Серый, волк и птица

— Олег…? Это… Правда ты…? — говорить было сложно, особенно потому, что после их последнего разговора о преступлениях и полиции Разумовский немного опасался Олега… — Я, я, — пробормотал Олег, подходя ближе. Его пугало состояние друга. — Смотришь так, словно призрака увидел, — пробормотал он. А потом глаза Олега понимающе расширились. — Только не говорите, что… твою мать. Они ведь отозвали похоронку, должны были отозвать её. Хотя, наверное, если бы ты и в правду считал меня мёртвым, то был бы более удивлён тому, что я пришёл к тебе… Серёжа? Смотри на меня. Спокойнее, дыши, вдох-выдох. Я здесь. И вот теперь в голове щелкнуло, словно сошлись детали головоломки. Похоронка! Сергей обхватил плечи руками и зажмурился, пока перед мысленным взглядом мелькали воспоминания, которые он смог забыть… Ужас, неверие, чувство потери и океан боли, чуть не захлестнувший тогда Серёжу с головой, вернулись. Он вспомнил тот день, когда вместо письма от самого дорогого человека получил бумагу с записью о его смерти… Разумовского трясло, руки вцепились в рыжую шевелюру, из глаз покатились слезы, которые он не мог сдержать. Олег сорвался с места, приближаясь к нему и вовлекая в свои объятия, успокаивающе погладил его рыжие волосы. — Серёжа, я жив, я рядом, я же обещал, что не брошу, я выжил и вернулся, и больше не уйду. Мне правда жаль, что эти чёртовы идиоты не проверили, вернули ли меня официально к жизни тут или нет. Прости меня, пожалуйста. Сережа слышал все как сквозь шум водопада. Или это был стук его сердца? Он вжался в Олега, вдыхая его неповторимый запах, утыкаясь носом в рубашку на плече и вцепляясь изо всех сил в него, чтобы никто никогда… Он пока не мог понять — кто же был с ним все эти годы, но то, что именно этот Олег — его, он был уверен. — Олег, Олежа, мой Олежа… — тихо всхлипывал он на грани слышимости, чувствуя, как в волосах нежной лаской путались родные пальцы. Олег прижимал к себе Серёжу, шепча тому на ухо успокаивающие глупости, пока тот плакал. Олегу было стыдно из-за того состояния, в котором оказался Разумовский по его вине. То, что у него перехватывало дух от судорожного шёпота рыжеволосого, ни капли совести не помогало. Серёжа плакал, но его впервые за последние годы не называли тряпкой, не ругали, а лишь сильнее прижимали к себе. Родной баритон казался теплым и все еще слегка виноватым, а не разочарованным, как у Того… Слезы кончились нескоро, но постепенно Разумовский успокаивался, хотя все ещё не торопился отцепляться от Олега, лишь поднял голову, и стряхнув с глаз челку, заглянул в серые обеспокоенные глаза. — Успокоился, Серый? Мне правда чертовски жаль, что тебе пришлось похоронить меня, — твёрдо произнёс он. Но всё-таки было ещё кое-что, что не давало ему покоя. — Извини, что спрашиваю, Серёж, но когда я вошёл, ты не был удивлён до определённого момента. Почему? — Я… Я не знаю, как это объяснить… — Разумовский вновь закусил губу, пытаясь понять — кто же тогда тот, другой? Мозг услужливо подкинул версию — либо призрак, либо галлюцинация, но как же Чумной доктор и то, что он совершил? Но для начала, чтобы вновь не ошибиться… — Марго, ты видишь Олега? — Конечно, Сергей, — отозвалась ИИ. Брови Олега поднялись вверх. Он тяжко вздохнул: — У тебя начались галлюцинации, Серёж? Как тогда, в детстве? Волков вспомнил, каким трудом им удалось нормализировать состояние рыжеволосого, чтобы того больше не мучал придуманный им Птица и кошмары, которые шли вместе с ним рука об руку. — Я не знаю… Но разве галлюцинации могут сжигать людей? — растерянно замер от этой догадки, что повторяла его мысли, Сергей. И осекся, сжавшись от испуга — а вдруг его сейчас ударят… Тот Олег мог… — Сжигать людей? Серёж, я не понимаю, что ты имеешь в виду, — осторожно произнёс Волков, судорожно перебирая в голове имеющуюся у него в голове информацию. Пока на ум приходил некто в костюме, прозванный Чумным Доктором. Он не знал, что его беспокоило больше: его догадка или то, что Серый его боялся. — Серёжа? Увидев, как напрягся Олег, Разумовский застыл, не решаясь что-то сделать, а потом все же медленно начал рассказ. Он говорил о прошлом, том времени, когда «Олег» вернулся из армии, и остался с ним, был его тенью, говорил о моментах, когда Он поддерживал, и жмурился от неприятных воспоминаний, не решаясь говорить о том, что его называли тряпкой, заставляя собраться… Сухие факты о недавнем появлении Чумного доктора и причастности к этому «Олега», собственные переживания и тот разговор… Сергей сбивался, говоря то «ты», то «он», иногда надолго замолкал, вновь закусывая губу и сдерживая слезы… Олег нахмурился, вновь сжимая Разумовского в объятиях. Ему не хотелось думать, что Серёжа сошёл с ума, чтобы убивать людей, потому что в его глазах рыжеволосый всегда был ярким и нежным солнышком. Волкову захотелось укрыть Серёжу от всего мира и его переживаний, но от последнего, он знал наверняка, он вряд ли сможет. Серый всегда был бушующим хаосом эмоций и мыслей. — Мы справимся с этим, — пообещал он. Даже если ему придётся искать для Разумовского лучших врачей или закапывать трупы… Что ж, у него был очень гибкий моральный компас и если он делал, что нужно, для командиров на войне, то ради Серёжи он сделает куда больше. В конце концов, если бы он был рядом с Разумовским… — Вместе. — Спасибо, — все ещё влажные голубые глаза с надеждой посмотрели на Олега. — Вот только я не знаю, как понять, что это было… Мысли опять ушли в сторону убийств. — Разберёмся, — уверенно сказал Волков. Говорить Серёже о галлюцинациях и предлагать обратиться к психиатру именно сейчас не хотелось. Тот мог загнать себя ещё большими переживаниями. — И всё поймём. Ты ведь у нас самый умный, Серый. Всё решим. — Да, — тихо согласился с этой уверенностью Разумовский, — главное, что мы теперь вместе. Покидать теплые и родные объятия не хотелось: сегодняшний день выдался очень богатым на события и переживания. — Ты же не уйдешь? — немного неуверенно спросил он. — Куда я от тебя денусь, Серёж, на гражданке-то, — покачал головой Олег, но после серьёзно добавил. — Не уйду. Разберусь с тем, считает ли меня мёртвым ещё кто-нибудь в этом городе, подыщу работу и квартирку поблизости, чтобы приглядывать за тобой, как в старые времена. Так что можешь успокоиться, Серый, обратно на поле боя я не сбегу. — А может не надо квартирку? — спросил Сергей уже более уверенно. — Давай ты пока у меня поживешь, пока не найдешь работу? Сережа хотел предложить Олегу и работу — в его большой компании явно найдется место, вот хотя бы начальника охраны, но помня самостоятельность Волкова, пока на такое не решился. — Я же не могу навязываться тебе, Серый, — не спешил соглашаться Волков. — Олежа, ну пожалуйста! — откровенно взмолился Сережа, вцепившись крепче, показывая, что не отпустит. — Тут много места, — он обвел взглядом кабинет, вспоминая пустоту своего дома. Олег удивился реакции и поведению друга, но потом вспомнил, насколько тот обычно нуждался хотя бы в дружеском присутствии, и медленно кивнул: за Серёжей следовало присмотреть. Не ради возможных жертв Чумного Доктора, но ради него самого. А ближе, чем территория самого Разумовского, квартирку он явно не найдёт. — Хорошо, Серый, как скажешь. Пока я не найду работу. Рыжий облегчённо выдохнул, а затем беспокойно огляделся, только сейчас осознавая, что ему нужно будет оформить хоть что-то похожее на нормальную квартиру — не жить же им вдвоем в кабинете? Олег проследил за его взглядом, не совсем понимая, почему Серый вновь переполошился. Разорванные объятия кольнули разочарованием, но Олег проигнорировал это. — Серый? — А? Нет, н-ничего, — откликнулся Разумовский, уже продумывающий, а где же им сегодня спать? Сам он заваливался на диван, когда не забывал про сон, но Олег… — Понимаешь, у меня диван один… — все же поделился своими переживаниями Разумовский. Олег задумчиво посмотрел на рыжеволосого. Не думать о том, как они будут ютиться на нём, не получалось. С сожалением Волков снова предложил: — Уже поздно, так что другой диван мы не раздобудем. Трудоголик ты, Серёж. Тебе вне работы отдыхать надо, а не тут же в кабинете спать, — пробормотал он. — Я могу всё-таки переночевать сегодня в отеле, я же не с пустым кошельком со службы вернулся, а завтра мы придумаем что-нибудь. Ну или, — уходить не хотелось. — я могу на полу поспать, не впервой. У тебя хоть постельное есть? — Никакого отеля и никакого на полу! — возмутился Сережа. — Диван раскладывается, места нам двоим хватит, а белье я сейчас принесу! Олег только кивнул, ощущая смутное волнение. Пока Разумовский ходил за постельным бельем, он разобрался с тем, как раскладывается диван, и разложил его. Места действительно прибавилось, но что-то подсказывало, что им придётся разместиться довольно близко друг к другу. Не то, что бы это пугало их, учитывая их сиротское прошлое в детдоме, когда они почти постоянно спали на одной узковатой кровати, потому как это спасало Серёжу от кошмаров. Разумовскому сейчас было важно не столько место для сна, сколько присутствие рядом Олежи. Быстро заправив кровать, он отчего-то засмущался, румянец всегда легко появлялся на его коже. Быстро стянув с себя рубашку и джинсы, Сергей нырнул под одеяло, не сводя горящего взгляда с Олега. Во рту отчего-то пересохло. Олег механически снял с себя одежду, оставшись в плавках, перед глазами до сих пор стояло хрупкое и поджарое тело Серёжи и его трогательный румянец, который он мог видеть до сих пор, потому что с головой Разумовский скрыться в одеяле не пытался. Простыни охладили кожу, когда он расположился на краю дивана, постаравшись не занимать слишком много места. Сережа сначала попытался пристроиться на краю, давая Волкову больше места, однако умудрился практически упасть, поэтому немного придвинулся. Тепло Олега манило, но разум призывал не навязываться, поэтому, кое-как улегшись, чтобы не касаться своей мечты, Сергей попробовал закрыть глаза. Вот только стоило ему перестать видеть Олега, как сердце сжалось от страха: может привиделось, и это был сон? Разумовский резко распахнул глаза и выдохнул, поняв, что это не глюки. — Всё в порядке? — участливо спросил Олег, от которого не скрылся судорожный вздох Серёжи. — Д-да, — ответил гений, не пытаясь больше закрыть глаза. Если сегодня не получится уснуть, так тому и быть: он был не против всю ночь смотреть на Олега. Олег с лёгким подозрением посмотрел на рыжеволосого, но промолчал. Он прикрыл глаза, вслушиваясь в чужое дыхание, но Серёжа продолжал крутиться в постели, не отводя своего взгляда. Опасаясь, что рыжеволосый снова попытается упасть с дивана, и догадываясь, что Серёже тяжело осознавать его реальность, Волков открыл глаза, поменял позу и, протянув руку, подтянул чуть пискнувшего от неожиданности Сергея к себе. Разумовский замер, боясь пошевелиться, но постепенно расслабился, улыбнувшись детскому воспоминанию: именно так они спали в детдоме. После того, как Серёжа расслабился в его объятиях, Олег уткнулся в плечо рыжеволосого, вдыхая знакомый, почти забытый запах друга. Только после того, как дыхание Серёжи выровнялось, Волков и сам смог уснуть.