Волчьи истории.

Жара стоит такая, что искажается воздух. Песчаное полотно земли; соломенное, выжженое небо – всё дрожит. У Олега нет никакого желания смотреть на эту рябь дольше нужного. Он заходит в палатку и находит себе свободный стул. Из кармана достаёт складной нож. Волков спокойствие любит, но в таких местах живёшь не от тишины к тишине, а от взрыва до взрыва. Промежуток воспринимается натянуто, дико странно, будто ходишь весь день как оглушенный. Хотя кому как, в принципе. Волк ленивых войн, с длинными бессвязными передышками, не любил. К ножу достаёт кусок деревяшки. Нашёл где-то. – Эй, Волков, давно хотел спросить, ты где такой кулон взял? – Где взял, там уже нет. Женя откровенно его достал. Вбил себе в голову, что землякам нужно держаться вместе. Он приподнимается со своего места, будто моторчик себе завёл как раз к приходу Олега, а последний не понимает, почему Коваленко не может найти себе хобби потише и подальше от него. – Ты же не думаешь, что я разболтаю и мы всей ротой двинемся скупать твои волчьи головы? Мне просто. Может, отыщу там какого енота. – Почему енота? Не то что бы Олегу правда интересно, но он зачем-то спрашивает. К Жене лицом не поворачиваясь, раскрывает нож, к деревяшке примериваясь. Карандаша не хватает. Кончиком лезвия намечает форму. – Да у меня Маша от них с ума сходит. Я один раз посчитал: она мне шутки про них присылает почти в четыре раза чаще, чем спрашивает как я. – Я сам его сделал, так что с магазином не ко мне. Излишки на пол опадают стружкой и деревянными кусочками побольше. Ещё далеко от того, что Олег спланировал, и нож вгрызается в дерево грубой обработкой. Затем снова намечает детали. Женя на фоне разочарованно хмыкает, что-то в уме прикидывает и молчит несколько минут, видимо, решая, к кому ещё пристать со своими сувенирами. Потом вдруг опять подаёт голос. – В смысле сам сделал? – Руками. – Когда ты успел? – В школе труды были хорошие. – Что, прям с ковкой металла? – Вроде того. – Повезло, вот у нас была одна... Уши бы чуть круглее. Олег кое-как прорезает шерсть, находит ножом крошечные коготки на лапках, делает усики. Вспоминает, как их учили работать руками. Как несколько раз вывозили в мастерскую, и как он задолбался, выделывая эту волчью голову, что уже много лет неизменно висит на шее. Столько неудавшихся экземпляров, зато потом гордости полные штаны. Волчья голова для настоящего Волка. Так он грудь не выпячивал больше никогда в своей жизни, как в последующие недели. – Слушай, а может мы как-нибудь, это, ну? Я тоже хотел бы попробовать. – На, обработаешь. Только отстань от меня. Олег встаёт и кидает ему фигурку. Енот. Ему свои поделки складывать уже некуда, а руки любят быть заняты. Почему бы и нет? Под громкие благодарности он собирает мусор под ногами и готовится уходить. Спросит, может, где помощь нужна. Вдруг там окажется меньше разговорчивых. У самого выхода под палящее солнце, Волкова окликают снова. – Эй, а ты себе и татуировку отрисовал? – Нет. С ней мне помогли.