Пахнет карамелью

— Назовешь мне свое имя? — осторожно попросил Ирлаки. Он вместе с Ранфоро сидел на холодном полу темницы в камере, больше напоминающей клетку. Толстые редкие прутья отбрасывали на камни свою тень, расчерчивая камеру на множество квадратов. В тусклом свете плавали пылинки, которые, падая, застилали все поверхности, точно снег. Белоснежное одеяние владыки стало серым, а звенящие украшения уже давно лежали в дальнем углу. Парень откинулся на стену и с жалостью во взгляде наблюдал за Ранфоро, которого не покидала дрожь. — Ранфоро… — прошептал мальчик. — Меня так назвал Янтавае — настоящего имени я не помню. — Меня зовут Ирлаки, хотя ты, наверно, об этом и так знаешь. Повисла неловкая тишина. Ирлаки хотелось разговорить мальчика, но, как назло, ни одна тема для разговора не лезла к нему в голову. Он открывал рот, собираясь задать вопрос, но, не решаясь, закрывал обратно. Владыка видел терзания Ранфоро, прекрасно понимал, как ему сейчас тяжело, но не знал как поддержать странного ребенка. — Я совершил что-то ужасное? — Ранфоро повернулся к Ирлаки. На лице мальчика не было слез, и это пугало владыку еще больше. В ясных глазах не было печали — только пустота. — Ты не виноват в случившемся, Ранфоро. — Но я не послушал вас. Вы предлагали поговорить, но я отказался. — Ты делал то, что тебе сказал Этеверну. Он же наверняка выставил меня злодеем? — Он говорил, что вы хотите уничтожить печать и вернуть силы последнему Эделенхар. — Вот видишь, ты хотел защитить всех от последнего Эделенхар, хотел спасти всех. — Нет, я не хотел всех спасать. Я просто хотел жить с Янтавае и Аршерис как раньше. Но в итоге сделал все только хуже. — Аршерис? Та девушка? — Вы ее знаете? — Конечно. Она была последней жертвой Этеверну. После смерти Арихельмы он сказал, что не хочет больше шума и попросил разрешение прожить остаток дней в одной из пещер вдалеке от всех врат, ведущих в Хасиэру. Такой расклад меня более чем устраивал, потому что убить Этеверну тогда я не мог, а на подготовку мне было нужно много времени. Изначально я хотел держать его подле себя, но раз уж он попросил оставить его, я решил не отказывать. Но, понимаешь, у нас с ним с самой первой встречи были очень натянутые отношения, и я до сих пор не могу доверять ему. Поэтому, чтобы хоть немного задобрить Этеверну, я позволил ему выбрать одну жертву для последнего эксперимента. И он выбрал обычную слепую девушку. Если ты говоришь, что она была рядом с вами, возможно, это с самого начала был план Этеверну. — Вот как значит. — Ранфоро обнял себя руками. — Прости. Нехорошо, что ты услышал это именно от меня. Ты знаешь, где Аршерис сейчас? — Янтавае отпустил ее. — Что? Нет, он не мог: Этеверну никогда так не поступает, — нервно усмехнулся владыка. — Эделенхар всегда ведет себя как Эделенхар. — Замолчите! — выкрикнул Ранфоро. — Янтавае никакой не последний Эделенхар! Я же знаю, какой Янтавае. Мы с ним жили бок о бок не один год. Я иногда наблюдал за ним, даже когда он не знал, что я вижу его. И он всегда вел себя одинаково. Он очень заботливый и добрый. Он, конечно, неидеальный, и есть люди, которые его раздражают, но он не злой. Он заботился обо мне и Аршерис как отец. — Ты сам все видел. Этеверну искусно притворялся все время, которое ты его знаешь, чтобы достичь своей цели. — Не надо так говорить. Я уверен, что последний Эделенхар и Янтавае — два разных индарра, просто, когда я накладывал дополнительную защиту на печать, я ошибся, и дух последнего Эделенхар вселился в тело Янтавае. Можно я покажу печать, которую я накладывал? — Не стоит, Ранфоро. Она будет действительна, только если наложена на другую печать. Если ты сейчас в своем настоящем теле попробуешь просто ее нарисовать, все вокруг взорвется. — А вы можете создать печать? — Нет. — Почему? — Темница Этеверну не самое лучшее место для экспериментов. — От последнего слова Ирлаки поежился.  — А мы можем сбежать? Я практически не вижу тут охраны. Нам надо просто обездвижить последнего Эделенхар, и тогда вы придумаете, как снова вернуть Янтавае. — Невозможно вернуть Янтавае, потому что его просто не существует, Ранфоро, — вздохнул владыка, понимая, что мальчика ему не переубедить. — Надо попробовать! Вы же знаете Хасиэру как свои пять пальцев, нам надо сбежать. — Ранфоро вскочил на ноги и подошел к решеткам, задумавшись, как лучше их сломать. — Не получится. — Но почему? Тут же совсем мало охранников. Они проходят раз в несколько часов — мы успеем сбежать. — Этеверну не нужна охрана. Он, как паук, контролирует все, что происходит в его паутине энергии, окутывающей даже самые дальние уголки Хасиэры. А мы с тобой находимся в самом центре. Этеверну чувствует любое наше движение и, как только мы покинем камеру, примчится в не самом лучшем расположении духа. — Это та сила, которая была запечатана? — Ранфоро вновь перешел на шепот, но решетку из рук не выпустил. — Этеверну видит весь мир через энергию. Он рассказывал тебе о ней? Из нее состоят все живые существа, и у каждого собственный узор. По словам Этеверну, энергия живых сплетена в полотна, в которых отражено и физическое тело, и душа. Узоры отвечают за события, произошедшие с кем-либо, и именно от них зависит сознание. Когда большая часть сил Этеверну была запечатана, он мог видеть лишь энергию, к которой прикасался. Например, чтобы заглянуть в чье-либо полотно, ему нужно было коснуться физического тела. Но теперь его сила вновь чудовищна. Теперь ему подвластны любые полотна, вокруг которых есть свободные нити энергии. Этеверну может хоть сейчас убить меня, даже не выходя из своей лаборатории. Всю свою жизнь он посвятил исследованиям, для которых не жалел ни индарров, ни других существ. Мой отец, который и был его наставником, позволял Этеверну ставить опыты на индаррах, осужденных за особо тяжкие преступления, и на других расах, но только через его личное разрешение. Мне такое было не по душе и именно по этой причине я здесь. — А мама? Она же была наследницей. — Ты зовешь Ари матерью, хотя никогда ее толком-то и не видел, — грустно улыбнулся владыка. — У меня были люди, заменившие мне семью, но никто не пытался стать моей матерью. Янтавае много рассказывал мне о маме, разве могу я после этого называть ее Арихельмой или Вэйсеннит? — Расскажи мне о своей жизни. — А вы ответите на вопрос, который я задал? — Да-да, — неуверенно кивнул владыка. — Обязательно. Но позволь мне узнать тебя чуть больше. — Когда я был младенцем, меня на пороге нашла пожилая пара. Но потом они умерли, и я жил один. Через несколько лет я познакомился с Янтавае и Аршерис, и вот я здесь. Вы довольны? — Ты же знаешь, что это не то, что я хочу слышать. — Может, вы и не такой, как говорил о вас Янтавае, но вы все еще мне никто. Вы убили мою мать. — Так пишут все книги, я прав? — Ирлаки закрыл лицо рукой и прикусил губу. — Да. И даже не думайте, что я поверю вам, если начнете пытаться оправдать себя. — Но я не убивал ее! — Голос владыки стал звучать иначе, и Ранфоро с удивлением обернулся. — Я всегда любил Ари больше, чем кого-либо. Ради нее я стал владыкой. — Вам лучше замолчать. Как вы смеете говорить такое? — В глазах мальчика вновь появилась ненависть. — Не лгите хотя бы про мою маму. Вы могли подумать, что я готов вас простить и встать на вашу сторону — вы ошиблись. Как только я верну Янтавае, вы ответите за все, что натворили. — Выслушай меня, Ранфоро. Молю тебя, просто выслушай. Ты же только что сам жалел, что совершил ошибку. — Хватит. — Ранфоро… — Ирлаки неопределенно повел головой, всем видом умоляя позволить ему говорить. — Даже не думайте. Я ни разу не встречался со своей мамой только из-за вас. Из-за вас я даже не мог узнать, как она выглядит. И после этого вы считаете, что мне будет интересно слушать вас? — Аршерис убила своих родителей. — Ч-что? — Голос мальчика дрогнул. Он быстро заморгал и, сделав шаг к владыке, заглянул в его глаза. — Повторите. — Когда-то об этом кричали на каждом углу, — вздохнул владыка. — Это правда? Она убила их? — Раз об этом везде говорят, то, если судить по твоей логике, правда. — Но как же так… Я уверен, что это ложь. Я знаю Аршерис, она не стала бы их убивать. — Получается, если речь идет про Аршерис, ты остаешься на ее стороне, а если речь про меня, то я в любом случае виноват. Не видишь тут ничего странного и несправедливого? Ранфоро не ответил. Задумавшись, он отвел взгляд, понимая свою неправоту. Пронесся легкий ветерок, принесший с собой необычные запахи Хасиэры. Мальчик повернулся к окну и, прищурившись от света, набрал полную грудь воздуха. Ранфоро не хотел поворачиваться обратно, не хотел говорить с владыкой. Ему вновь пришлось менять свои взгляды на мир и на его историю, которую так долго внушали книги. — Теперь ты выслушаешь меня? — осторожно спросил Ирлаки. — Я не хочу. — Мальчик сжал кулаки. — Почему я должен во всем этом разбираться? Три года я был уверен, что моя мать умерла от рук дяди. Все это время я вас ненавидел и иногда даже хотел убить, а теперь вы говорите, что в книгах ложь. — Прошу, выслушай меня, Ранфоро. Я не прошу тебя простить меня, но, когда я расскажу правду, надеюсь, ты поймешь, почему мне пришлось поступить именно так. — Почему в книгах, которые обязательно проходят вашу проверку, написана неправда? — Потому что они описывают поступок, который означает, что я готов пожертвовать всем ради безопасности Хасиэры. Я объявил Ари предательницей за попытку помочь Эделенхар. Если бы я простил ее, я бы показал всем индаррам, что для меня кровные узы куда дороже Хасиэры. На самом деле я хотел спрятать ее ото всех и сказать, что она сбежала. — Но как она тогда умерла? — Все эти года я был уверен, что ее убил Этеверну. — Владыка сделал паузу: его взгляд упал на руки Ранфоро, на которых начинали искриться маленькие молнии. — Но сегодня я понял, что ошибался. Поэтому не горячись, пожалуйста, просто дослушай. Владыка невольно признал, что опасается мальчика. Ирлаки с детства боялся Эделенхар и, лишь уничтожив всю семью, выдохнул спокойно. Все Эделенхар вместе с неизвестностью несли и опасность. Любой Эделенхар мог оказаться вторым Этеверну, мог пойти против Вэйсеннит и Хасиэры. Избавившись от Эделенхар, Ирлаки избавил все расы от страха. Но теперь перед ним стояло новое чудовище, которое было в десятки раз страшнее Эделенхар. Владыка ничего не знал о силах мальчика, но одного факта существования смеси двух семей было достаточно. «Могу ли я вообще сказать ему правду? — задумался парень. — Он ведь меня за это и убить может». — Говорите, — хрипло попросил мальчик. — Ты должен знать, что семья Эделенхар произошла от Вэйсеннит из-за мутации и через много лет стала совершенно другой. Да, мы вместе назывались индаррами, но жили как две разные расы. И никто даже думать не мог о смешении крови Вэйсеннит и Эделенхар… кроме твоей матери. Обычный Вэйсеннит никогда бы не выносил такого ребенка, но Ари была невероятно сильна. Если бы она не скрывалась и была под присмотром того же Этеверну, черт бы его побрал, она бы выжила. Но она за несколько минут до твоего рождения бежала из Хасиэры, и это, видимо, было последней каплей для ее тела. Пройдя через врата, она выдала свое местоположение, и я смог найти ее. Если бы она ушла раньше, я бы ее нашел слишком рано, бежала бы позже — я бы узнал, что ты родился… — Ирлаки печально вздохнул. — Ари сама выбрала свою участь, Этеверну лишь облегчил ее страдания. — М-мама умерла из-за меня? — Голос Ранфоро задрожал, заставив владыку невольно вжаться в стену. — Нет-нет-нет, что ты! Она умерла ради тебя и своей идеи. Ари поняла, что, решив помочь мне, совершила ошибку и попыталась ее исправить. Твоя мама не святая, Ранфоро, но она была хорошим другом. Жаль только, наши с ней интересы не совпали. — «Хорошим другом»? Почему же она тогда мертва? — Потому что она выбрала в друзья не того индарра. Ари с раннего детства дружила с Этеверну и не замечала, каким он был на самом деле. Она ошиблась, Ранфоро, и это только ее вина, вовсе не твоя. На глазах Ранфоро появились слезы, которые он нервно смахнул искрящейся рукой. Он сел в дальнем от владыки углу, бормоча себе под нос успокаивающие слова. Владыка обеспокоенно наблюдал за каждым движением мальчика, не решаясь сказать больше и слова. — Янтавае говорил, что они с мамой были друзьями. Но… я… Что мне теперь делать? — Позволь рассказать правду об Ари и Этеверну. Может, это поможет тебе разобраться во всем. — Хотите, чтобы я послушал сказки? — Сказки или нет, решать тебе. Но я хочу, чтобы ты знал. — Говорите, — выдохнул Ранофро, утыкаясь лицом в колени.