Кофе и горький шоколад

Эмбер вернулась домой, когда солнце уже окончательно скрылось за горизонтом, уступая место ночной прохладе. По дороге Вульф рассказал пару историй из рабочих будней агента ФБР, а девушка увлеченно впитывала каждое слово. Она смогла найти информацию о его сестре, но ничего не знала о нем самом. Хотелось это исправить, хоть немного стать ближе и Эмбер сама не знает, откуда у нее появилась эта тяга. Потребность. Алекс останавливает машину возле ее дома. Он нервно постукивает большим пальцем по рулю, вспомнив слова Доу, сказанные в больнице. Мужчина привык думать своей головой, но все же иногда напарница бывает права. Частично, но права. Вульф не святой. Он совершал много поступков, которые не следовало бы совершать, не всегда вел честную игру и частенько шел наперекор совести. Но в одном мужчина уверен точно — он кто угодно, но точно не подонок. — Послушай, Эмбер… — он медлил, стараясь говорить как можно мягче, — тот поцелуй… ты не придавай этому значения, ладно? На секунду Эмбер задержала дыхание, чтобы угомонить участившееся сердцебиение, а затем медленно выдохнула, чувствуя на себе беспокойный взгляд Вульфа. — Конечно, я все понимаю, — говорит она как можно безразличнее, а затем, мысленно досчитав до трех, храбро смотрит ему в глаза, — это ничего не значит. Всего лишь маленькое последствие сегодняшних потрясений. Адреналин, дофамин и все такое. — Верно, — на выдохе отвечает мужчина, кивая, и Эмбер готова поклясться, что слышит в его голосе облегчение. Смит действительно думает так, как сказала. И она всеми силами пытается верить в то, что это пройдет так же быстро, как и началось. Стоит только отвлечься, остаться наедине с собой и глупые гормоны угомонятся. Это ведь так и работает, да? — Ну, спасибо за то, что доверил мне пушку. Было весело, — она хочет казаться искренне благодарной, но выходит не очень, поэтому остается лишь побыстрее уйти и закончить наконец этот день, — пока. Мужчина тянется через нее и открывает пассажирскую дверь: — До встречи, Эмбер.

***

По светлой коже, усыпанной родинками, барабанят холодные капли, но едва ли это помогает отвлечься. Эмбер, уткнувшись лбом в прохладный кафель стены, наблюдает за тем, как в сливе исчезает пена бесполезного карамельного геля. Ощущение, что теперь каждый миллиметр ее кожи пропитан совершенно другим запахом и осознание не заставляет себя долго ждать: это не пройдет. По крайней мере, не так быстро. Вульф старается не реагировать на укоризненный взгляд Доу, делая вид, что разбирает накопившиеся записи. И у него почти получается, хоть это и неимоверно сложно. Кажется, что Доу прожжет в нем дыру, если не прекратит. — Ну что? — мужчина откладывает бумаги и внимательно смотрит на напарницу. — Ты мне скажи, — пожимает плечами она, сидя в кресле. — И что же ты хочешь услышать? — Что ты не наделал глупостей. Алекс устало вздыхает, потирая переносицу. Сейчас он больше всего хочет лишь одного — чтобы Доу не задавала чертовых вопросов, на которые он сам не знает ответов. Можно ли назвать глупостью влечение к кому-либо? Нет, не только в сексуальном плане. А в целом. Глупость ли это? Или является ли глупостью страх подобных чувств? Страх из-за того, что ты не управляешь собой, не управляешь ситуацией и, кто знает, как далеко все может зайти. — Нет, никаких глупостей, — спокойно отвечает он. — Надеюсь. А еще я надеюсь, что ты прислушался к моим словам, но если нет, то повторю: она еще ребенок и даже не думай портить жизнь ни ей, ни себе, — чеканит Доу. И Вульф прислушивается. Честно. Он правда помнит наставления Доу и угрозы отстрелить ему все, что находится ниже пояса, если накосячит. Поэтому Эмбер стискивает его бедра своими только по субботам, когда они приезжают на тот самый полигон. Алекс знает, что девчонка может дать отпор, сам не так давно нарвался, но все же решает показать ей еще парочку приемов самообороны. Это ведь не под запретом? Смит вздрагивает всякий раз, когда мужчина касается ее кожи под задравшейся майкой, но старательно делает вид, что это всего лишь из-за неожиданности, а не из-за того, что одно его касание вызывает тянущее чувство внизу живота. Вульф же старается в это верить. — Все, сдаюсь, — стонет Эмбер, когда мужчина обездвиживает ее, зажав между собой и машиной. — Так не пойдет. Я уже показывал, как освобождаться из этого захвата. Вспоминай, — Вульф чуть сильнее стискивает запястья Эмбер. Смит старается вырваться, но получается, откровенно говоря, ужасно. Дышать становится труднее, и, почему-то, ее охватывает невероятное обжигающее волнение. Определенно, не из-за хватки Вульфа. Эмбер это понимает. Понимает, поэтому вжимается спиной в дверь автомобиля сильнее, лишь бы хоть немного отстраниться от него, хоть на миллиметр, иначе она просто не выдержит, не сможет. Алекс чувствует, как часто дышит девушка, замечает ее покрасневшие щеки и готов отступить, сделать шаг назад, пока не поздно, но чувствует, как мягкие пухлые губы накрывают его и теперь уже сдается он сам. Сдается и летит в пучину, на глубину, без возможности всплыть. Он путает пальцы в ее волосах на затылке, притягивает ближе, углубляя поцелуй. Вульф чувствует, как Эмбер подается вперед, кусает его нижнюю губу и от этого он почти теряет рассудок. Его руки скользят по изгибам ее талии, прижимая сильнее, словно она может исчезнуть, а колено вжимается между ее бедер, чуть поднимаясь вверх. По ее телу словно проходит электрический разряд, кровь бурлит, обжигая, и пульсирующей волной разносится по телу. Мужчина нехотя отстраняется и всматривается в изумрудные глаза. — Ты уверенна? — хрипло произносит он. — Да, — уверенно шепчет она и открывает заднюю дверь автомобиля. Вульф низко нагибается, когда залезает внутрь вслед за Эмбер. Она устраивается у него на коленях, обхватив бедра ногами, запускает пальцы в его волосы и снова целует. Внизу живота стягивается тугой узел, а все тело покалывает. Эмбер ерзает и стонет в губы, чувствуя твердость под собой, пытаясь унять этот жар, но становится только хуже. — Черт, Эмбер, — шипит Вульф, обдавая прохладным дыханием ее разгоряченную кожу. Его руки исследуют ее бедра и сжимают ягодицы, направляет ее движения так, что оба не могут отдышаться. Он касается губами и покусывает ее шею, затем осторожно снимает серую майку, отбрасывая ее в сторону. — Пожалуйста, Алекс, пожалуйста… — быстро шепчет Эмбер, сильнее вжимаясь в его пах, и мужчина окончательно теряет остатки самообладания. Вульф грубо и беспорядочно врывается языком в ее рот, а его рука проникает в джинсы. Смит сильно сжимает свои ноги на его бедрах, когда его пальцы проскальзывают внутрь. В глазах темнеет, а где-то на периферии мерцают белые блики. Напряжение внутри нарастает, словно скручивается какая-то большая пружина и Эмбер стонет, откинув голову назад. Подставляет шею под поцелуи, чувствует, как Алекс двигает пальцами внутри нее и задыхается. Она хватается дрожащими руками за его ремень, пытается расстегнуть, но Вульф перехватывает инициативу и, надо признать, у него это получается гораздо лучше. Голова идет кругом, когда он медленно входит в Эмбер. Она рвано дышит, стараясь игнорировать слабую боль, нетерпеливо подается вперед, но Алекс удерживает ее, шепчет ей что-то, от чего она тает и окончательно расслабляется. Оба они вспотели и сбили дыхание, двигаясь то вместе, то вразнобой, подстраивая ритм. Эмбер всхлипывает, сжимая пальцы ног в ботинках, кусает губы, чтобы не закричать и впивается короткими ноготками в плечи Вульфа. — Ты мне доверяешь? — выдыхает он ей в шею. — Да… Да, — задыхается Смит, прижимаясь сильнее к его груди. Движения становится рваными, быстрыми и все это скопившееся напряжение прорывается, распространяясь волнами по телу. Эмбер дрожит. Неуправляемо, невыносимо. Вульф уткнулся лицом в ее шею, а рукой обнимает за талию. Он медленно тянет носом воздух, а затем распахивает глаза. Ночная прохлада касается взмокшей спины, отчего мужчина приходит в себя окончательно. Доу не закрыла окно. Снова. Вульф натягивает на себя одеяло, скинутое до этого на пол, и прикрывает глаза, все ещё чувствуя трепетное тело в своих объятиях. Он обещал не делать глупостей в жизни, но ведь во сне этого никто не запрещал, ведь так?