не окупится». Джеймс опускается животом Тони на пах и устаивает бедовую голову у него на груди. Теперь его дыхание греет бок. Тони накидывает на него парочку одеял и похлопывает его по спине. – Стиву тяжело дался этот выбор, – вздохнул Джеймс. – Что-то не похоже. – Сердитый Железный Человек, – Джеймс проводит языком поперек шрама снизу вверх и смотрит Тони в лицо. – Прости, но у Стива в этой ситуации не было времени на объяснения. – Да он даже не пытался. Решил, что он единственный на планете, кто вправе определять, что черное, а что белое, что важное, а что неважное. А это касалось меня лично! Это было бесчеловечно с его стороны по отношению ко мне. Я бы на его месте так не сделал. – Не говори «Я бы никогда так не сделал», жизнь заставит сделать еще хуже. – А вот тут ты попал в яблочко. – Я вообще-то снайпер, если ты забыл, – игриво дергает бровями Джеймс. – О, да, такое забудешь... Интересно, что ты еще умеешь? – Могу снег чистить, кирпичи класть, или переводчиком. – Плюс варить кисель и драть электропроводку, – добавляет Тони. – И все это одной рукой! Еще Джеймс этой одной рукой офигенно дрочит. А сосет он – без рук – просто божественно. Тони не знает, на что списывать свои феноменальные впечатления, которые никак не складываются в членораздельные слова: на то, что у него давно никого не было, на то, что Джеймс вытворял своим ртом, или в целом на неадекватную атмосферу и ментальные перегрузки. Итог был один: не прошло и двадцать минут после закономерного финала дрочки на брудершафт, как Барнс выдоил из него второй оргазм, хотя Тони был далеко не мальчик и два раза подряд для него равнялось физиологическому подвигу. Его буквально вылизали. Растекающийся по столу со спущенными к лодыжкам джинсами Тони стонал в потолок так, что казалось, тот может обрушиться, и трясущейся рукой зарывался в волосы Джеймса, не направляя, не задавая ритм – лаская и растворяясь в этих ласках сам. Потом, когда Тони смог не только стоять на своих двоих, но и немного на них передвигаться, они ввалились в спальню и рухнули на постель, непрерывно трогая друг друга. За Тони было численное преимущество – все-таки руки у него было две, а не одна, но Джеймс брал энтузиазмом и фантазией. Он лихо стряхнул штаны, показывая, что не собирается останавливаться на достигнутом. Они потискались, лежа на боку, и тогда он же однозначно намекнул, что его можно оседлать. Тони окончательно вывернулся из одежды, задрал на Барнсе чертову тельняшку и пылающим от напряжения межножьем устроился на его животе. Поза была для него необычная, не для секса с девушкой уж точно, но зато оставляла все под его контролем. Не то чтобы Тони соображал настолько, чтоб что-то контролировать, но в положении наоборот он себя не видел. Член Джеймса настойчиво елозил по его заднице, и Тони продемонстрировал чудеса гибкости и координации, заведя руку за спину и потирая его головкой о свою ягодицу, чтобы Джеймс тоже кончил еще раз. Ну, чтоб по-честному. Они целовались, пока у Тони не заболели губы и не потемнело в глазах. Тогда он съехал с дрожащего в посторгазменной неге Джеймса, достал валяющуюся на диване бандану, кое-как обтер их обоих и улегся рядом с ним в кровать. Заснуть они так и не смогли: лежали в полутьме, гладили друг друга, лениво тянулись ртом, попадая куда придется, и, кажется, старательно отгоняли от себя размышления о будущем. У Тони эта аналитически-критическая часть разума полностью отказала. Он и пытался как-то логически ответить на вопрос «Что делать?», запустить хоть какие-нибудь когнитивные процессы, но все разбивалось о насытившееся желание, утробно урчащее, как мотор спорткара. От его мощных вибраций здравый смысл коллапсировал, что называется, далеко и надолго. Тони даже гордился тем, что в таком состоянии способен вспомнить слово «коллапсировать». Вот, впрочем, и все, на что он был способен. – Киселя больше нет, – уронил Джеймс. – Кабачковой икры тоже, – отозвался Тони. – Наш рацион все скуднее и скуднее. – А я говорил тебе, что пора на охоту. – Тони! – Ну что я такого сказал? – Ничего. Выпьем-ка чаю. Сгущенка у нас еще есть. – Пожалуй, да. После чаепития – оно же фактически завтрак, ибо на улице уже светало – Тони предложил начать собираться, чтоб не терять время. Джеймс его понял не сразу, мол, чего тут собирать, но запаковать обломки брони в тюки из простыней помог. Они также решили, что оторванную и полуразобранную руку Зимнего Солдата лучше никому из посторонних не видеть, потому спрятали ее в недра костюма, обмотав тряпками, чтоб не звенела. Тони засунул туда же папку и видеокассету с записью гибели родителей. Он не планировал пускать это на самотек, данные могли пригодиться. Да, теперь он знает, что это было убийство, знает, кто исполнитель и зачем это было проделано, но еще не все белые пятна в этой истории прояснились, и касалась она только его, поэтому кто бы ни разбирал архивы «Гидры», Тони Старк имел на эту папку гораздо больше прав. Вряд ли кто-то будет стараться сильнее, чем он, распутывая нити этого гнилого клубка из прошлого. На вопрос «Ты не хочешь что-нибудь отсюда забрать?» Джеймс, подумав, выдал: – Ковшик. Полезная, сцуко, вещь в хозяйстве. Я к нему привык. – А сгущенку? – В принципе да, можно взять пару банок на память. Все это добро они сложили кучей в бывшем радиоузле. Впервые за неделю Тони ничего не надо было мастерить, и от этого его терзал легкий внутренний дискомфорт. Он проверяет, работает ли его передатчик – на вид с ним все окей, он нарезает круги около плат и сгоревшего снегохода, шатается по ближайшим окрестностям, присматриваясь, не проступают ли под снегом намеки на дорогу, возвращается, окоченевший, в бункер и снова пьет чай, который для него заварил Джеймс. При мысли о гречке тошнит. Тони мается в ожидании того, что хоть что-то произойдет, и раз в пять минут смотрит на часы. Азарт хлещет через край. – Ты сейчас взорвешься, – говорит Джеймс. Тони позволяет себя обнять и обнимает в ответ. Он, конечно, Железный Человек, но все же человек, и подвержен человеческим слабостям. Например, желанию чувствовать себя важным и нужным. У него, может быть, гештальт не закрыт. В Железного Человека Тони Старк превратился в горах Афганистана. Он кардинально поменял свою жизнь после трех месяцев плена, сбросив имидж гения, плейбоя, миллиардера и иже с ними, и спрятался за броней. Возможно, сибирская тундра поможет ему стать человеком и избавит от очередной маски, которая ему мешает. Эволюция, так сказать. Это еще спасибо, если за неделю управится. – Не хочешь поспать? – спрашивает Джеймс. – А я покараулю. – Скоро сутки, как мы врубили антенну, – объясняет Тони. – Я должен быть здесь, у входа. Я уверен, вот-вот что-то произойдет. – Я все понимаю, но ты же так в обморок грохнешься от нервяка. На тебя смотреть страшно. – Не смотри, – вяло огрызается Тони. Джеймс высовывает язык, показывая, что немного обижен, а затем предлагает: – Тогда давай притащим побольше одеял и сядем на матрасы. Эта идея очень нравится Тони, и они устраиваются на пороге, завернувшись до самых глаз. На Тони надета неизменная шинель, а Джеймс стоически терпит холод в тельняшке, и минут десять спустя Тони притягивает его к себе, прижимая спиной к груди. Вдвоем теплее. Ощущение живого человека рядом не дает съехать с катушек. Тони не на шутку измотан, сил хватает только смотреть в проем ворот. На горизонте стоят горы, на небе ни облачка, но на земле уже сгущаются сумерки. – Костер бы сюда, – задумчиво тянет Джеймс. – Можно было бы добыть огонь, но деревяшек тут определенно дефицит. Нечему гореть. Они посидели в тишине. – Как ты считаешь, это случится сегодня? – Джеймсу, в отличие от Тони, было немного неуютно в молчании. – Да. Я верю в Пятницу. Она у меня умница, быстро разберется, что к чему. – Звучит как «Я верю в пришельцев». – Я и в пришельцев теперь верю, знаешь? – махнул рукой Тони. – Не хотел бы, блять, в такое верить, но пришлось. И поверить, и принять участие в контакте. – А я верю в масонский заговор, – сказал Джеймс. – Точнее, в гидромасонский. Тоже сам поучаствовал. – Мы с тобой те еще... – Тони не договорил. – Эй, тебе не кажется, что... Джеймс приложил палец к губам и прикрыл веки, вслушиваясь. – Да. Вертолет. Один. Тони вскочил и выбежал наружу, задыхаясь от волнения. Вертолет он заметил не сразу. Неба было слишком много – в городах столько нет. Но вскоре он разглядел темную точку на востоке, если судить по заваливающемуся за горы малиновому солнцу. Точка постепенно приближалась с характерным гулом. Тони на снегу – шикарная мишень, но он не дергается, просто стоит и смотрит. Это действительно русский военный вертолет. Тони не раз встречал такие на военно-промышленных выставках в Эмиратах и в Латинской Америке. Огромная серая машина, как гигантская стрекоза, приземляется метрах в пятидесяти от бункера. На хвосте нарисован российский триколор, а Тони подсознательно ищет глазами красные звезды. Привычка, что поделать. Первой спускается женщина. Тони видит это сначала по ее плавным движениям, и лишь потом замечает гражданскую одежду – на ней длинная шуба из лохматого меха, похожего на собачью шерсть, явно с чужого плеча, и бордовый вязаный шарф. Следом за женщиной выпрыгивают два автоматчика в белых маскхалатах. Тони красноречиво поднимает руки вверх – жест должен быть ясен без слов даже самому тупому солдафону, но в желудке закручивается тревожный водоворот: кто это – друзья или враги? Женщина подходит, и Тони понимает: свои. На Наташе парик с сединой, тонна грима и дурацкая шуба, но Тони узнает ее тотчас же и с замиранием сердца спрашивает: – Как Роуди? Наташа делает знак автоматчикам, подбегает и встревоженно вглядывается в лицо Тони: – Операция прошла успешно, его жизни ничего не угрожает, идет реабилитация. Прогнозы скромные. На Тони с высоты птичьего полета падает полное осознание случившегося, и он чувствует себя так мерзко, что, кажется, что его вывернет. – А Питер из Квинса? – через силу выговаривает он. – В Квинсе. За это скажешь спасибо Вижну. Мне было немного не до того. – Слава Богу. Тони и не представлял, что так волновался. До этого он как-то задвигал свою тревогу пополам со стыдом подальше, прятал ее под разные бытовые насущные проблемы и глобальные трудности, но когда появился относительно нормальный человек из объективной реальности, то сделалось очевидно, как ему было погано все это время. Хотя бы мальчишке удалось не привлекать к себе лишнего внимания. Тони Старк втравил пацана в очень грязную историю вообще ни за что. – Я чертовски рада видеть тебя в здравом уме и анатомически целого, – Романова утирает выступившие от ветра слезы, размазывая тушь. – А что, в этом были сомнения? – искренне удивился Тони. Чего ей стоило вернуться на Родину пусть и ненадолго и в маскировке? Она не особо распространялась о своем прошлом, по крайней мере, при Тони, Клинту, самой собой, известно больше, но Тони предполагал, что она побаивается. Русские не прощают перебежчиков и предателей, а ведь наверняка именно в таком статусе Романова значится в секретных рапортах. И все-таки она здесь. Ну, ясен пень, не Ванду же за ним присылать. Выходит, дела у Мстителей совсем хреновы. – Твой джет разбился на Памире шесть дней назад, – сухо ответила Наташа. – Все системы связи были отключены. Обломки раскидало на несколько десятков километров, в кабине обнаружены останки белого мужчины. Он сильно обгорел. Мисс Поттс затребовала повторный расширенный ДНК-анализ, потому что первый ничего толком не дал, – она помолчала и продолжила чуть менее официально: – Пеппер подумала, что тебя могло понести в Афганистан по каким-то неведомым причинам. А Стив был уверен, что в джете был не ты, а... – и перевела взгляд Тони за спину. – Добрый вечер! – говорит Джеймс. Наташа вытаращила глаза. – Хороший сюрприз получился? – Джеймс встает рядом. Он тоже держит поднятой единственную руку. Для полноты картины не хватает только куска наволочки, чтоб махать ей, показывая, что они сдаются. Наташа оборачивается и что-то отчаянно кричит по-русски в сторону вертолета. Автоматчики отводят в сторону стволы. Из кабины вываливается еще пара мужиков в военной форме, но не в тактическом снаряжении. На одном из них шинель, очень напоминающая ту, что надета на Тони. Офицер, скорее всего. Как минимум, старший в группе. – Понимаете, мы предполагали, что... что в джете мог быть лишь кто-то из вас. И... и... – громко шмыгает носом Наташа. – Да опустите вы уже руки. – Гельмут Земо, похоже, самоубился, – делает вывод Тони. – Он имел зуб на Мстителей и меня лично после Заковии. Земо заманил нас сюда, угнал мой джет, пока мы с Джеймсом выясняли отношения, и бросил нас подыхать в бункере «Гидры» на задворках цивилизации без связи с внешним миром. – Чего он добивался? – А он почти всего добился. Раскол Мстителей, подмоченная репутация проекта, физическое устранение... Будем считать, чудом обошлось без смертей, одни тяжелые увечья. Но мы же с этим справимся? – у Тони еще есть надежда. – Это была адская неделя, – уклончиво говорит Наташа. – Так что вы, отношения-то выяснили? – Более чем. – Со Стивом все в порядке? – задает вопрос Джеймс. – Жив, здоров, в спецтюрьме. – С кем не бывает, – почесал в затылке Тони. Они с Джеймсом переглядываются, и Тони резко добавляет: – Пусть остынет. Меньше дров наломает. Так или иначе, он мне нужен, и я его оттуда вытащу. Брюс или Тор на горизонте не появились? – Нет. – Ну и ладно, – решил Тони. Если их не видать, то Росс до них точно не доберется. Наташа хмурится: – Я здесь присутствую как миссис Джарелл, помощница Росса. Прибыла якобы по его поручению с экстренным распоряжением правительства США в рамках сотрудничества по делам команды «Мстители» за Железным Человеком, если мы верно истолковали загадочные радиосигналы. На тебя у меня никаких запросов нет, – она тычет в Барнса пальчиком – А я переводчик мистера Старка на русский, звать Джамал, – Джеймс поглаживает отросшую щетину. На полноценную бороду она не тянет, но стоит признать, в его лице по сравнению с фотороботами из Вены не так много сходства. – Из Анапы. Или из Абакана? Что посоветуешь? Невиноватая я, гражданин начальник, я просто перевожу с англицкого на русский и обратно. – Ага, переводишь время, деньги и мое терпение, – Наташа задумалась. – Его нельзя отдавать русским ни в коем случае, – настаивает Тони. – Его надо забрать под любым предлогом. Если не выйдет легально, обещай любые суммы, я заплачу сразу же, как появится интернет, мобильная сеть или банкомат с Visa. Я могу быть спокоен, только если он в безопасности. Что ты на меня так смотришь, Нат? У него какие-то коды в башке, и мы про них ничего не знаем. – У тебя какие-нибудь документы есть? – спрашивает Джеймса Наташа. – Были. В Бухаресте. Американский паспорт на фамилию Уинтер. – И на имя Ребекка? – припечатала Наташа. – Чувство юмора у тебя отстойное. А с твоей железной рукой что? – А рука теперь отдельно от меня. – Пиздец. Ты что с рукой, что без нее слишком привлекаешь внимание. И как мне убедить их, что тебя не нужно срочно госпитализировать? – Может, проще их вырубить? – предлагает Тони. – Здесь или во время полета. Всего четверо или пятеро, считая пилота, нас трое. Ну, двое с половиной. – Нет, – возражает Джеймс. – Раньше я бы и один справился, но сейчас я на такое не гожусь. От меня в бою никакого толку. А вы – просто люди, на вас и бронежилетов-то нет. Тебя же обыскали, Вдова? – Да, – признала Наташа. – У меня только удавка на руке, типа браслет, иглы-шпильки в волосах и две таблетки ЛСД в кулоне на шее. Ничего серьезного. Было кое-что припрятано в сапогах, но меня переобули в валенки, и я не стала сопротивляться. Нас покрошат в винегрет на месте, если кто-то без разрешения чихнет. – Как ты сюда добралась? И как планировалось вывезти меня в Штаты? – принялся продумывать варианты Тони. – Джет ждет в Магадане, за штурвалом полковник армии США, в конвое – группа морпехов спецназа, документы на все – ООНовские. Из Магадана на вертолете летели четыре часа. Быстрее никак, и это почти предел топливных баков, меня предупредили, что на обратном пути будем дозаправляться в Оймяконе, до него минут сорок. Миссис Джарелл работает согласно полномочиям штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке. При положительном исходе ей велено привезти Старка к Россу туда. – Ей велено. А тебе? – А мне – нет, – Наташа ухмыльнулась. – Натали Рашман – секретарь мисс Поттс из «Старк Индастриз». – Значит, здесь не рыпаемся, – подытоживает Тони. – Незачем впутывать в раскол «Мстителей» русских. Ориентировки на Барнса за Вену еще действуют? – За Вену нет. Только за погром в Берлине и Лейпциг. Джеймс хихикает: – Старый ордер на арест лучше новых двух. – Тогда вывозим его как подозреваемого по этим ориентировкам, и когда джет покидает воздушное пространство России, то гоним в Нью-Йорк. Посадка в Башне. Сопровождение обезвредим при сопротивлении, сначала разберемся, а потом будем беседовать с Россом. Пятница поможет перехватить управление. А из Башни Старка меня не вытрясти даже армии США. Мужчина в шинели отрывается от разглядывания радиоантенны, разложенной возле входа, решительно шагает к ним и что-то строго и требовательно произносит по-русски. Наташа поворачивается к нему, кивает и принимается торопливо объяснять, также на родном языке. – Он уточняет, правда ли ты Железный Человек, – до Тони доносится едва различимый голос Джеймса. Он практически не шевелит губами, рот чуть-чуть приоткрыт. – У них на современных картах нет этого пункта. Говорит, похоже на секретный советский комплекс системы «Периметр». Говорит, они пришлют дополнительный отряд из Оймякона... – У меня костюм Железного Человека внутри, по нему опознать можно, – громко заявляет Тони. – Рядом, под рукой, только шлем. Но я могу принести, дайте мне минуту... Офицер так пристально смотрит на него, что у Тони поневоле кровь стынет в жилах – это очень профессиональный оценивающий взгляд повара на шмат мяса в размышлениях о том, на какое блюдо его можно пустить. Причем огонь на плите уже горит. – Нет необходимости, – медленно проговаривает русский с британским акцентом. У Тони аж сердце защемило при воспоминании о Джарвисе. – Вы, мистер Старк, известны в лицо. Позвольте представиться: майор Краснов. Как вам нравится у нас в России? – Погода не очень, – пожал плечами Тони. – Приятно познакомиться. – Справедливое замечание, тут отнюдь не Малибу. Окей, с вами все ясно. А второй кто? Барнс начинает что-то заливать по-русски, но Наташа перебивает его какой-то эмоциональной репликой. Майор качает головой и продолжает по-английски: – Насчет этого я обязан сообщить. Впрочем, нам все равно нужно подождать подкрепление. Вылет через час. Интересная у вас здесь компания – Железный Человек и международный преступник... Почему вы снова не сбежали, вас же ищут? – обратился он к Джеймсу. – Зачем бежать? – тот невинно хлопает ресницами. – У вас белые медведи, что ли, не кормлены? До ближайшего жилья километров триста, куда идти – хрен знает, все дороги под снегом, а снег сойдет через месяц. – Это база «Гидры», бывший военный объект, – Тони переключает внимание на себя. – Оружия здесь по факту нет, но есть секретные данные в архиве и... и пять трупов. Над ними явно ставили какие-то эксперименты. – Трупы? – озадачились и майор Краснов, и Наташа. – Мы прилетели вслед за террористом, организовавшим недавний взрыв в Вене, – рассказывает Тони. – Не знаю, под каким именем и насколько законно он прибыл в Россию, но у него были координаты этого бункера, и он собирался... Блять, неизвестно, что он там собирался, но в итоге он перестрелял этих подопытных и угнал мой самолет. – Который упал у таджиков в Ардабаге? – уточняет Краснов. – Миссис Джарелл говорит, что это так. Мы тут без новостей сидим. – Вот было нам и грустно, и скучно, и некому морду набить, но появился Железный Человек... – по тону русского вообще невозможно понять, шутит он или всерьез. – И сразу нарисовалось очень много дел. – Извините, – не сдержался Тони. Терять ему было уже нечего. – Не могу не отметить, у вас прекрасное произношение... Вы из разведки? – Ну, разумеется, мистер Старк. Нечасто к нам в Магадан прямиком через Берингов пролив высокопоставленные тетки из Нью-Йорка прилетают. Но чую, придется сюда и ФСБшников приглашать, и армию. «Гидрой» в России ФСБ занимаются. – Если вы попытаетесь изъять мой костюм... – начал было Тони. – Ваш высокотехнологичный протез? – майор смотрит на него с иронией. – Нам он не нужен. Россия не препятствует деятельности Мстителей. А уж бездеятельности тем более. По вашим словам, костюм поврежден и нефункционален. – Реактор разбит, а без него это просто груда металлолома. Иначе мы бы тут неделю не сидели. – Тогда грузитесь, если вам, конечно, не надоели курорты Приморского края. Тони пихнул Джеймса локтем в бок: – Пошли за вещами. Они перетаскали свои баулы в вертолет, второй из военных без видимого оружия в руках присоединился на этапе перетаскивания основной брони Железного Человека, и Тони догадался, что он хотел позырить на костюм. Краснов этот эпизод никак не прокомментировал. Большую часть времени, пока они возились с громоздкой броней, он провисел на рации. Автоматчики стояли поодаль и пушки держали дулом вниз, но наготове. Наташа тоже близко не подходила, следила со стороны. – Что это за вторая ступень от «Союз-Аполлон»? – кивает она на обгоревший снегоход, когда Тони, закончив с эвакуацией из бункера, завернул Джеймса в клетчатый пледик из спальни. Офицеры, скептически осмотрев Барнса, пристегнули его руку к сидению внутри салона. Мера предосторожности для Зимнего Солдата была скорее символической, но ни Тони, ни Наташа, ни сам Джеймс возражать не стали, это было несущественно с учетом того, под каким предлогом его решили увезти с собой в Штаты. – Это русские называют программу «Союз-Аполлон», – ехидничает Тони. – Американцы говорят наоборот «Аполлон-Союз». – Шовинизм, – вздыхает Наташа. – Алфавит, – протестует Тони. – На этой байде Земо сюда приехал, как я понимаю, из Оймякона. Или спер, или купил, думаю. А сжег он его, чтоб мы выбраться не смогли. – Ты уверен, что он мертв? – Нет. Заковианская контрразведка – это тебе не хрен собачий. Земо сказал, что из-за Альтрона погибла вся его семья, так что он и жил только ради мести Мстителям, пардон за каламбур, но до конца я бы ему не верил. Он мог провернуть что угодно, имитируя свою смерть. Для надежности я бы поискал каких-нибудь его близких родственников, чтоб установить, чей там труп, если не мой и не Барнса. – Уж мы поищем, – кровожадно проговорила Наташа. К ним подходит майор Краснов. – Мистер Старк, выражаю искреннее глубокое восхищение вашими инженерными способностями. Нет, я читал ваше досье и знаю, что вы помимо всего прочего ученый-изобретатель, но убедиться собственными глазами... Вот эта ваша антенна, сделанная по дендро-фекальным технологиям – это потрясающе! – Каким-каким технологиям? – не вдуплил Тони, отвлекшись на мысль о том, что надо отключить прибор от электросети и забрать передатчик. Что-что, а такую вещь русским лучше не оставлять. – Дендро-фекальным, то есть из говна и палок, – растолковала Наташа. – Изготовлено под девизом «Глаза боятся, а руки из жопы», – признал Тони. – Давайте я вам бункер изнутри покажу! На это предложение русские заметно оживились, и в недра базы под предводительством Тони отправились Наташа в образе, оба офицера и один автоматчик, второй вместе с пилотом продолжил приглядывать за Джеймсом и вертолетом. Тони рассказал про устройство ворот и разгромленную проходную, кратко упомянул пустой узел связи и склад одежды и повел всех в лифт, а оттуда в пещеру с кубами-холодильниками, где хранились трупы, а заодно объяснил про архив и кабинет руководящей шишки. – Зря ты им тела отдал, – прошептала Наташа, наблюдая, как русские обсуждают установленное в пещере кресло и криокамеры, на термометрах которых дня три как неизменно держалось минус восемь. – Мало ли чего они наисследуют. Надо было их уничтожить. – Я не понял, – процедил Тони. – Ты почему прилетела без бомбы? Я б с удовольствием разнес все здесь в потроха, но не голыми же руками! Как ты это представляешь? У меня даже лопаты не было! – Прости. Ляпнула, не подумав. – Пойдем наверх. Мне от этих бандерлогов в пробирках не по себе, даром что они уже мертвые, а Джеймса вообще панической атакой от этого зрелища накрыло. – Джеймса? – лукаво улыбнулась Наташа. – Вот что с людьми совместные приключения делают! – А ты поживи вот так с недельку бок о бок на подножном корме... С йети закорешишься, не только с Зимним Солдатом. – И чем же вы тут питались? – Нашли в подсобке банки с тушенкой, а на кухне гречку. – Погоди-ка, погоди-ка, – внезапно засуетилась Наташа. – У вас здесь имеются запасы гречки? – Джеймс утверждал, что на них мы бы могли продержаться с месяц, но я б не стал так рисковать. Это просто чтобы не протянуть ноги с голоду. Надеюсь, никогда больше ее есть не придется. – Покажи мне вашу кухню немедленно. – Какие небанальные у тебя запросы. Тони отвел ее в кухню и открыл один из шкафчиков. При виде гречки Наташа так вдохновленно ахнула, как будто испытала долгожданный оргазм. Она жадно потянулась к упаковкам, стоящим у дальней стенки, наполовину залезла в шкафчик и выползла оттуда задним ходом с пачкой гречки в каждой руке и с сияющими глазами. – О, боже, да! – восторженно расхохоталась она. – Прихвачу-ка я пару кило с собой. Хочется порой поесть гречки, а в продаже нигде нет, а если и есть, то суррогат какой-то, на вкус совсем не то. – Миссис Джарелл, будьте добры, не палите контору, – упрекнул ее Тони. – Ты выходишь из роли. – Пофиг. Я ее на себе так устрою, что никто не найдет. Тони почему-то вообразил сей процесс по аналогии с тем, как наркокурьеры перевозят кокаин – в мешочках в желудке, в прямой кишке или где там они его еще прячут? Два кило гречки так заныкать – это что-то с чем-то. – Чего ты на меня уставился? – насупилась Наташа. Тони не осмелился озвучить свой вопрос «В задницу засунешь или сожрешь как удав?». Это могло стать последней в его жизни фразой. – Как? – сказал он нейтрально. – Прибавлю размер груди. А ты что подумал, извращенец? Нет ли тут полиэтиленовых пакетов? – Есть простыни. Несколько гектаров хлопковой ткани в солдатских казармах внизу. Наташа нахохлилась в шубе так, что сделалось неясно, где у нее руки и есть ли они в принципе: – А не проводите ли вы меня, мистер Старк, в казармы? Тони снял с плиты ковшик, который в качестве сувенира собирался взять Джеймс, и вернулся на нижний уровень. Наташа шарилась в постельном белье с целью нелегального экспорта зерновых культур, а русские перешли в архив. Они с неодобрением посматривали на Тони, небось, сообразили, что разгром в документах – это его рук дело, но если и ругались из-за этого, то Тони не понял: между собой общались они исключительно на русском и едва слышно. Даже если найдут они у него в броне папку про родителей, ну не убьют же они его за это, в конце-то концов... Когда они поднялись на поверхность, на посадку заходил второй вертолет. Уже стемнело. Под шумок Тони выключил антенну и, пока русские переговаривались, обмениваясь информацией с новоприбывшими, выдернул из плат свой передатчик, решив, что если обстановка резко перестанет быть дружелюбной, то он его проглотит, особого вреда его организму это нанести не должно – чисто фигня после реактора-то в ребрах. Но на радикальные меры идти не пришлось. Краснов позвал Тони и «миссис Джарелл» в вертолет, и они без лишних разговоров взошли на борт. За ними последовали Краснов и один из автоматчиков, пилот начал предполетную подготовку. Раз они возвращаются в усеченном составе, на объекте предстоит много работы. Ноги Джеймса были накрыты телогрейкой, видимо, кто-то из военных его пожалел. Тони положил ковшик ему на колени и сел рядом, а Наташа напротив. – Дозаправка в Оймяконе, потом летим в солнечный Магадан, – напомнила она. – Если все в порядке, будем часа в два ночи по местному времени, а в Нью-Йорк попадем ... когда-нибудь. До полудня, наверное. У меня из-за часовых поясов все перепуталось. Джеймс подсказал: – Разница десять или одиннадцать часов. «Вот это меня занесло», – подумал Тони, а вслух сказал: – Когда соберемся все вместе, тогда и разберемся, кто кому чего куда. А сейчас – полетели. И они замолчали. Говорить при шуме винтов без специальной аппаратуры сложно. Вертолет отрывается от земли. Тони смотрит на то, как под фюзеляжем среди снегов и камней бункер исчезает в темноте. Перед входом на базу мечутся лучи фонарей, вокруг сгоревшего снегохода топчутся люди, а платы его доморощенной радиоантенны теперь лежат без дела. Джеймс исподтишка наблюдает за ним в отражении стекла. Тони поддается соблазну прикоснуться к Барнсу еще раз и поправляет на нем телогрейку. Когда он в своей первой броне пробился на свободу и стартанул в ослепительно-голубое небо после плена, у него не было ни малейших сожалений о том, что он покидает это место. А вот сейчас что-то странное промелькнуло – не то чтобы печаль, а какая-то смутная ностальгия. То самое понимание, что ты поневоле оставляешь здесь частицу себя, но никогда не вернешься. Тони Старк нашел тут самое важное – правду. Правду о прошлом. Если подумать, то цена за это была не так уж и велика. К тому же на сдачу ему вручили небольшой кусочек будущего. Так что Тони еще до дозаправки спокойно заснул в полете.