Вкус рома и свободы на губах

— Что за игру ты ведёшь, Белоснежка?       Кортик уткнулся под кадык, вынуждая открыть шею сильнее — на встречу долгой и мучительной смерти от собственной же крови, подставшей к горлу. Холодный мандраж лизнул кончики пальцев и перешёл на ноги — перед глазами на миг предстал Леший. Дрожь непроизвольно овладевала принцем, но он старался держаться за нити спокойствия. Разум не должен затмеваться под напором страха. Один неверный шаг, и игра окончится провалом. Последняя неудача юноши. — Давай... Давай обсудим всё мирно? Хорошо? — выдавив из себя насилу слова, Фил не сдержал глупой полуулыбки — защитная реакция, чёрт её возьми. — Не ухмыляйся, паскуда! — в сердцах отолкнув чужое плечо в сторону, пират развернул принца к себе и пережал кортик до побеления костяшек.       Фил шумно взглотнул, когда лезвие вновь обдало шею своим ледяным гневом. В голове медленно крутились шестерёнки, отказываясь помогать принцу своевременно. Взгляд уткнулся в закрытые отросшими прядями карие глаза — затаённая злость, перекошенная в неясной для него тревоге. Воробей оттащил его вглубь тени и с силой вдавил в палубу. У пирата подрагивали руки и плечи не хуже Фила, но контроль был на его стороне, и он знал это. — Ты... Тебя же Рыжий подослал к нему, да? Он тебя надоумил. Он, точно он. Подставная крыса может быть только у крысы, — Воробей сжал ворот рубахи и потянул принца к себе, — Что ты собирался сделать? Подбился к нему, сукин сын. В доверие втёрся. Отравить решил? Подставить? Прекрыть им рыжего гада? Что?       Последние слова сорвались на крик, что растворился в тишине спускавшейся ночи. Фил уловил пары знакомого рома. Пазл сложился воедино — Воробей волновался за Шрама. Ссора не прошла бесследно, но он беспокоиться о нём, даже будучи злым на того. Но разве из-за этого стоило заливаться спиртным? Фил не мог понять причины необоснованного страха за напарника и тем более причастность ко всему Ильи. Разве тот уже пытался навредить Шраму? Но, если они спокойно разрешили всё в трюме, тогда разве это не говорит об обратном? Встряска вернула Фила в реальность вместе с усилившимся насыщенным запахом спирта. — Я прирежу тебя, если не откроешь рот! Прекрати молчать, гнида, — вновь перешедший на грубый шёпот, Воробей занёс руку с кортиком вверх.       Голос, обухом ударивший пирата в висок, остудил его пыл. Воробей больше не торопился ни вскрыть горло принцу, ни добиться ответа на его вопросы. Ничего — он застыл с неясной для Фила миной. Из тени вырвался слабый огонёк масляного фонаря с застывшим в непонимание и скрытом разочарование лицом пирата. — Юра... Что ты... Ты рихнулшя шовшем? — оставив несчастный фонарь на палубе, Шрам рывком поднял напарника с принца и сдавил ему руки у предплечий, — Ты шнова пил эту бурду? Что ты вытворяешь?       Воробей не сопротивлялся, не кричал в гневе за такое обращение, не защищался — контроль добровольно перешёл к Диме, позволив тому сдерживать пирата от падения на подкосившихся ногах. Частое дыхание его сбивалось в попытках выговорить хотя бы что-нибудь, но всё, что у него выходило, это хватать воздух губами и кривить их в жалобном изгибе. Воробей мотал головой, упорно скрывая лицо от напарника, но тот не отставал и приближался к тому всё ближе. Наконец ладонь мужчины легла на влажный лоб пирата. Кортик выпал из разжавшихся пальцев, скрывшись лезвием в щели досок. — Ты горишь. Что на тебя находит, Юра... — Шрам прислонил податливое тело ближе к своему, удерживая его за талию, и опустил голову в сторону затихшего принца: коротенькая сцена между этими двумя перетянула всё его внимание, не дав двинуться ни на миллиметр, — Не ушпел тебя покоцать?       Фил мотнул головой, мол, не тронул, и уставился на притихшего пирата. Скривив обиженную, но неизвестно почему грустную мину, Воробей уткнулся носом в грудь напарника и подставил чужой ладони голову. Шрам смотрел строго, но продолжал приглаживать каштановые пряди свободной рукой. Не мог злиться долго на напарника, но и давать слабину не спешил — Фил подчеркнул эту их особенность отношений, не настолько простых, как казалось ему раньше. — У Юры не вше дома, когда перебарщивает. Я не знаю, почему он накинулшя на тебя, но не говори никому. Илье ошобенно. Я шам ш ним разрешу вшё, хорошо? Он не хотел тебе зла. — Не уверен, что приставленное к горлу лезвие, расцениваеться как-то иначе, — почесав шею, Фил ощущал пришедшую неловкость от вида пиратов: Воробей окончательно повис на руках Шрама, подрагивая плечами, — Но распространять не стану. Оставим инцидент между нами, если его кортик будет держаться подальше от моей шеи. Сам понимаешь, — и указал взглядом на торчащую из палубы рукоять. — Будет, ручаюсь за это.       Улыбнувшись одними лишь уголками, Шрам обнял напарника и успокаивающе погладил по спине. Всё же догадка Фила оправдалась: пират и правда плакал. Переизбыток неизвестных ему чувств и мыслей были тому виной или же сорванная спиртным крыша, но припадок Воробья сходил на нет с каждым мгновением и движение руки с затейливыми шрамами. — Ты шпускайся пока. Я подойду шкора.       Ничего, кроме кивка, Фил не смог сделать в ответ. Хотелось поскорее уйти от бесноватых карих глаз, дабы точно не попробывать собственную кровь на вкус. Мало ли его Шрам сейчас отпустит или скажет чего лишнего — они же в ссоре, как-никак — а у Воробья вновь флигель засвистит. Кортик у него заточен на славу: кожа на шее зудила после прикосновений лезвия.       Скрываясь уже в люке, Фил обернулся к пиратам. Каскад мыслей, бушевавший в его голове, застыл в одно мгновение — пазл сложился окончательно, став картиной. Странные отношения напарников совсем не дружеские, как казалось принцу при первой встрече. Перед глазами застыли краткий поцелуй, стоящий на носочках Воробей и руки Шрама на его спине. Кровь прилила к лицу, скрыв следы пробиравшего его страха, и бушевала в венах, пока сердце отстукивало барабанную дробь. Даже скрыться полностью внизу, подальше от пиратов, не помогло успокоиться. Внутренний голос отчаянно кричал: «Они вместе! Они любят друг друга! Они оба мужчины».       Оба мужчины, но любят друг друга — в голове принца царил хаос. На что похоже их чувство? Что они ощущали друг к другу? А может ли он также? Также поцеловать парня. А если может? Вопрос один за другим вставал перед бегающими из угла в угол глазами. Чехарда не иначе, да и только. Покой был чужд ему, и Фил не понимал, как вернуть те мгновения тишины и здравого рассуждения. Пару рванных вздохов не восстановило дыхание, а пульс продолжал свою дробь.       «Что, если... Что, если я знаю ответ на них? Что, если просто обманывал себя? Та дрожь в руках и пылающее лицо и есть те ощущения, а я лишь больше заблуждался. Или заблуждаюсь сейчас? Нет... Такие мысли ни к чему не приведут, пока сердце пытается выломать мне рёбра. Сначала нужно успокоиться, — замутнённый голубой взгляд застыл на бочках, и решение само напросилось в дрожащие руки, — Работа. Работа поможет забыться...» — и бочка покачнулась в его руках, когда Фил потащил её вниз, в склад к остальным.       Сверху доносились глухие шаги и скрип досок, чей-то голос и храп. Каюта погружена в сон, камбуз давно притих. Лишь тихий писк и шуршанье окружало Фила на самом дне судна. Крысы шуршали где-то совсем близко, но свет фонаря не касался их маленьких тельц и освещал одни лишь бочки с припасами и водой. Здесь дыхание замедлялось вместе с временем. Никого вокруг, а значит и никаких проблем.       Фил опустил бочку к остальным и замер, не торопясь возвращаться наверх, к тем людям и вопросам. Хотелось остаться здесь и ни о чём не думать, пока грызуны снуют из угла в угол. Хотелось остановить время.

***

      Секунды тянулись непозволительно долго. Казалось, что она замерла во времени и не может запустить его вновь. Упиравшееся в затылок дуло лишнее напоминание об этом. Хочешь выбраться из петли — пойди на встречу гаду из прошлого. Этого Вэлл никак не могла допустить, но и тянуть дальше нельзя: Моргарт терпелив, но и у него есть предел, пересечение которого приведёт к последствиям. Узнавать к каким именно, откровенно говоря, принцесса не горела желанием. — Разговор у нас не выходит, милая Вэлл, — с толикой сожаления произнёс Моргарт и положил свою ладонь на плечо девушки: реакция той не заставила себя ждать, — Ну-ну, мы же оба знаем, что сопротивление лишне. — Руки, гад, — сквозь зубы произнесла Вэлл, когда чужая ладонь скользнула дальше, и спиной она ощутила грудь мужчины. — Как жаль, милая, но, боюсь, ты не в том положении сейчас, чтобы приказывать, — подставив дуло к виску, Моргарт встретился с горящим небесным взглядом и не смог сдержать ухмылки, — Ты ведь знаешь, что нужно сделать. Точнее сказать, — рука в кожаной перчатке легла на подбородок, заставляя девушку повернуться к нему, — Или тебе по душе мои действия? — Ни в жизни!       Стиснув челюсти на чужом запястье, Вэлл выбила револьвер с другого, но не учла одного «но» — Моргарт опытнее в ближнем бою и с лёгкостью смог провернуть ответный отвлекающий приём, чтобы повалить её на пол. Его техника и три года назад была прекрасна. Теперь же она отточена и могла даже вызывать восхищение у принцессы, если бы она не ненавидела её хозяина настолько, чтобы не желать каждое мгновение выпустить в него весь заряд барабана.       Кисти обожгло болью, когда чёрная кожа сошлась на них и с силой вдавила в дощатый пол. Моргарт не выразил не капельки волнения, но его глаза отчётливо кричали в пробуждённом азарте, совсем также, как и в Тайном поселении. Мраморный цвет кожи мужчины ничуть не изменился: ему не стоило особых усилий удерживать в захвате принцессу. Работа наёмником отточила не один лишь навык введения боя. — Как же так, дорогая? В прошлом ты грозилась расправой, а сейчас же ты полностью в моей власти, — скривив на мгновение огорчённую ухмылку, Моргарт вновь расплывался в улыбке и приблизился к чужому лицу: тело девушки извивалось под ним, но у неё не было и шанса на освобождение, — Но повторю ещё один раз: я не намерен лишать мир такого милого создания. Мне нужны лишь ответы. Получив их, я не стану более держать тебя. — Я не верю тебе. — С одной стороны, обидно, ведь я честен в обещаниях, но, с другой стороны, понимаю. Одно я всё же нарушил, — убрав глумливую ухмылку с лица, Моргарт смотрел в небесные глаза напротив: добиться понимания принцессы он не надеялся, но узнать ответы на свои вопросы было частью его работы, — Разбил хрупкое сердце, заросшее диким плющом и шипами. Ты не поверишь в мои слова, но мне искренне жаль о содеянном.       Внутри бурлило чувство ненависти наравне с гневом на свою же беспомощность. Велл не могла ни оттолкнуть мужчину, ни увернуться от горящих голубым пламенем глаз. Лишь безвольной куклой продолжать терпеть его выходки и со скрипом сердца ожидать дальнейших его слов и действий. Терпение иссякало с каждым мгновением от ощущения тепла знакомого тела, звучания бархатного голоса над её лицом и взгляда этих проклятых глаз. Ненависть превышала принципы молчания и, когда кончик носа едва ли не соприкоснулся с чужим, она перевесила окончательно. — Я вышла на эту тропу по ошибке ночного стража. Он не ведал о моём присутствии, но исчез из коридора у сада, чем привлёк моё внимание. Поэтому я здесь на полу с человеком, которого так жажду прикончить. Доволен?       Белёсые брови свелись к переносице, Вэлл подавляла желание осыпать врага всевозможной бранью и проклятиями. Моргарт в свою же очередь остановился на словах принцессы и не обращал ровно никакого внимания на посылаемые пламенные взгляды в его сторону. Весть о неком страже заинтересовала его, в том не было сомнений. — Пропавший гвардеец значит, — протянул в полголоса Моргарт и помог подняться девушке, — Как видишь, я верен своим словам. Ты свободна, — опустив одну кисть, он на миг склонился к щеке и оставил краткий поцелуй, после скрывшись за дверью со своим револьвером.       Лишь после хлопка двери до слуха Вэлл донеслось тихое «до встречи, милая», отчего кровь прилила к её лицу. В этом не было и грамма смущения — то чувство давно кануло в лету, оставив лишь гнев. Схватив излюбленный «бульдог», Вэлл выбежала вслед за мужчиной и прицелилась в уходящую фигуру.       Щелчок.       О предохранителе в пылу своей злости она позабыла, позволив врагу скрыться из виду. В отчаяние Вэлл выстрелила дважды в пустоту, черкнув ненароком по дощатой двери, но легче не стало. Гнев кипел в ней, затмевая голубой взгляд. Она позволила ему уйти. Снова.

***

      Уйдя незадолго до прихода Шрама, Фил успел растянуть запястье, чем и обеспечил себе отгул на часа два уж точно. Волнение подугасло, но пересекаться с пиратом он не торопился лишь из собственных соображений. Положительным персонажем на этом судне для принца он быть не перестал, но вместе с Воробьём неосознанно перерос в эпицентр тревожных мыслей и нескончаемых вопросов. Фил надеялся лишь на то, что эффект временный — Дима вызывал куда больше доверия, чем кто-либо на «Саламандре». Помимо Ильи, пожалуй.       «Помяни чёрта — он и явится, — всматриваясь в выплывающую из капитанской каюты фигуру, Фил неосознанно спрятался за фок-мачтой, — Капитан не спит, но разве так поздно принимает? Жаловался на Угрюмого или по другому вопросу? Ещё и улыбка эта, а ведь недавно бесновал,» — на лице флибустьера и правда расцвела улыбка, но совсем не та, которая казалась принцу. Совсем не блаженная или переполненая счастьем, а банальная вежливая. Хотя для того же Фила, это не имело значения: его мысли стекались к одному лишь центру, и противостоять ни ему, ни им он не мог. Медные в отсвете фонаря волосы и горящие в ядовитом блеске медовые омуты выделялись на общем фоне полумрака, словно солнце ещё не перевалило за горизонт и его лучи не скрылись за водной гладью. То странное чувство вновь напомнило о себе, но в этот раз в компании новой спутницы — жгучей и травящей.       Фил не слышал, о чем переговаривался Илья с вышедшей вместе с трубкой Пуговицей, но беседа приходилась ему явно по душе. Иначе как объяснить эти улыбки и тихий смех флибустьера? Да ещё и руки капита на его плечах, переглядки...       На мгновение всё прекратилось, и Фил ощутил, как холодный озноб прошиб его спину. Он, не задумываясь, юркнул вниз, за укрытие. Сердце расходилось в глухих стуках, но желание разузнать больше заглушало его. Он выглянул на миг, не больше.       Приобняв флибустьера за плечи, Пуговица затянулась последний раз и, не дослушав спутника, выдохнула дым в веснушчатое лицо — светлые брови сошлись к переносице. Илья закашлился, но даже слова не сказал в ответ капитанше, лишь, переняв её смех, и кратко попрощался. Пуговица напоследок что-то прошептала ему на ухо и скрылась за дверью своей каюты — Фил же скрылся за мачтой.       Спутница неясного чувства негодавала и ёрничала от увиденного, разгораясь сильнее с каждой мимолётной деталью прощания. У принца в голове не укладывалось, почему Илья так спокойно принял выходку Пуговицы. Дым в лицо — это ли не пример пренебрежением? Может Фил многого и не понимал в отношениях людей, но это явно не могло означать ничего хорошего. Неужели они настолько близки, чтобы позволять нарушать своё личное пространство? Ему он грозился по дну его пустить, если приблизиться хоть на миллиметр во сне. Может он не так всё понял, и флибустьер сейчас злиться? Пуговица ведь ушла. Может всё также, как с Угрюмым? Фил выглянул из-за своего укрытия в очередной раз и схлопотал щелчок по носу: Илья стоял в паре шагов от него. — Знаешь поговорку про Варвару? — облокотившись о мачту, Илья чуть наклонился к принцу и ухмыльнулся, — Хочешь совет? Выбирай место понадёжнее, раз шпионить шилко тянет. А ещё лучше, не потыкай ему. Целее будешь. — Я не шпионил, просто рядом оказался.       Фил частично не врал, а потому верил в свои слова и не хотел признавать иного объяснения, но внутри загоралась спичка одна за другой с приближением флибустьера к его лицу. Прищуренный медовый взгляд разгорался в такт душевным вспышкам юноши, увлекая того в свой плен. Когда между кончиками носов оставались жалкие миллиметры, Илья расплылся в ухмылке. — Лжец, — и ещё один щелчок последовал за словами флибустьера, облокатившегося о мачту, — Не советую мне лгать в дальнейшем. — Иначе на дно, как я понял? — потирая чуть видный на общем фоне пылавшего лица след, Фил сделал шаг назад от следившего за ним флибустьера. — Догадливый, ты посмотри, — Илья усмехнулся, но кивнул в ответ, — В любом случае, опустим это. Как я понял, тебя уже успели впрягсти. Сбежал или честно отработал? — Сознаюсь, мысли были, но Шрам их присёк только в путь, — собираясь упереть руки в пояс, Фил тихо шикнул, когда согнул правую кисть, — Волен на ближайшие часа два. Всё по совести, и никакого обмана.       Перехватив веснушчатое запястье, Фил мило улыбнулся и показал кончик языка. Не в этот раз — произнёс он одними лишь губами. На удивление принца, Илья даже не фыркнул, а ответил тем же жестом, но по носу всё же щёлкнул — левой.       Поправив просторный рукав, флибустьер ненавязчиво указал на шканцы и двинулся в ту же сторону. Фил с минуту следил за плавной походкой юноши в такт волнам — фонарь на капитанском мостике ещё не касался его лица, но принцу казалось, что он может отличить каждую крапинку на его худых щеках, уловить озорной блеск янтарных омутов — и, расплываясь в улыбке, принял приглашение.       Горизонт размывался под покровом ночи, и звёздное плато теряло свои границы, растекаясь по бесконечной морской глади. «Саламандра» плыла по небу, когда Фил, следуя за взором флибустьера, переставал замечать уходящие с судном волны и колебания. Облака унесли вдаль приятный своей прохладой бриз, и луне ничего более не мешало вернуть свой свет, как и прежде озарявший их путь: фонари тщетно справлялись с её работой. Представший перед Филом вид меркнул перед тысячами созвездий, отражавшихся в глубине янтарей глаз юноши.       Мысли сами утягивали его в свои игры, возвращая то в прошедшие дни, то в минувшие часы в Гриусе — дом с бирюзовыми стенами всплыл в памяти с портретом девушки в белом. На мгновение он словно вновь увидел её перед собой, уловив в чертах флибустьера чужие. Те же рыжие пряди, россыпи веснушек, даже милые морщинки у янтарных глаз — бледноватая кожа единственно отличалась от нежного, персикового оттенка тела девушки. В остальном же они были схожи. Бесспорно родственная кровь текла в их венах. — Не прими моё любопытство за грубость, — сдавшись увлекшим его мыслям, Фил осторожно глянул на расслабленное лицо, — Но кто та девушка на картине? — Мне покуда знать? —облокотившись о перила, Илья чуть скривил острые брови,— Их много висело на стенах. — Напротив твоей комнаты. Не отрицай, она твоя. По крайней мере, была ей когда-то, — Фил замечал мимолётные изменения в мимике флибустьера, но и явных противоречий не видел: решил продолжить, — Если хочешь, можешь в обмен на свою правду задать мне вопрос. Отвечу на любой, обещаю.       Может Илья и рад был бы послать надоедливого принца далеко и на долго, но что-то его остановило. Предложение Фила было тому виной или собственные соображения — он не знал. Ему же на руку, а причина дело уже третье и, признаться, не столь важное. Если каждый получит по ответу, так почему он должен переживать о мелочах? — По рукам, но первым ответишь ты, — протянув ладонь, Илья ухмыльнулся перед тем, как пожать чужую: в огненной голове созрел план, принц чувствовал это, — Я видел шрамы на твоей спине и ладони. Как ты их получил?       «Решил надавить на больное, чтобы я отвязался? Кх, что ж, ты просчитался, Илюша. То, что было, давно минуло. Жалкое напоминание в белых полосах не травят мне больше душу,» — сжимая край рубашки, Фил посмотрел на раскрытую ладонь: затянувшаяся садина тянулась от линии жизни едва ли не до сгиба кисти ровной белёсой ниточкой. Потянутые мышцы напомнили о себе вязкой болью, но Фил сдержал сдавленное шипение: нельзя допустить, чтобы Илья подумал об этакой его реакции на старые шрамы. Тогда план флибустьера возымеет силу, а этого он допустить никак не мог. — Наказание за побег... За помощь в побеге принцу, — обещание быть откровенным терпело изменения во благо: Фил хотел быть честен с ним, но рушить легенду не намерен, — Отец не простил моей выходки. Посчитал позором и стремлению к бунту. На спине — его рук дело. Здесь же, — он провёл вдоль белой линии на ладони, поймав янтарный взгляд, — Сам виноват. В тех, если углубляться, тоже, но этот нанёс сам. Не намерено, конечно, но так вышло.       Филу до лёгкой дрожи был интересен произведённый на флибустьера эффект от его правды. И он его получил — Илья, потупив взгляд, смотрел в безпроглядную пучину в немом шоке. «Его так задело упоминание отца в виновности в шрамах?» — не сумев прочесть в янтарных омутах бесновавшие в них отражения, Фил чуть склонил голову в покорном ожидании слов флибустьера. Тревожить того в эту минуту глупо — он закроется от него за своей стеной. Лучшее решение: дождаться, когда Илья решит начать первым. Раньше попросту немыслемо. — Отцы бывают жестоки, — прошипев себе под нос, Илья сжал деревянные перила и продолжил, обращаясь уже к принцу, — Не в праве судить его, незнаком лично. Но до моего ему далековато будет, — оскал омрачнил тонкие губы, в взгляде выступил давний гнев, — Помрёт, свидяться у чёрта в пепелище...       Фил неосознанно подался назад, едва ли не почувствовав пламя, исходящие от флибустьера. Илья искренне ненавидел своего отца — этот кусочек сложного пазла Фил решил отложить от греха подальше. Вопрос семьи для того больная тема, и с ней действовал лишь один принцип: меньше трогаешь — меньше шипов выпускаешь в ответ. Эти терни он ещё успеет пересечь, Фил верил в это, а пока стоит сдаться. Жгучие иглы шипов могут оказаться ядовитыми. — Чудно, — возвращая маску напущенного спокойствия, Илья упёрся лбом о ладони на перилах и вернулся на место, — Хотел знать про портрет? Пожалуйста. На нём моя матушка в молодости. Прекрасная и обворожительная Яна. Ещё не совершившая главную ошибку в своей жизни. Утолил твоё любопытство?       Время откровений подошло к концу вместе с поднявшимся Ильёй в немом гневе. Фил понимал, что тот злился далеко не на него, но на душе разрастался неприятный осадок. Он догадывался, что на портрете изображена мать юноши, но Фил и мысли не мог допустить о такой бурной реакции на его безобидный вопрос. Главная ошибка матери, отец флибустьера, неизвестный конфликт между ними — всё разом осело грузом на его плечи. Слишком много открывшийся кусочков без места в картине. Фил запутался. — Закроем тему. Пора возвращаться к работе, Златовласка, — спускаясь по капитанскому мостику, Илья полуобернулся к принцу, — Ночь предстоит долгая.