utterly drenched in blood

             

this is the end — she wants revenge

                    — Я не могу идти! — капризно выкрикивает Тойя и поджимает кулаки.       — Это ещё с какой радости? Сам вчера сказал, что пойдёшь. — Акито закатывает глаза, спокойно потирает засохшую кровь с копья белоснежным полотенцем.       — Ты видишь, что с одеждой? — Он с пола поднимает ни разу не высохшую за ночь одежду и трясёт ею перед чужим лицом. — Как я пойду?       — Голым иди, — безразлично фыркает Акито и кидает полотенце на кафель.       — У тебя что, айк-ью за ночь понизилось? Это же больше открытых мест для укуса зомби. Совсем головой тронулся, — отрешённо говорит он и качает головой.       В самом деле, как их утро ещё могло начаться, если не с ссоры по пустяку. Но пустяком это считает только Акито, а Тойя — достаточной причиной, чтобы отложить поход на потом. Либо же он просто старательно оттягивает время, потому что страшно. Вся его уверенность в помощи за ночь улетучилась, стоило снова подумать о борьбе с зомби.       Нет, ему самому хочется быть решительнее, но он не может поменять себя и избавиться от всех страхов по щелчку пальца. Хотя Акито так бы и сказал и даже пальцем щёлкнуть не постеснялся бы для правдоподобности.       — Слушай, если ты не хочешь идти, я уже говорил, я тебя не заставляю, — начинает речь Акито. — Я прекрасно понимаю, что тебе просто страшно и ты просто тянешь время. — Акито подходит к Тойе почти впритык — он чувствует его прохладное дыхание на своём лице. — Одежда в нашей ситуации далеко не главная проблема. Так что, прошу, избавь меня от этого нытья, — нарочито громко фыркает тот напоследок и разворачивается к выходу из душевой.       Тойя закатывает глаза и щёлкает языком. Убедил. Он следом направляется за ним.       — Каков план? — спрашивает он, нагоняя его.       — Быстро ты переобуваешься, — будто назло говорит Акито. Тойя уже хочет что-то колкое ответить на его слова, но тот опережает: — Я не знаю.       Ого. Чтоб умный Акито чего-то не знал? Неужели ситуация настолько безнадёжна? Тойя перед сном, конечно, сам думал об этом, однако в голове не появилась ни одна разумная мысль.       — Проблема в том, что в спортзале очень много зомби. — Параллельно с речью Акито начинает открывать шкафчики и внимательно их осматривать. Тойя повторяет последнее действие за ним. — Другая проблема в том, что дверь очень скрипит. — Он берёт из шкафчика чью-то олимпийку и кидает её Тойе. Тот резко ловит, шустро натягивает на себя. — Ещё одна проблема в том, что мы не сможем беззвучно открыть дверь, нам нужно подать им сигнал, а это… — замолкает он на секунду. — Достаточно затруднительно.       — В подсобку есть другой вход? Вентиляция? — задумчиво спрашивает Тойя. — В душевой же есть вентиляция.       — Я не помню, — разочарованно выдыхает Акито, захлопывая один из шкафчиков. Выходит довольно громко.       Они в тот же момент смотрят друг другу в глаза. Тойя зачем-то шепчет:       — Можно было и потише.       — Не подумал.       Тойя закатывает глаза и сам начинает открывать шкафчики в поисках каких-нибудь штанов, да и Акито было бы неплохо сменить наряд. Запах от него удушающий.       Продолжают они в полной тишине. Это играет на руку — думается намного лучше. Он тщательно пытается вспомнить план школы. Он, если честно, никогда не интересовался этим ранее. О схемах вентиляции и речи быть не могло. Где можно найти технические документы на школу? Кладовка уборщиков? Кабинет директора? Электрощитовая? Она прямо за углом от раздевалки, но Тойя не припоминает, чтобы там были какие-нибудь шкафчики, где можно хранить документы.       Конечно, можно просто пойти по чуйке и памяти по вентиляции к подсобке и не париться. Но на самом деле схема вентиляций им ещё может пригодиться в будущем.       — Тойя-кун, — вдруг обращается к нему Акито, — ты же понимаешь, что если мы хотим пройти через вентиляцию, то придётся идти только одному из нас? А в подсобке ещё человек шесть. Там можно без проблем провалиться. Вариантов нет — придётся идти пешком, — умозаключает он и похлопывает его по плечу. — О, сигареты, — резко говорит он и подходит к шкафчику, что только открыл Тойя.       Акито прав. Об этом Тойя не подумал. Он вздыхает, опускает плечи. Разочарование так и давит со всей силы. Неужели нет другого выхода? Тойя мотает головой, словно пытаясь отогнать поселившийся внутри страх. Как только у Акито получается так держаться? Стоит себе спокойно чиркает зажигалкой и медленно закуривает. Фу, сейчас ещё и всё помещение пропахнет табаком.       Пока Акито деловито покуривает сигарету, Тойя шагает от одного конца раздевалки до другого и раздумывает. По сути, можно найти парочку вещей в шкафчиках — для приманки зомби; люди в подсобке должны понять, что вряд ли такой шум вызовут мертвецы.       Он начинает вновь рыскать по шкафчикам в поисках каких-либо тяжёлых предметов. Некоторые шкафчики с правой стороны у входа оказываются закрыты. Хочется чертыхнуться, однако он пытается держать себя в руках.       Кроссовки; ветровка, которую он сразу же кидает Акито в ноги; мини-аптечка; термос. Термос с холодной водой. Он даже секунду не думает, как открывает его и делает глоток. Горло обдаёт приятным холодом. Следом он передаёт термос Акито. Тот с кривой улыбкой принимает.       — Как от тебя куревом пасёт, фу, — высказывается Тойя и отходит дальше открывать шкафчики.       В ответ слышит лишь громкий фырк.       По мере открытия всех шкафчиков в арсенале у них теперь: четыре термоса, несколько телефонов; складной нож — кто вообще таскает с собой оружие в школу? — очки; повязка на голову; пара антисептиков и одежда.       — Итак… — начинает Тойя, осматривая всё содержимое на скамье. — Термосы используем для отвлечения внимания зомби. План такой: заходим в спортзал, как будет нужный момент, кидаем термос и пытаемся словить коннект с людьми в подсобке, — сосредоточенно говорит он, пытаясь не упустить ни одну мысль. — В одежду эту переоденься, а то от тебя реально ужасно воняет.       Тойя передаёт ему спортивные штаны и носки.       — Мозги у тебя ещё не отсохли, извилины работают, — хмыкает Акито и принимает одежду.       Уголки губ приподнимаются, но Тойя не улыбается. Ну и бред он сейчас сказал, конечно. Тойя едва сдерживает себя, чтобы не ударить его термосом по голове. Выдаёт лишь:       — Посмотрим, у кого мозги первыми отсохнут. — И улыбается.       Акито, как по команде, типично закатывает глаза и начинает переодеваться. Тойя пока спешно начинает закидывать все вещи в сумку, нож суёт в мокрые карманы брюк. Мерзко до ужаса, однако приходится терпеть. Один термос берёт в руку, другой всучивает Акито; повязку на голову натягивает себе, дабы длинная чёлка не мешалась перед глазами.       Сердце быстро тарабанит в грудной клетке от страха и доли предвкушения. Он всё так тщательно обдумал, что шансы на удачный финал около девяносто процентов. Что может пойти не так? Что? Думать об этом не хочется. Он делает голубой вдох и медленный выдох.       — Готов? — серьёзно спрашивает Акито, держась за ручку двери.       Тойя уверенно кивает, но совсем нерешительно ступает из раздевалки. Сердце предательски уходит в пятки, громко отстукивает быстрый такт. Страшно. Он вновь слышит рыки, мычания, щёлканья челюстями. Хочется уйти, исчезнуть, сделать что угодно.       Он просто смотрит в пол. Смотрит на аккуратные шаги Акито, на свои шаги. Вмиг неосознанно хватается за чужую руку и на вопросительный взгляд лишь поджимает губы. Акито и без слов всё понимает — это видно. Тот крепче сжимает ладонь, чуть тянет на себя. И Тойе спокойнее в разы.       Путь недолгий, и вот они уже стоят возле двери в спортивный зал. Тойя смотрит на Акито. На него смотрят в ответ. Каким-то странным взглядом, наполненным, что ли, жалостью или безмолвным обещанием, что всё будет хорошо. Его руку крепко сжимают, через секунду отпускают.       Тойя рыщет в кармане брюк нож на всякий случай и аккуратно сдавливает в руке. Акито коротко хлопает его по плечу, показывает на свою раскрытую руку, начиная загибать по одному пальцу. Тойя вбирает в лёгкие больше воздуха.       Один.       Два.       Три.       Четыре.       Пять.       Тойя выдыхает. Акито тянется к ручке двери, и дверь просто ужасающе скрепит. Звук настолько громкий, что кажется, барабанные перепонки лопнут на раз-два. Или кажется? Напуганное сознание просто приукрашивает происходящие. Всё не так плохо. Зомби не по этой причине поворачивают на них свои головы — вовсе нет. Они не по этой причине рычат и мчатся вперёд со всех ног.       Его снова тянут за руку вправо. Пора уже очнуться, наконец. Перед глазами всё плывёт. Это подступающие слёзы застилают взгляд. По лакированному полу скользят ноги, слава богу, бесшумно. Они с Акито перед этим сняли обувь и положили её в сумку, дабы минимизировать громкий звук.       Подбежав к противоположной стене, Акито грубо прижимает его телом и едва слышно шепчет:       — Очнись! Кидай термос, и влево бежим к коморке.       Тойя не хочет, но послушно кивает.       — Всё будет хорошо, — шепчет он напоследок и резко отталкивает Тойю в сторону.       К этой стене кучкой прислоняются зомби. Тойя в ужасе кидает взгляд на Акито, смотрит на термос в руке и без раздумий, с размаха бросает его к выходу спортзала. Громкий звук стука раздаётся в ушах; мертвецы реагируют мгновенно: сносят друг друга с ног и клацают зубами на всё помещение.       Тойя в ту же секунду подлетает к Акито. Дыхание сбивается, и воздух вбирать становится всё сложнее и сложнее. Как же он ненавидит это. Ненавидит до дрожи в коленях.       Они подбегают к коморке, Акито стучит в дверь пару раз и говорит:       — Это Шинономе Акито! Откройте дверь!       Тойя бьёт его в плечо.       — Ты что делаешь? — сквозь зубы шепчет он.       Глаза расширяются от страха, когда он слухом улавливает рёв. Тойя неосознанно хватает термос из руки Акито и дожидается нужного момента. Дверь не открывают. Руки трясутся. А если те ученики уже вообще давным-давно ушли или умерли от голода или жажды? Почему они об этом не подумали? Почему всё идёт не так, как он распланировал в своей голове? Всё потому, что он боится. Ему страшно. У него ком в горле от происходящего.       Тойя бросает термос в противоположную стену, когда зомби приближаются на нужное по его расчётам расстояние.       Дверь не открывают.       Он глазами ищет чужие, тоже видит в них панику. В голове битком кричит: «бежать». И бежать со всех ног, без оглядки. Они сами себя загнали в ловушку.       Слышится скрип.       Дверь открыли, а Тойю хватают за руку и тащат в подсобку. Сердце до сих пор отбивает бешеный ритм. Он тяжело дышит, пытается перевести дыхание.       — Акито! — кричит чей-то женский голос. — Мы думали ты уже уме…       — Завались! Что ты несёшь? — перебивают её.       Тойя поднимает взгляд, оглядывает всех и замечает пару знакомое лицо.       — О, Шизуку-тян, — неосознанно произносит он.       Не то чтобы он с ней хорошо общается, пару раз всего перекидывались словами, но увидеть знакомое лицо всё равно отдаётся чем-то тёплым в груди.       — Ты цел? — спрашивает она, быстро подходя к Тойе и проверяя его руки. В её глазах видна забота, но и тревога — так же, как и у всех остальных.       Тойя кивает, не в силах выдавить из себя ни слова. Сердце по-прежнему бешено колотится, и, несмотря на то, что они в безопасности, эта дрожь не уходит. Он потирает руки друг о друга и не сдерживается, выдыхает.       — Акито-кун!       На Акито налетают с крепкими объятиями, прижимают ближе к себе и утыкаются носом в грудь.       Тойя поджимает губы.       — Мы не думали, что успеем закрыть дверь вовремя, — говорит эта девушка, голос её знакомый. — Это было близко. Но мы очень рады!       Акито молчит. Он не выглядит испуганным, но его губы слегка побелевшие.       Сейчас это неважно. Важно одно. Они выжили. Они живы. Потому что это было слишком близко.       — Нам нужно идти дальше, — наконец говорит Шизуку, расправляя плечи и обводя взглядом собравшихся. — Шинономе-кун, — обращается она к нему, словно он — главарь их стаи, — мы как раз собирались уходить отсюда. Мы слишком голодны и… мы потеряли одного из нас, когда пытались выбраться.       Все молчат, переглядываются. Тойя понимает их. Он не знает этого человека, но грудную клетку всё равно сильно сдавливает страх потери. Цукаса… Где же он? Хочется упасть на колени и просто разрыдаться уже, чтобы его утешили, чтобы Цукаса вернулся и обнял, прошептал, что рядом.       Почему всё так? Почему всё вообще началось? Откуда? Кто виновник?       Что за девушка из класса два-один?       Тойя улавливает взгляд Акито, тот кивает. Зачем? Слишком огромный поток вопросов за последнюю минуту. Он трясёт головой, вызволяя все ненужные мысли — хотя они нужные, просто не сейчас.       Снова нужно будет куда-то идти. Он не успевает дыхание переводить, как они снова куда-то направляются и бегают, борются за ниточку жизни так отчаянно. Тойя прикрывает глаза, в смысл следующих слов Шизуку не вникает, а принимается осматривать помещение.       Здесь тесно и пахнет старым деревом, резиной и мочой. Пол из шершавых досок местами скрипит, в воздухе висит лёгкая сырость. Свет сюда проникает неохотно: единственное окно — узкая щель под потолком, заляпанная пылью. Вдоль стен громоздятся стопки жёстких гимнастических матов с продавленными углами, металлические стойки для штанг с облупившейся краской, коробки с волейбольными мячами, многие из которых уже потеряли упругость. На одной из полок пылятся старые секундомеры и свистки, а в дальнем углу покоится мешок с рваными сетками и забытые кем-то теннисные ракетки.       Он ищет главное и находит быстро. Вентиляция есть, но слабая. Под самым потолком, в углу прячется старая металлическая решётка, покрытая тонким слоем пыли. Воздух через неё проходит лениво, едва шевеля паутину в углах. Она всего лишь несколько десятков сантиметров в ширину.       Это плохо. Его вариант с вентиляцией всё ещё остаётся провальным.       Кто-то коротко похлопывает его по плечу, Тойя оборачивается.       — Ты ничего не слушал, да? — спрашивает Акито с выдохом.       — Я просматривал другие варианты, — устало отвечает Тойя, рассматривая не менее измученные черты чужого лица.       Щёки чуть впалые, даже в тусклом освещении видны красные капилляры в глазных яблоках, губы сухие, потрескавшиеся. Им бы тоже, кстати, перекусить.       — Шизуку-тян сказала, что они просмотрели уже всевозможные варианты, включая вентиляцию. Тойя-кун, это бессмысленно, придётся по старинке, — спокойно говорит он и оседает рядом с матом.       Тойя делает то же самое. Только после этого чувствует сильную усталость в ногах и руках.       — И что теперь? — Тойя проводит рукой по лицу, словно надеясь стереть всю эту реальность вместе с потом и усталостью.       Акито вздыхает, сцепляет пальцы в замок.       — Ждём.       Тойя скептически поднимает бровь.       — Ждём чего? Пока нас найдут? Пока мы умрём с голоду?       Акито лениво поворачивает к нему голову, выражение лица у него отстранённое.       — Пока решим, куда идти. Ты же не хочешь просто так вечно скакать с одного места на другое?       Тойя хмурится, но не спорит. Он не хочет. Уже слишком много раз они делали это, слепо надеясь, что за очередной дверью будет выход, а не новая засада.       Но в груди всё равно скребёт нетерпение.       Шизуку что-то обсуждает с оставшимися. Тихо, сосредоточенно. Она держится собранно, даже когда в глазах у неё мелькает страх. Это внушает спокойствие.       Тойя снова оглядывает помещение.       — Если мы останемся здесь надолго, нас прижмут. — Он говорит это скорее себе, чем кому-то ещё, но Акито всё равно отвечает:       — Ты говоришь так, будто есть лучший вариант.       Тойя сжимает челюсти.       — Может, и есть.       Акито ухмыляется. Устало, но по-прежнему с этой своей раздражающей насмешкой.       — Дерзай, умник.       Тойя закатывает глаза и отворачивается. Нет смысла ссориться, но, чёрт возьми, его бесит этот тон.       Скрип двери резко заставляет всех замереть.       Тойя замирает первым, взглядом впивается в щель под дверью, где раньше просачивалась тонкая полоска света. Теперь там темно. За дверью что-то движется. Тяжело, неуклюже.       Шизуку мгновенно делает знак молчать, но Тойя рывком поднимается на ноги и направляется к двери. Акито медленно делает то же самое, жестом останавливает его.       — Даже не думай, — шепчет он.       Тойя сжимает кулаки, но вопреки всему остаётся на месте.       За дверью — они. Тяжёлое дыхание, шаркающие шаги, приглушённое бормотание, будто кто-то без конца повторяет одно и то же слово.       Ручка двери дёргается. Раз. Другой.       Кровь стучит в висках.       Держится ли замок? Держится ли дверь?       Акито осторожно подступает ближе, прикладывает ухо к дереву. Тойя хочет одёрнуть его, но останавливается.       Несколько секунд тишины. Затем — ещё один скрежет.       Зомби не понимают, что дверь заперта. Они просто идут на звук.       Шизуку жестом показывает отойти от двери.       Тойя ловит взгляд Акито, тот кивает. Они отходят ближе к стене. Воздух в кладовке кажется спёртым, запах старой резины и пота душит.       — Нам пиздец, — выдыхает Тойя почти неслышно.       Акито скептически прищуривается.       — Ты хотел туда пойти?       Тойя сжимает зубы.       — Нет. Но мы не можем тут остаться.       Он снова осматривает помещение.       Вентиляция слабая. Дверь наружу — заблокирована. Есть ли другой выход? Он скользит взглядом по стенам, по стопкам матов, по пыльным полкам, по старым коробкам и вдруг замечает. В дальнем углу, за грудой списанных волейбольных сеток и сломанных перекладин, в полу темнеет небольшая дверца.       Вероятно, люк. Старый, возможно, ведущий в технический подвал.       Тойя делает шаг вперёд, но Акито тут же хватает его за руку.       — Ты куда? — шёпотом спрашивает он, усиливая хватку на запястье.       — Там. — Тойя кивает в сторону сеток.       Они переглядываются.       Снаружи снова слышится шум. Замок явно слабеет. Дверь долго не выдержит.       Тойя принимает решение первым. Он рывком вырывается из хватки, сдвигает груду хлама с люка, пыль столбом поднимается в воздух. Акито, чертыхнувшись, приглушённо кашляет и машет рукой перед лицом.       — Тойя, какого…       — Помоги, если не хочешь стать кормом, — шипит Тойя, цепляясь за ржавую ручку люка и дёргая изо всех сил.       Акито не спорит. Подключается, сжимает края, вместе с ним тянет вверх. Люк не сразу поддаётся.       Ручка двери коморки снова дёргается, затем раздаётся глухой удар. Вероятно, зомби поняли, что нужно делать.       Тойя давит всем весом. Люк со стоном поддаётся, открывается. В нос бьёт запах сырости, прохлады, пыли. Тёмный лаз вниз.       — Ты первый, — шепчет Тойя, глядя на Акито.       — Ты в своём уме? — Тот недоверчиво смотрит на него. — А если там…       — Тогда кричи громко, и я тебя вытащу.       Акито коротко морщится, но спорить времени нет.       Шизуку уже тянет остальных к люку, а за дверью становится громче. Глухие удары. Хруст дерева. Паника в глазах остальных. Акито глубоко вдыхает и спрыгивает первым. Тойя ждёт. Две секунды. Три.       — Чисто, — доносится снизу.       Он кивает остальным. Шизуку спускается первой, следом ещё двое. Дверь снаружи трещит. Последняя девушка исчезает в люке, и Тойя, сжимая челюсти, бросает взгляд на дверь. Она больше не дёргается — теперь её сотрясают удары. Глухие, тяжёлые, с каждым разом сильнее. По краям трескается дерево, щель под дверью становится шире. Тойя слышит за ней булькающее неровное дыхание, влажный скрежещущий звук, как будто кто-то царапает когтями по металлу. Кто-то. Или что-то.       Он сжимает пальцы на краю люка.       Резина, пот, пыль, старая древесина. Всё это смешивается в воздухе, оставляя привкус на языке. В груди ноет.       Глухой удар. Щепки срываются с косяка. Тойя глубоко вдыхает, бросает последний взгляд на темнеющую щель под дверью и прыгает вниз. Его ноги сразу встречаются с твёрдым холодным бетоном. Приземление выходит неуклюжим — он неловко сгибает колени, ладонями смягчает удар, но пальцы скользят по влажной поверхности, едва не срываясь.       Внизу темно. Пахнет сыростью, землёй, пылью. Здесь хуже, чем в кладовке: воздух влажный, будто стены давно покрылись плесенью.       Шаги.       Кто-то хватает его за локоть.       — Осторожнее.       Это голос Акито. Он тянет его вверх, удерживает, когда Тойя, наконец, твёрдо встаёт на ноги.       Над ними слышится новый удар. Дверь. Они не знают, прорвутся ли зомби в кладовку или нет, но рисковать не вариант.       Тойя осматривается. Пространство небольшое, узкий коридор, сводчатый потолок. Стены, кажется, сделаны из бетона, но покрыты налётом сырости, кое-где облупившейся штукатуркой. Тусклый свет проникает из-под крышек нескольких вентиляционных решёток. Больше ничего.       — Что теперь? — тихо спрашивает женский голос позади.       Тойя смотрит вглубь коридора. Он узкий, с потолка свисают ржавые трубы. Впереди не видно, куда он ведёт, но выбора нет.       — Идём. — Он смело кивает.       Откуда вообще взялась эта смелость? Ему было так страшно в спортзале, но сейчас он так желанно пытается найти выходы и способы, лишь бы выжить.       — Мы не знаем, что там, — бросает Акито.       — Зато знаем, что у нас за спиной.       В этот момент сверху раздаётся оглушительный треск. Чёрт, дверь. Тойя и Акито замирают. Все замирают. Следующие секунды кажутся бесконечными, но сверху не слышно шагов. Не слышно дыхания. Пока что.       Тойя сжимает пальцы в кулак, встречается взглядом с Акито. Тот хмурится, но кивает. Они двигаются дальше.       Коридор кажется бесконечным. Шаги гулко отдаются в тишине, затянутой сыростью и пылью. В воздухе висит тяжёлый запах плесени и чего-то едкого, химического, от чего першит в горле. Тойя дышит через рот, но это мало помогает.       Шизуку идёт впереди, вытащив телефон, который Тойя отдал ей из сумки, но свет фонарика слишком слабый — он освещает лишь мокрый пол, на котором виднеются пятна непонятного происхождения.       Акито, шагающий рядом, напряжён. Его плечи дёргаются при каждом шорохе. Тойя тоже не может избавиться от ощущения, что за ними следят.       Коридор, наконец, упирается в тяжёлую металлическую дверь. В стене над ней — старая проржавевшая табличка.

«ПОДВАЛ».

      Оригинальное название. Шизуку всматривается в надпись, но ничего не говорит.       — Заперто? — хрипло спрашивает кто-то сзади.       Акито первый тянется к ручке, но тут же отдёргивает пальцы.       — Чёрт, холодная. — Он мотает рукой, будто обжёгся.       Тойя закатывает глаза, подступает ближе и сильнее дёргает ручку. Дверь даже не шелохнулась.       — Заперто, — устало заключает он.       Все переглядываются.       Сзади из коридора тянет сквозняком. Что-то… странное в этом сквозняке.       — Мы не можем вернуться, — тихо говорит Шизуку.       Она озирается, её пальцы дрожат на телефонном фонарике. Тойя уже знает, о чём она думает. Если дверь не открыть, они застрянут здесь. Если задержаться, зомби могут пойти следом.       Он смотрит на Акито.       — Давай. — Тойя кивком указывает на дверь.       Акито фыркает.       — Ты серьёзно?       — Ты силой хвастался, нет? Давай.       Акито цокает языком, но спорить не становится. Отходит назад, переминается с ноги на ногу, глубоко вдыхает и резко бьёт ногой в центр двери. Металл глухо гудит, дверь дрожит, с замка срываются куски ржавчины. Но не открывается.       Шизуку вздрагивает, остальные крепче прижимаются друг к другу.       — Тише ты! — шипит кто-то сзади.       — Может, у кого-то есть другой план? — раздражённо огрызается Акито.       Тойя стискивает челюсти. Нужно что-то делать. Позади… Позади слышится странный звук. Как будто кто-то шаркает по полу, скребётся. Потом… хлюпающий влажный звук.       Шизуку судорожно втягивает воздух, пальцы сжимаются на телефоне так крепко, что белеют костяшки.       — Они близко, — шепчет она.       Акито дёргает дверь снова, но замок не поддаётся.       Тойя сжимает кулаки. Нельзя паниковать. Он скользит взглядом по стенам, по полу, по всему, что может помочь.       Снова решётка вентиляции. Небольшая, но, может, хоть кто-то пролезет?       — Вон там.       Он показывает на вентиляцию, но уже понимает: идея провальная. Они могут застрять или, что хуже, внутри будет то же самое, что и здесь.       Акито уже собирается что-то сказать, но тут замок глухо клацает. Шизуку дёргается.       — Что?       Акито морщится.       — Это не я.       Замок снова дёргается. Изнутри.       Тойя рефлекторно делает шаг назад, взгляд лихорадочно мечется между дверью и темнотой коридора.       — Это… не смешно, — хрипло говорит кто-то из группы.       Дверь скрипит, слишком медленно приоткрываясь. Из темноты веет промозглым холодом. Запах… Резкий, химический, перемешанный с тухлой плотью. Шизуку зажимает нос рукой, глаза у неё расширяются. Тойя сжимает кулаки, готовится.       Но… никто не выходит. Никто не нападает. Перед ними — пустота.       — Нам… туда? — Голос Акито звучит натянуто.       Тойя сглатывает. Позади зомби. Впереди подвал с… чем-то. Выбор очевиден. Он делает шаг вперёд, проходит в дверной проём. Первое, что он чувствует, — удушающая тишина. Здесь темно, только слабый свет из коридора освещает стены. Металлические, покрытые царапинами и пятнами, похожими на кровь. Пол скользкий, будто здесь что-то разлили. Вдалеке что-то поблёскивает — стеклянные ёмкости, лабораторные приборы, старые компьютеры, покрытые слоем пыли. И…       Тойя останавливается.       Он видит их. Тела. Разбросанные по полу в хаотичном порядке. Некоторые в лабораторных халатах, другие… в школьной форме. Шизуку задыхается.       — Боже…       Акито морщится, но проходит дальше.       — Что это за чёртова лаборатория? — спрашивает незнакомый парень.       Тойя делает ещё шаг, под ногой что-то хрустит, он наклоняется. Студенческий бейдж. Кто-то из школы. Ему уже неважно, кто именно. Потому что он понимает:       Здесь всё началось.       Тойя смотрит на бейдж в своей руке. Чуть потёртый, пластиковый, с засохшими бурыми пятнами. Имя стёрлось, но может, это кто-то из старшеклассников.       — Они… были здесь. — Его голос звучит глухо.       Акито подходит ближе, мельком бросает взгляд на бейдж, но ничего не говорит. Лишь смотрит по сторонам, оценивает.       Лаборатория огромная. Ряды столов, старых мониторов, пробирок, разбросанных без всякого порядка. Вдоль стены тянутся стеклянные капсулы — высокие, по два метра в высоту. Некоторые пустые, в других…       Шизуку судорожно вдыхает воздух, отшатываясь.       — О-о боже…       В одной из капсул что-то есть. Нет, кто-то. Фигура, искорёженная, будто вывернутая наизнанку. Кожа серая, на руках вместо пальцев — вытянутые костлявые отростки, словно когти. Глаза открыты, зрачки расширены, но взгляд пустой.       — Это… человек? — шепчет кто-то.       Акито сжимает челюсти.       — Не совсем.       Тойя не отрывает взгляда от жуткой сцены.       — Они делали эксперименты. Прямо здесь.       Шизуку резко поворачивается к ним:       — Нам нужно выбраться! Прямо сейчас!       Но Тойя не двигается.       Он замечает папку на одном из столов. Толстую, с пожелтевшими страницами, испещрёнными формулами и заметками. Он берёт её, перелистывает. Проект «Перерождение».       — Они пытались… улучшить людей? — читает он вслух.       Акито усмехается, но в его тоне нет веселья:       — Отличная работа, конечно. Только теперь у нас толпы «улучшенных» людей бегают по школе.       Шизуку с тревогой смотрит на дверь, ведущую дальше.       — Пожалуйста, скажите, что есть другой выход.       Тойя бросает взгляд на планировку, висящую на стене.       — Вон там. — Он указывает на узкий коридор между стеллажами. — Скорее всего, должен быть выход через вентиляционную шахту.       Тойя идёт первым. Шизуку почти бежит за ним, взглядом цепляясь за каждую тень. Акито делает последний шаг к выходу… И в этот момент стекло капсулы трескается. Звук идёт хрупкий, тонкий, но в этой глухой тишине он звучит как гром. Все замирают.       — Чёрт, — выдыхает Акито.       Треск становится громче, и Тойя медленно отступает назад.       — Нам нужно бежать.       Шизуку кивает, пятится быстрее. Тойя смотрит на дверь, на капсулу. И в последний момент… Стекло лопается. Существо внутри резко двигается, их зрачки встречаются. И в этот момент оно бросается вперёд.       Тойя почти не успевает среагировать. Всё происходит слишком быстро. Существо вырывается из капсулы с ужасным хрустом, осколки стекла летят в стороны. Оно двигается неровно, будто его тело не привыкло к движениям, но всё равно слишком быстро.       — Бежим! — кричит Шизуку, хватая Тойю за руку.       Они срываются с места. Акито тоже бросается вперёд, но внезапно существо дёргается, его внимание переключается, и оно рывком разворачивается в сторону Акито.       Прямо на него.       Тойя резко поворачивается, пытается остановиться. Нет, нет, нет. Только не это.       Акито замирает на секунду, а потом резко хватает что-то со стола — тяжёлый лабораторный штатив — и бросает в тварь. Та отшатывается, но ненадолго.       — Уходите! — кричит Акито. — Я её задержу!       — Да ты идиот?!       — Просто иди!       Акито разворачивается к твари, хватает первый попавшийся железный стул и с силой швыряет его в монстра.       Шизуку дёргает его за руку:       — Пожалуйста, Тойя, пошли!       Он хочет остаться, но понимает, что времени нет. Злость бурлит внутри.       «Акито, ты, пугало, блять, только попробуй умереть».       Очень хочется это сказать, но его прерывают:       — Сюда! — Шизуку указывает на коридор.       Они бросаются вперёд. Тойя ничего не видит, кроме узкой полосы света из коридора, в который его силой тащит Шизуку.       — Пошли! — шипит она, вцепившись в его запястье так, что ногти впиваются в кожу.       Он дёргается, хочет вырваться, хочет остаться, но сзади слышится новый грохот.       Акито.       Если он не уйдёт сейчас, всё будет зря. Тойя бежит. Они мчатся по узкому проходу, едва не сбивая коробки и тележки с оборудованием. Воздух в подвале густой, спёртый, пахнет чем-то химическим, будто после взрыва. Шизуку резко сворачивает, вжимаясь спиной в стену. Тойя делает то же самое.       Темно.       — Куда дальше? — Он переводит дыхание, но каждый вздох даётся с трудом. — И где твои друзья?       Шизуку оглядывается, её волосы слиплись от пота.       — Я не знаю… — Её голос чуть срывается на всхлип. — Но нам нужно вниз. Говорят… здесь есть тоннели…       Тойя щурится. Где-то слева в полумраке маячит лестница — старая, ржавая, ведущая в ещё более тёмную глубину подвала.       Он облизывает пересохшие губы. Акито всё ещё там.       Но Тойя должен идти дальше.