Butterfly

      Автор фразы: «Утро добрым не бывает», — определённо гений. По крайней мере так считает Пак Чимин. Мало кто вообще любит просыпаться с болью голове, тяжёлыми веками и гулом в ушах, но сейчас он очевидно считает себя главным страдальцем.       Необходимость открыть глаза возвращается постепенно вместе с воспоминаниями о вчерашнем вечере. Они складываются постепенно размытым пазлом и приводят в чувство. Чимин садится на кровати, успевая поймать лёгкое головокружение. Напротив сидит не менее недовольный жизнью Тэхён. Но понимание в его взгляде и лёгкая улыбка моментально поднимают настроение. Они помирились.       И это греет душу даже в пасмурный день, когда Чимин следит за каплями на окнах автобуса. Поехать сегодня на учёбу у него не хватает ни сил, ни совести заглянуть Юнги в глаза. Ближе к вечеру картинка вчерашнего дня сложилась окончательно. И он продолжает прокручивать её в голове по пути на тренировку.       Он помнит, как звонил ему. Как тот действительно приехал, молча заказал такси, молча довёз их до общежития и проследил за чужим сном. Кажется, Чимин успел ему многое наговорить о том, что соскучился, разозлился, любит и обижен. Но практически на весь перечень Юнги реагировал холодно. Даже спокойнее обычного. Отклик на пьяный зов среди ночи определённо согревает сердце и придаёт сил. Но сдержанность Юнги дала понять, что он не готов к примирению. Или не рассматривает его и вовсе.       Но Чимин пытается искать крупицы сил даже в едва уловимой надежде, в теле их нет уже и вовсе. Выходить из режима автопилота слишком поздно. Ему только способствуют привычная остановка «Университет», зал для танцев и уже привычный Чонгук, танцевать с которым стало даже приятно. Наставления Хосока слышит словно сквозь пелену, перекрывающую мозг от любых энергозатратных вещей. Главное — слышать музыку.       Реальность лишь слегка касается мыслей Чимина, когда Чонгук вдруг дожидается его из раздевалки.       — Тебе кстати очень идёт, — неловко начинает младший, — ну…цвет волос.       — Спасибо?       — Слушай, мы в одной общаге живём, а каждый раз расходимся, может, вместе доедем? — внезапно интересуется Чонгук, окончательно вгоняя Чимина в ступор.       Конечно, их общение уже давно перестало быть формальным и вызывать неприятные эмоции. Но всё, что их связывает — это танцы и любовь к Тэхёну. И если находится третий вариант, то это заставляет волноваться.       — Извини, конечно, за нетактичный вопрос, но с чего это ты решил компанию мне составить? — Чимин правда не хочет казаться грубым, но сил уже не остаётся даже думать.       — Просто хотел поговорить… — тушуется Чонгук, поджимая губы и сразу принимая вид провинившегося крольчонка.       Чимин может только легко вздохнуть и последовать к выходу, приобняв брата по несчастью скорее для опоры.       В полной тишине они доходят до привычной остановки. Раньше они часто оказывались здесь вместе, каждый раз делая вид, что не знают друг друга. Неловкость проходила только, когда они успевали занять места в противоположных концах. Сейчас, кажется, ничего и не изменилось.       — Я не видел вас с Тэхёном сегодня на парах, что-то случилось?       — Ну, можно сказать, что мы помирились, — от собственных слов на губах начинает играть лёгкая улыбка.       — Здорово помирились, судя по запаху.       Чимин поворачивается, хмурясь на намёк о перегаре. Чонгук только ехидно улыбается и в шутку ставит руки в оборонительную позицию — не осуждает.       — Вы бы тоже так могли, если бы захотели.       — Всё не так просто.       — Поверь, я понимаю тебя.       С тяжёлым вздохом Чимин опускает голову на чужое плечо. Он чувствует себя слишком уставшим и может позволить себя вольность попользоваться донсэном.       Он и сам ощущает пустоту в груди от отсутствия одного близкого человека рядом. Сейчас до жути хочется лежать на другом плече, не таком накаченном и мягком, но на самом родном.       — А Тэхён…ничего про меня не говорил?       — Говорил вообще-то, — заметив, как ярко в глазах Чонгука загорается надежда от этих слов, он торопится ответить. — Но я не собираюсь тебе ничего рассказывать, вам нужно сделать это самим.       Как отважно это звучит из уст Чимина, который сам едва ли решается заговорить о важном в трезвом состоянии. Не окажись он вчера в баре Намджуна, так бы и продолжал играть с Тэхёном в молчанку. Чонгук заметно расстраивается и зависает, рассматривая город за окном. Чимин искренне проникается к нему эмпатией, ведь и представлять не нужно чужие чувства. У самого на сердце неспокойно. Сам знает, как тяжело решиться после отвержения. Но выход ведь есть всегда?       Чимин снова смотрит на младшего, прикидывая в голове, как может помочь тому. Может, ему и не помешает чужое вмешательство.       Нет, конечно, он не собирается раскрывать все карты, рассказывая всё о чувствах Тэхёна. Но никто же не запрещает слегка подтолкнуть навстречу друг к другу двоих неуверенных юношей. И хоть это совсем не дело Чимина, но в глубине души он мечтает об этом. Для себя в первую очередь. Ведь так не хочется решать свои проблемы. Намного проще надеяться, что вчерашний разговор с Намджуном подтолкнёт того на разговор с Юнги, и тот волшебным образом проявит инициативу.       Вздох и на окне остаётся запотевший след. Чимин бездумно водит по нему пальцем, вырисовывая несуразного кота. Он понимает, что волшебства ему ждать не стоит, но не прочь устроить его для других. Кажется, настало время помочь тем, кто был рядом.       Автобус тормозит, слегка проскальзывая по мороси на асфальте. Чимин хватает за рукав Чонгука, который в своих мыслях мог бы уехать и до конечной. Быстро ведёт его на выход, ныряя под козырёк остановки. Надеяться, что дождь прекратится скоро, было бы опрометчиво.       — Я и не заметил, как мы доехали.       Удивлённый, взбодрённый прохладным дождём Чонгук, осматривается по сторонам, хлопая глазами точно после сна, пока Чимин рассматривает здание общежития. В их комнате горит свет.       — Пошли, покажу тебе кое-что.       Снова с усилием тащит за чужой рукав, направляясь в сторону общежития. Изнутри его подогревает детский азарт. Он позволяет напрочь забыть о дрожи в ногах и каплях дождя, заливающих ворот капюшона. Да и Чонгук не против. Поднимает лицо к небу, будь что будет. Он верит, что Чимин понимает его, как никто другой, и не сделает ничего плохого. Разве что сумасшедшее.       Они наконец переступают порог, немного морщась от сырости и ерошась словно промокшие щенки. Быстро проделывают знакомый путь и оказываются у знакомой двери.       — И что ты решил показать мне в своей спальне? — с недоверием спрашивает Чонгук, чувствуя подвох.       — Медвежонка лохматого, представляешь?       Пользуясь чужим замешательством, Чимин сперва стучит, а затем отворяет дверь спальни, давая Тэхёну буквально несколько секунд надеть трусы, если их не было. Из комнаты веет сладким запахом джула. Кажется, кто-то провёл весь день в четырёх стенах и сильной тревоге. Он слишком хорошо знает соседа.       Из-за угла выглядывает кудрявая макушка. Видимо, решил узнать, чего это Чимин топчется на пороге.       — Можешь меня ненавидеть и снова поругаться, но вам надо поговорить, — уверенно произносит Чимин, подталкивая гостя.       Он видит, как краснеет Чонгук, недовольно щурится Тэхён, но остаётся непреклонен. Возможно, это совсем не его дело, но сам знает, как тяжело решать проблемы, смешанные в огромный снежный ком. Чимин дожидается, пока эти двое молчаливо скроются за закрытой дверью, и облегчённо выдыхает. Хоть что-то он ещё в силах решить.       Ему бы самому в пору разобраться с собственными тараканами, но он ещё не готов. Всё, что может — это снова пойти, куда глаза глядят. А ноги приводят к знакомым качелям.       Чимин садится на них, вслушиваясь в знакомый скрип железа. Начинает слегка покачиваться, вперив взгляд в окна напротив. Свет горит, а на его фоне маячат редкие фигуры. Он точно знает этаж и квартиру. Наблюдает за ней, словно маньяк, в душе надеясь и боясь, что владелец решит выйти за пачкой сигарет в соседний киоск.       Интересно, дома ли сейчас Юнги? Препирается ли с назойливым Каданом или курит на кухне, нервируя соседей? Казалось бы, сделай всего пару шагов до подъезда, десять по лестничной клетке и позвони в дверь. Но звучит это также нереально, как возможность секундного примирения. От этого Чимин и остаётся сидеть на качелях в одиночестве, лениво толкаясь носком о землю.

***

      Дни снова начинают лететь слишком быстро. Настолько, что Чимин и не замечает, как приходит день генеральной репетиции.       Вот он уже танцует в привычном тренировочном зале, вырисовывая до идеала отточенные па. С Чонгуком они выучили каждый вдох, движение и едва уловимый наклон тела. Даже строгий Хосок остался доволен результатом. Всё идёт своим чередом. Даже Тэхён, приходящий на последние репетиции, становится уже совсем привычным. Ещё неизвестно, кого он приходит поддержать — лучшего друга или нового парня. Но, кажется, смотрит он совсем не на Чимина, а на крепкого парня рядом, непростительно держащего руки на чужой талии.       Но самому Чимину сейчас есть дело только до плавных движений и усиленной концентрации. Голова с каждым днём кружится всё сильнее, а мысли мешаются в неразборчивом потоке. Один день похож на другой. Меняется и радует лишь цвет волос, окончательно смывшийся в розовый.       Но и они смогли доставить ему немало тревоги. Волосы буквально сыпались с его головы, забивая водосток. Мешки под глазами, тонкие пряди и отвратительный привкус во рту стали его постоянными напарниками. Зато пальцы, наконец, сходятся на запястье.       В тумане завершает тренировку, в нём же слушает наставления Хосока.       — Отлично поработали сегодня, осталось только выступить не хуже, — улыбается так тепло, гордится. — Если честно, я сначала сильно сомневался в вашем дуэте из-за конфликтов, но вы показали, что настоящие профессионалы. Поверьте, победа у нас в кармане.       Губы Чимина трогает лишь лёгкая улыбка. Он обнимает Хосока в ответ и спешит попрощаться с друзьями, зная, что те будут слишком заняты друг другом. Отличный повод первым занять душ и сбежать с тренировки в тёплую кровать.       Но к сожалению или к счастью, путь до дома тормозится самой неожиданной встречей.       — Привет, Минни, можем поговорить?       Тёплый, родной, бархатный голос. В нём утонуть бы с головой и потерять сознание прямо в чужие руки. Чимин не верит глазам. Его у выхода ждёт сам Мин Юнги. В своей большой чёрной куртке, панамке, делающей из него шампиньон, и с двумя стаканчиками кофе. На мгновение он даже начинает ощущать влагу в уголках глаз.       — Конечно… — отвечает неуверенно, словно боится спугнуть. Послушно принимает напиток, начиная неуверенно идти вслед. — Я скучал.       — Я тоже.       Голос Юнги звучит успокаивающе, обволакивает, словно мягкий плед. Кажется, он совсем не злится, но также тревожится, подбирая слова. Чимин вдруг понимает, что должен взять инициативу в свои руки хоть однажды. Даже сейчас, когда не сам решился прийти.       — Прости меня, я был таким эгоистом, — шумно выдыхает, решаясь высказать накопленный багаж мыслей. — Я всегда старался заботиться обо всех вокруг себя, но в итоге только делал больно людям вокруг. Мне жаль, что я заставлял страдать близких мне людей. Тебя, Тэхёна. Думал, что так для всех будет лучше, а в итоге только испортил всё.       Чимин опускает взгляд в землю, словно контролируя каждый свой шаг. И доля правды в этом есть. Ведь после тренировки плыть перед глазами начало только сильнее. Мозг активно нуждался в кислороде, а организм в полезных веществах. Будто читая мысли, Юнги берёт его под руку, прижимая ближе к себе, — переживает.       — Я знаю, Минни. Я тоже много думал об этом, поэтому и пришёл, — Юнги, как всегда, оказывается немногословен, вызывая привычную усмешку. Совсем не изменился. — Думал, что смогу просто отпустить, пока ты не изменишься, глупо, да?       Слова звучат немного обидно, но на правду обижаться не принято.       — Не глупо, я действительно вёл себя как дебил.       — Да, но и ты не заставлял никого вокруг опекать тебя и переживать, — слова даются сложнее решения прийти, но этот момент обязан был однажды настать. — Это сложно, но мне тоже следует измениться. Тебя не получается отпустить так легко, да и не хочется, — «ты совсем на него не похож», — остаётся в мыслях.       — И не нужно.       Чимин обнимает его руку, прижимаясь крепче и наслаждаясь долгожданным теплом и опорой. Чувствует неуверенный поцелуй на макушке, щурясь, как кот на сметану.       — Ты бы хотел, может, снова…       — Я хочу, — уверенно заявляет Чимин, не давая договорить предложение. Вскидывает голову слишком резко, от чего всё вокруг начинает плыть. — Очень хочу.       Юнги только улыбается, смущённо опуская глаза в землю.       Пользуясь моментом, Чимин находит взглядом скамью неподалёку и спешит занять её. Двигается слишком резко, что в глазах начинает темнеть, а в ушах застывает неприятный шум. Ком подкатывает к горлу, пока кожа покрывается холодным потом. Юнги прижимает его крепче, но испуг не даёт сориентироваться до конца.       — Чимин, тебе плохо? — главное, чтобы у того не хватило сил съязвить.       — Я сейчас потеряю сознание.       Он успевает понять это за несколько секунд, когда перед собой уже мало что видит, но нащупывает деревянное сидение, чтобы благополучно отключиться на нём.

***

      Кто бы мог придумать повод драматичнее для того, чтобы собраться всем вместе. Юнги сидит в больничном коридоре рядом с взволнованным Хосоком, который то и дело встаёт нервно бродить из стороны в сторону. Напротив Тэхён, как на иголках, и уставший Чонгук, держащий за руку. Осталось подъехать только Намджуну с Сокджином, но у тех свои планы на вечер.       С момента внезапной потери сознания прошёл не один час, пока все успели собраться и изрядно понервничать. Доктор вышел лишь раз, сообщив о нехватке питательных веществ в организме и сильном длительном истощении. Порекомендовал постельный режим, особую диету и неделю полежать в психиатрической клинике. Настоящий набор юного героя.       Каждый из них испытывал целую смесь из чувств. Стыд за то, что был так невнимателен. Страх за состояние близкого человека. Беспомощность перед чужим заболеванием. И даже злость. Злость на самого Чимина за его упрямство и безрассудность, нежелание делиться с другими своими проблемами.       Они лишь изредка перекидываются парой фраз. А Хосок, обычно говорящий без умолку, не успел проронить ни слова. Ходит туда-обратно, только раздражая всех вокруг.       — Боже, сядь, посиди, не устал ещё? — начинает Юнги, готовый привязать того к стулу.       — Я не могу просто стоять, пока Чимин без сознания.       — Так сядь.       Невозмутимость Юнги слегка забавляет Тэхёна, вызывая улыбку. Нет смысла переживать, ведь Чимин скоро придёт в себя, получит по шее от каждого и выпишется на следующий же день. Так обещал доктор, а сейчас герой дня всего лишь отсыпается под капельницей, собирая в коридоре никому не нужную толпу поклонников.       Но вот Чонгуку совсем не до смеха, он, кажется, понимает всю озабоченность тренера.       — Нам придётся отменить участие в конкурсе, да? Нас ведь дисквалифицируют.       Хосок только вздыхает и, наконец, садится на стул, зарываясь пальцами в волосы. Продолжает молчать, не отвечая Чонгуку на вопрос напрямую. Но по его опущенным плечам и тяжёлому дыханию становится и так понятно.       Всё пропало.