Осколки

– То есть он правда собирается от нас съехать? А как же я? С кем я буду спать? А смотреть мультики? Я же еще не раскрыл ему тайну моего крокодила… – с отчаянием в голосе в который раз переспросил Чимин, впрочем, яростно спорящие уже третий час подряд Хэён, Тэхён, Чонгук, Джин и Намджун уже просто не обращали на него внимания, пытаясь решить, что же им все-таки делать с Хосоком и Юнги. Первоначальное пылкое предложение Чонгука найти прямо сейчас Мин Юнги и просто накостылять ему, а затем силком заставить просить прощения у Хосока, было отклонено даже без рассмотрения. Как и его следующий вариант пристегнуть Хосока к чему-нибудь потяжелее в их квартире наручниками, чтобы он ни в коем случае не смел съезжать. А вот его идея номер три – всем вместе зажать Хосока, так как тот был куда более податливым и менее вредным, чем Юнги, и сдался бы куда быстрее, чем этот «язвительный хромоногий черт», в каком-нибудь темном углу без путей к отступлению и просто выпытать из него все подробности произошедшего между ним и Юнги и уж затем принять решение, что же им всем делать дальше, как ни странно, подлежала обсуждению. Весьма бурному. Во время которого Чонгук, Тэхён, Джин и Намджун умудрились переругаться восемь раз, Чимин два раза плакал, Коко нервно кудахтала со своего места на холодильнике, искренне нервничая вместе с не обращающим на нее внимания хозяином, а Хэён со скоростью пачка стикеров в десять минут строчила на этих самых стикерах маты. В конце концов, спустя четыре часа яростных обсуждений (на самом деле просто потому, что Хосок должен был вот-вот вернуться домой и сообщить им «прекрасные новости») они пришли к какому-никакому плану. Было решено, что Джин и Намджун на правах самых старших и наименее раздражающих их и без того нервную и злобную цель отправятся на работу к Юнги для проведения профилактическо-воспитательной беседы. Чонгук тоже хотел напроситься с ними исключительно ради помощи и блага Мин Юнги, а не потому, что все они знали, что Джин и Намджун всегда проводят такие беседы исключительно под градусом. И чем этот самый градус выше, а напитков, содержащих его, больше – тем лучше. Однако Тэхён быстро раскусил этот коварный план и оставил недовольно надувшегося парня дома, решив, что с них и так будет достаточно завтра утром три похмельных головы. Впрочем, Тэхён совершенно не учел того факта, что после ухода Джина и Намджуна и до прихода Хосока, пока сам Тэхён и его рьяная борьба за трезвость были в душе, Хэён, Чонгук и Чимин, предварительно спрятав бейсбольную биту от греха подальше, трижды прогулялись до волшебного крокодила, который в их квартире уже давно был не просто плюшевой игрушкой , а хранителем самого ценного – тайных от Тэхёна запасов алкоголя, и, распив бутылку виски и шлифанув ее сверху бутылкой соджу и чашкой кофе (чтобы отбить запах) на троих, поэтому к приходу Хосока и Чимин, и Чонгук, и Хэён пребывали в полной боевой готовности и собирались бороться за совместное проживание до счастливого финала. И только так. И замешанный на бурбоне и абсенте какао, которым они собирались напоить и Хосока и Тэхёна во избежание лишних проблем, сопротивления и попыток к бегству отлично должен был помочь им в этой нелегкой, но такой увлекательной и веселой миссии.

***

– И что это такое? – Юнги со смесью изумления, страха и недоверия смотрел на завалившихся к нему прямо в начале рабочей смены Намджуна и Джина, нагруженных огромными пакетами из супермаркета, которые весьма и весьма красноречиво позвякивали. Настолько, что он при каждом движении этой парочки с трудом сдерживал нервное желание сглотнуть. Что-то здесь было нечисто. Очень явно нечисто. – У нас проблема, – с самым скорбным лицом из всех возможных выдохнул Намджун и, судя по тому, как еще сильнее напрягся Юнги, его актерские навыки после стольких лет в кабаре и правда были на высоте. – Какая? – севшим голосом спросил Юнги, почему-то сразу думая о Хосоке. Но если бы случилось что-то очень плохое, то ему бы сразу позвонили, так? Тэхён. Или даже сам Хосок (хотя вряд ли, конечно, после всей той дряни, что совершенно намеренно и именно с этой самой целью, чтобы он больше никогда ему не звонил и вообще с ним не говорил, наболтал ему Юнги), ведь теперь у мальчишки был телефон, Юнги лично купил его, правда слезно умолял Тэхёна не упоминать об этом, когда будет вручать его Хосоку, поэтому тот, пусть и со спорами и возражениями, но всё же принял его. Но сейчас Юнги стоило переживать не об этом, а о том, по какой причине Джин и Намджун заявились к нему на работу с такими скорбными лицами и огромным количеством алкоголя. Неужели… их новости НАСТОЛЬКО плохие, что их нельзя сообщать на трезвую голову? Да ну нет, не может быть всё настолько паршиво. Они же в реальной жизни, а не в какой-нибудь драме. Хотя… эта самая реальная жизнь порою выдает пируэты похлеще даже самых отчаянных фантазий сценаристов. – Потом расскажем. Идем, – растягивая во времени и пространстве нервы и остатки самообладания Юнги, кивнул Намджун, предлагая Юнги следовать за собой. Так, словно это он работал здесь и Юнги пришел к нему в гости. Робкие попытки Юнги выяснить, что же происходит, и воззвать к голосу разума своих гостей, ведь, вообще-то, в теории он сейчас был на работе, где такое поведение совсем не являлось уместным, Намджун и Джин с легкостью парировали тем, что они уже договорились с его начальством и напарниками и всю сегодняшнюю смену он работает исключительно для них, на них и рядом с ними. Именно поэтому ровно спустя 10 минут Юнги сидел вместе с Намджуном и Джином за одним из столиков на абсолютно пустом и освещенном лишь напольной подсветкой фуд-корте и напряженно наблюдал за тем, как эти двое слишком весело для заявленной темы, с шутками и прибаутками, распаковывают пакеты. В которых оказалось такое количество алкоголя, что Юнги даже слегка испугался, не вознамерились ли эти двое совершить коллективный суицид путем утопления в горячительных напитках и заодно прихватить с собой и его. – Куда столько? – Юнги обвел встревоженным взглядом целую батарею бутылок виски, водки, соджу и даже зачем-то мартини, хотя вроде никто из них раньше не грешил употреблением подобной дряни. – У нас впереди долгая ночь и долгий разговор, – хмыкнул Джин, раскладывая на одноразовых тарелках крайне скудные закуски (особенно на фоне всего алкогольно-бутылочного великолепия, что они приволокли), пока Намджун сосредоточенно разливал по пластиковым стаканчикам первую порцию соджу. – И о чем же? – недовольно фыркнул Юнги, всё отчетливее понимая, что здесь явно происходит что-то не то и что ему стоит не переживать, а раздражаться. – О жизни, – совершенно спокойно ответил ему Намджун и протянул стакан с соджу. – О да, то есть ради этого стоило приходить ко мне на работу и устраивать всё… это, – несмотря на внезапно вспыхнувшую злость, Юнги всё же принял из рук друга стакан с алкоголем. – Давай только без этого, мелкий. Лучше выпей и успокойся, – добродушно усмехнулся Намджун, вручая второй стакан с соджу Джину. – Угу, сначала устраиваете всё это, а потом «успокойся», – недовольно пробормотал Юнги, решив, что припомнит «мелкого» Намджуну чуть позже, когда тот будет не так трезв и боеспособен и когда его и без того не самая безупречная координация окончательно покинет его . – Так, короче, давайте выпьем. За нас, – подняв стакан с соджу, вмешался в их вялую и крайне странную перепалку Джин, и все они, молча чокнувшись, залпом выпили обжигающую, но такую приятно-теплую жидкость. Молча и не закусывая. По традиции. Вторая порция и третья по их же традиции сразу, без перерыва и закусок последовали за первой. И лишь после них Юнги решился-таки повторить свой вопрос: – Так что случилось? – уже реально ожидая услышать в ответ на него всё что угодно. От того, что Тэхён таки свернул шею чертовой курице, они переругались с Чонгуком и кто-то кого-то покалечил, и до того, что дом, в котором они живут, рухнул и теперь им всем придется жить на лавочках в парке или коробках под мостами. Или, возможно, что Джин опять перемудрил со своими специями и умудрился отравить своего босса (и это, в принципе, могло бы быть неплохо, если вспомнить, что именно рыжее чучело приволокло живую курицу в их дом, и то, как он лапал Хосока…). А может, что Намджун снова впал в депрессию из-за того, что у него не осталось ни одной пары целых чулок телесного цвета, и на всех теперь стрелки, и жизнь полное дерьмо, если в ней нет целых чулочно-носочных изделий, а те, что есть, постоянно рвутся. Честно говоря, Юнги, у которого уже всё приятно плыло в голове и картинка окружающей реальности так сонно и так сладко размазывалась перед глазами, был готов к любому ответу на этот свой вопрос, кроме того, что внезапно выдал Джин: – Хосок от нас съезжает, – выбивая из легких Юнги весь воздух, а из головы – остатки трезвости и здравого смысла.