Маркартский Медведь

Дни тянулись подобно канату, застывая, на тугих узла, в дневной час. Порой, когда Ульфрик после очередной проверки патрулей и солдат, глядел на небосвод, ему казалось, что солнце было приковано раскаленным металлом к холодной синеве неба и не двигалось с места, насмехаясь над нетерпение солдата. Мать природа тоже не одаривала благосклонность Ярла, окутывая статную фигуру колючими снежинками и оставляя морозный поцелуй на бледных щеках. Под плотным напором снежных лепестков, Ульфрик, кутаясь в меховой плащ, вернулся в каменный дворец, восседая на троне и погружаясь в туманные мысли. Слуги сновали по залу, наводя порядок и расставляя еду на деревянном столе для вернувшихся солдат с патрулей. Вся суета вокруг норда разбавляла тягучие мысли, — что поселились в голове. Они вились узлами, закручиваясь в поток, образуя новые завитки и новые вопросы. Когда темная пучина почти поглощала затуманенный разум, смешиваясь с тяжелыми воспоминаниями, сознание подкидывало новые — о взгляде сапфировых глаз. Они были столь реальны, что в них можно раствориться, утопая в мягкой синеве. Массивная железная дверь, в очередной раз протяжно скрипнула, впуская посетителя. Лениво переведя взгляд на нее, норд с удивление увидел гонца. Парень спешно передал записку в грубые, обветренные руки ярла, и поправляя наплечную сумку, тенью растворился, оставив его одного. С чувством тревоги, он раскрыл маленький пергамент, вчитываясь в слова: «Она Довакин. Ее ту’ум пронесся по сводам гробницы. Галмар.» Ульфрик перечитал записку несколько раз, но так и не мог поверить тому, что было написано размашистым почерком друга. Вспоминая тоненькую фигуру девушки, норд снова и снова задавался вопросом, — как такая сила могла передаться ей. В правдивость слов, Буревестник даже и не сомневался.«Усмешка судьбы» — подумал про себя норд, но в тоже время беспокойство, тяжелым ярмом, опустилось на плечи. «В Хелгене был Алдуин» - очевидная догадка дошла до сознания воина и сердце сжалось. Каждый норд знал о предсказание появления Довакина и тому, что последует за ним. Дитя, благословленное и несущее в себе кровь Акатоша, изгонит Пожирателя Миров. Но сколько славных нордов погибнет? После полученной вести, ему еще больше не терпелось встретиться с Элиз. Никто не знал — кем является довакин. Только по слухам, которые шли из Вайтрана, драконорожденной была девушка. Сама Мефала для развлечения, не иначе, свела их, посадив бретонку в тот день на повозку. Только предвещает ли это ему новые проблемы? Или решение насущных? Норд нервно застучал пальцами по каменному подлокотнику трона. День, насмехаясь над нетерпеливым ярлом, медленно катил солнце по хмурому небу, сменяя погоду на плотную, белую вуаль. Стражники шныряли по залу, как приведения, скрываясь от холодного взгляда Буревестника за дверью казармы, отчего вызывая еще больший гнев. Тихо ругнувшись, он спустился с холодного трона, схватив несколько бутылок меда со стола, уходя к себе в покои. Комната встретила теплым молчанием. Большая кровать была застелена нежным бельем, а камин предусмотрительно зажжен, согревая холодный камень помещения. Два резных кресла возле огня пустовали. Они с Галмаром любили иногда сидеть тут и болтать о пустяках или вспоминая былое. Ульфрик стянул меховой плащ из черного волка и доспех, неряшливо бросив на комод, сел в одно из них, откупоривая нордский мед. Алкоголь приятно согревал изнутри, но не затуманивал разум, как он хотел. Внутри снова горячей волной начал подниматься гнев, из-за того, что мысли возвращались к Элиз, заставляя его пить мед и переводить взгляд на пламя, заключенное в холодный камень. Огонь радостно потрескивал, вгрызаясь в сухие поленья, выплевывая в дымоход желтые искры. Девчонка явно была не готова стать спасителем мира. Неуверенная, робкая — и это она вняла в себя дар Акатоша? И это она из легенд и сказок, что он слышал в детстве? Норд усмехнулся, делая очередной глоток. То, что Элиз вместо Империи присоединилась к ним, имело свои плюсы. Но дар, что течет в ее жилах, она пока не в силах вынести. И будет ли вообще? Но теперь, помимо еще Империи, Братьям придется воевать еще и с драконами, что явно не входило в планы Ульфрика. Тяжелые думы окончательно испортили остатки вечера. Тихий стук в дверь прервал поток неприятных мыслей. — Да? Проходи не мнись перед дверью, как девка, — норд раздраженно бросил фразу, не повернув головы, думая, что очередной офицер заскочил к нему с просьбой. — Мой Ярл, — Ульфрик вздрогнул от мягкого голоса, который ожидал меньше всего и обратил свой взгляд на дверь. Элиз стояла в проеме и переминалась с ноги на ногу. Удивленно вскинув брови, он снова невольно скользнул взглядом по стройной фигуре, и неудовлетворенно нахмурился, ведь девица пренебрегла уставом, и была в своей кожаной броне. Ульфрик кивнул на кресло, которое стояло рядом с ним, — приглашая ее присесть. Элиз опустилась на место, принося с собой едва уловимый легкий запах цветов и затхлого подземелья. Под пристальным взглядом голубых глаз, она сняла сумку и достала корону. — Вот зубчатая корона, — норд ухмыльнулся, принимая старый шлем, с драконьими костями из рук девушки, невольно касаясь ее рук, сжимая их. Элиз вздрогнула, и подняла взгляд на Ульфрика, встретившись с пронзительным взглядом голубых глаз. — По-моему ты должен Галмару бутылку, — Элиз мягко улыбнулась, выскальзывая из грубых рук под участившееся сердцебиение. Ульфрик басовито засмеялся, отчего бретонка расслабленно откинулась на спинку кресла, сбрасывая с головы темный капюшон. — Провалиться мне в обливион — старый медведь был прав! — норд, поставил бутылку на пол, рядом с креслом, в котором сидел, и начал вертеть корону с мальчишеским любопытством разглядывая ее. Его пальцы скользили по грубым граням драконьих костей и зубов, которыми был украшен шлем. Металл со временем потемнел, но слабый блеск все же проглядывался. Кости от старости пожелтели и в нескольких местах потрескались. Но все же, норд почувствовал священный трепет к предмету. Ульфрик сидел молча, осторожно касаясь граней и погруженный в думы. Воспользовавшись возможностью, девушка заинтересованно оглядывала его. Норд сидел в одной рубахе без рукавов, что оголяли его медленно перекатывающиеся крупные мышцы рук с многочисленными шрамами. Распахнутый ворот, приветливо показывал широкую грудь, с темными волосками и медальоном Талоса на кожаном ремешке. Ее взгляд скользнул выше, к лицу. Ульфрика нельзя было назвать красавцем, но та уверенность, пришедшая к нему с возрастом, опьяняла рядом с ним. Волосы цвета зрелого пшена слегка растрепались, но все так же были заплетены по краям в небольшие косы, не давая прямым локонам падать на открытое лицо. — Все прошло чисто? — грубый голос, отвлек Элиз от постыдного созерцания, оставляя на бледных щеках румянец. — Порядок. Все прошло чисто. Ульфрик заинтересованно смотрел на девушку, которая со странным блеском поглядывала на него, покусывая нижнюю губу. Слабая усмешка коснулась губ мужчины и во взгляде вместо холодного блеска, заиграл похабный огонь. — Вот и молодец. Все подробности мне Галмар расскажет. — голос ярла стал тише и глубже. Ульфрик медленно встал, аккуратно положив корону на прикроватную тумбочку, оглядывая Элиз и раздумывая о предстоящем разговоре. Девчонка сидела, чуть расслабившись, позорно пряча взгляд, как нашкодивший котенок, сияя ярким румянцем на светлой коже. Она напряглась, когда мужчина не спеша обошел ее кресло, не сводя с нее хищного взгляда, и вздрогнула от тяжести рук, которые опустились на ее плечи. — А теперь… — от тихого голоса над самым ухом, по телу Элиз пробежались мурашки, а щеку обожгло теплым дыхание, — Нам надо поговорить. Довакин. Кровь мгновенно схлынула с лица девушки, теряясь в пятках. — Откуда? — она хрипло выдохнула, напрягаясь под крепкими руками, которые даже и не думали ее отпускать. — Даже у стен есть уши. У тебя, наверное, есть вопросы, драконорожденная. Буревестника уже начала забавлять реакция бретонки на его слова и действия, когда они остались наедине. Ее робость приобретала новые краски, что не укрылось от него. Она краснела и смущалась, пряча глаза и нервно теребила рукав. Только это то, что думалось ему? Или простая неуверенность девушки в себе? Тяжело вздохнув, он с сожалением отпустил хрупкие плечи, скользнув руками по тонким предплечьям и снова сел напротив девушки, поднимая недопитую бутылку. Элиз стремительно краснела и смотрела в сторону, — растерянно и обескуражено. Чуть помедлив, Ульфрик протянул ей свою бутылку. — Пей, так разговор у нас не пойдет, — напряжение довакина начало передаваться и ему, вызывая гнев. Девушка протянула руку и приняла холодное стекло, неуверенно сделав глоток. Теплый мед легонько скользнул во рту, и обжег горло, вызывая кашель. Ульфрик одарил Элиз насмешливым взглядом. Но она сделала новый глоток, потом еще и еще. И нордский алкоголь уже не обжигал, а начал приятно согревать внутри. Кровь прилила к лицу, и горячей волной прошлась по телу, помогая расслабиться. Все это время Ульфрик поглядывал на Элиз, всматриваясь более тщательно в миловидное личико, в хрупкую фигуру, скрытую кожаным доспехом, по растрепанным русым волосам. И она снова подняла свой взгляд. Но уже не затравленный и испуганный, а мягкий и со странным огоньком, что невольно будоражил норда. Вторая бутылка быстро оказалась в цепких мужских руках, и сделав пару глотков, он снова обратился к ней: — Ну и каково это — держать тяжесть мира, на своих плечах? — Элиз задумалась. Ульфрик расслабленно откинулся на спинку кресла, крутя бутылку грубыми пальцами, бросая взгляд на девушку и медленно, смакуя каждый глоток, пил мед. — Страшно, — девушка сглотнула подступивший ком в горле. — У тебя, наверное, есть вопросы… Элиз неуверенно кивнула… Они проговорили несколько часов, одна бутылка сменялась на другую, девушка, наконец, почувствовала себя уверенней. Оба понимали, что были похожи, на плечах обоих лежал мир, который давил своим неуемным грузом, прижимая к земле ответственностью. Ульфрику нравилось, что девушка расслабилась. В ярко-синих глазах играл пылкий огонек, приковывая взгляд. Элиз неспешно задавала вопросы, внимательно слушала и иногда отводила взгляд к огню, — раздумывая. Норд рассказывал легенды, сказки из детства, что слышал от седобородых о Довакине, когда учился на Высоком Хротгаре. И рассказывал свою историю, чутко улавливал сменяющиеся эмоции на девичьем лице. После всех вопросов они замолчали, каждый обдумывал свое. — Думаю, тебе пора сходить к Седобородым, — Ульфрик устало выдохнул, отложив опустевшую бутылку на пол и подавшись вперед, облокотился локтями на ноги. Девушка невольно бросила взгляд на медальон Талоса, - от движения норда он мерно покачивался в воздухе, ловя тонкими гранями языки племени, затем сместился на еще более оголенную кожу. Сердце Элиз пропустило удар, а постыдный жар оставил на щеках пламенный поцелуй, переметнувшись на уши. — Да, думаю пора, — ее голос зазвучал тише и хрипло, отчего норд довольно хмыкнул. Бретонка поставила недопитую бутылку на пол, и медленно поднявшись с деревянного кресла, направилась к двери. Ульфрик скользнул взглядом по фигуре девушки, ощущая, как его обуревают разные чувства в груди, горячей волной расходясь по телу. А хмельной мед подстегивал ответить на ее горящий взгляд, брошенный вслед. Элиз остановилась у двери, и хотела что-то сказать, но крепкие руки перехватили талию, поворачивая к себе и прижимая к деревянной поверхности двери. Ульфрик нервно вдохнул её сладковатый запах, напоминающий ему короткое лето в суровом Виндхельме, теперь смешавшийся с его запахом терпкого меда. Ярко-синие глаза удивленно распахнулись, но в глубине синевы, норд увидел — те желанные пылкие нотки, которые не покидали ее взгляд весь вечер. Она хотела этого, но в силу своей робости, пугалась своего же влечения. Ульфрик крепко перехватил руки над ее головой, чувствуя, как тоненькие пальчики переплелись с его, крепко сжимая и образуя связь. Ногой уверенно раздвинул ее подрагивающие, прижимаясь между ног. Свободной рукой перехватил подбородок бретонки, ощущая под огрубевшими пальцами мягкость девичьей кожи. Склонив голову, остановился над губами, давая ей возможность увернуться и не сделать то, что он так жаждет. Но Элиз осторожно поддалась вперед, прижимаясь к горячим губам. Она была робка, неуверенна и он позволил ей решить, сделать шаг или прекратить все, что могло сейчас произойти. Девушка с трепетом в груди услышала, как норд, тихо рыкнув, углубил поцелуй, уже с жадностью впиваясь в нежные губы, и грубо языком, проникая в полуприкрытый девичий рот. Она отвечала, поддаваясь под прытью бурного нрава, хрипло вдыхая терпкий запах. Его борода покалывала чувствительную девичью кожу, лишь усиливая страстность момента. Ульфрик тяжело дышал, одной рукой не отпуская тонкие пальцы, другой опускаясь ниже, сквозь грубую кожу доспеха сжимая небольшую грудь, и быстро щелкая заклепками снаряжения, в жажде прижаться к горячему телу. Элиз робко потерлась бедрами о прижатую к ней ногу, отчего норд, прервав поцелуй, насмешливо посмотрел в горящие от возбуждения глаза. Девушка медленно двигала бедрами, томно постанывая, призывно заглядывая в голубые глаза. Сердце в груди Ульфрика тяжело пропустило удар, и камнем опустилась вниз. Бретонка дразнила и манила, прикусывая губу и прогибаясь навстречу руке норда, что размеренно одну за другой, отстегивала заклепки куртки. Он снова и снова заглядывал в сапфировые глаза, ища хоть намек на что-то, что оттолкнет его, но видел лишь желание. Вся ее робость и неуверенность улетучились, вызывая судорожный вздох у него и тяжелое давление внизу живота. Их губы снова встретились, переплетаясь языками в страстный танец. Пальцы норда, наконец, справились с последним, разделяющим их телами, заклепкой на куртке девушки. И он осторожно провел рукой вниз. Броня была распахнута, показывая светло-синюю рубаху, сквозь ткань которой проглядывались затвердевшие соски и нежная кожа. Рука скользнула под тонкую ткань, поднимаясь по изгибам талии, кончиками касаясь разгоряченного тела. Грубые пальцы оставили на чувствительной коже шершавый след, вызывая мелкую дрожь и томный вдох. Чувствительные соски ответили сладостной волной по телу девушки от прикосновения. Ульфрик прильнул к ней, лаская мягкую мочку уха и останавливаясь на изгибе шеи. Но он медлил, лишь лаская грубыми пальцами, перескакивая с одного холмика на другой, зажимая затвердевший сосок между пальцами. Он нервно облизал губы, ощущая жар тела девушки, и как ответ на это, внизу живота призывно потянуло, горячей волной пробежалось по телу и снова собралось в тугой узел вожделение. Ульфрик смотрел на нее, не прекращая ласк, на то, как меняется выражение ее лица, и на щеках вспыхивает постыдный румянец; как она вскидывает брови, и приоткрывает рот постанывая, тая в его руках. Ему понравилось смотреть на нее, но сам лишь облизывал пересыхающие губы, продолжал, чувствуя, как возбужденную плоть болезненно сжимала кожа штанов. Он играл с ней, и любовался на свои игру, с ее телом, на прогиб ее спины, и движению бедер навстречу, желая чего-то большего, чем просто ласки. Она медленно приоткрыла глаза, из-под пышных ресниц встретившись с разгоряченным взором норда. От светло-голубых глаз, по телу девушки прошла мелкая дрожь. Бретонка была возбуждена, и Ульфрик продолжил свою игру, покрывая чувствительную кожу шеи и уха грубыми поцелуями, прикусывая в нежные изгибы и с жадность вдыхая сладкий запах кожи с запахом ее возбуждения. Элиз тихо всхлипнула от новых ласк, чувствуя, как жар и холод, щекочущим калейдоскопом заполняют тело, опускаясь вниз живота. Он наслаждался ею, стоны ласкали слух и распыляли жар, в его сердце, отчего он становился все увереннее и настойчивее, прижимаясь к ней. Она позволяла любоваться ею, не стесняясь в проявлении эмоций от его рук. Туманное возбуждение почти полностью завладело создание норда, оставляя крохотную искорку осознанности. Огибая небольшой холмик живота, его рука потянулась к завязкам штанов девчонки. Ее пальчики неожиданно крепче сжали его руку, маленькими ногтями впиваясь в загрубевшую обветренную кожу, оставляя розовые полумесяцы. Девушка задрожала, ощущая, как мурашки собрались внизу живота, а страх перешагнуть заветную черту, овладел сознанием, принуждая ее тело напрячься. Волнение оставило жар, сменившись на ледяную волну, пробежавшись по телу, — отрезвляя. Элиз медленно раскрыла глаза, встретившись с затуманенным взглядом Ульфрика. Он тяжело дышал, а сердце глухо билось о грудную клетку, в такт девичьему сердцу. Медленно наклонившись, норд легонько коснулся ее пересохших губ, почувствовав напряжение и страх, отпуская ослабшие руки бретонки, отступая на пару шагов. Девушка, быстро начала завязывать штаны, пытаясь не поднимать взгляда. На бледных щеках алел румянец, а тонкие пальцы дрожали. От былой страсти в ней не осталось и следа, а испуг снова взял вверх. — Думая тебе пора поднять на Высокий Хротгар. — Ульфрик, отвернулся от девчонки, подошел к креслу, поднимая с пола недопитую бутылку, сделав несколько глотков, — Не стоит заставлять седобородых ждать. Элиз ничего не ответила, а лишь тихо выскользнула за дверь. Ее щеки пылали, а сердце нервно билось, как птица в загнанной клетке, разбиваясь о прутья, в надежде вырваться из костяного плена. В ногах была еще слабость, но она бежала по пустым коридорам пытаясь оставить комнату, где страсть почти затуманила сознание. Ульфрик так и остался стоять возле камина, глотая мед и успокаивая себя. Ему она нравилась, даже несмотря на то, что она не решилась переступить черту, — лишь сильнее подстегивало интерес. Он как будто увидел двух разных людей — робкую бретонку с испуганным взглядом и страстную девушку, с огнем в глазах. Драконья кровь все же текла по ее жилам, подталкивая на непредсказуемые поступки, но она пока ее не понимала. Норд хрипло усмехнулся, усаживаясь в кресло. Настолько непредсказуемый вечер он даже и не рассчитывал.