Ошибка

      — Сука! — со злостью кричит Кащей, сминая клочок бумаги и бросая его в сторону. — Какого чёрта он вообще на свободе?!       Мужчину от злости трясёт всего, он комнату шагами меряет, заставляя стоящих рядом пацанов боязливо опустить глаза в пол, лишь бы гнев старшего не коснулся их.       Скучал по мне, друг? Надеюсь, настолько же сильно, как и я. Тебе понравилась моя игра? Было интересно наблюдать за твоими тщетными попытками найти Риту. Если всё ещё хочешь вернуть её, то приходи в место, которое должно было стать нашим домом.       P.S Группа поддержки не нужна. Это только наше дело, так ведь?       С.       Вова смятый листок с пола поднимает и глазами по знакомому почерку пробегается, сжимая челюсти до боли. Это не может быть он. Грёбаный Стас должен гнить в тюрьме всю оставшуюся жизнь, как он вышел? Вова ведь сам слышал приговор. Ему дали пожизненное.       Кащей руку в волосы запускает, убирая спавшие на глаза пряди назад, и дышит глубоко, пытаясь успокоиться. Нельзя поддаваться гневу. Его собственная агрессия застилает глаза, не давая мыслить здраво, а Стасу только это и нужно. Он упивается собственным превосходством, и это нужно прекратить. Хватит игр, где Кащей заведомо проигравший. Правила должны измениться.       Кащею эти конфликты не нужны, пока там Марго. Ему Градскую первым делом вытащить надо, а что делать со Стасом — это второстепенно. Сначала она и её безопасность, а потом уже месть за улицу. За время, что девушки нет рядом, Никита очень многое успел переосмыслить. Он всегда бежал от собственных чувств, убеждая, что улица была и будет на первом месте в его жизни, но времена меняются, и, возможно, ему и впрямь стоит попробовать что-то другое. Кащей слишком часто выбирал себя и собственное благополучие, а сейчас хочет выбрать её. Так будет правильно.       Мужчина в приказном тоне бросает пацанам не ходить за ним и ключи с тумбочки хватает, намереваясь уйти, но ему преграждает путь Суворов, закрывая выход собой.       — Я с тобой, — говорит мужчина, хватая друга за локоть.       Никита в карие глаза товарища смотрит и головой отрицательно качает, скидывая его руку с себя.       — Нет, — произносит Кащей, обходя Суворова. — Я больше не могу рисковать ею.       — Мы оба причастны к делу Стаса. Значит, оба должны и отвечать. Я не пущу тебя одного.       Суворов непреклонен, впрочем, как и обычно. Он себя к другу цепями прикуёт, если потребуется, но один он туда не пойдёт. Вова прекрасно помнит день, когда Кащей сам признал, что не справляется со своей наркотической зависимостью, а подсадивший его Стас только усугублял ситуацию. Конечно, ведь это было удобно: накачанный черняшкой Кащей очень податливый и без проблем согласится на любую авантюру. Но даже тогда он вовремя одумался и нашёл в себе силы признать, что то, чем они занимаются, — неправильно. А все попытки убедить в этом и Стаса, который на тот момент был его правой рукой, с треском проваливались: он пичкал его новой дозой и рассказами о том, как хорошо идут их дела, что прекращать это сейчас — просто глупость. Но единственной глупостью было связаться с ним и влезть во всё это без возможности выпутаться.       Кащей с ужасом вспоминал те времена, когда он сам себе не принадлежал. Это был период его самой большой слабости и вместе с тем самой большой ошибки. Да, то, каким образом они с Вовой поступили со Стасом, было неправильно, но по-другому это не закончилось бы. Не только для Кащея, но и для самого Градского тоже. Он зашёл слишком далеко и останавливаться не планировал. Когда они только начинали весь бизнес с торговлей наркотиками, Никита дал на это добро только с одним условием: не травить этим своих же пацанов. Но в скором времени они начали умирать от передоза, и Кащей, стоя на похоронах перед их родителями, хотел вены себе вскрыть за то, что недоглядел. И утащить с собой грёбаного Стаса, которому до них дела не было никогда: ему лишь бы продать, а что, кому и в каких количествах — без разницы. Деньги ведь не пахнут, так?       И тогда Вова предложил вариант, который Кащей отверг сразу же, а после сам же и исполнил. Просто сдать Стаса ментам. Обвинить его было несложно: он уже сидел за наркотики однажды, да и где его хранилище, Никита знал прекрасно. Но он же товарищ, а с друзьями так не поступают. И он бы, может, и не поступил, но когда Стас вколол ему больше, чем нужно, и Кащей чуть не умер, он тогда понял: это должно закончиться. И Никита закончил. А потом ещё год лежал в больнице, лечась от наркозависимости. Кащей помнит всё оттуда: ломки, терапии, как его привязывали к кровати, и единственное, на что он был способен, — молить бога о том, чтобы он просто забрал его и все эти мучения прекратились.

***

      Кащей оглядывает здание, которое Стас в записке обозначил местом, которое должно было стать их домом. В принципе, так оно и было: именно для этого сюда деньги и вложили. Но раньше здесь ничего не было: они просто купили землю на заработанные от продажи наркотиков деньги, а построить так ничего и не успели. Стаса посадили, а Кащей и думать забыл про это место, ему не до этого было все эти годы. Но, судя по габаритам дома, Градской свою мечту всё же осуществил, пусть и без него.       Первое, что подмечает Никита, это тот факт, что здесь совсем нет никакой охраны. Бывший друг настолько уверен в своём превосходстве?       Стоящий рядом Суворов куртку поправляет, где лежит спрятанный им же револьвер. Кащей на него взгляд переводит, думая про себя, что взять его с собой было не таким уж и плохим решением. Случись что с ним, Марго вытащит именно он.       Кащей толкает тяжёлую дверь и проходит вдоль длинного коридора, словно точно зная, куда идти. Вова следует за ним, прикрывая спину, ожидая в любой момент нападения. Но его не следует: всё спокойно и даже слишком, что делает ситуацию ещё более пугающей. Но не настолько пугающей, как улыбающийся Стас, сидящий на дорогом кожаном диване и попивающий из бокала крепкий виски. Вова вязкую слюну сглатывает, и спрятанный под курткой револьвер начинает неприятно жжечь кожу, как бы намекая, что мирных переговоров не получится.       — Так и знал, что без Суворова мы не обойдёмся, — усмехается Стас, поднося бокал с коричневой жидкостью ко рту.       — Где Марго?       Кащей не церемонится. Потому что сначала её безопасность, а потом уже разборки со Стасом. Ему, признаться, кинуться на бывшего друга хочется и стереть эту самодовольную ухмылку с его лица за всё, что он сделал, но мужчина сдерживается, сжимая челюсти до боли. Он обещал себе, что не потеряет контроль над собой. Не сейчас, по крайней мере.       Стас плечами пожимает и в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, указывает. Никита на неё взгляд переводит и в приглушённом освещении и впрямь замечает девушку, державшуюся за перила и смотрящую на них сверху вниз. Хмуро оглядывает её с ног до головы, но немного смягчается, когда видит, что она в порядке. Не считая опухшего от слёз лица.       Никита жестом девушку к себе подзывает, но она мешкает, будто боясь спуститься, но всё же пересиливает себя. Кащею кажется, что проходит целая вечность, прежде чем она скрывается за его спиной. Он к брюнетке голову поворачивает, шёпотом спрашивая, всё ли нормально, и она кивает слабо, вцепляясь в его куртку рукой. Кащей спиной её страх ощущает.       — Выведи её отсюда, — бросает Кащей стоящему позади Суворову и чувствует, как рука девушки сильнее сжимает ткань его куртки.       — Пусть остаётся, — слышится сбоку насмешливый голос Стаса, и Кащей на него недовольный взгляд переводит.       — Что ты хочешь? — прямо спрашивает Никита, теряя терпение.       Стас голову на спинку дивана откидывает, улыбаясь во весь рот, словно под кайфом. Впрочем, не исключено, что так оно и было.       — Меня столько лет мучает один вопрос, — начинает брюнет, ставя стакан на стол. — За что? Я столько сделал для тебя, мы вместе Универсам с колен поднимали, жили общими целями и мечтами. А что в итоге? Ты ударил меня в спину.       Стас поднимается и ближе к Никите подходит, сокращая расстояние. Девушка позади Кащея ощутимо напрягается и на себя его слегка тянет, будто желая защитить. Но мужчина на это никакого внимания не обращает, он в лицо стоящего перед ним бывшего друга вглядывается, ища в нём те черты, которые когда-то казались родными.       — Ты первый предал меня, — шипит Кащей. — Думаешь, я не знаю, что в тот день ты намеренно вколол мне больше, чем нужно? Ты хотел моей смерти. Это очень хороший расклад, ведь всё управление Универсамом перешло бы тебе.       — Один — один, — усмехается Стас и в сторону серванта, где стоят бокалы, идёт. Достаёт оттуда ещё два стакана и наливает немного виски, переводя взгляд на сестру, которая трясётся, как банный лист, от каждого его движения. Её боязнь за Кащея смешит брюнета, но он сдерживается, протягивая стоящим перед ним мужчинам бокалы с темной жидкостью.       — Мы оба совершили ошибки, — начинает Стас, заставляя Вову нахмурить густые брови. «Ошибка» не совсем то слово, которое подходит в этой ситуации. — И оба уже ответили за них. Так может начнём всё заново? С чистого листа.       Кащей морщится и протянутый стакан от себя дальше отодвигает, прекрасно понимая, к чему ведет бывший друг. Но этого не будет. Он больше не наступит на эти грабли.       — Что ты несёшь? — злится Суворов, шагая вперед, но его останавливает вытянутая в сторону рука Кащея.       — Сам подумай, — начинает Стас, не обращая внимание на возмущённого Володю. — Наше сотрудничество очень выгодно для тебя. Скоро племянница родится, денег понадобится куда больше, чем сейчас. А с чушпанов много не заработаешь.       — Благополучие моего ребёнка — не твоя забота, — ядовито бросает Кащей, разворачиваясь к выходу. — Не будет никакого сотрудничества. Ты прав, мы совершили ошибки. Но в моей жизни не было большей оплошности, чем вера тебе. И больше этого не повторится.       Кащей руки на напряжённые плечи Марго кладёт и к выходу её разворачивает, желая вывести девушку поскорее, потому что она бледная, как смерть. Кажется ещё чуть-чуть и она упадёт в обморок.       Никита выражение лица Стаса не видит, но нутром чувствует, как меняется его настроение. Без того напряжённая обстановка сейчас казалась просто губительной, и виной тому негативная энергия, которую источал Градской. Так всегда было, когда что-то шло не по его плану. Поразительная способность нагонять жути, ничего для этого не делая.       — Зря, — слышится холодный голос за спиной, и Кащей чувствует, как девушка замирает от страха в его руках. Она на него красные глаза поднимает и шепчет одними губами что-то, но он так и не разбирает, что именно. — А я хотел по-доброму решить этот вопрос. Дать тебе шанс.       Кащей слышит щелчок и, как в замедленной съёмке, голову в сторону бывшего друга поворачивает, замечая в его руках снятый с предохранителя пистолет. И в один момент Никита понимает, что шептала ему Марго. Беги.       Он тело не контролирует и машинально девушку собой закрывает, утягивая в сторону, но не успевает, Стас оказывается быстрее. Раздаётся выстрел и девушка в его руках взвизгивает испуганно, когда замечает растекающееся пятно крови на его светлой рубашке. Кащей оступается и на пол оседает, жмуря от боли глаза, но брюнетку из рук не выпускает, продолжая закрывать собой.       Стас собирается выстрелить ещё раз, но застывает на мгновение, потому что Марго резко меняется с Кащеем местами и нависает над ним, зажимая раненое плечо мужчины. Этого секундного замешательства хватает Вове, чтобы вытащить револьвер. Он стреляет Стасу прямо в ногу, и тот падает, выпуская из рук пистолет, который Суворов пинает куда-то в сторону. Мужчина рычит и на диван спиной опирается, с вызовом смотря на стоящего перед ним Володю.       — Стреляй, — шипит Стас, не прекращая ухмыляться. Он выглядит так, будто вооружён здесь совсем не Суворов.       Вова револьвер выше заносит, намереваясь выстрелить прямо в голову, чтобы наверняка, но его останавливает крик Марго, раздавшийся где-то сбоку. Он хмурится и непонимающе на девушку смотрит, которая возникла прямо перед ним, закрывая собой брата.       — Пожалуйста, давай просто уйдём, хватит крови на сегодня, — молит она, хватая мужа своей подруги за руку. — Нужно отвезти Никиту в больницу.       Марго слышит, что Стас зло шипит ей отойти, но она не подчиняется. Переводит взгляд на Кащея, который встать пытается, опираясь на стену, заляпанную его же кровью, и умоляюще на Володю смотрит, не прекращая дрожать всем телом. Ей страшно до безумия. Она и сама не знает, почему подскочила защищать брата, потому что он это всё, в общем-то, заслужил. И смерти, вероятно, тоже. Но она помнит прекрасно, что наверху сейчас сидит маленький Глеб с няней, и оставить его без единственного родителя она просто не в состоянии. Может, Стас лучшим отцом и не был, но лучше такой, чем никакого.       — Уйдём, — соглашается Суворов. — Сразу после того, как он ответит за всё, что сделал.       Он Марго в сторону отодвигает и снова револьвер над сидящим на полу Стасом заносит, но девушка, словно потеряв всякий страх, вновь в его руку вцепляется, опуская оружие в пол.       — У него ребёнок маленький наверху, — шепчет Градская, глотая подступающую истерику. — Его мать мертва. Стас единственный родитель.       — Заткнись и отойди, Марго! — перебивает её брат, не желая, чтобы они знали об этом.       А Володю словно холодной водой окатило: он шокированно на девушку перед ним смотрит, не веря своим ушам. Кащей позади них уже даже, опираясь на стену, стоять не может, и стонет болезненно, оседая на пол. Крови всё больше, и Марго понимает: счёт идёт чуть ли не на минуты. Кажется, это осознаёт и Суворов.       — Уходим.