Пять вдохов до дома

Очень редко бывают такие дни, когда Стайлз просыпается раньше Питера. Чаще всего они встают вместе, даже если Стайлз лёг три часа назад, реже — Питер просыпается раньше Стайлза, но чтобы Стайлз проснулся раньше Питера — это действительно исключение из правил. Он садится на постели, спуская босые ступни на холодный пол и потягивается, чувствуя, как позвонки встают место. Оборачивается и, не сдержавшись, подушечками пальцев очерчивает лицо Питера, который спит настолько крепко, что навряд ли вообще чувствует хоть что-либо. А потом идёт на кухню, потирая глаза и зевая так, что, кажется, челюсть сейчас отвалится нахрен. Первым делом зайдя на кухню он подходит к столу, где длинными пальцами цепляет пачку сигарет. Несколько секунд он залипает на рисунок упаковки, толком даже не понимая, что именно привлекло его внимание так сильно. Потом, встряхнувшись, всё же вытаскивает из пачки сигарету и вставляет её в зубы. Саму пачку отбрасывает на стол, а сам отходит к окну, открывая его посильнее. Вообще, окно на кухне открыто всегда, и, наверное, поэтому, чтобы проснуться окончательно, нужно идти именно на кухню. Стайлз выдыхает дым в воздух зябко поводит плечами, зажимает губами сигарету и поворачивает голову, бросая расфокусированный взгляд на плиту и гарнитур. Он делает очередную затяжку и переводит взгляд от бесконечных шкафчиков к холодильнику, прикидывая в уме, за что взяться первым. Решив, что первым делом нужно проснуться блядь, он подходит к гарнитуру, достаёт с полки турку и ставит около раковины, а на самой плите включает огонь. Стайлз насыпает в турку кофе, заливает её водой и с негромким стуком ставит турку на плиту. Он сбивает пепел прямо в раковину — "Святые угодники, спасибо Питеру-мать-его-Хейлу за то, что ему облачно поебать на долбанный пепел в долбанной раковине" — и отходит к холодильнику, прикидывая в уме возможные варианты завтрака. Сигарету он тушит просто включая кран с холодной водой, и выкидывает окурок в мусорку под раковиной, а после возвращается к холодильнику и, покачав головой, начинает вынимать оттуда нужные ему овощи. К тому моменту, когда Стайлз заканчивает их мыть, терпкий аромат кофе уже витает на кухне. Он ставит турку на подставку, гремит чистой посудой, доставая кружку и наконец-то наливает себе "живительного напитка Богов". Он щедро разбавляет кофе молоком, делает первый глоток и буквально чувствует, как мозги встают на место и начинают работать уже в привычном темпе. Пока Стайлз суетится у плиты, нарезая овощи, прожаривая бекон, взбивая яйца и периодически прихлёбывая из своей кружки, он совершенно теряет счёт времени. И поэтому испуганно вздрагивает, чувствуя, как его внезапно обнимают со спины. — Развлекаешься, лапушка? — спрашивает Питер чуть хрипловатым голосом. Ещё не проснулся толком, а уже всего общупать пытается, вот уж точно стабильность. Дыхание Питера щекочет Стайлзу шею, но он ничего не отвечает, продолжая сосредоточенно орудовать лопаткой в сковороде. Питер целует его в висок, и после отходит к окну. Слышится щелчок зажигалки, на короткое время повисает тишина, а потом Питер цокает языком: — Опять выпил весь свежий кофе, паршивец, и мне ни капли не оставил? Стайлз закатывает глаза и, развернувшись, берёт свою кружку, куда он налил кофе буквально минутой ранее и пока даже не сделал ни одного глотка, и отходит к столу. Он с негромким стуком ставит её на костер и вызывающе смотрит на Питера. — А как же ты? — улыбается Питер, хитро сощурив глаза. Стайлз просто не может не улыбнуться в ответ на эту бесхитростную провокацию. — Сварю себе ещё, — пожимает он плечами и возвращается к завтраку, который, к слову, уже почти готов. Он раскладывает еду по тарелкам и тянется за туркой, чтобы ополоснуть её перед следующей варкой, но тут его запястье аккуратно сжимают чужие пальцы. — Дай я, — мягко говорит Питер и целует Стайлзу тыльную сторону ладони, плечом отталкивая в сторону. Стайлз хмыкает и отходит к окну. Ему снова хочется курить, чем он и занимается, усаживаясь на подоконник и рассматривая фигуру любимого человека. Питер суетится у плиты, относит тарелки с едой на стол, быстро ополаскивает посуду, а Стайлз чувствует разливающееся в груди тепло и спокойствие. И это состояние настолько расслабляет его, что Стайлз не сразу слышит, как Питер зовёт его. — Завтрак, Стайлз! — повторяет Питер в третий раз, подходя ближе. — О чём ты так сильно задумался? Стайлз ничего не отвечает. Он давит окурок в пепельнице и, спрыгнув с подоконника, обнимает Питера, прильнув к нему всем телом. Питер обнимает его в ответ, прижимая к себе, и легко целует в макушку. — Спасибо, — тихо говорит Стайлз, имея в виду не только дурацкий кофе и завтрак. Нечто большее. "За всё спасибо. За тебя, за меня. За нас". И Питер понимает. Он на секунду замирает, а потом прижимает Стайлза к себе сильнее. — Тебе спасибо, лапушка, — легко отвечает он. — Пойдём, а то остынет.