Четыре королевы

Молчание длилось слишком долго, но я не решалась его нарушить. Мысли мои скакали, как вода по крупным камням той горной реки, на берегу которой мы с Джеймсом провели однажды чудные выходные. Он, кажется, называл это порогом. И мы сейчас явно были на пороге. — У тебя слишком темно, — Марина встала, со страшным скрипом отодвинув кресло, шагнула в сторону кухни и запнулась. — Я пердоле! Курва, где тут свет?! Я дернулась было помочь ей, но Марина уже щёлкнула выключателем, и нас ослепил свет зажегшейся люстры. Фертина болезненно поморщилась, а Айя наклонила голову, и  длинные чёрные волосы упали на её лицо. Получилось почти как в фильме ужасов. — Мы дуры, девки. Особенно дура — ты, Нимука. Втравила нас в идиотские разборки, — булькая водой и гремя чашками, прокричала Марина, — не так уж был хорош Джеймс, чтобы его убивать или из-за него! — зажужжала кофе машина и с кухни донёсся бодрящий аромат. — Нож мне дайте! — Марина явно собиралась хорошо перекусить. — Ну, кто-нибудь! На сервировочном столике лежал большой нож, и я встала, чтобы взять его. Действие сейчас было для меня предпочтительнее попытки объяснять громким голосом, где лежат ножи. Меня опередила Айя, потому что сервировочный столик стоял прямо рядом с ней. — У нее в руках он смотрится, как двуручный меч, — усмехнулась Фертина. — Джеймс любил гигантские ножи. — Точно. Думаю, моя улыбка получилась такой же вымученной, как и у первой жены. Через несколько минут Марина принесла поднос с гигантским кружками, которые я бог весть сколько уже не доставала с полок, наполненные кофе и молочной пенкой, которую она вскипятила, судя по запаху, доносившемуся с кухни, на газовой плите. Следом семенила Хиногава, неся тарелки с огромными бутербродами. Сомневаюсь, что Айя полезла бы без разрешения в мой холодильник, значит, его выпотрошила Марина. Она напоминала сейчас начищенный и выставленный на солнце медный самовар, — предвкушение вредного перекуса явно её бодрило. Добавив четыре кусочка сахара себе в стакан, она посмотрела на Айю, та смущённо кивнула, и Марина накидала сахара и в кружку Хинагавы. Фертина уже пыталась откусить от гигантского бутерброда кусочек так, чтобы не потерять достоинство и не уронить полкило сёмги на белоснежную блузку или дорогущий жакет. Похоже, обстановка разрядилась. Как-то странно, или они просто выговорились, или их слова такие неприятные, на самом деле стали командой к сближению. Типа, друзья не стесняются говорить нелицеприятную правду. Тогда я опять на отшибе, и даже если предварительного сговора между ними не было, они могут заключить союз сейчас. Как это меняло обстановку? Практически никак. Кто-то из них причастен к убийству/пропаже Джеймса, используя союзников, легче это скрыть, ибо запутать следы в хитросплетении женских отношений будет проще. Понаблюдав за тем, как они запивают бутерброды кофе, демонстрируя редкое единодушие, я решила, что стоит использовать парадоксальный подход. Эта мысль помогла мне расслабиться и тоже присоединиться к греху чревоугодия. Первой прервала череду междометий, типа «угу», «ага», «мням» и подобного, Марина, высказав дурацкое предположение: — Возможно, сейчас Джеймс тоже поедает бутерброды и смеётся над нами где-нибудь на солнечных островах. — Сомневаюсь, — Фертина была спокойна, она только покачала головой. — Он был зависим от общения, кто-нибудь из нас уже бы знал об этом. — Я думала такое, — заволновалась Айя, — на самом деле, Джеймс стремился покинуть совсем, — от волнения она перестала продумывать фразы, и я с трудом её понимала, — то есть он готов был уйти, сначала от Фертины, но без меня, потом не стал ждать и сбежал к Марине, и от Марины ушёл, сразу, а к Нимуке не спешил. — Ты хочешь сказать, что он действительно устал от отношений и просто не был уверен, поэтому пробовал разные варианты? — уточнила первая жена. Вторая покраснела и кивнула. — Ну да, Джеймс был зависим. Фразу, глубокомысленно брошенную Мариной, я не поняла вовсе. — Давай, Нимука, это ты — любитель составлять таблицы, — Фертина поставила кружку на стол и раскрыла ладонь, мол, бери бразды правления. — Ну, что ж… — «нужно заставить их сказать правду, — подумала я, — если кто-то будет описывать все в радужных тонах, это станет сигналом». — Давайте так, все скажем одну выдающуюся черту Джеймса и три отрицательных. Это будет вроде качелей, что перевесит, заодно откроет и наши страхи. Возможно. — Тогда я и начну, — Фертина снова устроила свои точёные лодыжки на пуфике и продолжила. — Джеймс был надёжен. Даже когда мы спорили, и он не соглашался, если мы договаривались о плане действий, он всегда ему следовал. Вот так начало. Любовь-морковь, сантименты, образование, личность — все потом. Хотя, если подумать, как раз личность Фертина и охарактеризовала. — Подтверждаю, — неожиданно жалобным голосом, поддержала её Айя. — И кофе в постель. Эта фраза произвела фурор. Мы все сконфуженно захихикали и стали смотреть в разные стороны, явно боясь пересечься взглядами. Даже Марина покраснела. Правда, она же быстрее и оправилась. — Тогда моя очередь. Хиногава тут проговорилась, как ребёнок, устами младенца… — Марина заржала. — Я бы соврала, если бы сказала, что Джеймс был лучшим любовником на свете. А, это о плохом, да? Тогда потом скажу. Сейчас о лучшем. И я не оригинальная — он лучше всех меня поддерживал, правда, это было давно. Потом я встала на ноги… И… Получается, я трахнула его по старой памяти? Вот дура… Мы с интересом наблюдали, как меняется цвет её лица. — И меня он поддерживал, — эти слова сами слетели с моих губ, и я решила пояснить. — Я нарцисс, только очень неврастеничный. Джеймс избавил меня от неврастении. — Ага, была бутончиком, стала стервой, — буркнула Марина. — Следующий раунд будет тяжелее. Внутренне я сразу с ней согласилась. Мы вскрывали карты. Конечно, кто-то из нас может попытаться скрыть какой-нибудь завалящий козырь, но по-крупному вряд ли будет рисковать… — Он был зависим, я это уже говорила. Он мог увлечься какой-нибудь идеей и потратить на неё слишком много усилий. Впустую потратить. Меня это бесило. То есть он блестяще видел перспективы, но практически не предпринимал действий по воплощению своих идей. Эта тирада Фертины разбудила во мне злобу — не она ли сама, первая жена, не давала Джеймсу раскрыться? Он её поддерживал, а она его? Злоба быстро испарилась, потому что я сама не особо поддерживала его, просто мне было с ним комфортно. — Так вот, да, я как раз обнаружила, что он не был действительно хорошим любовником. Очень выносливым конечно, но слишком однообразным. И не особо поощрял мои фантазии. В смысле мне его хватало, но когда я начинала его дразнить, он слишком напрягался. На нем как бы был футляр, дальше которого пройти нельзя. Путанно, но в принципе я поняла, что Марина хотела сказать. Теперь очередь за Айей. Марина, конечно, её перебила, но вторая в списке именно Хиногава. — Джеймс был очень скрытным. — Да?! — меня это признание напрягло. Джеймс не был скрытным. — Когда я видела, что он переживает, я спрашивала его, в чем дело, а он всегда отмалчивался, — пояснила Айя. — Как будто перестал верить людям. Мне это было особенно обидно. Я тоже хотела ему помогать. Что же сказать мне? Они смотрели на меня, я думала. Видимо от напряжения, я выпалила: — Он ушёл и не вернулся, сволочь!.. — Надо бухнуть, — грустно пошутила Марина. — Это хороший тост, — она встала. — Эта, Хиногава, пошли объедки унесем и на бухло заменим. Они собрали посуду и покинули нас. Фертина нервно морщилась, как будто вспоминала что-то очень неприятное. Вернулась Айя, подхватила одиноко лежащий на столе нож и вышла. Почти сразу из кухни раздался звон падающей посуды и дикий визг Марины: — Ай, что ты?! Кошмар!.. Мы с Фертиной вскочили и кинулись на кухню.