Школьный учитель.

      Ибо с детства боялся насекомых. Он всегда со страхом уворачивался от любых жучков и паучков. А еще он спит с ночником порой, потому что темноты тоже боится. Ему не стыдно, людям свойственно бояться разных вещей.       Но Ибо не думал, что когда-нибудь испытает панический страх повернуться и посмотреть в глаза человеку. Казалось, что в этом такого? Но Ибо боялся, до дрожи в коленках и сбивчивого дыхания. — Ибо, — хрипло зовет учитель, не сразу, видимо, обдумывая то, что сказал юноша. — Не убегай. Давай поговорим. — Давайте, — прокашливается Ибо, не двигаясь с места. — Я первый. Вы слушайте. — Может, ты повернешься? — Нет. Так вот, — Ибо закрывает дверь на замок с внутренней стороны, запирая их с Сяо Чжанем, и прислоняется лбом к деревянной поверхности. — Мне плохо. Вы спрашивали, как я. Я был в порядке, пока не появились вы. А потом я понял, что без вас снова, как раньше, жить не получается. Я знаю, вы сказали, что мы друг другу никто, я принимаю это. Но… Я почему-то решил, что мы с вами… — Ибо делает непонятный жест руками, похожий на взмах и замолкает. — Продолжай, — Сяо Чжань звучит мягко и, кажется, подходит ближе — Ибо не поворачивается, но слышит по голосу. — Вы мне нравитесь как педагог. Я люблю ваши уроки, готовлюсь к ним не ради оценок, а потому что сам хочу. Я уважаю вашу честность с учениками и доброту. Я бы хотел просто уважать вас как учителя, и ничего больше. Но с самого начала мне нравилось не только это. Мне нравилось, что я знаю о вас больше, чем остальные. Я за все время обучения никогда не делал подарки учителям, но так старался угодить вам. Мне не нравился театр поначалу, но я приходил, потому что тут были вы. Мне нравилось, как вы отыгрываете со мной Вэй Ина, нравилось, что вы хвалили меня чаще других. Нравилось, когда вы приходили на тренировки по баскетболу, как поддерживали меня на матче и переживали за мое здоровье. Я знаю, что это простое человеческое отношение, но я не могу смириться с этим. Я хотел, чтобы вы смотрели на меня так, как я на вас, учитель Сяо. А вы смотрите на меня как на ребенка, возомнившего слишком много. И если вы снова… Снова приманите меня к себе, я боюсь, что это разобьет мне сердце.       Сяо Чжань не отвечает и, кажется, даже не двигается. В зале для репетиций повисает тягучая, давящая тишина. — Хей, — слышится почти у самого уха, и по шее Ибо бегут мурашки. — Посмотри на меня. Моя очередь.       Ибо поднимает глаза, понимая, что пути назад уже давно нет. Из этого зала Ибо выйдет либо разочарованным, либо… Без либо. Но и молчать сил уже нет. Ибо не знает, что он хочет увидеть в глазах учителя. Наверное, меньше всего он желал увидеть там жалость. Его не за что жалеть, он добровольно утонул в учителе. И утонул бы снова, если бы можно было повернуть время вспять. Без шанса на спасение. — Почему ты такой? — Сяо Чжань улыбается. От этой улыбки сердце окончательно трескается, с хрустом рассыпаясь на мелкую крошку. Более грустной улыбки Ибо не видел никогда в жизни. — Какой? — шепчет Ибо одними губами, не в силах отвести взгляд. — Трогательный. Мне жаль, Бо, — Сяо Чжань хмурит брови, поджимает губы и проводит по волосам юноши. — Прости меня. — За что вы извиняетесь? — Ибо не дышит, впитывая прикосновения Чжаня как губка, запоминая их, пока есть возможность. — За то, что стал твоей влюбленностью. — Я не жалею об этом, — Ибо сначала говорит и лишь потом понимает, что именно вырвалось из его уст. — Ни капли, — добавляет он и перехватывает ладонь учителя на своих волосах. Он дрожит и, наверное, Сяо Чжань чувствует это. — Жалею только, что не знаю, что мне сделать, чтобы понравиться вам. — Вырасти, — Сяо Чжань переплетает их пальцы, как тогда, в машине, и у Ибо замирает сердце. В ушах звенит так, словно прямо над ухом стоит целый оркестр.       Вырасти?       Ибо не понимает. Сяо Чжань, кажется, не собирается продолжать свою фразу и переключает внимание на их сплетенные руки. Они молчат какое-то время — Ибо не может вымолвить ни слова, когда Сяо Чжань снова ведет себя так. — Ибо, ты замечательный. Ты очень трудолюбивый, по-хорошему прямолинейный, ты ответственно относишься к моим занятиям, и я очень это ценю. Мне нравится, как ты с трепетом отнесся к моему дню рождения. Ты прекрасный ученик. Но…       Ибо не верит ни единому слову. Так говорят тем, кого просто не хотят обидеть. Но он не останавливает учителя, лишь крепче сжимая его ладонь в своей, почему-то ожидая, что совсем скоро Чжань уберет руку. Но он не убирал. — Пожалуйста, вырасти, Ибо. Я не могу даже думать о тебе в том ключе, в котором ты хочешь, потому что чувствую себя извращенцем. Вырасти, чтобы все те чувства, которые ты мне даришь, могли быть высказаны. Если бы ты только был взрослее… Если бы я был моложе. Если бы не наши статусы. Если бы не множество причин. Я бы никогда не посмел разбить тебе сердце.       Сяо Чжань осторожно целует костяшки Ибо, невесомо, нежно, а потом все же убирает руку. Больше он на юношу не смотрит.       Ибо понимает, что их разговор окончен, когда учитель с задумчивым видом уставляется в сценарий, который и так знал наизусть. А еще Ибо чувствует, как снова трещит по швам собственное сердце, когда он закрывает дверь за собой. Но уже с другой стороны.       Он запутался.       С детства Ибо знал, что любовь очень сложная вещь, не подлежащая правилам, нормам и логике. Раньше, когда ему нравилась девушка, все было куда проще — предложи ей встречаться и на этом все. Ибо не особо задумывался о глубине своих чувств. Теперь он понимал, что просто не любил раньше. Да и как вообще люди с легкостью различают, где любовь, а где лишь симпатия, Ибо тоже не знал.       Теперь знает. Когда тебе кто-то симпатичен, он вряд ли занимает все твои мысли. Когда кто-то просто нравится, у тебя не подкашиваются ноги от одного взгляда на человека. И у тебя точно не болит где-то там, под ребрами, каждый раз, когда ты обжигаешься об этого самого человека.       А у Ибо болело безумно. Выть хотелось от этой боли, словно она была физической, а не душевной. Он бы все отдал за то, чтобы так же беззаботно и легко относиться к влюбленностям, как до знакомства с Ним. Но время вспять не повернешь.       Ибо не знал, как правильно трактовать слова Сяо Чжаня. Сердце цеплялось за все эти «если бы», за невысказанные чувства, а ум твердил, что это все равно не признание. Его отшили, но при этом дали надежду. Это подвешенное состояние убивало. Он не мог злиться на учителя или винить его. Сынен был прав, когда сказал, что влюбиться в малолетку так же губительно, как и в человека прилично старше тебя. Может, у Сяо Чжаня в голове такой же бардак, как у Ибо? Или он в силу опытности уже давно разложил все по полочкам и принял решение? И что это за решение? Почему Ибо должен только вырасти? Это что, правда единственное условие?       Ибо не знал, как вести себя дальше. Говорить другу о произошедшем он не хотел, а сам он не справлялся с собственными эмоциями. В конце концов он принял решение. Он просто посмотрит на то, как будет действовать Сяо Чжань после всего, что было сегодня.       Перед сном Ибо еще раз кидает взгляд на свои руки. И на лице проскальзывает улыбка.

***

— Ты слышал последние новости? — пихает друга плечом Сынен, пока они шнуруют кроссовки в раздевалке. — Какие? — Ибо меланхолично завязывает бантик и переходит к другой ноге. — Про Сяо Чжаня. Что-то часто он пропадает, не думаешь? — Мне неинтересно, — юноша резко встает со скамьи и направляется в зал, оставляя друга в одиночестве.       Может, совсем немного Ибо все же интересовался тем, куда уезжает учитель, вновь и вновь пропуская уроки, но совершенно глупая обида засела глубоко в душе, и Ибо решил, что лучше вообще не пересекаться лишний раз с тем, кто никогда ничего о себе не рассказывает. — Да ты весь извел себя, — хмурится Сынен, нагоняя того на площадке — тренировка сегодня протекала лениво, да и многие ребята еще даже не приехали, поэтому все ждали и сидели по углам, не обращая внимания на парней. — И что с того? Он сказал, что это личное. Значит, я не хочу знать, что там у него происходит, — Ибо начинает разминку, все так же не бросая даже взгляда на друга. — Я думаю, что тебе нужно это знать, — Сынен редко бывает настолько упрямым, но сегодня и впрямь шел до победного. Вот только у Ибо настроение ни к черту. — Разве не ты мне говорил, что лучше себя изолировать? — фыркает тот. — И к тому же, если это очередные слухи, то я все равно не поверю. Помнишь, что тебе там в предыдущий раз нашептали? Мне все еще стыдно за это.       Сынен пару секунд мнется, поджимая губы, явно взвешивая в уме все «за» и «против», но в итоге все же выпаливает: — Он разводится. Говорят, в суд ездит, бумаги там сверяет. — Разводится? — удивленно вторит Ибо, останавливаясь на месте.       Он не знает, как правильно реагировать на это. Скорее всего, ему вообще не стоит хоть как-то реагировать, ведь даже если это правда — его это совсем не касается. Сяо Чжань взрослый мужчина, и то, что у него там творится в личной жизни — только его, Чжаня, дело. Ибо это уже понял, ему дважды повторять не надо. Однако какая-то часть его все же неспокойно трепыхалась — может, именно поэтому Сяо Чжань был таким грубым последнюю неделю? Это бы многое объясняло. — Ага, только до этого все говорили, что он свободен, — вздыхает Ибо, качая головой. — Не верю я всему этому, Сынен. — Да нет же, сейчас все иначе. Тогда это были просто слухи, а тут другое. Бо Вэня помнишь? Ну, мы еще с ним летом на скейтах катались. Вот у него сейчас родители тоже разводятся, он недавно приехал с мамой там какие-то дела решать, ну просто за компанию затащили его с собой. Сидел, а тут оп — учитель Сяо тоже сидит. Нет, конечно, может он там завещание писал, кто знает, но что-то мне подсказывает, что версия с разводом звучит правдивее.       Ибо слегка улыбается, понимая, что друг на самом деле просто переживает за состояние самого Ибо — еще бы, после того разговора он только о нем и думает. — Даже если он и правда разводится — он все равно… — Ибо подбирает слова, хмурясь. — Почему он просто не рассказал мне об этом? Да, я понимаю, что такие вещи вряд ли можно обсуждать с учениками, но мы бы тогда не злились так на него на уроках… В любом случае, Сынен, он мне все мысли спутал. Я уже устал, — выдыхает юноша, качая головой. — Лучше бы он сказал мне, что между нами ничего не выйдет, и я бы просто продолжил тихо любить его, не претендуя ни на что. Но находиться в этом подвешенном состоянии очень выматывает. Я себе места не нахожу — раз за разом возвращаюсь к мыслям о нем. Это уже попахивает чем-то нездоровым. — Да нет, это просто влюбленность. Сильная, — снисходительно улыбается Сынен. — Я вас обоих не понимаю, если честно. Зачем все эти полумеры? Если взаимно — значит, придумывайте, как строить отношения, если не взаимно — не парьте друг другу мозги. А то вы как пятилетки, в салочки играете — то он что-то делает непонятное, то ты. И так по кругу. Я думаю, та информация, которую я тебе рассказал, может послужить неплохим поводом для личной беседы. И где-нибудь на нейтральной территории, ну там… Вне школы. Может, тогда он будет чувствовать себя свободнее. Поговорите уже как взрослые люди. — Какой ты умный, — смеется Ибо. — Спасибо. Давать советы у тебя получается лучше, чем закидывать мячи в кольцо, — продолжает хохотать он, получая шуточные удары от возмущенного друга. — Вот так и помогай тебе после этого!

***

      Ибо не особо-то в судьбу верит, но порой думает, что в жизни не бывает таких совпадений. Именно с такими мыслями он вертел в руке телефон, где светилось сообщение от Лу Инь. Лу Инь Ребят, завтра после уроков ничего не планируйте. Мы всей группой поедем в аркадный центр. С учителем Сяо! Сразу говорю, это сделано типа чтобы нас сплотить всех. Так что, мы можем легально потусить с учителем, не отказывайтесь :)))       Ну и как теперь быть? Ибо не хотел воспринимать слова Сынена всерьез, понимая, что выманить Сяо Чжаня из школы — задача слабо осуществимая, но теперь вот он — идеальный шанс для того самого разговора, который, возможно, поможет ему расставить все точки над «i». Конечно, там будет еще куча ребят из театра, но все же, шанс остаться наедине с учителем выше, чем можно предположить в другой ситуации. Глупо отказываться от такой возможности, но Ибо страшно. Он уверен, что не имеет никакого права высказывать какие-либо претензии к собственному учителю, а-ля «Почему вы не рассказали мне о том, что разводитесь?» или «Чего вы такой нервный, а? С женушкой не ладится?» Но ему очень хотелось, наконец, вывести Сяо Чжаня на разговор без всяких «если бы». В чем-то Сынен точно был прав — нейтральная территория и впрямь могла бы помочь расслабиться им обоим. Именно поэтому Ибо все же решает, что он тоже пойдет в аркадный центр.       Ибо ненавидит то чувство, когда он встречается взглядами с Сяо Чжанем. С самого первого случайно брошенного взгляда. Ненавидит до обожания. Каждый раз, стоит Сяо Чжаню найти его глаза в толпе — у Ибо не то что земля из-под ног уходит, нет, Ибо сам словно растворяется в воздухе от этого пронзительного взгляда цвета темного шоколада. Он пробирает до костей, и ты чувствуешь себя беззащитным, словно он давно все знал, понимал, словно учитель может читать любого, как книгу. Может, так оно и было.       Сяо Чжань выглядел потрясающе — не то чтобы обычно это было не так, но сейчас, когда чувства Ибо накалены до предела, подросток влюблялся в каждую деталь. В его небрежно уложенные волосы, в бежевый кардиган, который казался таким большим, словно может уместить сразу двоих, в тонкие очки, которые тот вечно поправляет на носу, в часы, которые с потрохами выдавали его статус — это была явно дорогая марка. Ибо влюблялся в Сяо Чжаня каждый раз, когда они встречались взглядами.       Для него по прежнему оставалось загадкой, как учитель может так быстро менять свой образ, от растянутых свитеров переходя на строгие костюмы с галстуками. Еще больше он удивлялся тому, что Сяо Чжаню шло абсолютно, мать его, все. Каждая вещь словно специально была создана для него. Ибо мог поклясться, что никогда прежде не видел человека, который сочетал в себе столько несочетаемого.       Но в этом весь Сяо Чжань. — Учитель, вы сегодня выглядите добрее, чем на занятии, — хихикает кто-то из девочек, пока они всем коллективом идут к всевозможным игровым автоматам. — Это комплимент? — тут же улыбается учитель, вызывая волну трепетных вздохов, один из которых, возможно, принадлежит Ибо. — Мы рады видеть вас в хорошем настроении! Готовьтесь к тому, что мы победим вас сегодня. — Посмотрим, — загадочно ухмыляется учитель, осматриваясь. — Так, ну, жетоны у всех есть? Вы пока осмотритесь, но с территории не уходите — я все-таки за вас ответственность несу. — Да разве же мы уйдем куда-то отсюда? Тут столько всего!       Ибо хмыкает — для него автоматы остались далеко в детстве, и он уже не помнил, когда в последний раз играл во что-то, но тот детский интерес, с которым отзывались его одноклассники и ровесники в целом, казался ему по-хорошему забавным.       Он быстро находит автомат, который все же приходится ему по душе — закидывать мячи в кольцо, ну разве не прелесть? Играть, конечно, надо бы вдвоем, все-таки соревнование, но никто больше не изъявил желания поиграть в баскетбол, предпочитая аэрохоккей и гонки в VR. Впрочем, Ибо и одному неплохо было. — И чья эта была идея, — бормочет он себе под нос, подбирая мяч на очередной заход. — Моя, — слышится из-за спины. — Составить тебе компанию? — А, — Ибо вздрагивает, роняя мяч обратно. — Ну… Если хотите? — Тогда обнуляй счет и выставляй скорость, — улыбается Сяо Чжань, рассматривая корзину и, видимо, уже примеряясь для броска. — А зачем вы вообще решили такое устроить? У нас вроде в коллективе и без этого конфликтов не было, — неловко бормочет Ибо, возясь со счетом. — Подумал, что мне стоит извиниться перед вами за свое отсутствие, — пожимает плечами учитель. — Ну… Вряд ли на вас кто-то всерьез обижался, — Ибо все же настраивает автомат и становится обратно на позицию игрока. — А ты? — они начинают быстро закидывать мячи, и беспорядочный стук немного заглушает речь. — Я? Я уже говорил, — Ибо поджимает губы, от неожиданного вопроса даже промахиваясь — впрочем, он все равно побеждал с большим отрывом. — Я исправил все оценки, которые поставил на той неделе. Твою тоже, — Сяо Чжань хмурится, сосредотачиваясь на игре, которая вот-вот закончится. — Почему? — звучит победный свисток, и автомат мигает счетом 15:38. Неплохо. — Посчитал их несправедливыми. Ты был прав, мне не стоило переносить свои личные проблемы на вас, — Сяо Чжань вздыхает, глядя на проигрыш. — Я был тогда груб с вами. Реванш будете устраивать? — Ибо улыбается кончиками губ, видя кивок учителя, и заново сбрасывает автомат. — Груб? Вряд ли грубее, чем я. Тогда я сказал ужасные слова. — Знаете, говорят, что когда человек злится, то все, что он произносит в такой момент — правда, которую тот не сможет сказать на холодную голову, — фыркает Ибо. — Не в моем случае. Я обычно просто… Несу бред, за который бывает стыдно. — Вы опять проиграли. Может, в другом виде выиграете? Выбирайте, — меняет тему Ибо, чувствуя, как краснеют собственные уши. — Пойдем в рыбалку. Там мне нет равных, — улыбается Сяо Чжань, легко подхватывающий новую тему. — В семь лет я тоже был мастером в этой игре, — хмыкает Ибо, устремляясь за учителем.       Они играют еще, кажется, в три или четыре автомата, и в конечном итоге учитель все же проигрывает с общим счетом 2:4. Ибо искренне смеется с сокрушающегося Сяо Чжаня, понимая, что, оказывается, сохранять самообладание гораздо проще, чем он думал. Сяо Чжань ведет себя естественно, как раньше, словно ничего смущающего между ними не было, и Ибо невольно подхватывает его волну позитива и сам забывается, всецело погружаясь в игры с ребятами и учителем.       Ибо успел соскучиться по такому Сяо Чжаню. — Вы мне проиграли, надо придумать вам наказание, — хохочет Ибо, следуя по пятам за учителем. — И что же ты хочешь?       Юноша останавливается, задумываясь. Будь они сейчас вдвоем, где-то далеко, может, он попросил бы о том, чего действительно безумно желал, но сейчас, в аркадном центре, такой возможности не было. — У меня две просьбы. Не знаю, какую выбрать, — все же говорит он после недолгой паузы. — Я выполню обе, если они не глобальные. — Выиграйте мне игрушку из автомата и довезите до дома, — бормочет Ибо, чувствуя себя очень глупо. С другой стороны, раз он победитель, то почему не может попросить такое?       Сяо Чжань беззлобно усмехается и кивает, подходя к автомату со страшными металлическими клешнями. — Кого бы ты хотел? — Кого выловите, мне не принципиально, — Ибо улыбается, засматриваясь на такого сосредоточенного учителя, который действительно вылавливает ему игрушку. Ребята, видимо, никакого внимания на них вообще не обращали — кто-то стоял в очереди в фотобудку, кто-то устраивал целый турнир по аэрохоккею, а кто-то предпочел посидеть и перекусить в фудкорте напротив.       И только Ибо подумал о том, что они действительно могут провести время вдвоем, как рядом с драгоценным учителем нарисовалась одноклассница Ибо, Ся Лин, невинно хлопающая глазками. Ибо сдерживается от фырканья и цоканья, хотя очень хочется — именно Лин часто болтала о том, что Сяо Чжань ей безумно нравится. Конечно, Ибо физически не переносил эту особу — по понятным причинам. Поэтому ее присутствие рядом с Сяо Чжанем заставило напрячься. — Учитель Сяо, вы так мастерски вылавливаете игрушки, есть что-то, что вы не умеете? — с улыбкой начинает Ся Лин, накручивая прядь волос на палец.       Ибо усмехается одновременно с учителем — они только что проверили, что есть как минимум три игры, в которых Сяо Чжань совершенный ноль. Но ей-то откуда об этом знать. — Ну, я довольно давно ни во что не играл, так что в свое время был явно лучше, — улыбается Сяо Чжань, не отвлекаясь от процесса. — Говорите так, словно всю жизнь прожили. Сами ведь не так давно школьником были, какое такое «свое время», — хихикает девушка, продолжая пытаться обратить на себя внимание учителя. — А ты, Ибо, очереди ждешь? Захотел игрушку?       Может, Ибо и надумывает, но ему слышится издевка в ее вопросе, поэтому улыбка резко пропадает с его лица, и он все же подкатывает глаза. Он уже открывает рот, чтобы сказать что-то колкое, но его опережают. — Я его для моральной поддержки возле себя держу. А ты что, уже поиграла во все? — учитель победно хлопает, когда игрушка падает в отверстие. — Ой, какая милая зверушка! Учитель, вы ее себе оставите или у вас ее можно отыграть? — хитро улыбается Лин, выглядывая из-за плеча преподавателя, который потянулся забрать приз. — Эта игрушка уже занята, — довольно произносит Сяо Чжань, всем телом поворачиваясь к Ибо. — Ничего страшного, что черепашка? — Мне нравится, — Ибо тает, тает от того, как учитель не отталкивает его в присутствии постороннего, как все еще обращает внимание на него, на Ибо, а не на кого-то еще. И черепашка ему очень, очень нравится, ведь подарил ее именно он. — Тогда, раз вы такой щедрый, выловите и мне, пожалуйста, игрушку! — Не думаю, что повторю свой успех, — Сяо Чжань улыбается, щуря глаза и пропускает Лин к автомату. — Попробуй сама. Уверен, у тебя получится даже лучше.        Ибо уходит от автомата с победной ухмылкой, с вызовом глядя на Ся Лин, так и оставшуюся стоять в растерянности возле игрушек. Он не знал, отдавал ли сам учитель себе отчет в том, как именно себя вел, но в любом случае — Ибо это очень льстило.       Не считая этого неловкого со всех сторон случая, пара часов в аркадном центре пролетела очень стремительно. В целом, все ребята, может, за исключением Ся Лин, остались довольны таким досугом, о чем радостно наперебой говорили учителю, рассыпаясь в благодарностях. Сам Ибо тоже присоединялся к словам приятелей, искренне поддерживая Сяо Чжаня.       В данную конкретную секунду времени, когда он стоял в толпе ребят, обнимая игрушечную черепаху, Ибо мог сказать, что счастлив. Сейчас ему не хотелось думать о том разговоре в студии, не хотелось вспоминать их с учителем словесную перепалку — Сяо Чжань раскаивается, ему действительно стыдно за свои поступки, и он умеет это признавать. А Ибо больше ничего и не надо. Может, все и правда лучше пустить на самотек, ведь, кажется, их взаимоотношения вполне себе наладились, они не чувствовали дискомфорта в общении друг с другом, а это главное. Да, Ибо все еще хотел поговорить с учителем в машине, наедине, по поводу прошлой недели и слухов от Сынена, но в целом — наверное, Ибо не стоит зацикливаться на одном Сяо Чжане. Жизнь не прекращается, а стремительно идет дальше, и теперь, когда сам преподаватель, видимо, уже точно знает о чувствах подростка и при этом все так же добр и ласков с ним — Ибо надо просто принять этот факт и не прыгать выше головы. Легко сказать, трудно осуществить, когда все равно невольно ревнуешь его к одноклассницам, думаешь о его улыбке перед сном и мечтаешь хоть раз почувствовать каково это — когда человек, в которого ты влюблен каждой своей частичкой, отвечает взаимностью. — Я помню, что обещал тебя довезти, — Сяо Чжань улыбается, подходя к Ибо со спины, когда все ребята бредут к выходу из центра. — Да, я бы… Хотел поговорить, — кивает юноша, невольно сжимая в руках плюшевого зверька. — О чем же? — вопрос учителя остается открытым, потому что Ибо наотрез отказывается что-либо пояснять до тех самых пор, пока не садится на пассажирское кресло возле Сяо Чжаня.       Ибо глубоко вдыхает — слова застревают в горле, и ему нужно немного больше времени, чем просто дорога до парковки, чтобы обдумать, как правильно высказать все, что накопилось на душе. Меньше всего ему хотелось как-то задеть Сяо Чжаня некорректными вопросами — не сейчас, когда тот так заботлив по отношению к нему. И хотя Ибо любил быть прямолинейным, задавать вопросы в лоб именно Учителю он не мог. — Я не хочу опозориться снова, как было с Днем рождения, — все же начинает Ибо, смотря куда-то вперед, не решаясь повернуть голову к учителю. — М? Ты про что? — Сяо Чжань непонимающе приподнимает брови. — Я помню, что вы говорили мне, что личное учеников не касается, но я все же позволю себе наглость… Я слышал, что причина ваших частых отсутствий на занятиях... — Ибо прикусывает губу, мешкаясь с продолжением. — В том, что я развожусь? — буднично переспрашивает учитель, пристегиваясь. — Да, это правдивее, чем слухи про день Рождения, — смеется он. — Ты хотел спросить о чем-то? — Почему вы не сказали об этом? Я не говорю о том, чтобы знали все, нет, но… Тогда мы были вдвоем. Почему вы не сказали? — Может быть, я бы и рассказал тебе все это, не будь тогда в таком раздраженном состоянии. Поверь, день у меня тогда выдался на редкость отвратительным. Моя бывшая супруга решила, что надо сделать бракоразводный процесс одним из кругов ада, — грустно хмыкает учитель. — Ты воспринял ту мою фразу очень близко к сердцу, как я вижу. — Врать не буду, она была очень обидной, — Ибо чуть улыбается, качая головой и поворачивается к окну. — Но вы были правы. Мы друг другу не должны быть кем-то, кроме учителя и ученика. — Ибо… — Сяо Чжань тяжело вздыхает. — Простите. Я просто… Честно говоря, меня мало интересует ваш развод, как причина вашего отсутствия. Но я все никак не могу выкинуть из головы наш разговор после репетиции. Я постоянно думаю, что вы имели в виду. Я правда пытаюсь, пытаюсь внушить себе, что мне стоит прекратить думать о вас постоянно, но безуспешно. Я хотел поговорить с вами, чтобы сказать, что я ужасно запутался. Вы и так знаете, что именно я к вам испытываю, — Ибо краснеет и чувствует, как тяжелеет воздух в машине. — Я думал, что когда вы узнаете, то измените свое отношение ко мне. Ну… Может, вы бы относились сдержаннее, чтобы не давать мне поводов для фантазий. А вы все еще другой со мной.       Сяо Чжань слушает молча, не перебивая. Ибо чувствует его напряжение, видя сжатые на руле ладони и сомкнутые у переносицы брови — не будь у них сейчас такого важного разговора, Ибо точно бы завис, рассматривая учителя. — И поэтому мне тяжело выкинуть вас из головы. Я ревную вас, мечтаю о вас, — Ибо фырчит, поглаживая черепаший панцирь. — Я не могу даже спокойно смотреть на вас. У меня всегда голова кружится от одного вашего взгляда, — Ибо понимает, что времени у него не так много — они уже паркуются возле дома юноши. — Поэтому мне так важно знать, что именно вы чувствуете ко мне. Без всяких полумер, только да или нет. Потому что дальше жить в этой неясности я уже не могу.       Ибо поворачивает голову к Сяо Чжаню почти одновременно с ним. Они смотрят друг на друга несколько тягучих секунд, и никто не собирается отрывать взгляд — это словно гипноз. Ибо тонет где-то на самой глубине этих глаз, совсем не сопротивляясь. Сейчас наступил тот момент, когда Ибо должен будет навсегда запомнить, что ему нельзя смотреть на Сяо Чжаня так. — Ибо, я уже говорил тебе, — мягко начинает Чжань, и во взгляде его видится сожаление. — Я твой учитель… — Я задам вопрос не своему учителю. Я хочу задать его мужчине, в которого я… Так сильно влюблен, — голос Ибо дрожит от волнения, и он цепляется за тот подлокотник, на котором когда-то Сяо Чжань уже сделал небольшой шаг навстречу. — Я спрашиваю не учителя Сяо, а Чжань-гэ. Что ты чувствуешь ко мне? — Ибо больше не поднимает взгляд — боится, до ужаса боится. — Ты можешь промолчать, и я приму это как отказ. И обещаю, больше я не буду мучить своей детской любовью.       Ожидание еще никогда не было столь губительно. Ибо считал секунды, надеясь, что Сяо Чжань вот-вот скажет что-то, что помогло бы разрешить все проблемы. Неважно, что скорее всего это был бы мягкий и деликатный отказ, ведь Сяо Чжань вряд ли на самом деле чувствует к Ибо что-то, кроме, разве что, обычного интереса. Ибо не тешит себя надеждами, потому что так всегда будет больнее. Он был готов принять правду еще тогда, в зале для репетиций, значит, готов и сейчас.       Но Сяо Чжань молчит. Молчит дольше, чем следует, не делая даже громких вздохов. Ибо чувствует, как дрожат собственные легкие — это, пожалуй, худший из вариантов. Молчание — лучшее средство, чтобы отогнать от себя навязчивого ученика — вот что думал Ибо о таком методе. Молчание это снова что-то между, ведь тебе не говорят четкое да или четкое нет — ты снова оказываешься где-то посередине. И хотя Ибо четко обозначил, что для него молчание — отказ, он все же надеялся услышать хотя бы что-то утешающее. Хотя бы что-то. — Я понял, — оглушительно тихо шепчет Ибо, качая головой. — Спасибо.       Чтобы выйти из автомобиля, нужно всего лишь отстегнуть ремень и открыть дверь. Всего два простых действия, которые обычно выполняются за пару секунд. Но Сяо Чжаню, кажется, и не нужно больше.       Ибо чувствует, как Чжань касается его предплечья — не просто касается, а ведет назад, тянет к себе, заманивает обратно в машину, отворачивая от заветной двери. А затем Ибо четко ощущает на своих губах чужие.       Сяо Чжань целует его осторожно, трепетно, мягко поглаживая по щеке, а Ибо… Ибо кажется, что его больше не существует. Словно все, что происходит с ним — какая-то выдуманная реальность, которой точно не может быть на самом деле. Он податливо отвечает на поцелуй, интуитивно обхватывая шею Сяо Чжаня, и всей душой хочет, чтобы этот момент можно было записать куда-то в подкорку мозга, чтобы всегда чувствовать то, что переполняло его сейчас. — Как учитель, — тихо шепчет мужчина в самые губы, соприкасаясь лбами, — я обязан сказать, что между нами ничего быть не может. Как Сяо Чжань, я не могу игнорировать тот факт, что влюблен в одного потрясающего мальчишку, который вскружил мне голову, — Ибо не открывает глаз с момента поцелуя, но всем телом чувствует улыбку Сяо Чжаня на этих словах. — Зачем вы так мучительно молчали, — обидчиво шепчет в ответ Ибо, почти не двигаясь. — А если бы я ушел? — Я бы себе не простил, — усмехается Сяо Чжань и аккуратно чмокает юношу в нос. — Дай мне время, чтобы придумать, что делать дальше. Я не хочу плохих последствий. — Сколько угодно, — облегченно шепчет Ибо, наконец открывая глаза.       Да, он определенно тонул в глазах напротив. Но, оказывается, утопающих было двое.