По зову ДУШИ: Вверх дном

Дни, которые я провела в Руинах, были полны спокойствия и размеренности. С Азгором не успеешь заскучать, мы почти всегда делали что-то вместе. То готовили (и вполне удачно, пироги у нас стали хорошо получаться), то ухаживали за цветами, то просто ходили по городу. Как оказалось, он был не таким уж большим, но в нем было уютно: несколько парков, где гуляли монстры, хлопающие без конца дверями магазинчики, оживленные улицы. Все жители были приветливы, король всегда был добр и вежлив к своим друзьям (так он предпочитал их называть, ведь официально он теперь не являлся королем). По молве монстров, из-за того, что королева замкнулась и перестала появляться на публике, большинство из них перетекло сюда, в свой первый Дом. Это меня и беспокоило. Ториэль… Ей там ужасно одиноко и никого нет рядом, кто смог бы разделись горе. Отвратительное чувство, когда бросают одного. Я боялась самого худшего исхода. Азгору удавалось как-то отвлечь меня от таких мыслей. В доме всегда находилась работенка, но ее было не так много. Большую часть времени я или гуляла по Руинам, или сидела в цветах папы-козла, вдыхая кисло-сладкий аромат. Золотые цветы сверкали, как монетки, навевая воспоминания… «Тебе идут эти цветы». Я слабо улыбнулась и спрятала лицо в руках. ‒ Азгор, почему в твоем саду нет эхо-цветов? ‒ Эхо-цветов? – перепросил он. – Да, их действительно нет. Не прижились. Почва неподходящая, она сухая, более степная. Эхо-цветы болотные растения, очень любят влажность, а земля должна быть торфянистой. Блин. Я была права изначально. Благо, у меня остались еще пару семян, которые можно повторно посадить. Надо основательно заняться эхо-цветком, это тебе не хухры-мухры, а жизнь, которая будет радовать глаз. Или просто жизнь, живущая сама по себе. Цветы. Много разговоров о цветах, об их значениях. Азгор перечислял целебные свойства, где они будут смотреться хорошо, а также давал советы по садоводству. Эти разговоры могли длиться бесконечно и как ни странно это не надоедало. Как-то раз в голове всплыл миг: в кабинете Лангварга стоял цветок желто-оранжевого цвета с мелкими длинными лепестками. Я описала его Азгору. ‒ По этому описанию могут подходить большинство цветов. Но мне в голову сразу приходит календула. ‒ Но календула же простой садовый цветок, растущий кустами, а не отдельно в горшках. Хотя… У каждого свои причуды, ‒ пожала я плечами. Кости почувствовали частые колебания ДУШИ, из-за которых у меня началась мелкая дрожь. ‒ Ну, значит, кто-то очень любит это растение из-за его значения. Календула у ацтеков считается цветком вечной жизни, которое могло вылечить от икоты или исцелить людей, пораженных молнией. У меня растет парочка в саду. ‒ А… Да, я видела. Очень красивые. Вообще, у тебя шикарные цветы. В основном я и проводила много времени в саду. В густых зарослях был небольшой пригорок, на котором ничего не росло, и там можно спокойно посидеть или подремать. В окружении цветов я чувствовала себя умиротворенно, а ДУША ярко сияла сквозь кости, кожу и одежду, ощущая связь с ними. Все было хорошо. Было хорошо, пока это снова не повторилось.

………

……

…

‒ Луна, беги! ‒ Я не оставлю тебя одного! ‒ Беги!! – взревел он, что я после такого рева без раздумий дала деру. Он бежал рядом, несмотря на тяжелый груз. Собака замерла на его руках, почувствовав запах соплеменника и надежность. Лицо покраснело, покрылось испариной, но он, стиснув зубы, бежал наравне со мной. За нашими спинами грозно топали трое громил, орущих на нас отборным трехэтажным матом. ‒ Малолетние ублюдки! ‒ Вы еще пожалеете, что родились на этот свет, щенки! ‒ Мы найдем вас, уродов! – этот ор стегал нас, как хлыст лошадей, заставлявших прибавлять бегу. Я не чувствовала ног, из левой руки хлестала алая кровь, которая окрашивала серый, унылый тротуар в цвет погони. В глазах мир размылся, почти сливаясь в одно сплошное пятно. Впереди была шумная толпа. Я и он, не сговариваясь, нырнули в нее и, не обращая на возмущенный крик людей, петляли. В голове все смешалось, только сейчас в разуме проклюнулся голос здравомыслия. Он кричал на меня, на мое безрассудство, беспечность, на мою детскую глупость, на… наивную надежду. Где он был в тот момент, когда решила вступиться за ту собаку, когда решила противостоять тем отпертым хулиганам? Я же могла умереть в тот день. ‒ Луна! Сюда! ‒ мы залетели за темный угол и затихли. Я и он глотали воздух, жадно, обжигая горло. Вид наш был плох: на его глазу назревал синяк, щека располосована, кровь теплой струйкой стекала по горячей, потной коже и падала на ярко-желтую футболку. Он немного прихрамывал. Я стояла с разрезанной рукой, разбитой губой и сцарапанной в кровь ногой. Его глаза переметнулись на меня. – Как рука? ‒ Хреново, ‒ бросила я. Рука была полностью залита кровью. От такого вида мне поплохело. – Но до больницы дотяну. Он выругался, спустил собаку, полез в один из шести карманов мешковатых штанов. В руках был жгут, бинт и вата в зип-пакете, пропитанная дезинфицирующим средством. Взяв мою руку, он плотно завязал шнур чуть выше локтя, потом что-то напечатал на телефоне, а после обеззаразил рану. Его руки нисколько не дрожали, когда делал это. ‒ Ты что, с собой аптечку носишь? ‒ После одного случая, когда еще мелким лазил по заброшке и напоролся на стекло, я всегда таскаю с собой все, что оттянет на пару минут мою смерть, ‒ невесело фыркнув, протараторил он и, показав, как держать руку, аккуратно отпустил ее. – Из меня плохой врач, но так намного лучше, согласись? ‒ Еще как. Мы слабо улыбнулись друг другу. Он достал из еще одного кармана поводок и прицепил его к болтавшемуся на худой шее собаки ошейнику. Еще раз осмотревшись, мы снова побежали, завернули за угол, а потом еще за один, пока не выскочили на новый тротуар. Собака бежала на поводке рядом с нами. Над нашими головами горел светофор, на одном фонаре которого шел отсчет единичных секунд. Пешеход был длинным, как жизнь самого старого человека в мире. ‒ Пойдем, ‒ сказал он и шустрым шагом запрыгал по зебре. Я остолбенела, нервно дыша. – Луна, пойдем. Нет… Не снова… Я не позволю этому случиться! Я схватила его за руку и обожглась холодом. Машин не было, вокруг нас царило онемение. Мои глаза испуганно, нервно осматривались. Тогда был поток гудящих железяк, сильный, неконтролируемый. Люди не успевали переходить дорогу, машины сердито гудели и пищали, поторапливая раззяв. Но сейчас все было мертвенно-тихо. Я посмотрела на него. На нем стали медленно затягиваться раны, синяк рассасывался. Моя рука мертвой хваткой держалась за его ладонь. В горле образовался каменный, с острыми гранями, ком. Я не чувствовала его пульса. ‒ Это плохо кончится, ‒ заговорил он, оборачиваясь. Медленно, как в замедленной съемке, за нами бежали трое хулиганов. – Ты чуть не умерла из-за меня тогда. Его ладонь ослабла и перестала сжимать мою. Она выскользнула… Как время из моих пальцев. ‒ Я и до этого могла прекрасно умереть. И вообще, ты спас мою жизнь, ‒ я протянула руку, которую он заботливо перевязал. Но на ней уже не было никакой крови, вообще ничего. Когда я подняла взгляд, то сразу заметила, как он изменился: спортивная одежда превратилась в строгий черный костюм, лицо отливало свинцом. Некогда живые голубые глаза превратились в стекло. ‒ Когда был жив – да. И спасал бы твою задницу, если бы… ‒ он замолк. Троица приближалась, скалясь и плюясь ядом. Они превратились в диких зверей, монстров, желавших растерзать нас. Он передал мне поводок и быстро бросил, словно отрубил. – Уходи. ‒ Н… ‒ Не спорь, ‒ мягко прервал меня он. Совсем рядом прорычал грузовик. – Ты ничего не изменишь. Это лишь сон, а я – твое воспоминание. ‒ Это худший сон, который может существовать, ‒ скривившись, выдавила я и не по своей воле направилась на другой берег тротуара, ведя за собой собаку. Она жалобно скулила, оборачиваясь на него. Я смотрела вперед, не желая видеть его уход. Рев машины, бешеная скорость, которая забирала миллионы жизней. Грузовик с раскатистым рокотом пронесся позади меня, вскинув мои волосы сильным потоком воздуха. Он унес его, уже в который чертов раз. Я не заметила, как по щекам потекли слезы. Он снова ушел. Ушел по моей вине. Я стерла покатившиеся слезы. Оказавшись на тротуаре, посмотрела на собаку. Она была совершенно другой. Вместо грязной короткошерстной бродяжки на меня смотрел золотой лабрадор. Его необычайно голубые глаза пронзили душу, а широкий рот раскрылся в доброй улыбке. ‒ Отпусти меня, ‒ гавкнул он.

…

……

………

‒ ПОДЗЕМЕЛЬЕ вызывает Луну, ‒ вырвал из задумчивости голос короля. Я перестала крутить ложку и отложила ее в сторону, отозвавшись на призыв Азгора. – Ты какая-то задумчивая в последнее время. Что-то не так? Я помотала головой и посмотрела в окно. Было пасмурно, ветер летал в почти пустом саду. Цветы облетели, только любимые растения Азгора стойко выдерживали изменения погоды. К концу шел третий день пребывания в Руинах. Я мотнула головой. – Где находится выход из Руин? Он не ответил. Азгор был на кухне, заваривал чай к пирогу. Сейчас мучное изделие выглядело куда аппетитнее, чем в первый раз. Золотистый, с хрустящей корочкой и со сладкой начинкой внутри. М-м, объеденье! Его испек сам папа-козел, так что это хороший скачок в кулинарии. «Думаю, тебе бы понравились мои пироги сейчас», ‒ я слегка улыбнулась на это. ‒ Осень так быстро пришла, ‒ вернувшись и сев за стол с чаем, кивнул на окно Азгор. Новый порыв ветра завыл за стеклами, голые стебли цветов наклонились, едва не целуя сырую землю листьями и еще закрытыми бутонами. – Неожиданно, скажи? ‒ Да, ‒ рассеяно ответила я. По ощущениям вот-вот должен ляпнуть дождь, которого тут и в помине быть не должно. Собравшись перед назревающим длинным разговором, я медленно повторила вопрос. – Азгор, где выход из Руин? ‒ Зачем он тебе? ‒ Ты знаешь, зачем, ‒ король оставался невозмутимым. Ну, мне так казалось. ‒ Тебя что-то не устраивает? – сделав глоток чая, спросил он. ‒ Нет. Не в этом дело, ‒ я мяла под столом край рубашки, пока искала подходящие слова. – Я не могу здесь остаться. ‒ Почему? – его золотые мохнатые брови превратились в дуги, обрамляющие зеленые глаза. Большие ладони отставили миниатюрную чашечку. – Я… так плохо забочусь о тебе, дитя? ‒ Азгор, ты заботливый монстр, лучший папаня. С тобой интересно, но… я не могу остаться здесь навечно. Руины не единственное место в Подземелье. Мне надо идти дальше, потому что я должна помочь остальным монстрам обрести свободу, НОВЫЙ дом. ‒ Или ты… хочешь вернуться домой?.. – его борода потяжелела, словно она впитала в себя воду. – Я… понимаю, что РУИНЫ со временем становятся слишком малы… Пусть я не смогу дать тебе всего, чего ты захочешь, но… Но посмотри: у тебя здесь нашлись друзья, с которыми ты проводишь время. Есть дом, где ты можешь чувствовать себя в безопасности. И… ‒ он улыбнулся, но его улыбка была немного грустной. – Есть семья. Разве это не самое важное, что может иметь каждый из нас? ‒ Да, ‒ я улыбнулась краешком губы. – Друзья, дом, семья… Это лучшее, что может быть в наших жизнях. Но в остальной части Подземелья остались другие друзья, дом, в котором ты жил, и… семья. Твоя семья. Повисла краткая тишина, которая вызвала не то волнение, не то страх перед грозой. Я знаю, что Азгор и Ториэль не в ладу из-за убийства детей, из-за других недомолвок, но конфликт не разрешится, если его постоянно избегать. Рано или поздно, произойдет столкновение. ‒ Все нуждаются в помощи… ‒ Ты понимаешь, что здесь есть Королевская Стража, которая охотится на людей? – прервав меня, заговорил Азгор. По коже прошелся мороз от его холодного голоса. – Они поймают тебя или убьют. Если же нет, и тебе повезет дойти до То… до Ее Величества, она убьет тебя. Она не жалеет людей, которые отняли ее детей. «Детей…» ‒ в голове заплясали воспоминания из кассет. Приемные и родной… Лучшие друзья, дети короля и королевы. Все с них и началось. ‒ Азгор… ‒ Ты никуда не пойдешь! – жестко отрезал он. Я вытянулась в струнку. – Ты не понимаешь, что выход из этого места стоит жизни! Я не могу допустить, чтобы еще такие дети, как ты, пострадали по моей вине! Каждый, кто падает сюда, находит одну судьбу. Каждый раз я вижу одно и то же: они приходят. Они уходят. Они умирают. У меня пересохло в горле. Азгор выглядел грозной скалой, которая внушала страх перед ее величием, угрозой. Лицо окаменело, приняв холодное выражение беспощадности. ‒ Я не смог их остановить, и это моя вина. Я не могу допустить, чтобы это случилось и с тобой. Ты наивна, Луна. Пытаешься переубедить меня пустить тебя в этот жестокий мир. Если ты покинешь РУИНЫ… Она… ТОРИЭЛЬ… Убьет тебя. ‒ Но я могу договориться с ней, ‒ настояла я. Он помотал головой. ‒ Она не станет слушать. Не послушает человека, не говоря уж о… ‒ он угрюмо замолк. ‒ А как же твой сын? ‒ Он в порядке, дитя, ‒ при упоминании Азриэля Азгор слегка улыбнулся. Да, в этой вселенной он жив (гип-гип, УРА!). – Азриэль иногда прибегает сюда, приносит новости из другой части ПОДЗЕМЕЛЬЯ. Он… иногда рассказывает о Ториэль… ‒ И? – аккуратно протянула я. Король помотал головой. ‒ Она все еще не хочет никого, кроме сына и некоторых монстров, видеть, ‒ его глаза безнадежно вперились в чашку чая. На сердце стало горько от его вида. – Обо мне и слышать не хочет, как сказал Азриэль. Один раз он прибежал ко мне и сказал, чтобы я перестал с ним общаться, но… Хо, сынок все же навещает своего старого отца, ‒ от этой мысли ему стало легче. Несмотря на то, что он в окружении монстров и общается с ними, чаевничает, Азгор одинок. Он скучает по семье… ‒ Вы поссорились с Ториэль из-за… всего этого? ‒ Да. Я не забуду тот день, когда мы потеряли своих детей. Пусть они и не были нашими кровными детьми, но мы любили их всей ДУШОЙ, как своего родного. Но тот день… Сколько было ужаса и непонимания тогда. Сначала смерть настигла одного, потом второго… Жена… она не могла перенести потери. Ториэль была не просто разбита, но и была переполнена яростью. Она поклялась, что любой ценой вытащит всех из ПОДЗЕМЕЛЬЯ, даже ценой других жизней. А потом, с силой семи ДУШ, уничтожит человечество, которое причинило нам боль и запечатало здесь. Теперь ты понимаешь? – он поднял глаза на меня. – Если ты покинешь РУИНЫ, не ты одна будешь под угрозой смерти. Все люди, которые не причастны к этому, те дети – все они будут убиты. Повисло краткое молчание. Треск поленьев наполнял комнату, едва теплый чай стоял перед нами. В нем плавали желтые лепестки, до меня добирался приятный аромат, успокаивающий шалившие нервишки во время разговора. Ветер уныло выл за окном. Я без колебаний выдала. ‒ Я могу предотвратить это. ‒ Как? ‒ Мы можем поговорить с ней, ‒ прямо сказала я. Азгор открыл рот, но быстрее него затараторила. – Послушай. Я знаю, что весь твой народ пережил ужасные времена. Сначала война, потом заключение в горе Эботт. На этом не закончились страдания. Да, тебе кажется, что надежда утеряна. Но она умирает последней. Она есть, пока ты веришь. ‒ Но вера может быть напрасной, ‒ помотал он головой. – Она ушла с нашими детьми… ‒ Не забывай о своем сыне. В будущем он будет вершить великие дела. Но сейчас мы говорим о другом: теперь вся надежда в других детях. Их уже не вернуть, как бы мы ни хотели этого. Этого не исправить, мы теперь имеем только последствия. Но даже так, их жизни не будут отданы напрасно. Я знаю, как вытащить вас отсюда. ‒ Да? – не поверил король и нахмурил лоб. – Но есть только два способа разрушить БАРЬЕР: или семь человеческих ДУШ, или одна ДУША монстра и одна ДУША человека, и должен заметить, что второй способ подходит только для одной личности. Ты что, собираешься?.. ‒ Нет. Есть еще один способ, который точно пройдет без жертв. Но перед этим мы должны поговорить с твоей женой. Надо переубедить ее, чтобы она передумала уничтожать человечество. ‒ Она не послушает, ‒ безнадежно повторил король. – Тем более меня, а эту затею отвергнет. ‒ Тогда у вас будет шанс помириться, ‒ как ни в чем не бывало ответила я. Азгор поперхнулся воздухом. ‒ Она скорее поджарит меня, чем даст приблизиться на пять шагов! ‒ Азгор, будь храбрее, в конце-то концов! ‒ Она не захочет видеть труса в замке, ‒ продолжил он. Его глаза наполнились печалью, вязкой, тяжелой. – В ее глазах я никто. Ее ненависть ко мне четко обоснована. Я знаю, что поступил неправильно, когда оставил ее одну. Она, как мать, не смогла перенести потери. Это подкосило ее. А что я? Я не поддержал ее в ту минуту, не смог быть настойчивее. Если бы проявил настойчивость, то она не мстила, не вынашивала план уничтожения человечества. Всего этого не было. Мы бы правили вместе, поддерживали друг друга и веру в народе, растили сына... Его слова эхом раздались в ушах. Они проникли в меня, просочились в память, в его темные закоулки. Откопали то, что с трудом спрятала, похоронила в голове, чтобы оно не вскрыло старые шрамы. Но теперь меня била мелкая дрожь. Его голос налаживался на мой, слова сливались в похожие строчки. «Если бы я проявила настойчивость… Если бы я проявила настойчивость, этого не было. Всего этого не было». Он сидел, схватившись за голову. Я ломала руки в нерешительности. И только одна мысль вывела меня из оцепенения. У нас единственное различие в том, что у него есть шанс сделать все возможное. Вернуть то, что было утрачено. Нужно быть решительнее. ‒ Еще не поздно все исправить, ‒ я взяла широкие ладони папани в свои. Из моего тона пропало сомнение. – Если продолжать бездействовать, то все может стать или хуже, или уже ненужным. Или ты будешь все сильнее и сильнее сомневаться в этом решении и в итоге упустишь свой шанс. Сейчас он у тебя есть, у нас есть, у всего Подземелья есть. Мы должны использовать его. Я попробую все организовать. Не думаю, что Ториэль изверг. Ей на самом деле не хватает поддержки от всех членов семьи. ‒ Тори… ‒ вздохнул он. В его глазах блестели слезы, на щеках видны были дорожки от них. ‒ Она была бы рада поддержке. Хорошо, что у нее есть поддержка в лице Азриэля, но все же. Ты должен прийти к ней. Она нуждается в тебе. Наши слова помогут переубедить ее, что месть не успокоит душу. Что нужно жить дальше, радоваться тому, что имеешь. Я верю, что Ториэль откажется от уничтожения человечества. Если мы будем РЕШИТЕЛЬНЫМИ сейчас, не будем бояться и настраивать себя на провал, то шанс на лучший исход достигает отметки девяносто девять и девять десятых процента. ‒ Ты так уверенно это говоришь, будто знаешь, что нас ждет в будущем, ‒ улыбнулся папа-козел, успокоившись. «Ох, ты в какой-то мере прав». ‒ Я не должен был ее оставлять одну. Мы должны быть вместе, несмотря ни на что, а я… Эх. И как после такого я для своего народа король? ‒ Если они обещают последовать за тобой – значит, они видят в тебе хорошего правителя. Они пойдут туда, куда пойдешь ты... Если захочешь. Я встала со стула и решительно посмотрела на Азгора. Он посветлел в лице. Король переосмыслил некоторые вещи и отбросил страх. Его глаза горели так, словно он был готов идти покорять миры. ‒ Ты со мной?

***

Мы размеренно шли к выходу из Руин. Я и Азгор мало говорили и двигались вперед в молчании, каждый переваривая случившееся. Слова будто истратились во время того разговора. Я блуждала в своих воспоминаниях, которые ворошились во мне, как кубло змей. Они были похоронены в забытьи, но это место выкопало их и сделало на мгновение живыми. Словно я прожила эти моменты во второй раз. «Если бы я в свое время была бы настойчивей. Была бы решительней. Была бы… ‒ я стиснула зубы и отмахнулась от этих мыслей, как от назойливой мухи. – Хватит. Все кончено. Я не смогу ничего изменить. Нужно жить дальше». Сказала я себе, но все осталось на своем месте. Мысли ушли, да. Но чувство все еще свежей вины душило меня, словно оно появилось еще с той автокатастрофы и никогда не заканчивалось. Все осталось в прошлом, Луна. Ты отпустила его. Он свободен. Остались только воспоминания… ‒ Которые изменили меня, ‒ едва слышно прошептала я. Азгор не услышал этого. Мы минули зеленую полянку, где должна была сидеть Тэмми. Ее здесь не было, но спиной я ощущала чей-то неприветливый взгляд. ‒ Я забыл, что дальше тебе будет холодно идти! – спохватился король и обеспокоенно осмотрел меня в одежде, которая была не очень теплой. – У меня есть с собой куртка, ‒ я сразу же извлекла названный предмет одежды из инвентаря и помахала им, тем самым успокоив папу-козла. Тот выдохнул, и, переступив порог, мы зашли в последний зал с огромной синей дверью. Она едва слышно гудела, сдерживала вековой холод. ‒ Ну вот, ты у выхода из РУИН. Дальше тебя ждет новый мир. ‒ Меня? Разве не нас? ‒ Я не могу идти. Пока. Я вскинула бровь. ДУША как волчок вертелась внутри, осматриваясь, принюхиваясь. ‒ Почему? ‒ Я должен собрать всех и другим путем вывести отсюда. Не все смогут пережить холод, Луна. Я, как правитель, должен позаботиться о своем народе. Мы по пути можем пересечься, так что не унывай. Мы встретимся с тобой, но позже. ‒ Буду надеяться на скорую встречу, ‒ мы обнялись. Король был мягким и теплым, что мне не хотелось разрывать объятья. Хотелось стоять вот так долгое время, оттягивать разлуку. Но рано или поздно все когда-то заканчивается. ‒ Береги себя, Луна. Удачи в пути, ‒ попрощался он и отступил на шаг. ДУША в последний раз дернулась к нему и вдруг замерла. ‒ Ты тоже. Пока, ‒ я махнула на прощанье. Азгор улыбнулся, помахал и исчез в темноте, растворившись в ней. Я вздохнула. Одна. Снова. «Ну, не совсем одна», ‒ успокоила я себя этой мыслью и позволила немного улыбнуться. Я была рада, что смогла убедить Азгора. К тому же, для нас этот разговор был в какой-то мере полезен. Каждый из нас переосмыслил свои действия и решения и решительно настроился изменить жизнь к лучшему. Только… надо стремиться к этому. И не сдаваться. Мои руки налегли на огромную тяжелую дверь и начали медленно открывать. Она со скрипом отворялась, не желая впускать в Руины зимний мороз. Ладони горели от прикосновения с духом Сноудина. Образовалась приличная щель, через которую я смогла без труда просочиться. Морозный воздух ударил под дых, наполняя ДУШУ новым потоком сил, что та начала плясать по костям. Радовалась, что, наконец, продолжила свой путь. Да и я в какой-то мере была рада. Надо двигаться дальше. «Живи. Не ради меня. Ради себя».