трусы на голове и ветер там гуляет

— Не мешаю? — если б не голая жопа этого парня с утреца пораньше, Годжо бы явно двинул кони. Конечно, он определил того парня, который представился, как Гето. И конечно не по жопе, а по более выразительным его чертам, чем это. Например, лицо да? Самое выделительная часть на теле. Вам так не кажется? — Че…чего? Не страшно? — у Годжо ролики за шарики, он уже даже нормальную человеческую речь не воспринимает. Чуть не описался от страха. От такого даже нормальный дед с бабкой завизжат. А Гето уссаться кипятком видите ли как смешно… Вот только представить себе картину, куда более интереснее, чем просто её и вовсе не заметить. На часах перевалило где-то за обед, а ты нв улице абсолютно голый. Ну кроме родных трусов и треников. Перед тобой ахереть какой мать его сильный дождь, капля которого словно стрела. Пронзит твоё сердчко, а ты и не заметишь. И вдруг откуда не возьмись, появляется маньячело с длинющими, чем сам водопад Виктория, волосами. Роли, конечно, это особой не влияет, но Годжо только так себе маньяков и представляет. Они обычно маленькие, говорят странные замысловатые вещи, от которых кровь стынет в жилах, что самому от этих монологов хочется утопиться. А ещё вечно вкусно пахнут. Сатору не проверял, но как оказалось, теперь пахнут. Да ещё как! А ещё он абсолютно не маленький. Голожопый голодранец лишь посмеялся себе в кулачок, а дальше присел на лавку, которая потекла ещё до того, как Гето на ней разлёгся. Всё-таки некоторые вещи можно воспринимать буквально и в самом прямом смысле. А вот Годжо по-моему сейчас словил неловкий, невольный «дзинь» в голове и внутри еле живого после всего этого сердца образовалось что-то вроде: «Ну разве нормально иметь такую длину, густату и цвет волос, если ты не мафия?» «Это что? ЭТО ЧТО ПРЕСС? Мне за такой рельеф не то, что бороться придётся, но и сдохнуть пару раз. А потом у всевышнего просить воскресить» «Хотя, зачем воскресить? Ай, ладно, проехали» «Он что посмотрел на меня? Погодите, он прямо сейчас хлопает на мокрую лавку, от которой то и дело идут шлепки? Он что не только маньяк, но ещё и извращенец? Или это я извращенец? Походу пора отсюда дрифтить. Весело, с песней и как можно незаметнее» Годжо, имея настоящую силу духа и великое мужское начало, направился туда, куда жопа окончательно бы приклеилась и не смогла оторваться. Проклятая лавочка. Теперь Годжо точно будет избегать всякое диковенное и деревянное. — Восстанавливает не правда ли? — Гето, разлёгся на этой мокрой лавке, словно на сучке у кровати, йо. Ну а если серьёзно, то с его рук, с которых не только стекала вода, но ещё и вены на них от красоты и кары небесной появлялись, были скрещены под головой. И от этого не было никаких слов, было просто е-ба-нуть-ся. У парня сердце билось в сто раз быстрее, чем когда-либо. Дикий взгляд хищника. Манящие, но в тоже время до жути добрые глаза, за которые и квартиру, и машину, которой нет, и мать родную продашь, ныне существующую причём. Ничего не жалко. Всё в ломбард потащил бы. Да Годжо готов был отдать свои последние трусы, поставив, что Гето из мафиози паравози. И как бы там не было, но он ещё и без футболки. К слову, двое парней. Вместе. На улице. Без футболок. Улавливаете эту нотку искушения? Кстати говоря, они тоже, но пока как настоящие джентльмены просто молчат об этом. И… Так, стоп. «Восстанавливает? К чему это вообще…?» «Хорошо, если меня сегодня убьют, то даже не смогу больше услышать противных наставлений Маки и её нравоучений… эх…» «Хотя не, слава богу. К такому я готов» — Ты тут живёшь? — нет блин, не тут, а тама. Конечно, здесь. А где ещё собственно. Годжо понимает, что нужно вздохнуть немного поглубже, что он и делает. Затем хорошечно выдохнуть и… — Да, — кратко, ясно, лаконично и абсолютно немногословно. С каких пор Сатору такой зажатый? Да ещё и просто ответил на вопрос, без какой-либо лишней информации. Это всё атмосфера того паренька справа от него. Она подавляет, уничтожает, не давая предпринять хоть какие-то попытки к шутке или просто началу разговора, и в целом убивает. Короче говоря, Годжо хочется сбежать, и желательно, как можно скорее. Сказать, что разговор не клеился, не сказать ничего. Сидишь себе под дождиком, мечтаешь о прекрасном заваристом чае, но ничего не придпринимаешь, как будто что-то немыслимое держало твой зад прям на этой лавке. Годжо вообще готов был провалиться под землю, потому что в такой пиздастрадальческой ситуации он ещё не был. Гето, которого поливал дождь, казалось просто отмокал от всего в этом мире, пока Сатору готовился к побегу картошки. А картошки, как правило бегать не умеют, но вот бесшумно куда-нибудь перекатиться он бы не прочь. И либо паренёк по имени Годжо Сатору сейчас маленечко сошёл с ума, но сердце подсказывало ему, что стоит позвать в гости этого дурного голодранца, пока жопа и конечности не отвалились окончательно. Покрасавались прекрасным накаченным прессом и хватит пожалуй. — Кхм… — многозначительная пауза и трясущиеся руки. К слову, не только от холода. Гето, который с дикой улыбкой развернул свою головёшку к Сатору, мать его, что у второго кровь застыла в жилах. И такое прелестное худое лицо, как на зло увидевшие до безумия ярко-голубые, почти стеклянные глаза Годжо. Необычные острые скулы, от которых сердце резало больше, чем сам дождь с неба. И отвратильное, но одновременно восхитительное чувство, приближенное к полёту на облаках. Но Годжо не летал, он вообще сейчас не понял, что почувствовал. И пока Годжо разбирался, Гето всё это время оказывается вызывал его обратно с Луны на Землю. А точнее обратно с неба на проклятую скамейку. — Всё хорошо, — холодная рука чёрноволосового парня, положившего на плечо Годжо, была очень мягкой и приятной на ощупь. Если бы не пасмурная погода, сопровождающаяся без какого-либо поступления света на город, то Годжо бы давно уже сгорел со стыда, и Сугуру бы увидел его великим красным помидором. Даже само его предложение, не означал вопрос. Он просто успокоивал, хотел, чтобы ему доверяли, даже в такой странной и спонтанной ситуации. И даже в таком манящем, сексуальном виде, но не суть. Ну, а Годжо, весь промокший, растрёпанный и немного потерянный в этот момент, единственное что смог, выпалить это: — Может чаю? — руки не дрожали, голос был уверенным и крепким, словно боец перед боем. Сам же внутри весь трясься, как осиновый листочек. От части из-за того, что впервые пригласил к себе домой обезумевшего голодранца, которого он знает, как расфуфыреного мафиози, которым таковым не являлся. Но Годжо это сейчас мало волнует. Самое главное, что внутри себя он чувствовал лёгкость. Не сказать, что за это ему было как-то тревожно или непривычно, он подозревал, что в нём зарождается. Но как и многие другие адекватные люди, парень начал это подавлять. Гето лишь усмехнулся. Потрепал макушку белобрысика, словно их связывали братские узы и они были знакомы уже тысячу лет. Годжо ахринел, онемев ещё больше, а голодранец лишь переключил своё внимание на плачущее небо, словно не мог им насладиться. Стоит отметить, что не только Сатору ощущал себя в невесомости, но и Сугуру испытывал невообразимое чувство лёгкости. Ему казалось, что ещё чуть-чуть и его тело просто испариться или взлетит на воздух. Голова потихоньку не осознавала катастрофу с чувствами, впрочем как и сердце. И Гето всё также продолжал сидеть на лавочке, но теперь в пол оборота к белобрысику, ожидая чего-то нового не столько от Годжо, сколько от самого себя. И вопроса лучше придумать, конечно, он не смог. — А плед? — Гето решил, что не станет отступать, если он ощущает это прелестное и божественное чувство, от которого мозг отключается. Значит стоит брать и ни за что не отпускать этот божий дар, даже если он в конечном итоге окажется лишь пустой надеждой и сладкой иллюзией. Годжо кивнул головой в знак того, что да, плед был в наличии. Им уже обоим хотелось поскорее в тепло, в уют, возможно, капельки понимания и заботы друг о друге. Им обоим хотелось наконец-то понять, что творится в их огромных телах, в которых то и дело кровь перекачивалась с сумасшедшой скоростью, то бросая в дрожь, то в холод. Странная ситуация, которая сблизила их казалось бы ментально и физически. Две души, связавшие себя ниточкой и идущие бок о бок. — Я готов, — сказав это и встав на свои два, Гето внимательно уже изучал тело, удаляющегося парня, который пулей направился в многоэтажное здание, оставляя после себя неповторимый шлейф трав. Гето заметил это только сейчас, и был приятно удивлён таким чудесным запахом, в котором хотелось находиться всю жизнь. Хотелось быть окутанным им, как в коконе, и никогда из него не выбираться. И всё бы ничего, но эгоист теперь внутри него кричал:

«Моё»