Oh Mamma Mia!

      Я бежала. Ноги были словно ватные, в горле першило, слезились глаза. Вокруг было темно и тихо, но я продолжала бежать, не в силах остановиться. Вдруг перед глазами стали мелькать лица, немного размытые, как на старых фотографиях. Черты были такие знакомые, но я не могла вспомнить имена. Слова вертелись на кончике языка, но не желая срываться с губ, продолжали терзать меня. Было тяжело дышать, а в желудок скрутило в комок от непонятного страха. Мое тело меня не слушалось, продолжая бег несмотря на боль. И тут я поняла, что задыхаюсь.       Я резко распахнула глаза, не в силах вдохнуть. При каждой попытке набрать воздух в легкие был слышен хрип, кружилась голова и темнело в глазах. Руками я стала пытаться на ощупь найти ингалятор, которого там, разумеется не оказалось. Тогда, с трудом найдя на полу сумку, я стала перекапывать ее, понимая, что если я не найду чертов балончик, то задохнусь…       Но, благо, сегодня удача была на моей стороне. Прохладный пластик ингалятора коснулся моих пальцев, и я тут же схватила его, поднося ко рту и делая вдох. Затем еще один, и еще. Постепенно я смогла дышать, ко мне вернулось зрение и исчезла боль в грудной клетке, но все равно, это было страшно… Вот тебе и доброе утро…       Приведя себя в относительный порядок, я прошла на кухню, где, разумеется, еды было кот наплакал. Пришлось идти в продуктовый, grazie a Dio*, он был недалеко.       Там я закупилась продуктами, предвкушая вкусный завтрак, но по пути домой я встретила Вик, которая, собственно, ко мне и направлялась. — О, привет, Ника. — улыбнулась она, заметив меня. — Выглядишь неважно. — заметила басистка, обнимая меня. — Плохо спала? — Э-э-э… Да, можно и так сказать… — кивнула я, не желая рассказывать про приступ астмы, который я словила утром. — Тебе помочь разобрать вещи? Или может еще чем-то? — когда мы зашли в подъезд, спросила она. — Если ты не занята… — Нет, сегодня мне на удивление нечем заняться. А вот завтра у нас контрольная репетиция перед выступлением. Мини-концерт, если это можно так назвать. В пабе, тут, недалеко. Придешь? — Да, конечно. — я кивнула и открыла дверь, пропуская гостью вперед. — А на репетицию? — она разулась, прошла в комнату и села на диван. — А можно? — Разумеется! — Ну, я же больше не часть группы… — я уселась рядом с ней на диване, забросив перед этим пакет с продуктами на кухню. — Но ты все еще наша подруга и одна из основательниц группы. — Ладно, я приду… Если ребята не будут против. — Они не будут, поверь. — она обвела взглядом комнату, и ее взгляд остановился на тумбочке, где я оставила перед уходом ингалятор. — Что это? — А… Это… Да так, не важно… — я потянулась к балончику, но Вик перехватила его раньше меня. — Сальбутамол? У тебя астма? — на ее лице появилась смесь волнения и страха, а также сожаления. — Да, два года как поставили диагноз… — выдохнула я, опуская глаза, будто это что-то постыдное.       Вик молча обняла меня. Было приятно, что она меня поддерживает. Да и к тому же, кроме нее и меня об этом знает лишь моя тетя Агнесс, у которой я жила в Париже. — Пойдем поедим? — предложила басистка, чуть отодвигаясь. Я тут же вспомнила про оставленный на полу в кухне пакет, который следовало бы разобрать. — Пошли.       Мы потопали на кухню. Разложив продукты по их законным местам, мы стали думать, что приготовить. — Как насчет кофе и тостов? — предложила я. — Хм, неплохо. С чем будем делать тосты? — Тори открыла холодильник, придирчиво разглядывая содержимое. — Как насчет огурцов и зеленого лука? Я знаю один рецептик. — Ты теперь в вегетарианцы подалась? — хихикнула Де Анджелис. — Я сильно изменилась за эти четыре года. — хихикнула я в ответ.       Вики ничего не ответила, доставая на стол цельнозерновой хлеб. Мы решили разделить обязанности — Тори делает кофе, я делаю тосты. Через пятнадцать минут все было готово, и мы просто сидели, завтракали и болтали обо всем на свете.       Закончив с приемом пищи, я помыла посуду, и мы пошли в комнату разбирать вещи. Вик предложила включить музыку, и я, разумеется, не могла отказать, а потому включила Måneskin.

Morirò da re (Måneskin)

      Вик посмотрела на меня, вздернув тонкую бровь, мол, серьезно? — Что? — хихикнула я. — Мне она нравиться! — Приятно слышать. — усмехнулась басистка. — Ой, не делай такое лицо, пожалуйста, ты на Дэма так становишься похожа. — Ты же знаешь, что ему не нравится, когда его так называют? — Разумеется. — Тебе все так же нравится его злить? — грустно улыбнулась Вик, видимо, вспоминая прошлые года, когда мы только начинали все это. — Ага… Правда сейчас скорее он меня злит.       Я тяжело вздохнула, погружаясь в мысли. Тори тем временем залезла в мой чемодан, доставая оттуда большую черную мужскую футболку с изображением Курта Кобейна на ней. — Ого, это у тебя откуда? — Сперла у друга, когда была в Америке. Моя любимая футболка. Если бы Майкл узнал, что я ее скомуниздила, пока я была там, он бы меня убил. — я нервно хихикнула, ловя кинутую мне футболку. Она до сих пор пахла одеколоном Майкла, а так же пивом и совсем чуть-чуть шоколадом. — А это? — в руках подруги оказалась очередная мужская футболка с надписью Queen. — Купила… В Лейкленде, Флорида. Относительно дешево, можно сказать. Там где-то еще кеды, которые я тоже купила в там же. — убирая вещи в шкаф, ответила я. — У тебя больше мужских вещей. Это не дело, mio bella**. Нам с тобой нужно будет посетить пару магазинов и купить тебе нормальных вещей. — сказала Вик, кидая мне еще одну (и не последнюю) мужскую футболку. — Обязательно, chère***, но не в этой жизни. — А еще надо что-то сделать с твоими волосами. Это конечно круто, но отросшие корни и синяя солома на твоей голове… Ну, как бы тебе сказать… — Да поняла я, поняла… Но давай для начала закончим с вещами, а там уже будешь меня пытать, хорошо? — протянула я, убирая на полку джинсы. — Хорошо. — улыбнулась Вик и кинула мне толстовку, попав четко в голову. — Ой! Прости, я не хотела, — рассмеялась она. — Не вынуждай меня начинать великий бой. — грозно зыркнув на девушку, я сложила кофту, засовывая ее в шкаф.       Вик хихикнула. Так мы разобрали все вещи в чемодане. Когда мы закончили, Тори схватила меня за руку и потащила куда-то из квартиры. Потом затолкала в такси, назвала адрес, и мы поехали. Остановились мы у многоэтажного дома, на первом этаже которого располагался салон красоты. Тори потащила меня туда, усадила в кожаное кресло. Вскоре подошел парикмахер. — Чего изволите? — спросил он. Это был тощий, сухой мужчина лет 35, всем своим видом напоминающий ведущих бьюти-передач. У него были зачесанные пшеничные волосы, за оправой квадратных очком блестели серые маленькие глазки-щелочки. На впалых бледных щеках едва заметными крапинками выделялись веснушки. Поверх полосатой рубашки был надет полу-выцветший черный фартук. — Что можно сделать вот с этим кошмаром на ее голове? — спросила Тори, указывая на мои волосы. — Эй! — возмутилась я, на что подруга примирительно подняла руки. — Посмотрим-с… — протянул он. У него был скрипучий голос с довольно выразительным британским акцентом.       Он рассмотрел мои волосы со всех сторон, взял ножницы, внимательно разглядывая мои секущиеся концы. — Какой цвет хотите? — спросил он, обращаясь ко мне. — А можно оставить синий? — попросила я, так как уже привыкла к этому цвету. — Мы полагаемся на ваш вкус. — сказала Вик, строго смотря на меня. Я вспомнила, как когда-то давно я попросила ее подстричь меня… И не то чтобы мне не понравился конечный результат ее работы, понравился, просто спорить с ней, если она что-то вбила себе в голову — бесполезно. — Конечно, сеньорита. — улыбнулся парикмахер и принялся за работу.       Закончил он где-то через час, если не считать время на покраску. В итоге мое каре стало еще короче, а вместо столь привычного синего был белый, уж не знаю каким чертом, цвет, и честно, было непривычно видеть себя… так… — Это не я. — сказала я в итоге. — Мне нравиться, но это не я. — Привыкнешь, — улыбнулась Вик. Я пожала плечами. Мы расплатились и вышли.