Figlia?

      Дамиано стоит возле плиты в фартуке на оголенный торс. Приготовить завтрак оказалось особенно трудно, если учесть пункт о том, что поднялся он с кровати около десяти минут назад.       Сегодня должен был быть продуктивный день, ведь Виктория уехала к сестре, оставив Марлену и все обязательства на нём. Нет, конечно, Дамиано не был против, чтобы Вик отдохнула, особенно после недавних событий, которые ворохом обрушились на них.       Но всё оказалось сложнее, чем он думал. — Ну, пааап, сколо там уже? — девочка повисла на согнутой руке Дамиано, которой он помешивал что-то в сковороде. — Да, милая, и отойди от плиты, ты же не хочешь обжечься? — Нет, пап.       Часы не перестают двигаться, и те жалкие девять часов превращаются в одиннадцать, и вот уже три часа, как они должны быть в садике.       Проходит ещё немного времени, как вся кухня заполняется запахом гари, и только тогда до сонного Дамиано доходит, что сегодня на завтрак они будут есть хлопья.

_

— Нет, милая, давай мы не пойдём в пижаме Пикачу. Смотри какое платье, а? — Давид показывает девочке жёлтое платье, на что та хмуриться и прижимает к груди руки. — Бве, я буду похожа на Белль, но у меня нет чудовища! — малышка топает ногой и настаивает на своём. В эти моменты она напоминает Дамиано. Такая же упёртая. Даже если дело касается мелочей. Нет, не так. Особенно, если дело касается мелочей. — Ладно, хорошо, твоя взяла. Оставляем пижаму, — он улыбается и зарывается своей большой рукой в её волосы, перебирая пальцами несколько цветных кудряшек, которые были покрашены в порыве какого-то вдохновения. Потом они мучаются ещё пару минут, пока Дамиано старается сделать ей нормальных хвостик.

_

      Рим – просто гигантский мегаполис с невероятным культурным наследием и великолепием пережитков истории.       Такой большой, что можно с лёгкостью затеряться в его узких улочках.       Дамиано жил в этом городе всю свою сознательную и бессознательную жизнь, но никак не мог окончательно запомнить всё, что тут находилось.       Парень натягивает ниже капюшон и выше маску, крепче охватывает маленькую ручку дочери, которая лишь оглядывается по сторонам, беззаботно попивая сок.       Ему хватило проблем по горло, и толпа людей, которые явно пришли на экскурсию, может подлить масла в и так гигантский костёр.       Детский сад находится недалеко от их дома, но в самом центре, где вечно толпится куча людей. Начиная от подростков, которые, просто-напросто, прогуливают школу и закачивая пожилыми людьми, которые наслаждаются быстротечными моментами жизни.       Пробраться через скопление людей, что только и делают, как оглядываются и фоткают – казалось нереальным.       И даже весь его заранее подготовленный камуфляж не сможет спасти. Его узнали бы, даже если бы на его голове был мусорный пакет. — Пап? — крошка тянет его за рукав, пытаясь по взгляду узнать о чём он думает. — Да, малыш? — Дамиано прекращает весь поток мыслей, направляя его в одно-единственное русло. — Что-то случилось? — Нет, но мы стоим. — Прости, я совсем задумался. Марли, давай пройдём к твоему саду через парк, а? Да, мы опаздываем, но хуже же не будет, — он улыбается, подхватывая малышку на руки и заворачивая на набережную.       Звонкий смех ребёнка разбавляет серость дня, даря такие настоящие и нужные сейчас эмоции радости.

_

— Так вы...? — пожилая дама в очках с толстой оправой ещё раз заглядывает в свой планшет, ища какую-то информацию. — Дамиано Давид. Отец, — парень садиться на корточки, стягивает с девочки кофту и снимает капюшон. — Очень необычно Вас видеть, Дамиано. Марлену, в основном, приводят бабушка или тётя, да и раньше, — женщина оглядывается назад, мельком улавливая стрелки настенных часов со слоником. — Гораздо раньше. — Простите, мы проспали. Да, у нас с женой сейчас плотный рабочий график, поэтому, к сожалению, с Марленой сидит бабушка. — Ага, мой папа – певец, — Дамиано прижимает к губам указательный пальцев, жестом показывая, что об этом лучше умолчать, девочка кивает и бросается ему в объятья. — До вечера, малыш. — Пока, пап.       Давид выходит из здания полностью погруженный в свои мысли и с глупой улыбкой на всё лицо. Воспоминания согревают душу. Он прокручивает моменты, словно на перемотке, и заходит в ближайшее кафе, где проведёт много времени, просто задумавшись.

***

— Дамиано, это такая ответственность, потом нельзя будет избавиться от неё, и ты должен это понимать: на первом месте уже будет не музыка, а семья, мой мальчик. Ты точно уверен, что готов? — Да, мам.       Он врал, врал так хорошо, что даже себя в этом убедил. Он был не готов, вообще не готов к такому повороту событий. Всё это свалилось ему на голову так неожиданно, что не было времени даже подумать.       Его гигантская эмоциональная дамба дала трещину, его слова, которые не соответствовали истине, лишь ускоряли и делали разлом всё больше и больше.       Он бредёт по мостовой, выкуривая последнюю сигарету. Прохладный ветер неприятно сушит губы, а глаза непроизвольно начинают слезиться.       Дамиано отмахивает рукой сигаретный дым и зарывается лицом в шарф. Дома его ждёт Виктория и недописанная песня.       И он идёт домой, никуда не заворачивая, смотрит на вывески магазинов, которые так ярко горят в темноте, вглядывается в лица прохожих и улыбается детям, что так завороженно наблюдают за ним.       Маленький мальчик лет шести подбегает к Дамиано, что-то говоря о том, что видел его по телевизору в передаче, где все поют.       Давид улыбается, садясь на корточки и подтверждая догадки мальчика. — Я болел за Вас, синьор. — Спасибо, малыш, — Дамиано встаёт и ворошит мальчику волосы.       Ребёнок убегает так же быстро, как и прибежал, Давид ещё какое-то время следит за красной шапочкой мальчика, а, когда тот окончательно теряется в толпе, ускоряет шаг, желая быстрее добраться домой, прижаться к Вик, ощутить тёпло и уют.       Под ногами скрипит тонкий слой снега, руки окончательно замерзают, что даже карманы его тёплого пальто не могут их спасти. Дамиано трёт ладони друг об друга, уже замечая вдали дом, смотрит на третий этаж, где находится их квартира, и где яркими огнями горит гирлянда, которая, по идее, должна дарить зимнее настроение, но дарит только усталость и разочарование, ведь свет в квартире не горит.       Дамиано тяжёлыми шагами поднимается на третий этаж. Звонить нет смысла, поэтому он достаёт свои ключи, тихо отпирая и так же аккуратно закрывая её за собой дверь, снимает верхнюю одежду и идёт в спальню.       Не включая свет, находит постель, ощупывает и тянет одеяло вверх, полностью покрывая им девушку.       От этих движений Виктория просыпается, хлопает глаза в попытках прогнать дремоту. — Дами? — Ложись, милая, прости, что разбудил. — Ничего страшного, ты идёшь спать? — Да, только разденусь и схожу в душ, я скоро, а ты пока ложись, — Дамиано целует девушку в лоб, заправляя за ухо выбившуюся прядь её светлых волос, и направляется в ванную.       Февраль запоминается ужасным холодом – такое метеорологическое событие, что кажется чуждым в их солнечной стране – пугает.       Пугает так, что Дамиано весь трясётся, хотя, наверное, это из-за того, что в их старой квартире, которую они снимают у одной старушки недалеко от центра Рима, ходит сквозняк, что пробирает до костей.              Парень бредёт по коридору и, нащупав ручку от ванной, отпирает дверь, заходя вовнутрь. Следующие пятнадцать минут проходят под шум воды, которая в этот день льётся с особым усердием.              Часы показывают двенадцать, когда он забирается под одеяло, прижимая к своему продрогшему телу горячую Викторию. Она хмуриться во сне от неприятных ощущений, но тут же расслабляться, когда всё те же холодные руки зарываются в её кудрявые волосы, массируя голову.       Завтра Дамиано встанет рано, нужно будет решить вопрос с новыми песнями, ведь их слава начала тухнуть, а деньги каким-то чудом испаряться. Осталось пару евро, чтобы купить завтра Де Анджелис персики.        Их немногочисленные поклонники не давали ребятам того количества денег, чтобы не работать, поэтому Дамиано приходилось подрабатывать вечером барменом. Вообще, Давид не особо где-то задерживался в силу своего скверного характера, а просить у родителей – было для него ужасным. Поэтому ребята держались как могли.       Только позже их заметят и оценят. Это потом их станут приглашать на фотосессии и разные концерты. Это будет потом, а сейчас солист и басистка из Måneskin лежат на кровати, которая, наверное, является им ровесницей, и чувствуют счастье. Такое идеальное, щемящее в сердце – простое счастье.

***

      Из дорогих сердцу воспоминаний его выдёргивает уведомление от Вик. Он снимает блокировку с экрана, думая, что те вложения, которые отправила его любовь – будут ничем иным, как милыми фотками с сестрой. Дамиано уже начинает умиляться, представляя Викторию с высунутым языком и Веронику со знаком мира. Но всё в миг рушится, сердце ускоряет ритм и покоится уже где-то в пятках, когда он вглядывается в сообщение с краткой подписью: «Это теперь везде»       Изображения, некоторые из которых хоть и вышли размытыми, но даже так с уверенностью можно заявить, что на этой – Дамиано гуляет с какой-то девочкой. А тут он уже несёт её на руках, девочка задорно смеётся и выглядит непринуждённо-весело.       Парень набирает номер Виктории, та отвечает спустя три гудка, начиная диалог с фразы: — Дами, это пиздец. Давид отвлекается, замолкает и, почти не дыша, пытается найти хоть какое-то оправдание и много, очень много раз извиняется, чувствуя вину за то дерьмо, в которое он загнал себя и своих девочек. — Перестань, милый. Ты не виноват в том, что эти назойливые журналисты чуть ли в трусы нам не лезут, чтобы узнать больше подробностей личной жизни, — Виктория чеканит каждое слово, но до ушей Дамиано не может скрыться стук её каблуков, уж слишком часто происходит этот "тук" для спокойного человека. Конечно, истина доходит сразу же – Де Анджелис пытается успокоить его, находясь чуть ли не в истерическом состояние. — Вик, я могу сейчас приехать, — Давид машет официанту, подзывая того к столу, даёт ему пару купюр, уже на всех парах мчась домой, чтобы взять машину, когда слышит ответ: — Я была бы очень рада, Дами. И он приедет. Поедет через пару минут.       И та долгая дискуссия, которая выльется на них сексом в квартире сестры Вик, поможет выпустить пар и прийти к общему заключению, что, в конечном итоге, их секрет всё равно бы был раскрыт, и, возможно, скандал бы был ещё больше. За Марленой они заезжают уже вместе. И в этот раз глаза пожилой женщины горят удивлённым блеском – мама маленькой Марлены кажется непростительно молодой. Дама ещё раз оглядывает Викторию, уже придумав историю о том, что девушка – лишь любовница отца, а мать малышки уехала, бросив кроху. Но девочка выбегает из игровой со слишком громким криком "Мама" и слишком эмоционально кидается девушке на шею. И тогда этой даме ничего не остаётся, как видеть сходства, натягивая свои очки так высоко, чтобы они смогли скрыть всё её удивление и, в какой-то мере, восторг.       А дальше вечер начинает играть новыми красками, и они, под громкий смех и остановки на объятья, идут гулять по парку, заскочив в кафе и купив мороженое. Машина стоит на парковке одного ТЦ, а её внеплановый отдых обойдётся паре в довольно крупную сумму, но сегодня не время об этом думать, завтра, может быть, но не сегодня. И уж точно не время думать о том, что, возможно, их семейные снимки разлетятся по всему Интернету. Смешно, конечно, но бесплатная фотосессия никому не повредит.